На кухню вошел молодой человек в длинном пальто и новой, черной фетровой шляпе. Человек был не из милиции, а звали его отец Иоанн, и Мария его видала раза два на улице. Он был назначен в местную церковь недавно, по окончании духовной академии, и Аида часто отзывалась о нем с теплотой, как о человеке вежливом и бескорыстном.
– День добрый, - сказала ему Мария, кидая сердитые взгляды на Аиду. - А где врач?
– Врач потом, - быстро ответил священнослужитель. - Врач вам, очевидно, не понадобится. Разве вы больны чем-нибудь?
– Нет, здорова.
– Зачем же врача вызывали?
– А ваше какое дело?
– Мое дело помогать людям, - ответил отец Иоанн. - Но помогать им в болезнях духа, а не тела. И когда соседка и сожительница ваша прибежала ко мне, я счел своим долгом поспешить к вам.
– Не сожительница она мне, а квартирантка, - ответила Мария со смыслом. - Может, даже бывшая квартирантка. Что же она вам наплела?
– Я и сам, сознаюсь, не поверил, а теперь верю и того менее, - ответил батюшка, снял шляпу и обнаружил прямые приглаженные светлые волосы, расчесанные на косой пробор и собранные сзади в косичку.
– Так что же она вам сказала? - наслаждалась торжеством Мария, крепко держась за угол плиты, чтобы не улететь невзначай.
– А то сказала, что ты летаешь под потолком, - ответила с обидой Аида. - Что сатана тебя обуял.
– И вы видите, что врет она? - вежливо спросила батюшку Мария.
– Вижу, - укоризненно посмотрел на Аиду батюшка. - Вы простите меня, я хотел как лучше.
– Идите, идите, - ответила Мария. - Я вас не звала. Я доктора звала.
– До свидания, - сказал вежливо батюшка и протянул руку. Он был городской, московский, из интеллигентной семьи и в нем еще оставалось много светских замашек.
Мария, не подумав, протянула батюшке руку и лишилась связи с землей.
В мгновение ока кухня перевернулась у нее перед глазами. Чуть коснувшись пальцами священника, Мария взмыла к потолку и больно ударилась о него затылком.
– А я что говорила! - крикнула снизу Аида. - Я и говорила, что она притворяется.
– Врача! - слабым голосом сказала Мария. - Неотложку мне вызовите.
– Это невероятно, - сказал тихо отец Иоанн. - Вы побороли силы гравитации.
– Лекарство это, - сказала Мария. - Слишком много лекарства от давления я съела. Скоро пройдет.
– Да... - сказал отец Иоанн. - Жалко будет, если пройдет. А как вы себя чувствуете?
– Сейчас спущусь, - сказала Мария. - Вы только отойдите в сторонку, чтобы не зашибить вас.
– Я вам руку дам, - сказал отец Иоанн.
– Сама. Неотложку надо вызвать.
И Мария оттолкнулась от потолка и вновь приняла позицию у плиты.
– К врачам вам обращаться опасно, - сказал Иоанн. - Представьте, что вашими способностями заинтересуется медицина. Или, что еще хуже, радиационная физика.
– Радиационная? - спросила Мария.
– Как минимум, - ответил батюшка. - Вас начнут исследовать, брать кровь на анализ, делать уколы и даже пункции. Не говоря уже о желудочном соке. И никакого морального и материального вознаграждения.
Мария цепко держалась за плиту и пыталась понять, к чему клонит поп, чего ему надо, зачем пугает медициной и радиацией, понимала, что верить ему до конца не стоит, но прислушаться надо, так как у батюшки хоть и духовное, но все-таки высшее образование. Кроме того, слова Иоанна, хоть и не всегда понятные, были внушительны и таили некий смысл.
– Когда они убедятся, что наука полностью бессильна, то отпустят вас обратно ни с чем. А может, и не отпустят.
– Почему это не отпустят?
– Да потому, что это ясно как дважды два, - ответил решительно отец Иоанн, лихорадочно придумывая между тем причину, по которой Марию уже никогда не отпустят домой.
– Конечно, ясно, - пришла на помощь Аида. - Если ты сможешь, то и другие смогут, а там все будут летать куда хотят без билетов и пропусков.
– Частично правильно, - сказал отец Иоанн. - Вы будете тогда представлять большой интерес для иностранной разведки, которая захочет использовать вас для разведывательных полетов.
Тут Марии явственно представились иностранные шпионы, наводняющие тихий городок, шурующие по углам, подстерегающие ее в погребе, на берегу, в колодце, все в серых шляпах и черных очках...
– Вас могут украсть, - закончил Иоанн и в ужасе закрыл глаза.
– Господи, - сказала Мария. И не нашла больше слов. - Я... - повторяла она... - Я...
– С нами крестная сила, - вторила ей Аида.
– Но! - крикнул вдруг Иоанн, прервав стенания. - Но! То, что произошло с вами, не имеет отношения к науке!
Была гробовая тишина. От гласа Иоанна пресеклось дыхание Марии, замерла в ужасе Аида.
– Это чудо, явленное творцом, чтобы вернуть на путь истинный и вас персонально, и других отступивших от веры граждан!
– Ну уж, - сказала тихо Мария. - Давление у меня...
– Погодите, - прервал ее вошедший в сладостный экстаз Иоанн. - Слушайте меня! Я изложу свою гипотезу по пунктам. Пункт первый: Вы - хороший, добрый, но заблудший в неведении человек, так?
Взметнувшийся перст Иоанна уперся в грудь Марии, та отшатнулась и чуть было не взлетела к потолку вместе с табуреткой.
– Так? - требовал Иоанн.
– Так! Так! - закричала от двери сообразившая что к чему Аида.
– Она хороший человек. Только темная.
– Я и говорю, - Иоанн вскочил с табуретки, задрал рясу неприлично, сунул руки в карманы брюк, ибо это помогало ему собраться с мыслями. - Разве Мария не идеальный объект для того, чтобы через посредство ее явить благую волю? Сам отвечаю - идеальный!
Далее Иоанн говорил отчетливо, медленно, ставя точки после каждого слова:
– И. Потому. Господь. Дал. Тебе. Грешнице. Способность. Летать. Явил. Чудо. - Далее скороговоркой: - Весь мир содрогнется, узнав о тебе, все газеты мира, все люди мира...
Иоанн поперхнулся и пока откашливался тонким, негрозным голосом, Мария пришла несколько в себя и спросила осторожно:
– А тогда, иностранные разведки...
– Нет, - поспешил с ответом Иоанн. - Они не посмеют подойти близко к человеку, озаренному вниманием высших сил.
– А вот пенсия...
Мария еще не приняла никакого решения и внутренне не отказывалась от свидания с врачом, но подумала, что если ее новая способность может заключать в себе выгоды, то нужно узнать, что за это предлагает церковь.
– Пенсия! - в голосе Иоанна звучал сарказм. - Истинно верующие люди не оставят вас! Деньги... да я сейчас же телеграмму-молнию посылаю в Москву. Через два часа прилетит самолет с деньгами, которых вам хватит и на новый дом, и на новый сад... Аида, останетесь здесь. Следите за входом! Никого не впускать! Отвечаете головой и бессмертной душой перед господом. Ясно?
– Ясно, - ответила Аида голосом старослужащего капрала, затворила за Иоанном дверь, уселась напротив Марии, не спуская с нее глаз.
Уже полчаса, как Мария была невесомой. Она несколько привыкла к новому своему положению, научилась держаться за предметы, и, если неожиданное появление Иоанна смутило ее, речи его привели в растерянность, то уже через пять минут после его ухода Мария обрела способность трезво размышлять, и чем больше она размышляла, тем больше крепло в ней желание посоветоваться с представителями науки, по крайней мере с лечащим врачом Раисой Семеновной. Правда, деньги бы не помешали - зять собрался строить кооперативную квартиру, и дочь уже не раз спрашивала в письмах, не сможет ли Мария помочь чем-нибудь, да и не грех было бы объехать перед смертью родственников, а ехать без подарков, на иждивение, не хотелось. Но надо подумать о том, что и зятья, и дети занимают положение, некоторые даже члены партии и не весьма удобно им будет узнать, что их мать и теща возносится в небеса по указке священных служителей.
Аида сидела по стойке смирно, глядела строгим глазом, и было Марии очень неприятно. Мария отвернулась от нее, посмотрела в окно, на свежую весну. Да, если в ее новой способности есть смысл, то не на одном отце Иоанне свет клином сошелся. Может, врал он все про враждебные разведки, привык народ обманывать и врал. А в науке также могут заплатить за опыты. И зачем им, спрашивается, ее желудочный сок?
Надо было действовать, причем, пока не вернулся голубоглазый попик. Но сначала надо было обмануть Аиду и взять незаметно остатки порошка. Если он попадет к Аиде и батюшке в руки, то они и без нее отлично обойдутся, сами примутся летать по воздуху, и тогда, даже в крайнем случае, Мария от них ничего не получит и не услышит.
– Я пойду к себе, полежу, - сказала Мария. - Что-то голову ломит.
– Да что ты, - вскинулась Аида. - Ты не беспокойся. Я тебе помогу, я тебя сама на кроватку уложу, одеяльцем прикрою. Ты отдыхай.
Аида помогла Марии перебраться в комнату, но дальше дверей Мария квартирантку не пустила - послала обратно на кухню за водой, а сама кинулась к столу, пузырек за пазуху сунула и перелетела к кровати так, чтобы не промахнуться мимо стального шара на спинке.
Аида обнаружила хозяйку смиренной, лежащей поверх одеяла: рукой вцепилась в металлическую сетку, глаза закрыты и на губах неземная улыбка. Именно эта улыбка более всего смутила охранницу. Некоторая работа мысли привела ее к выводу, что бог несправедлив, так как предложил средство от давления не ей, верной и обиженной людьми Аиде, а Марии, которая никогда благочестием не отличалась и от бога была далека. Правда, Аида в присутствии отца Иоанна вынуждена была признать, что Мария - хороший человек, но на самом деле у нее были большие в этом сомнения.
– Где баночка-то? - спросила Аида, не скрывая неудовольствия.
– Баночка пропала, - ответила готовая к вопросу Мария. - Баночку твой господь дал и потом взял.
– Спрятала?
– Ну как ты со мной говоришь, Аида? - елейным голосом ответила ей Мария. - Узнает батюшка Иоанн, что он тебе скажет на такие сомнения?
– Спрятала, - убежденно сказала Аида, - Спрятала, чтобы мне не досталось. А может, мне это вознесение куда больше твоего нужно.
– Не мели чепухи, - сказала Мария. - Я на двор пойду.
– И не думай. И не помышляй. Лежи и жди батюшку.
– А ты меня не гневи, - сказала Мария, чуть взлетая над одеялом.
– Баночку дашь, выпущу на двор, - сказала Аида.
– Нету никакой баночки. И не было. Видно, твой дьявол тебя попутал.
– Врешь!
Как и большинство религиозных людей, Аида отличалась трезвым, незамутненным мистическими видениями разумом. Вера ее концентрировалась вокруг очевидных, вещественных, осязаемых предметов - пышнотелого храма с высокопарной колокольней при нем, позолоченного иконостаса, уютного свечного запаха, голубых глаз и неухоженности отца Иоанна. Зрелище летающей хозяйки в первый момент ее испугало, но потом ее ум отверг вмешательство потусторонних сил и вернулся к версии с лекарством от давления.
– Отдай порошок, - упорствовала Аида, все более входя в гнев. И в ослеплении не заметила, как Мария оттолкнулась от кровати и подобно пушечному ядру пролетела со свистом мимо, загрохотала, охнула громко в сенях и звякнула французским замком.
– Стой! - бросилась за ней Аида, - Батюшка не велел. - Аида успела ухватиться за край юбки, но Мария лягнула ее, оставила в кулаке противницы клок материи и свободно взлетела в свежий, прохладный весенний воздух.
Лягая Аиду, Мария получила дополнительный толчок, который вознес ее выше берез и крыш, и там она медленно воспарила, - во все стороны разлетались вороны и прочие птицы, каркали и верещали от страха. Аида уменьшилась, крики ее заглохли в птичьем гаме, она махала ручками, метаясь по двору, как флагом размахивая клоком юбки.
В небе было холодно, ветрено и боязно. Летательная сила могла окончиться в любой момент, и не успеешь достать из-за пазухи пузырек и подкрепиться. Тогда, зависнув в воздухе, Мария решилась употребить еще порошка, для страховки.
Доставать пузырек было несподручно, руки плохо слушались - нигде не было никакой опоры, страх сковывал и путал движения. И нет ничего удивительного в том, что Мария лишь успела раскрыть склянку, как та выпала у нее из руки и полетела к земле, рассыпая веером белый порошок. И скрылась в колодце одного из окраинных домиков.
Мария попыталась было спикировать вслед за пузырьком, но ничего из этого не вышло.
Коченели ноги. Где-то внизу бежала, спотыкаясь и вскрикивая, Аида, люди задирали головы, удивляясь и переговариваясь. Некоторые показывали пальцами вверх, но высота уже была значительной, и Марию можно было принять за крупную птицу.
«К поликлинике, - подумала Мария. Скорее». Но прошло еще некоторое время, прежде чем ей удалось найти нужный воздушный поток и приноровиться летать, пользуясь руками и юбкой вместо крыльев. Потом дело пошло на лад, и через десять минут Мария уже реяла над красной железной крышей поликлиники.
С громадным трудом она спустилась до сосны, росшей у входа, а там отломала от вершины сук, с помощью которого совершила плавное приземление.
Не было даже времени привести себя в порядок. В любую минуту могли появиться преследователи. Мария обменила сук на половинку кирпича, валявшуюся под деревом, и проследовала к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235