Худшие подозрения Удалова подтвердились в тот же день. Примерно за час до обеда к нему в контору вошли три дюжих молодца. Они волокли большую гранитную плиту. На плите были тщательно выбиты буквы:
ИНСТРУКЦИЯ
по учету использованной арматуры
в пересчете на погонные метры и кубические сантиметры.
Для служебного пользования.
Срочно.
Ответ предоставить в течение 24 часов
под личную ответственность.
Молодцы поставили плиту к стене. Солнце, заглянувшее в комнату, осветило своими теплыми лучами глубоко выбитые строчки.
– Распишитесь в получении, - сказал один из молодцов, протягивая Удалову медный лист и молоток с долотом. - Вот тут выбейте свою фамилию.
До обеда Удалов выбивал по меди свою фамилию. А из соседних фабрик, контор, магазинов и учебных заведений ответно постукивали молотки - руководители и директора расписывались в получении инструкций.
Вместо обеда Удалов кинулся к Белосельскому.
Тот был в трауре: стены его кабинета были заставлены разного рода каменными плитами, медными и железными листами, на столе лежали грудой шелковые и хлопчатобумажные свитки с вышитыми на них запросами, жалобами, анкетами и рекомендациями.
Посреди кабинета стоял профессор Минц и сдержанно улыбался.
– Ну, что вы улыбаетесь! - завопил Удалов с порога. - Они нас победили! Лучше я буду расписываться на бумаге, чем, как египетский раб, выбивать свою фамилию на твердых предметах.
– Не падайте духом, Корнелий, - произнес Лев Христофорович. - И вы не падайте, товарищ Белосельский. Враг пошел на последние, крайние меры. Значит, он слабеет.
– Да вы посмотрите в окно, - сказал Николай. - Отсюда видно - они беспрерывно куют и вышивают! Они все при деле! Они расширяют штаты.
– А мы хитрее, - сказал Минц. - На прошлом заседании вы отказали в создании кооператива гранильщиков, кооператива вышивальщиц, артели чеканщиков?
– Мы не отказали. Мы перенесли вопрос на будущее, потому что не были подготовлены нужные бумаги.
– Вот именно! Бумаги! А теперь у нас нет бумаг!
– А как же...
– И ты туда же, Коля? - строго спросил Удалов.
Лицо Белосельского озарила лукавая усмешка.
– Верочка! - позвал он секретаршу. - Вы можете вызвать ко мне председателей всех кооперативов? Сейчас. Спасибо.
Через час, без единой бумаги, оперативно и решительно в городе были организованы кооперативы чеканщиков, гранильщиков, каменщиков, вышивальщиц и прочие добровольные организации, готовые внести свой вклад в развитие экономики и заработать при этом больше, чем могли заплатить городские учреждения, даже с учетом тринадцатой зарплаты.
Бюрократия лишилась рабочих рук.
Прошло еще пять дней. Жизнь в городе текла спокойно. Новые инструкции не появлялись.
Утром во вторник Удалов сказал жене Ксении:
– Ксюша, наша титаническая борьба с бюрократией кончилась в нашу пользу. Бюрократия потерпела поражение!
Тут из другой комнаты вышел сын Удалова, подросток Максимка.
– Папа, - сказал он. - Мы в поход не пойдем.
– Почему же? - удивился Корнелий. - Ты же так готовил-
– Вчера приходил к нам один дядя из Горпромплана и всем нам предложил заработать.
– Вам? На каникулах?
– Папа, - сказал Максимка. - Ты совершенно не следишь за дискуссиями о просвещении. Пора, наконец, приблизить школу к жизни. Наше образование находится в критическом положении. Я не хочу быть недорослем! Мой сверстник в Соединенных Штатах зарабатывает на каникулах сотни и даже тысячи долларов, разнося молоко и газеты!
– Остановись! - закричал Удалов. - Все стали образованные! Иди, зарабатывай. Но честным трудом!
– Я понял, папа, - сказал Максимка, - если мне предложат что-то бесчестное, я откажусь, даже если на эти деньги я мог бы купить мотороллер.
Вечером они встретились с сыном за ужином.
– Ну что, сынок? - спросил Удалов.
– Очень интересная идея, - ответил Максимка. - Все мы будем работать курьерами.
Удалов искренне рассмеялся.
– Какими же вы будете курьерами, если бумаг нету?
– А мы и будем бумагами, - ответил сын. - Каждый из нас получает номер. Я, например, исходящий 18-24 от 14 июня. Состою из шестидесяти пунктов, и завтра с утра направляюсь в область.
– Не выйдет, - ответил Удалов, все еще не в силах поверить в дьявольскую выдумку Горпромплана. - Ты не запомнишь все пункты.
– Запомню, - улыбнулся подросток.
Он вытащил из кармана длинную тонкую веревку, от которой отходили короткие веревочки со множеством узелков.
– Письмо туземцев майя, - пояснил он отцу. - Докладывая мое содержание, я пользуюсь этим письмом как подсказкой. Показать?
– Ну... - неуверенно сказал Удалов.
Максимка встал в позу, потянул пальцами конец веревки и монотонно заговорил: «Исходящий 18-24 от 14 июня. В областное управление Главпромпланстройкомплекта заместителю подзаведующего сектором вторичного учета товарищу Богаткину Гы Мы...»
– Хватит, - махнул рукой Удалов. - Сдаюсь. Боюсь только, что они там тебя заприходуют, пришьют к делу, положат на полку и забудут покормить.
Сын только отмахнулся. Он ходил по комнате, перебирал пальцами веревочки и тихо бубнил.
Наутро Удалов, проходя мимо открытых окон Горучетинспекции, услышал доносящееся оттуда бормотание. Он остановился, заглянул внутрь. Перед начальственным столом стояла девчушка, лет десяти, и послушно повторяла за начснабом Лапкиным, которого Удалов давно знал: «Пункт третий: поручить руководителям нижних управленческих звеньев... Не упадочнических, а управленческих, девочка! Если не запомнишь до обеда - лишишься компота».
На автобусной остановке, в ожидании машины в область, томилось два десятка школьников с веревочками в руках...
Трое юношей и первоклассник в очках ждали Удалова в конторе.
Они были вежливы, но настойчивы. Удалову пришлось выслушать их тексты и послания соответствующих организаций. Затем Удалов покорно спросил:
– А где расписываться в получении?
– Если есть круглая печать, - ответил один из ходячих документов, - ставьте мне на лоб.
– На лоб?
– Разумеется, чтобы видно было.
Удалов улыбнулся. Он достал из стола круглую печать, густо намазал ее чернилами и злорадно припечатал круглые лобики детей.
– Пускай теперь вас папы с мамами отмывают! - сказал он.
Но когда подошел к очкастому первокласснику, рука его не поднялась.
– А еще куда можно? - спросил он.
Мальчик протянул ему ладошку. И Удалов припечатал ладошку.
Весь день по городу шастали входящие и исходящие. У некоторых детишек на лобиках стояло уже по три-четыре печати. А на щеках были подписи фломастерами.
Удалов перестал улыбаться.
А когда вечером вернулся из города усталый Максимка, лоб и щеки которого были густо разукрашены штампами и печатями, он собственноручно, несмотря на громкие вопли мальчика, который лишался честно заработанных денег, отмыл его в ванной так, что только кожа не слезла.
Впрочем, та же сцена повторилась во многих домах, что сильно обесценило детей в качестве документов.
А на следующий день после короткого и бурного совещания в Гордоме все дети города были отправлены в палаточный лесной городок, который мгновенно выстроили родители.
– Ну вот, вроде и все, - сказал Удалов еще через день.
Ему только что позвонил Коля Белосельский, который сообщил, что к нему прорвались курьеры из области. Один принес инструкцию, вырезанную из березовых листьев, второй прямо в кабинете снял майку и показал письмо, написанное на его животе. Следовательно, в других городах и даже в области почин великогуслярцев был подхвачен.
– Титаническая борьба подошла к концу, - сказал Удалов жене, уходя на службу.
– Ты мне это уже говорил, - ответила Ксения. - Погоди, они еще не сдались.
Удалов только отмахнулся от пророческих слов супруги.
Светило солнце, пели птицы, впереди гудели автомобили.
На центральной площади города, обширной и заасфальтированной, что-то происходило.
Машины и автобусы, которые намеревались было пересечь площадь, вынуждены были остановиться.
Туда, на площадь, чиновники из различных учреждений, здания которых и окружали площадь, выносили свои столы. Сотни столов, тысячи столов...
Руководители учреждений и контор, руководствуясь планчиками, нарисованными на клочках туалетной бумаги, указывали, где ставить столы.
Удалов остановился на краю площади среди зевак, стараясь понять, что же замыслила гибнущая бюрократия.
Постепенно стал вырисовываться рисунок, согласно которому устанавливались столы. В сумме они составили три громадные буквы:

«SOS»
Затем по команде сотрудники уселись за столы и стали смотреть в небо.
Удалов тоже посмотрел в небо. Небо было голубым и пустым.
– Чего вы хотите? - спросил он у ближайшего чиновника.
– Нам не объясняли, - ответил тот. - Сказали, чтобы сидеть и ждать. Начальству виднее.
Начальство с Удаловым разговаривать не стало.
Удалов поднялся к Белосельскому. Белосельский был встревожен. Они стояли у окна, и буквы «SOS» были отлично видны.
Подошел Минц.
– Глупо, - сказал он. - Если они надеются на область, то там идут те же процессы.
– Знаю, - сказал Белосельский. - По всей стране идут процессы. Но все равно на сердце тревожно.
И в этот момент сверху послышался ровный нарастающий гул.
Темные быстрые тени мелькнули над площадью.
Одна за другой между буквами тревожного послания опускались летающие тарелочки. На них были опознавательные знаки, которые были Удалову знакомы.
– Эта с Альдебарана, - сказал он, глядя, как открывается люк, и из первой тарелочки выходят трехногие зеленые пришельцы с портфелями. - А это с Альфы Водолея.
Из второй тарелочки выползли крабовидные существа в черных костюмах.
Вот открываются люки в третьей, пятой, двадцатой тарелочках...
Один из пришельцев, крупного размера, с четырьмя щупальцами, вынул из-за пазухи микрофон, и его голос раскатился над площадью:
– Дорогие братья! Узнав о том, в каком катастрофическом положении вы находитесь, и увидев ваш сигнал бедствия, мы по зову сердец откликнулись на вашу беду. Мы, представители могучих организаций и учреждений Альдебарана, Сириуса, Паталипутры и многих других разумных миров, доставили нашу скромную помощь. Вы не одиноки, друзья и коллеги!
Под аплодисменты гуслярских чиновников пришельцы стали выносить из тарелочек толстые стопки бумаги, копирки, ксероксы, новенькие печатные машинки...
Чиновники смирно и деловито выстраивались в очередь, и каждый из них получил достаточно бумаги, чтобы завалить Удалова с головой.
– Да, - сказал Минц, - мы потерпели поражение.
– Титаническое поражение, - сказал Удалов.
Белосельский не выдержал. Он заплакал.
– Коля, - сказал Удалов, кладя руку на плечо другу. - Не падай духом. И на Альдебаране мы с тобой отыщем союзников.
– А они... они... из соседней Галактики...
– Мы и до соседней Галактики доберемся.
Уважаемая редакция!
У меня с вами, как вижу, наладилось здоровое деловое сотрудничество, и поэтому я обращаюсь сегодня к вам, хотя, быть может, следовало обратиться в милицию.
Но не спешите отбрасывать в сторону мое письмо как заведомо не имеющее литературной ценности; никто не знает, как повернется завтра его жизнь и к каким переживаниям приведет такой поворот.
Нижеуказанное несчастье случилось не непосредственно со мной, а с моим старым знакомым и соседом по дому Корнелием Ивановичем Удаловым, о котором вам, должно быть, известно. На днях он постучался ко мне в дверь и вид его был взволнованным.
– Слушай, сосед, - произнес он. - Получается переплет с загадкой.
И с этими словами Корнелий поставил на пол посреди моей комнаты обыкновенного вида дорожную сумку, каковые продаются в нашем универмаге из расчета приблизительно в пределах 10-12 рублей. Ввиду того, что я выразил непонимание, Корнелий Удалов рассказал мне историю, связанную с этой сумкой.
Корнелий Удалов находился в служебной командировке в области и в зале ожидания аэропорта провел несколько часов ввиду плохой погоды на скамье. С ним находилась дорожная сумка, в которой были разные предметы гигиенического значения, а также некоторые подарки, купленные им в области для его супруги Ксении и детей. Рядом с Удаловым садились и уходили различные люди, которые улетали во все концы нашей Родины по мере подготовки самолетов. Поэтому Удалов не может установить момента, когда его сумку случайно подменили. Причину этому я усматриваю в том, что наша местная промышленность выпускает ограниченный ассортимент дорожных сумок, мало различающихся по внешнему виду и оформлению.
Прилетев в г. Великий Гусляр, Удалов решил дойти от аэропорта до дома пешком, потому что была хорошая, правда, несколько пыльная погода.
Удалов шел по дороге в течение нескольких минут, когда ощутил, что сумка в его руках стала значительно тяжелее, чем первоначально. Он отнес этот эффект за счет своей личной усталости, вызванной трудной командировкой и длительным пребыванием в аэропорту. Однако с каждым шагом сумка становилась более увесистой, и в результате Удалову пришлось остановиться, чтобы передохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235