Из их крыльев мы будем делать плащи-болоньи, парашюты, зонтики, наконец. К тому же научим их пасти овец и охранять стада от волков.
– От волков? Ну да, конечно... - Журналист прекратил расспросы и вскоре удалился.
«Возможно, это, до определенной степени, и не шарлатанство, - думал он, спускаясь по лестнице к своей машине, - но, по большому счету это все-таки шарлатанство».
Весь день до обеда корреспондент ездил по городу, издали наблюдал за играми молодых мамонтов, недовольно морщился, когда на него падала тень пролетающего птеродактиля, и вздрагивал, заслышав рев пещерного медвежонка.
– Нет, не шарлатанство, - повторял он упрямо. - Но кое в чем хуже, чем шарлатанство.
Весной в журнале, где состоял тот корреспондент, появилась статья под суровым заглавием:
«ПЛОДЫ ЛЕГКОМЫСЛИЯ»
Нет смысла передавать опасения и измышления гостя. Он предупреждал, что новые звери нарушат и без того неустойчивый экологический баланс, что пещерные медведи и мамонты представляют опасность для детей и взрослых. А в заключение журналист развернул страшную картину перспектив ретрогенетики:
«Безответственность периферийного ученого и пошедших у него на поводу практических работников гуслярского животноводства заставляет меня бить тревогу. Эксперимент, не проверенный на мелких и безобидных тварях (жуках, кроликах и т.д.), наверняка приведет к плачевным результатам. Где гарантия тому, что мамонты не взбесятся и не потопчут зеленые насаждения? Что они не убегут в леса? Где гарантия тому, что бронтозавры не выползут на берег и не отправятся на поиски новых водоемов? Представьте себе этих рептилий, ползущих по улицам, сносящих столбы и киоски. Я убежден, что птеродактили, вместо того, чтобы пасти овец и жертвовать крыльями на изготовление зонтиков, начнут охотиться на домашнюю птицу, а может быть, на тех же овец. И все кончится тем, что на ликвидацию последствий непродуманного эксперимента придется мобилизовать трудящихся и тратить народные средства...»
Статья попалась на глаза профессору Минцу лишь летом. Читая ее, профессор лукаво улыбался, а потом захватил журнал с собой на открытие межрайонной выставки.
Центром выставки, как и следовало предполагать, был павильон «Ретрогенетика». Именно сюда спешили люди со всех сторон, из других городов, областей и государств.
Пробившись сквозь интернациональную толпу к павильону, Лев Христофорович оказался у вольеры, где гуляли мамонты.
Было жарко, поэтому мамонты были коротко острижены и казались поджарыми, словно собаки породы эрдельтерьер. У некоторых уже прорезались бивни. Птеродактили сидели у них на спинах и выклевывали паразитов. В круглом бассейне посреди павильона плавали два бронтозавра. Время от времени они тяжело поднимались на задние лапы и, прижимая передние к блестящей груди, выпрашивали у зрителей плюшки. У кого из зрителей не было плюшки, кидали пятаки.
Здесь, между вольерой и бассейном, Минц увидел Ложкина и Хату и прочел друзьям скептическую статью.
Смеялись не только люди. Булькали от хохота бронтозавры, трубили мамонты, а один птеродактиль так расхохотался, что не мог закрыть пасть, пока не прибежал служитель и не стукнул весельчаку как следует деревянным молотком по нижней челюсти.
– Неужели, - сказал профессор, когда все отсмеялись, - этот наивный человек полагает, что мы стали бы выводить вымерших чудовищ, если бы не привили им генетически любви и уважения к человеку?
– Никогда, - отрезал старик Ложкин. - Ни в коем случае.
Птеродактиль, все еще вздрагивая от смеха, стуча когтями по полу, подошел к профессору, и тот угостил его конфетой. Маленькие дети по очереди катались верхом на мамонтах, подложив под попки подушечки, чтобы не колола остриженная жесткая шерсть, бронтозавры собирали со дна бассейна монетки и честно передавали их служителям. В стороне скулил пещерный медведь, потому что его с утра никто не приласкал.
... В тот день столичного журналиста, неудачливого пророка, до полусмерти искусала его домашняя сиамская кошка.
Прощай, рыбалка
Когда Попси-кон с планеты Палистрата посетил Великий Гусляр, он пользовался бескорыстным гостеприимством Корнелия Удалова. Улетая, Попси-кон пригласил Удалова в гости в удобное для того время. Удобное время случилось следующим летом, и Корнелий Иванович собрался на Палистрату.
Невысокий стройный Попси-кон ждал Удалова на космодроме. Он был несказанно рад другу, обнял и поцеловал в щеки, чему научился на Земле. Беспрестанно болтая, расспрашивая об общих знакомых, о погоде, жилищном строительстве и видах на урожай в Гусляре, он провел Удалова к своей машине, и они поехали в город.
Удалов с интересом смотрел по сторонам, разглядывая обитателей Палистраты и знакомясь с условиями их жизни.
Машина мягко катила по подметенным улицам столицы, обсаженным невысокими пышными деревьями, мимо скромных, изящных вывесок и со вкусом оформленных витрин. Казалось, что никто в этом городе не спешил, люди терпеливо ждали на перекрестках зеленого света, чтобы пересечь улицу, дети были вымытые и аккуратные.
– Вот и наш дом, - сказал Попси-кон, останавливая машину у одноэтажного особняка, утопавшего в саду. - Здесь все, Удалов, к твоим услугам. Живи, сколько хочешь, развлекайся, телевизор на столе. Но поначалу на улицу без меня не выходи.
– А что, не изжиты случаи хулиганства? - спросил Удалов.
– Изжиты, - сказал Попси-кон, - хулиганства у нас почти не наблюдается. Живем тихо. Заняты работой и творчеством. Но есть одна опасность для непосвященного...
Договорить Попси-кон не успел, потому что они вошли в гостиную, где поджидали домочадцы и Удалов начал с ними знакомиться.
Сначала к Удалову подошла маленькая девочка и сказала:
– Здравствуйте, как долетели, голубчик? Не трясло?
– Спасибо, крошка, - сказал Удалов. - Долетел я отлично. А ты уже в школу ходишь?
Он отыскал в кармане конфету трюфель и протянул ребенку.
Девочка хихикнула и взяла конфету.
– Ты мне не писал, что у тебя дочка есть, - сказал Удалов хозяину дома.
– Дочка? Нет, - ответил Попси, лукаво улыбаясь. - Разреши представить. Это мой папа.
Девочка вежливо поклонилась и сжимая в ручке конфету бросилась бегом из комнаты.
Удалов откашлялся, но переварить информацию не успел, потому что к нему подошел, протягивая руку, суровый старец с сизой бородой, заплетенной в косички.
Пожимая старику руку, Удалов услышал слова Попси-кона:
– Моя младшая сестра, Куцилия-коп.
– Здравствуйте, - сказал Удалов, вглядываясь, настоящая борода у младшей сестры или так, украшение.
– А жена твоя... - начал Удалов.
– Вот моя жена, знакомьтесь, - сказал Попси-кон, показывая на большую рыжую собаку, которая сидела на стуле. Собака подняла переднюю лапу и Удалов вынужден был пожать конечность, но при том ощутил некоторое раздражение, понял, что его безжалостно разыгрывают.
– Пойми нас правильно, - сказал Попси-кон, но Удалов перебил его, показывая на белого попугая в клетке:
– А это твой дедушка?
– Нет, - ответил попугай, отодвигая лапкой крючок на дверце. - Меня зовут Клопси-кон, я дядя Попси-кона.
– Ясно, - сказал Удалов, не скрывая сарказма. - Еще родственники есть?
– Есть, - ответила изысканно одетая девушка, выходя из-за портьеры. - Можете называть меня просто Кукси.
– Вы его дедушка? - спросил Удалов не без ехидства.
– Нет, - добродушно улыбнулась Кукси, - я племянница Попси.
– Ну хоть здесь все ясно, - сказал Удалов.
Он невольно залюбовался девичьей статью и румянцем Кукси.
– Я уже накрыла на стол, - сказала Кукси. - Мойте руки и спешите, а то остынет.
Попси провел Удалова в туалет и Корнелий быстро привел себя в порядок, лихорадочно раздумывая, обидеться ли ему на Попси-кона за розыгрыш или пошутить в ответ. Так ничего и не придумав, Удалов вышел к столу, где собрались его новые знакомые, а также еще два ребенка, которые назвались попсиными тетками и большой рыжий кот, сказавший басом, что он - племянник жены Попси от первого брака.
Кукси заботливо ухаживала за Удаловым, а Попси и его родственники развлекали Удалова разговорами и были столь многоречивы, что Удалову не удавалось самому задать ни одного вопроса. Но атмосфера, царившая за столом, была настолько теплой и дружеской, что Корнелий чувствовал себя как дома. За кофе кот с попугаем спели для Удалова местную народную песню, а девочка-папа сплясала чечетку. И Удалов решил воздержаться от расспросов - мало ли какие у людей бывают обычаи, мало ли кто и как называет своих родственников и домашних животных. Ведь завела же соседка Удалова Гаврилова собаку породы боксер-такса, а называет ее кисочкой.
После обильного обеда Удалова начало клонить в сон и Попси отвел его в небольшую уютную спальню и оставил одного. Удалов спал беспокойно. Ему снилось, что к нему подходит шкаф и говорит:
– Я твоя жена, Ксения, ты не узнаешь меня, козлик?
– Никогда не подозревал, что ты из красного дерева, - отвечает растерянно Удалов.
– Не беспокойся, это только фанеровка, - говорит шкаф.
– А кто же будет по хозяйству? - беспокоится Удалов. - Кто будет обед готовить, за детьми ухаживать?
– Ничего, - отвечает шкаф. - Ты двигайся, заботься, а я постою.
Удалов был готов к дальнейшим чудесам и потому не очень удивился, когда собравшаяся за завтраком семья Попси-кона оказалась иной, чем вчера. Самого Попси-кона Удалов узнал сразу, а вот милая Кукси предстала в образе толстой обезьянки и засмеялась, когда Удалов пытался отогнать животное от стола, чтобы не утащило коржики.
Кто из остальных родственников сменил за ночь обличье, а кто остался в старой шкуре, Удалов выяснить не смог, да и не стал углубляться в расспросы. Захотят, сами скажут.
После завтрака Попси-кон повел Удалова в музей.
– Здесь у нас скучновато, - сказал Попси, когда они шли через тенистый парк. - Население невелико, жизненный уровень высокий, а культура развита слабо. Скучаем.
– Слушай, - не выдержал Удалов. - Что это у вас происходит? Сначала девушка, потом обезьяна? Неустойчивость какая-то.
– Да, - согласился Попси-кон, - это у нас от скуки. Кстати, Кукси вроде бы раза в три меня толще. Я, правда, давно ее не видел.
– А где ее естественный вид? В шкафу висит?
– Кто знает...
– И трудно в естественный вид вернуться?
– Ну уж нелегко, - согласился Попси-кон.
– А как же преступность? Ведь раздолье для злоумышленников, сели у людей внешность меняется. Скрыться легко.
– Ну с этим мы справляемся, - возразил Попси-кон. - Проследить всегда можно.
Навстречу им шла группа молодых людей. При виде экзотически одетого и экзотически выглядевшего Удалова молодые люди остановились и как по команде вынули из карманов мячики с грецкий орех размером и с улыбками протянули Удалову.
Удалов нерешительно взглянул на Попси-кона.
– У меня ничего в обмен нету, - сказал он.
– И не надо, - ответил Попси-кон и велел молодым людям проходить дальше. Те спрятали шарики в карманы и послушно удалились.
– Неловко получилось, - сказал Удалов. - Мы их не обидели?
– Нет. Ты же иностранец, тебе уезжать скоро.
– Это меня не оправдывает, - сказал Удалов. - Надо было значков захватить, сувениров.
На улице возле музея, Удалова окликнули:
– Эй, - сказало небольшое развесистое деревцо. - Давай, а?
К Удалову протянулась тонкая ветвь, в которой был зажат шарик.
– Нету, - сказал Удалов. - Нет у меня никакого обмена,
В музее Удалов получил эстетическое наслаждение, а Попси-кон шел рядом и радовался, что угодил другу. Все шло нормально до тех пор, пока в одном из залов они не столкнулись с экскурсией, которую вела очень крупная полная женщина с гривой рыжих волос.
– Какая красота! - вырвалось у Попси-кона.
– Нравится? - спросил Удалов. - Признаю. Но не в моем вкусе.
– Это моя мечта, - сказал Попси-кон.
– Тогда знакомься, - сказал Удалов. - Если жена не возражает.
– Она не возражает, - сказал Попси-кон. - Она сегодня, если не ошибаюсь, ветеран-железнодорожник. - А ты не обидишься? - сказал Попси-кон. - Вроде бы по законам гостеприимства...
– Забудь, - сказал Удалов. - Гостеприимство не в этом, Главное в человеке - душа, а формальности оставим дипломатам.
Эти слова убедили Попси-кона. Он направился к экскурсоводше, вынимая из кармана шарик.
Экскурсоводша улыбнулась Попси-кону и сказала слушателям:
– Простите, я сейчас к вам вернусь.
Ой, как у них здесь все просто, подумал Удалов. Даже не познакомились толком. И перед его женой неловко...
Из деликатности Удалов отвернулся и стал смотреть на полотно, изображающую сельскую сцену в момент уборки урожая. Любовался он этой картиной минуты две, не больше и вернулся к действительности оттого, что его вежливо тронули за плечо. Рука была мягкой и крупной.
Удалов обернулся. Рядом стояла женщина-экскурсовод.
– Пойдем, - сказала она. - Я хочу тебе, Корнелий, показать зал современной скульптуры.
Взгляд Удалова метнулся к группе экскурсантов. Его друг Попси-кон уходил из зала, уводя за собой группу и даже не обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235
– От волков? Ну да, конечно... - Журналист прекратил расспросы и вскоре удалился.
«Возможно, это, до определенной степени, и не шарлатанство, - думал он, спускаясь по лестнице к своей машине, - но, по большому счету это все-таки шарлатанство».
Весь день до обеда корреспондент ездил по городу, издали наблюдал за играми молодых мамонтов, недовольно морщился, когда на него падала тень пролетающего птеродактиля, и вздрагивал, заслышав рев пещерного медвежонка.
– Нет, не шарлатанство, - повторял он упрямо. - Но кое в чем хуже, чем шарлатанство.
Весной в журнале, где состоял тот корреспондент, появилась статья под суровым заглавием:
«ПЛОДЫ ЛЕГКОМЫСЛИЯ»
Нет смысла передавать опасения и измышления гостя. Он предупреждал, что новые звери нарушат и без того неустойчивый экологический баланс, что пещерные медведи и мамонты представляют опасность для детей и взрослых. А в заключение журналист развернул страшную картину перспектив ретрогенетики:
«Безответственность периферийного ученого и пошедших у него на поводу практических работников гуслярского животноводства заставляет меня бить тревогу. Эксперимент, не проверенный на мелких и безобидных тварях (жуках, кроликах и т.д.), наверняка приведет к плачевным результатам. Где гарантия тому, что мамонты не взбесятся и не потопчут зеленые насаждения? Что они не убегут в леса? Где гарантия тому, что бронтозавры не выползут на берег и не отправятся на поиски новых водоемов? Представьте себе этих рептилий, ползущих по улицам, сносящих столбы и киоски. Я убежден, что птеродактили, вместо того, чтобы пасти овец и жертвовать крыльями на изготовление зонтиков, начнут охотиться на домашнюю птицу, а может быть, на тех же овец. И все кончится тем, что на ликвидацию последствий непродуманного эксперимента придется мобилизовать трудящихся и тратить народные средства...»
Статья попалась на глаза профессору Минцу лишь летом. Читая ее, профессор лукаво улыбался, а потом захватил журнал с собой на открытие межрайонной выставки.
Центром выставки, как и следовало предполагать, был павильон «Ретрогенетика». Именно сюда спешили люди со всех сторон, из других городов, областей и государств.
Пробившись сквозь интернациональную толпу к павильону, Лев Христофорович оказался у вольеры, где гуляли мамонты.
Было жарко, поэтому мамонты были коротко острижены и казались поджарыми, словно собаки породы эрдельтерьер. У некоторых уже прорезались бивни. Птеродактили сидели у них на спинах и выклевывали паразитов. В круглом бассейне посреди павильона плавали два бронтозавра. Время от времени они тяжело поднимались на задние лапы и, прижимая передние к блестящей груди, выпрашивали у зрителей плюшки. У кого из зрителей не было плюшки, кидали пятаки.
Здесь, между вольерой и бассейном, Минц увидел Ложкина и Хату и прочел друзьям скептическую статью.
Смеялись не только люди. Булькали от хохота бронтозавры, трубили мамонты, а один птеродактиль так расхохотался, что не мог закрыть пасть, пока не прибежал служитель и не стукнул весельчаку как следует деревянным молотком по нижней челюсти.
– Неужели, - сказал профессор, когда все отсмеялись, - этот наивный человек полагает, что мы стали бы выводить вымерших чудовищ, если бы не привили им генетически любви и уважения к человеку?
– Никогда, - отрезал старик Ложкин. - Ни в коем случае.
Птеродактиль, все еще вздрагивая от смеха, стуча когтями по полу, подошел к профессору, и тот угостил его конфетой. Маленькие дети по очереди катались верхом на мамонтах, подложив под попки подушечки, чтобы не колола остриженная жесткая шерсть, бронтозавры собирали со дна бассейна монетки и честно передавали их служителям. В стороне скулил пещерный медведь, потому что его с утра никто не приласкал.
... В тот день столичного журналиста, неудачливого пророка, до полусмерти искусала его домашняя сиамская кошка.
Прощай, рыбалка
Когда Попси-кон с планеты Палистрата посетил Великий Гусляр, он пользовался бескорыстным гостеприимством Корнелия Удалова. Улетая, Попси-кон пригласил Удалова в гости в удобное для того время. Удобное время случилось следующим летом, и Корнелий Иванович собрался на Палистрату.
Невысокий стройный Попси-кон ждал Удалова на космодроме. Он был несказанно рад другу, обнял и поцеловал в щеки, чему научился на Земле. Беспрестанно болтая, расспрашивая об общих знакомых, о погоде, жилищном строительстве и видах на урожай в Гусляре, он провел Удалова к своей машине, и они поехали в город.
Удалов с интересом смотрел по сторонам, разглядывая обитателей Палистраты и знакомясь с условиями их жизни.
Машина мягко катила по подметенным улицам столицы, обсаженным невысокими пышными деревьями, мимо скромных, изящных вывесок и со вкусом оформленных витрин. Казалось, что никто в этом городе не спешил, люди терпеливо ждали на перекрестках зеленого света, чтобы пересечь улицу, дети были вымытые и аккуратные.
– Вот и наш дом, - сказал Попси-кон, останавливая машину у одноэтажного особняка, утопавшего в саду. - Здесь все, Удалов, к твоим услугам. Живи, сколько хочешь, развлекайся, телевизор на столе. Но поначалу на улицу без меня не выходи.
– А что, не изжиты случаи хулиганства? - спросил Удалов.
– Изжиты, - сказал Попси-кон, - хулиганства у нас почти не наблюдается. Живем тихо. Заняты работой и творчеством. Но есть одна опасность для непосвященного...
Договорить Попси-кон не успел, потому что они вошли в гостиную, где поджидали домочадцы и Удалов начал с ними знакомиться.
Сначала к Удалову подошла маленькая девочка и сказала:
– Здравствуйте, как долетели, голубчик? Не трясло?
– Спасибо, крошка, - сказал Удалов. - Долетел я отлично. А ты уже в школу ходишь?
Он отыскал в кармане конфету трюфель и протянул ребенку.
Девочка хихикнула и взяла конфету.
– Ты мне не писал, что у тебя дочка есть, - сказал Удалов хозяину дома.
– Дочка? Нет, - ответил Попси, лукаво улыбаясь. - Разреши представить. Это мой папа.
Девочка вежливо поклонилась и сжимая в ручке конфету бросилась бегом из комнаты.
Удалов откашлялся, но переварить информацию не успел, потому что к нему подошел, протягивая руку, суровый старец с сизой бородой, заплетенной в косички.
Пожимая старику руку, Удалов услышал слова Попси-кона:
– Моя младшая сестра, Куцилия-коп.
– Здравствуйте, - сказал Удалов, вглядываясь, настоящая борода у младшей сестры или так, украшение.
– А жена твоя... - начал Удалов.
– Вот моя жена, знакомьтесь, - сказал Попси-кон, показывая на большую рыжую собаку, которая сидела на стуле. Собака подняла переднюю лапу и Удалов вынужден был пожать конечность, но при том ощутил некоторое раздражение, понял, что его безжалостно разыгрывают.
– Пойми нас правильно, - сказал Попси-кон, но Удалов перебил его, показывая на белого попугая в клетке:
– А это твой дедушка?
– Нет, - ответил попугай, отодвигая лапкой крючок на дверце. - Меня зовут Клопси-кон, я дядя Попси-кона.
– Ясно, - сказал Удалов, не скрывая сарказма. - Еще родственники есть?
– Есть, - ответила изысканно одетая девушка, выходя из-за портьеры. - Можете называть меня просто Кукси.
– Вы его дедушка? - спросил Удалов не без ехидства.
– Нет, - добродушно улыбнулась Кукси, - я племянница Попси.
– Ну хоть здесь все ясно, - сказал Удалов.
Он невольно залюбовался девичьей статью и румянцем Кукси.
– Я уже накрыла на стол, - сказала Кукси. - Мойте руки и спешите, а то остынет.
Попси провел Удалова в туалет и Корнелий быстро привел себя в порядок, лихорадочно раздумывая, обидеться ли ему на Попси-кона за розыгрыш или пошутить в ответ. Так ничего и не придумав, Удалов вышел к столу, где собрались его новые знакомые, а также еще два ребенка, которые назвались попсиными тетками и большой рыжий кот, сказавший басом, что он - племянник жены Попси от первого брака.
Кукси заботливо ухаживала за Удаловым, а Попси и его родственники развлекали Удалова разговорами и были столь многоречивы, что Удалову не удавалось самому задать ни одного вопроса. Но атмосфера, царившая за столом, была настолько теплой и дружеской, что Корнелий чувствовал себя как дома. За кофе кот с попугаем спели для Удалова местную народную песню, а девочка-папа сплясала чечетку. И Удалов решил воздержаться от расспросов - мало ли какие у людей бывают обычаи, мало ли кто и как называет своих родственников и домашних животных. Ведь завела же соседка Удалова Гаврилова собаку породы боксер-такса, а называет ее кисочкой.
После обильного обеда Удалова начало клонить в сон и Попси отвел его в небольшую уютную спальню и оставил одного. Удалов спал беспокойно. Ему снилось, что к нему подходит шкаф и говорит:
– Я твоя жена, Ксения, ты не узнаешь меня, козлик?
– Никогда не подозревал, что ты из красного дерева, - отвечает растерянно Удалов.
– Не беспокойся, это только фанеровка, - говорит шкаф.
– А кто же будет по хозяйству? - беспокоится Удалов. - Кто будет обед готовить, за детьми ухаживать?
– Ничего, - отвечает шкаф. - Ты двигайся, заботься, а я постою.
Удалов был готов к дальнейшим чудесам и потому не очень удивился, когда собравшаяся за завтраком семья Попси-кона оказалась иной, чем вчера. Самого Попси-кона Удалов узнал сразу, а вот милая Кукси предстала в образе толстой обезьянки и засмеялась, когда Удалов пытался отогнать животное от стола, чтобы не утащило коржики.
Кто из остальных родственников сменил за ночь обличье, а кто остался в старой шкуре, Удалов выяснить не смог, да и не стал углубляться в расспросы. Захотят, сами скажут.
После завтрака Попси-кон повел Удалова в музей.
– Здесь у нас скучновато, - сказал Попси, когда они шли через тенистый парк. - Население невелико, жизненный уровень высокий, а культура развита слабо. Скучаем.
– Слушай, - не выдержал Удалов. - Что это у вас происходит? Сначала девушка, потом обезьяна? Неустойчивость какая-то.
– Да, - согласился Попси-кон, - это у нас от скуки. Кстати, Кукси вроде бы раза в три меня толще. Я, правда, давно ее не видел.
– А где ее естественный вид? В шкафу висит?
– Кто знает...
– И трудно в естественный вид вернуться?
– Ну уж нелегко, - согласился Попси-кон.
– А как же преступность? Ведь раздолье для злоумышленников, сели у людей внешность меняется. Скрыться легко.
– Ну с этим мы справляемся, - возразил Попси-кон. - Проследить всегда можно.
Навстречу им шла группа молодых людей. При виде экзотически одетого и экзотически выглядевшего Удалова молодые люди остановились и как по команде вынули из карманов мячики с грецкий орех размером и с улыбками протянули Удалову.
Удалов нерешительно взглянул на Попси-кона.
– У меня ничего в обмен нету, - сказал он.
– И не надо, - ответил Попси-кон и велел молодым людям проходить дальше. Те спрятали шарики в карманы и послушно удалились.
– Неловко получилось, - сказал Удалов. - Мы их не обидели?
– Нет. Ты же иностранец, тебе уезжать скоро.
– Это меня не оправдывает, - сказал Удалов. - Надо было значков захватить, сувениров.
На улице возле музея, Удалова окликнули:
– Эй, - сказало небольшое развесистое деревцо. - Давай, а?
К Удалову протянулась тонкая ветвь, в которой был зажат шарик.
– Нету, - сказал Удалов. - Нет у меня никакого обмена,
В музее Удалов получил эстетическое наслаждение, а Попси-кон шел рядом и радовался, что угодил другу. Все шло нормально до тех пор, пока в одном из залов они не столкнулись с экскурсией, которую вела очень крупная полная женщина с гривой рыжих волос.
– Какая красота! - вырвалось у Попси-кона.
– Нравится? - спросил Удалов. - Признаю. Но не в моем вкусе.
– Это моя мечта, - сказал Попси-кон.
– Тогда знакомься, - сказал Удалов. - Если жена не возражает.
– Она не возражает, - сказал Попси-кон. - Она сегодня, если не ошибаюсь, ветеран-железнодорожник. - А ты не обидишься? - сказал Попси-кон. - Вроде бы по законам гостеприимства...
– Забудь, - сказал Удалов. - Гостеприимство не в этом, Главное в человеке - душа, а формальности оставим дипломатам.
Эти слова убедили Попси-кона. Он направился к экскурсоводше, вынимая из кармана шарик.
Экскурсоводша улыбнулась Попси-кону и сказала слушателям:
– Простите, я сейчас к вам вернусь.
Ой, как у них здесь все просто, подумал Удалов. Даже не познакомились толком. И перед его женой неловко...
Из деликатности Удалов отвернулся и стал смотреть на полотно, изображающую сельскую сцену в момент уборки урожая. Любовался он этой картиной минуты две, не больше и вернулся к действительности оттого, что его вежливо тронули за плечо. Рука была мягкой и крупной.
Удалов обернулся. Рядом стояла женщина-экскурсовод.
– Пойдем, - сказала она. - Я хочу тебе, Корнелий, показать зал современной скульптуры.
Взгляд Удалова метнулся к группе экскурсантов. Его друг Попси-кон уходил из зала, уводя за собой группу и даже не обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235