Удалов проснулся оттого, что в стекло что-то стукнуло. Может быть, в другой день он бы не обратил внимания на этот стук, но нервы у спящего Удалова были напряжены: ему все время снились пришельцы, протягивающие к нему руки за помощью. Удалов осторожно сполз с постели, подбежал к окну. Там, под фонарем, стоял Грубин и махал рукой, вызывая его к себе.
Корнелий взглянул на часы. Половина четвертого. Что ж, немного времени понадобилось его товарищам, чтобы расколоть этот орешек. Стараясь не шуметь, Удалов натянул башмаки, накинул пиджак поверх пижамы и пошел к Минцу. Не так уж важны формальности, когда собираются только мужчины и только единомышленники.
Грубина Удалов нашел в коридоре. Тот стоял перед дверью Ложкина и постукивал в нее костяшками пальцев.
– Я его через окно пытался будить, - сказал Грубин, - но старик не отзывается. Может, обойдемся без него?
– А что, решили?
– Решили. Уже кое-что понимаем.
– Тогда надо будить. Иначе он нас никогда не простит. Дай-ка я.
Удалов ударил в дверь, но не рассчитал: получилось громче, чем нужно, послышались шаркающие шаги, потом голос ложкинской жены:
– Что? Что случилось? Кто стучит?
– Это я, Удалов. Вашего супруга можно побеспокоить?
– С ума сошли, бродяги проклятые, - зашипела старуха. - Я сейчас вам покажу, как людям ночью покоя не давать.
– Он сам просил, - сказал Удалов. - Он очень желает присутствовать при открытии.
– Долой! - сказала Ложкина. - Иначе пожалеете.
– Кто там пришел? - послышался отдаленный голос Ложкина.
– Удалов хулиганит, - сказала жена.
– Это с ним бывает, - ответил Ложкин. - Гони его.
– Ну как хотите, - сказал Удалов. - Потом пожалеете.
И они с Грубиным ушли к Минцу.
В кабинете Минца было накурено, гудели многочисленные приборы, слышно было, что из приемника все еще доносятся чуждые слова, но их заглушал другой, механический, переводческий голос, исходивший из приставки. Этот голос говорил по-русски.
– Где Ложкин? - спросил Минц. Он за ночь осунулся, постарел, но улыбался не без гордости. - Где этот скептик?
– Ложкин не хочет просыпаться, - сказал Грубин. - А Удалов сразу пришел.
– В Удалове я не сомневался, - сказал Минц. - Жаль, что не могу разоблачить маловера. Ну ладно, слушайте. Может представить интерес. Только с самого начала должен предупредить вас, Удалов, чтобы не беспокоились. Никакой аварии нет. Их корабль завис над нашим городом на высоте ста тридцати километров и разослал разведчиков.
– Цели мирные? - спросил Удалов.
– Какие могут быть мирные? - послышался голос от двери. Там стоял сонный, растрепанный, злой Ложкин, в халате и шлепанцах.
– Встал все-таки, - сказал Удалов.
– Молчи, - сказал Ложкин. - Военная хитрость. Так бы она меня никогда не пустила. Я ей сказал, что за милицией побежал, чтобы тебя к порядку привлечь. На такое благородное дело она меня выпустила. Понимаешь?
– Понимаю, что собственную выгоду за счет товарищей достигаешь, - сказал Удалов. - Но не обижаюсь, а даже улыбаюсь.
– И правильно, - сказал Грубин. - Главное, что мы в сборе.
– Не отвлекайтесь, - сказал Минц. - Слушайте. Это интересно.
– Разведчик-два, - произнес голос переводческой машины. - Разведчик-два. Почему не отзываетесь?
– Провожу наблюдение. Очень интересное существо. Четыре конечности. Хвост. Покрыто шерстью. Несет в зубах кость. Возможно, разумное.
– Собака, что ли? - сказал Ложкин. - Что же они, разумных от неразумных не отличают?
– Разведчик-два, - откликнулся корабль пришельцев. - Пора знать, что четвероногие не бывают разумными, так как у них нет рук, чтобы заниматься трудом.
– Вот именно, - согласился Ложкин. - Мы это тоже учили.
– Вижу, как четвероногое с костью пошло на сближение с двуногим в костюме и с руками, - послышался голос разведчика-два.
– И чего они вмешиваются? - рассердился Ложкин. - Типичные агрессоры.
– Наблюдают, - ответил Удалов. - Чего бы им не наблюдать?
– Не по-людски, - сказал Ложкин. - Надо было сперва спуститься, поговорить с нами, получить разрешение. Потом бы и наблюдали. Мало ли какие секретные объекты они высмотрят?
– Ну, у нас в Гусляре секретных объектов пока что не было, - усмехнулся Грубин.
– Не исключено, - возразил упрямый пенсионер, - что они есть, но такие секретные, что ты и не подозреваешь.
– Разведчик-три, разведчик-три, - заговорила переводческая машина. - Почему не отвечаешь?
– Заметил странное скопление аборигенов. Стоят в очереди перед хозяйственным магазином. Жду от них разумных поступков.
– Обещали завтра обои выкинуть, - сказал Грубин. - Три дня уже люди дежурят.
– Стояние в очереди еще не признак разумности, - сказала переводческая машина. - Поищите что-нибудь более перспективное.
– В этом они правы, - вздохнул профессор.
– Неразумные бы толкались, - сказал Ложкин, - а если в очереди, значит, порядок.
– Только бы они днем очередь за водкой не увидели! - всполошился Удалов.
– Вызывает разведчик-два, - услышали они тут, - срочное сообщение. Двуногое существо бежит за четвероногим. Вот оно догнало его... О, я не переживу этого! Двуногое ударило четвероногое ногой! Четвероногое издает жалобные звуки!
Издалека, с улицы, донесся собачий визг. Удалов кинулся к окну. Улица была темна, под отдаленным фонарем мелькнула человеческая тень.
– Ну и что? - воскликнул Ложкин. - Ну, шел человек по улице, увидел собаку. Мог же он испугаться? Имел право с испугу ее ногой отогнать? Я спрашиваю, имел ли он право...
Минц поднял руку, стараясь остановить Ложкина.
Голос корабля пришельцев был тверд и категоричен:
– Это важное открытие, - сказал он. - Если двуногие бьют четвероногих, следовательно двуногие неразумны.
– Разумны, но ошибаются! - поправил его Ложкин.
– Говорит разведчик-четыре, - произнесла переводческая машина. - Разрешите вернуться на корабль. Попал в облако дыма, выбрасываемое здешним заводом. Мне плохо... мне плохо...
– Разведчик-четыре, держитесь! Высылаю спасательную команду.
– Ну вот, - вздохнул устало Удалов. - Сколько раз говорили директору фабрики пластиковых игрушек, чтобы установил фильтры...
– Может, это не наша фабрика? - сказал Грубин с надеждой.
– Наша.
И все знали, что наша...
– Надо что-то делать, - сказал Удалов. - А то у них останется превратное представление... Фонарик есть?
Минц без слова достал из-под подушки электрический фонарик. Хоть он давно уже жил один, но в детстве мама не давала ему читать по ночам, и он так привык читать под одеялом с электрическим фонариком, что до старости не смог избавиться от такой привычки.
– Я пойду, - сказал Удалов, вышел в коридор и спустился во двор. Никто его не остановил.
Удалов встал посреди двора, направил фонарик в небо и зажег его. Затем стал включать и выключать. Сначала два раза включил и выключил. Потом еще два раза. А еще подождав, включил и выключил его четыре раза подряд.
– Доказывай, не доказывай, - проворчал Ложкин, глядевший на это дело в окно, - все равно одиночными действиями агрессию не остановишь.
– Центр! - раздался голос в переводческой приставке. - На дворе дома № 16 по улице Пушкина наблюдаю двуногую фигуру с электрическим фонариком. По-моему, она пытается доказать мне, что их цивилизация уже достигла умения складывать два и два.
– Вас понял, - послышался ответ. - Вас понял. Разведчик-два, продолжайте наблюдения. Но особенно не переоценивайте своего открытия. Известны несколько видов рыб, которые считают даже до пятнадцати.
– Ну, это им так не пройдет, - сказал тогда Грубин, выскочил, как есть, через окно во двор со второго этажа, отобрал у Удалова фонарь и начал очень быстро перемещаться по двору, держа фонарь огоньком вверх. Он так быстро бегал, что на фоне черной земли возникли очертания известной теоремы Пифагора. Когда Грубин уморился от беготни и остановился, в приемнике снова раздались два голоса:
– Докладывает разведчик-два. Центр, слушай, может быть, мне показалось, но другой абориген бегал по двору того же дома и с помощью фонарика пытался показать мне общее начертание известной теоремы «штаны Приудоникса».
– Пифагоровы, Пифагоровы, - сказал строго Ложкин.
– Прекратите наблюдение за ничтожным объектом, - сказал голос Центра. - Уровень цивилизации измеряется не отдельными попытками научиться считать или даже читать, а ее общими достижениями. Разведчик-один, сообщите мне, каковы результаты замеров у края их муравьиного скопления.
– Я потрясен, - раздался голос первого разведчика. - Они выбрасывают грязь в водоемы и воздух, которым дышат, причем не только сами дышат, но и заставляют дышать окружающих.
– Слышите, разведчик-два? Они буквально ходят под себя. Вам понятно это грубоватое выражение?
Ложкин протянул руку и хлопнул ладонью по кнопкам. Разговор инопланетных исследователей прервался.
– Хватит, - сказал Ложкин. - Это мне противно слушать.
– Погодите, - Минц включил систему вновь.
Вернулись Грубин с Удаловым.
– Как результаты? - спросил Грубин. - Они теорему угадали?
– Они Пифагора Приудониксом зовут, - сказал Ложкин. - Нечего нам с ними разговаривать.
– Неужели связь налажена? - обрадовался Удалов.
– Боюсь, что наоборот, - сказал Минц. - Они не хотят признавать нас разумными.
– За что же?
– Их не убеждает, что мы знаем теоремы. Они считают, что мы грязно живем.
– Лев Христофорович! - взмолился Удалов. - Нельзя ли машину наоборот переставить? Чтобы мы им сказали...
– Постараюсь, - сказал профессор. Начал щелкать кнопками. - Вот, можете, Корнелий Иванович, общаться с братьями по разуму, сколько вам хочется.
Удалов взял микрофон, прокашлялся и сказал:
– Вы меня слышите, братья по разуму?
– Кто вышел на связь, кто вышел на связь без разрешения? - рявкнул в ответ Центр.
– К вам обращаются представители земной цивилизации. Цивилизации, которую вы сейчас увидели собственными глазами, и величия которой вы не смогли осознать!
– Хорошо излагает, - сказал Ложкин. - Ты не стесняйся.
– Выйдите из эфира, вы мешаете нормальной работе, - ответил Центр. - Мы не вступаем в переговоры с аборигенами.
– Мы не аборигены, - сказал Удалов. - Мы можем похвастаться большими успехами в науке, сельском хозяйстве, а также в искусстве и литературе.
– Я его взял на луч, - сказал другой голос, принадлежавший одному из разведчиков. - Это тот самый, который умеет два и два складывать. Я его узнал.
– Правильно, - согласился Удалов. - Я умею не только считать и писать, как вы высказались в своих разговорах. Я умею также многое другое.
– С ума сойти, - возмутился Центр. - Мы теряем время, а он занимает эфир.
– Присмотритесь к нам! - закричал в отчаянии Удалов. - Нам обидно, что вы нас не признаете. Мы достойны дружбы и товарищества.
– Придется улетать, - сказал Центр. - Разведчиков прошу вернуться на корабль. Никогда не думал, что аборигены могут быть настолько назойливы и бестактны.
– Так вы не хотите? - угрожающе спросил Ложкин, отобрав у соседа микрофон.
– Мы ничего не хотим, - сказал Центр. - Оставьте нас в покое. Мы прилетаем к планете, открываем ее...
– Не надо нас открывать, - сказал Ложкин. - Мы уже открыты.
– Мы открываем, - настаивал Центр, - разочаровываемся низким уровнем культуры и технологии, узнаем, что вы живете в муравейниках, портите воду и воздух, истребляете других живых существ, делаем вывод, что вам еще надо развиваться миллионы лет, чтобы получить право зваться цивилизацией, и вдруг вы имеете наглость вмешиваться в наши разговоры, в нашу деятельность и начинаете выпрашивать наше внимание... нет... нет, так не пойдет. Разведчики на борту?
– Погодите! - сказал Удалов. - Еще не все потеряно. Мы будем учиться!
– Все по местам, - сказал Центр. - Дети, наша школьная экскурсия на дикую планету закончилась раньше, чем мы предполагали. Но главное вы поняли - когда видите дикаря, старайтесь держаться от него подальше. Дикарь злобен, нахален и навязчив...
Последние слова донеслись уже тихо - понятно было, что корабль пришельцев улетает от Земли в неведомые дали космоса.
– Да... - вздохнул Грубин. - Это были дети.
– От детей разве дождешься чуткости, - сказал Ложкин. - Дети во всем мире нахальные, а если им разрешают еще по космосу шастать, то таких детей лучше и не слушать.
– Разумеется, - сказал Минц, отключая аппаратуру и протирая глаза, - его клонило в сон. - Разумеется, мы можем скептически отнестись к выводам о нашей жизни, которые принадлежат инопланетным школьникам.
– Если бы взрослые, то поняли бы, - сказал Удалов.
– Если бы это были взрослые, - тихо поправил его Грубин, - они могли бы и не такие выводы сделать... не в нашу пользу.
– Сколько можно! - возмутился вдруг Ложкин. - Говорю я, говорю везде, что пора заняться очисткой окружающей среды, а то перед космосом стыдно. Ноль внимания! К нам уже космических детей не пускают!
Остальные промолчали.
Подоплека сказки

Появление археологической экспедиции в окрестностях города Великий Гусляр было сенсацией куда более неожиданной, чем, скажем, прилет космического корабля с Сириуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235