.. Но где же место моего погребения? Что случилось со мной?»
– Простите, - Минц обратился к сторожу. - Вы не посмотрите в своем списке, есть ли здесь моя могила? Меня зовут Минц, профессор Минц, Лев Христофорович.
– Не может быть! - откликнулся сторож. - Неужели мне довелось лично увидеть нашего знаменитого земляка? Разрешите пожать вашу руку!
Сторож снял коническую шляпу и склонился к руке Минца. Тот смутился, руку вырвал, вдруг испугавшись, что сторож вздумает ее поцеловать.
– Ну как можно! - отвечал он багровея, - я же обыкновенный естествоиспытатель. Не более великий, чем Павлов или Менделеев.
На звук взволнованного голоса шоп-туристы оборачивались, отрываясь от поиска собственных могил.
Удалов с торжеством смотрел на Чикиту. Та молча кривила красные губы. На нее произвели впечатление слова сторожа.
– О нет! - громыхал сторож. - Берите выше! Не скромничайте! - Вы - наш родной Фарадей!
– Еще чего не хватало! - обиделся Минц. - Только не Фарадей. Если вам хочется меня обязательно сравнивать, ну возьмите, к примеру, Гумбольдта или Аристотеля.
Тут Минц осекся, понял, что стал центром внимания современников, и полушепотом спросил:
– Так где же мое погребение?
– В пантеоне. Разумеется, в Московском пантеоне! - сообщил сторож. - Не здесь же, на этом заброшенном провинциальном кладбище...
– А я? - спросил Удалов.
– А вы кто, простите, будете?
– Удалов, Корнелий Иванович.
Сторож принялся водить пальцем по странице, перевернул. И Удалов вдруг воспылал странной тщеславной надеждой: сейчас сторож сообщит, что захоронения Корнелия Удалова на этом кладбище не наблюдается, а похоронен он в Галактическом центре, в районе звезды Сириус, как ведущий специалист Вселенной по межпланетным отношениям... Должны ведь в конце концов отметить его прошлые заслуги перед Галактикой!
– Есть. Удалов Корнелий Иванович, - обрадовался сторож, - вон там, за кустами. Вы пошуруйте палочкой.
Удалов огорчился. Не с чего было огорчаться, а огорчился.
Он продрался сквозь кусты и увидел свою могилу.
– А когда я умер? - крикнул он сторожу.
– Ну как вам не стыдно об этом спрашивать? - откликнулся тот. - Мы же все даты заклеили, как только узнали, что путешествие во времени к нам открыто. Неужели мы имеем право выступать в роли Господа Бога?
И тут Удалов понял, что сторож не лжет - под фамилией была наклейка, замазанная затем под цвет плиты.
Тут, видно, не выдержали нервы у полковника. Он тоже догадался, что самую жгучую тайну от него скрывают, потому рванулся к своему скромному, с красной звездой над профилем, черно-мраморному памятнику и стал сдирать ногтями наклейку. Но начал не с той стороны - слева. Из-за этого показались даты его рождения, а узнать о смерти турист не успел. Из-за кустов выскочили два стража. Видно, затаились там в ожидании подобного инцидента. Полковнику заломили руки назад - не грубо, но уверенно - и потащили к выходу. Полковник сопротивлялся. Как военный человек он догадался, что сражение проиграно, но сдаваться не любил.
Остальные, уже посмотревшие на свои могилы, стояли пассивными свидетелями. Минц прошептал Удалову:
– Пошли, самое время затеряться.
И они согласно шагнули в кусты.
Их исчезновения не сразу хватились - внимание отвлекал полковник.
Минц с Удаловым сначала быстро шли по тропинке, потом Минц углядел проход в кустах, за старым монументом, с детства знакомым Удалову, только сильно одряхлевшим, который принадлежал жене купца Якимова. Собственный же монумент Якимова бы снесен еще в 30-е годы XX века.
– Ты думаешь, он нас найдет? - спросил Удалов.
– Он должен за нами наблюдать.
– Я и наблюдаю, - сказал кладбищенский сторож. Как это он успел их обогнать и спрятаться за кустом?.. - Времени у нас в обрез. Показывайте, что можете предложить. Я ведь страшно продажный.
Минц и Удалов показали остатки сокровищ.
– Мало, - сказал сторож. - Пиджаки тоже отдадите.
– Если ваш рассказ нас заинтересует, - сказал Минц.
– А как же не заинтересовать? - удивился старый сторож. - Я же головой рискую.
Они присели за памятником, так чтобы их не видно было с дорожки.
Сторож рассматривал трофеи, но отвечал охотно. Хотя неизвестно, насколько правдиво и насколько исчерпывающе.
Первый вопрос Минца прозвучал для Удалова странно:
– Когда появились путешествия во времени, кто их устроил и кому они нужны?
– Путешествие во времени существует только в городе Великий Гусляр, - ответил сторож, - начались путешествия на той неделе, и не сегодня-завтра их прикроют. А устроили их наши городские власти.
– Почему? Почему их прикроют?
– Потому что путешествия во времени категорически запрещены и, если бы не крайняя нужда, наш город никогда бы не пошел на нарушение запрета.
– Но путешествовать в будущее нельзя! - повысил голос Минц.
Сторож прижал палец к губам и ответил шепотом:
– А кто сказал, что это путешествия в будущее?
– Я. Потому что еще вчера я жил за сто лет до вас.
– Чепуха. Эти путешествия организованы нами, проводятся нами, значит, они - путешествия из будущего в прошлое, что, как известно, и теоретически, и практически возможно и даже широко практиковалось в городе Великий Гусляр.
– Значит, они нам только кажутся путешествиями в будущее, - произнес Минц. - Интересная мысль...
– Так и доложите президенту Академии наук, - заметил сторож, чуть усмехнувшись.
– А вы откуда знаете?..
– Из вашей желтой и продажной прессы. Со страниц ваших газет, сообщивших о якобы имевших место в Великом Гусляре контактах с будущим. Но учтите, что вы будете разоблачены и поставлены на место.
– В это я верю, - сказал Минц. - Так зачем вам нужны путешествия во времени? Зачем было устраивать эти шоп-туры?
– Объясняю, - усталым голосом произнес сторож. Он снял темные очки и его лицо показалось Удалову знакомым.
– Не смотрите на меня так, - сказал сторож. - Вы помните председателя Белосельского? Считается, что мы с ним очень похожи. Я прихожусь ему правнучатым племянником.
– Верно, - воскликнул Удалов. Он обрадовался, словно встретил знакомого в пустыне американского универмага.
– Вы нам нужны для компенсации. Не известно, дадут ли плоды наши усилия, но должен сказать, что наша попытка - отчаянная попытка. Мы рискуем всем. Наш город могут попросту закрыть... и будут правы.
На глазах сторож изменился. Не сторож это был, а государственный муж, который печется о судьбе своей земли.
– Граждане предки, подумайте, что же вы, неразумные, жадные и грязные, наделали с нашей родимой Землей! - голос сторожа дрогнул. - И хуже всего досталось моей родине. Большевики гнали план и воровали, капиталисты и «новые русские» воровали и хапали, чиновник получал взятки за то, что дозволял хапать и уничтожать... Америка и Германия спохватились, развели у себя «зеленых», начали бороться... они сейчас почти все восстановили. Если не считать озоновых дыр - нашего общего несчастья! Мы же не только забыли о естественных продуктах, о натуральной пище, мы - генетические обломки прошлого. Вы видели, насколько равнодушны ко всему мои немногочисленные современники? Когда инициативная группа Великого Гусляра в составе... - тут Белосельский вытащил из кармана плаща смятую бумажку и начал зачитывать список инициативной группы, - в составе Белосельского, Ираклия Удалова, Теодора Стендаля, Хосе-Марии Ложкиной и других граждан решилась на нарушение закона о временных путешествиях исключительно для того, чтобы обеспечить единовременное снабжение Великого Гусляра натуральными продуктами и генофондом, - мы понимали, на что идем!
Сторож замолчал, а Удалов подумал: никогда мне не увидеть этого самого Ираклия Удалова. Почему Ираклия? Неужели кто-то из его потомков на грузинке женится?
– Почему Ираклий? - спросил Корнелий.
– Не отвлекайтесь, - сказал сторож. - Откуда мне знать, почему Ираклий? Пробыл шесть лет в плену на Кавказе, вернулся Ираклием. Мы не задаем лишних вопросов.
– Значит, понадобились натуральные продукты? - спросил Минц.
– Я рассказал все, что мог.
– И генофонд?
– Больше я говорить не вправе.
– И долго это будет продолжаться?
– Завтра закрываем.
– Неужели так удачно? Получили все, что хотели?
– Энергии не хватает.
– А еще дальше в будущее можно заглянуть?
– Нет. Там загородка. Ведь путешествия в будущее невозможны, а оттуда никакого привета. Живем в полной неизвестности...
– Вам можно только посочувствовать, - сказал Минц. - Возьмите ваш гонорар, - он протянул сторожу колечко и монетку.
– Спасибо, не надо. Все ваши товары после окончания тура свозятся в горсовет. А в покупателях состоят только сотрудники местных органов.
– И вы не допускаете жителей?
– Конечно, нет. Мы ведь и так нарушили запрет.
– А эти... агентство «Голден гууз», тоже ваши? - спросил Удалов.
– Нет, это настоящие посредники, корыстные люди, не более того.
– Значит, ваш эксперимент подошел к концу? - спросил Минц.
– Вы совершенно правы. Это тоже будет небезынтересно узнать господину президенту Академии наук и всем вашим спецслужбам, которые, Лев Христофорович, после вашего необдуманного звонка в Москву вот уже сутки обсуждают, чего ждать: то ли третьей мировой войны, то ли всеобщего и полного разоружения.
– Но этого не произойдет?
– Ни того ни другого.
Удалов старался не слушать голосов и шуршания в кустах. Шум приближался с разных сторон. Видно, их хватились и искали.
– Минц, - сказал он профессору, - задавай последний вопрос и будем сдаваться - нас уже почти настигли.
Минц улыбнулся... Сторож напялил черные очки и стал похож на навозную муху.
– Были ли вы до конца искренни с нами? - задал Минц свой последний вопрос.
– Почти... - неопределенно ответил сторож, - остались мелкие детали.
– Такие ли уж мелкие?
Сторож рассмеялся:
– Все они поместятся в моей конической шляпе!
На смех из-за памятников выпрыгнули стражи. При виде сторожа вытянулись во фрунт, и первый из них сказал:
– Простите, гражданин председатель, мы искали сбежавших шоп-туристов из прошлого.
– Ничего страшного, - с доброй улыбкой ответил кладбищенский сторож, - получайте моих милых гостей, пускай отдыхают и возвращаются к себе домой. Удовлетворенными и обеспеченными синтетическим товаром. К сожалению, мы не смогли сохранить многие дары природы, но в имитации природы мы достигли больших высот. Все у нас имеется в копиях. Практически все. Иначе бы не выжить...
Сторож грустно усмехнулся, и стражи стояли вокруг в скорбном молчании.
* * *
С кладбища заехали в гостиницу за молодыми людьми.
Те вышли усталые, но довольные, как туристы после выходного дня. Их спутницы - рыжая хохотушка бритого парня и очаровательная скромница Миши Стендаля шли рядом, как стреноженные и усмиренные кобылки. Рядом и на полшага сзади. Очень выразительно.
Остальные туристы встретили их шутками, но шутки были незлыми, потому что все были удовлетворены путешествием.
Автобус провожали несколько покупателей в штатском, в том числе бабушка, расставшаяся со своей служанкой Галочкой.
Кавказец сидел за рулем. Чикита уселась на свободное место рядом с Удаловым и принялась красить губы.
– Устали? - спросил он сочувственно.
– Да нет, день был спокойный, - ответила женщина, - без скандала.
Удалов смотрел на Стендаля и Галочку. Они сидели по ту сторону прохода, нежно обнявшись. Стендаль учил Галочку песне о желтой подводной лодке. Галочка преданно внимала. «Как грустно сознавать, - подумал Удалов, - что она всего-навсего надувная кукла. И Мише никогда на ней не жениться».
– И надолго у вас контракт? - спросил Минц у Чикиты из агентства «Голден гууз».
– Завтра кончается, - призналась женщина. - А жалко. Я сама бы кое-что себе приобрела, но с вами разве успеешь? Столько времени на кладбище потеряли...
Минц, сидевший сзади, вздохнул так тяжело, что звук донесся, до Удалова.
– Думаешь о том, что сказать президенту? - спросил Удалов обернувшись.
– Посоветую не вмешиваться, - ответил Минц.
– Чувствую, что наш поезд ушел.
– А что этот сторож про шляпу говорил?
– Его слова требуют внимательного анализа, - ответил Минц.
Отставник запел песню «Все выше, и выше, и выше, стремим мы полет наших птиц». Песня была бравая, военная, может, даже довоенная.
Некоторые стали подпевать. Кавказец Георгий, который сидел за рулем, тоже стал подпевать, но на грузинском языке.
Сошли у агентства. Было уже темно.
* * *
Удалова охватила тревога.
Нечто чуждое, как при инопланетном вторжении, присутствовало в воздухе Великого Гусляра. Пошатывались тени за заборами и кустами, пробежала собака служебной масти, далеко-далеко послышался шум танкового мотора... Когда Удалов с Минцем отошли от агентства шагов на пятьдесят и распрощались на углу с отставником и бритым парнем, который увлек за собой рыженькую девицу, в щели штакетника блеснул фонарь, уперся лучом в лицо Удалова, переметнулся к Минцу.
– Сдаемся, - сказал Удалов. - Желательно получить пощаду.
– Получите, - засмеялся президент Академии наук, выходя из-за фонарного столба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235
– Простите, - Минц обратился к сторожу. - Вы не посмотрите в своем списке, есть ли здесь моя могила? Меня зовут Минц, профессор Минц, Лев Христофорович.
– Не может быть! - откликнулся сторож. - Неужели мне довелось лично увидеть нашего знаменитого земляка? Разрешите пожать вашу руку!
Сторож снял коническую шляпу и склонился к руке Минца. Тот смутился, руку вырвал, вдруг испугавшись, что сторож вздумает ее поцеловать.
– Ну как можно! - отвечал он багровея, - я же обыкновенный естествоиспытатель. Не более великий, чем Павлов или Менделеев.
На звук взволнованного голоса шоп-туристы оборачивались, отрываясь от поиска собственных могил.
Удалов с торжеством смотрел на Чикиту. Та молча кривила красные губы. На нее произвели впечатление слова сторожа.
– О нет! - громыхал сторож. - Берите выше! Не скромничайте! - Вы - наш родной Фарадей!
– Еще чего не хватало! - обиделся Минц. - Только не Фарадей. Если вам хочется меня обязательно сравнивать, ну возьмите, к примеру, Гумбольдта или Аристотеля.
Тут Минц осекся, понял, что стал центром внимания современников, и полушепотом спросил:
– Так где же мое погребение?
– В пантеоне. Разумеется, в Московском пантеоне! - сообщил сторож. - Не здесь же, на этом заброшенном провинциальном кладбище...
– А я? - спросил Удалов.
– А вы кто, простите, будете?
– Удалов, Корнелий Иванович.
Сторож принялся водить пальцем по странице, перевернул. И Удалов вдруг воспылал странной тщеславной надеждой: сейчас сторож сообщит, что захоронения Корнелия Удалова на этом кладбище не наблюдается, а похоронен он в Галактическом центре, в районе звезды Сириус, как ведущий специалист Вселенной по межпланетным отношениям... Должны ведь в конце концов отметить его прошлые заслуги перед Галактикой!
– Есть. Удалов Корнелий Иванович, - обрадовался сторож, - вон там, за кустами. Вы пошуруйте палочкой.
Удалов огорчился. Не с чего было огорчаться, а огорчился.
Он продрался сквозь кусты и увидел свою могилу.
– А когда я умер? - крикнул он сторожу.
– Ну как вам не стыдно об этом спрашивать? - откликнулся тот. - Мы же все даты заклеили, как только узнали, что путешествие во времени к нам открыто. Неужели мы имеем право выступать в роли Господа Бога?
И тут Удалов понял, что сторож не лжет - под фамилией была наклейка, замазанная затем под цвет плиты.
Тут, видно, не выдержали нервы у полковника. Он тоже догадался, что самую жгучую тайну от него скрывают, потому рванулся к своему скромному, с красной звездой над профилем, черно-мраморному памятнику и стал сдирать ногтями наклейку. Но начал не с той стороны - слева. Из-за этого показались даты его рождения, а узнать о смерти турист не успел. Из-за кустов выскочили два стража. Видно, затаились там в ожидании подобного инцидента. Полковнику заломили руки назад - не грубо, но уверенно - и потащили к выходу. Полковник сопротивлялся. Как военный человек он догадался, что сражение проиграно, но сдаваться не любил.
Остальные, уже посмотревшие на свои могилы, стояли пассивными свидетелями. Минц прошептал Удалову:
– Пошли, самое время затеряться.
И они согласно шагнули в кусты.
Их исчезновения не сразу хватились - внимание отвлекал полковник.
Минц с Удаловым сначала быстро шли по тропинке, потом Минц углядел проход в кустах, за старым монументом, с детства знакомым Удалову, только сильно одряхлевшим, который принадлежал жене купца Якимова. Собственный же монумент Якимова бы снесен еще в 30-е годы XX века.
– Ты думаешь, он нас найдет? - спросил Удалов.
– Он должен за нами наблюдать.
– Я и наблюдаю, - сказал кладбищенский сторож. Как это он успел их обогнать и спрятаться за кустом?.. - Времени у нас в обрез. Показывайте, что можете предложить. Я ведь страшно продажный.
Минц и Удалов показали остатки сокровищ.
– Мало, - сказал сторож. - Пиджаки тоже отдадите.
– Если ваш рассказ нас заинтересует, - сказал Минц.
– А как же не заинтересовать? - удивился старый сторож. - Я же головой рискую.
Они присели за памятником, так чтобы их не видно было с дорожки.
Сторож рассматривал трофеи, но отвечал охотно. Хотя неизвестно, насколько правдиво и насколько исчерпывающе.
Первый вопрос Минца прозвучал для Удалова странно:
– Когда появились путешествия во времени, кто их устроил и кому они нужны?
– Путешествие во времени существует только в городе Великий Гусляр, - ответил сторож, - начались путешествия на той неделе, и не сегодня-завтра их прикроют. А устроили их наши городские власти.
– Почему? Почему их прикроют?
– Потому что путешествия во времени категорически запрещены и, если бы не крайняя нужда, наш город никогда бы не пошел на нарушение запрета.
– Но путешествовать в будущее нельзя! - повысил голос Минц.
Сторож прижал палец к губам и ответил шепотом:
– А кто сказал, что это путешествия в будущее?
– Я. Потому что еще вчера я жил за сто лет до вас.
– Чепуха. Эти путешествия организованы нами, проводятся нами, значит, они - путешествия из будущего в прошлое, что, как известно, и теоретически, и практически возможно и даже широко практиковалось в городе Великий Гусляр.
– Значит, они нам только кажутся путешествиями в будущее, - произнес Минц. - Интересная мысль...
– Так и доложите президенту Академии наук, - заметил сторож, чуть усмехнувшись.
– А вы откуда знаете?..
– Из вашей желтой и продажной прессы. Со страниц ваших газет, сообщивших о якобы имевших место в Великом Гусляре контактах с будущим. Но учтите, что вы будете разоблачены и поставлены на место.
– В это я верю, - сказал Минц. - Так зачем вам нужны путешествия во времени? Зачем было устраивать эти шоп-туры?
– Объясняю, - усталым голосом произнес сторож. Он снял темные очки и его лицо показалось Удалову знакомым.
– Не смотрите на меня так, - сказал сторож. - Вы помните председателя Белосельского? Считается, что мы с ним очень похожи. Я прихожусь ему правнучатым племянником.
– Верно, - воскликнул Удалов. Он обрадовался, словно встретил знакомого в пустыне американского универмага.
– Вы нам нужны для компенсации. Не известно, дадут ли плоды наши усилия, но должен сказать, что наша попытка - отчаянная попытка. Мы рискуем всем. Наш город могут попросту закрыть... и будут правы.
На глазах сторож изменился. Не сторож это был, а государственный муж, который печется о судьбе своей земли.
– Граждане предки, подумайте, что же вы, неразумные, жадные и грязные, наделали с нашей родимой Землей! - голос сторожа дрогнул. - И хуже всего досталось моей родине. Большевики гнали план и воровали, капиталисты и «новые русские» воровали и хапали, чиновник получал взятки за то, что дозволял хапать и уничтожать... Америка и Германия спохватились, развели у себя «зеленых», начали бороться... они сейчас почти все восстановили. Если не считать озоновых дыр - нашего общего несчастья! Мы же не только забыли о естественных продуктах, о натуральной пище, мы - генетические обломки прошлого. Вы видели, насколько равнодушны ко всему мои немногочисленные современники? Когда инициативная группа Великого Гусляра в составе... - тут Белосельский вытащил из кармана плаща смятую бумажку и начал зачитывать список инициативной группы, - в составе Белосельского, Ираклия Удалова, Теодора Стендаля, Хосе-Марии Ложкиной и других граждан решилась на нарушение закона о временных путешествиях исключительно для того, чтобы обеспечить единовременное снабжение Великого Гусляра натуральными продуктами и генофондом, - мы понимали, на что идем!
Сторож замолчал, а Удалов подумал: никогда мне не увидеть этого самого Ираклия Удалова. Почему Ираклия? Неужели кто-то из его потомков на грузинке женится?
– Почему Ираклий? - спросил Корнелий.
– Не отвлекайтесь, - сказал сторож. - Откуда мне знать, почему Ираклий? Пробыл шесть лет в плену на Кавказе, вернулся Ираклием. Мы не задаем лишних вопросов.
– Значит, понадобились натуральные продукты? - спросил Минц.
– Я рассказал все, что мог.
– И генофонд?
– Больше я говорить не вправе.
– И долго это будет продолжаться?
– Завтра закрываем.
– Неужели так удачно? Получили все, что хотели?
– Энергии не хватает.
– А еще дальше в будущее можно заглянуть?
– Нет. Там загородка. Ведь путешествия в будущее невозможны, а оттуда никакого привета. Живем в полной неизвестности...
– Вам можно только посочувствовать, - сказал Минц. - Возьмите ваш гонорар, - он протянул сторожу колечко и монетку.
– Спасибо, не надо. Все ваши товары после окончания тура свозятся в горсовет. А в покупателях состоят только сотрудники местных органов.
– И вы не допускаете жителей?
– Конечно, нет. Мы ведь и так нарушили запрет.
– А эти... агентство «Голден гууз», тоже ваши? - спросил Удалов.
– Нет, это настоящие посредники, корыстные люди, не более того.
– Значит, ваш эксперимент подошел к концу? - спросил Минц.
– Вы совершенно правы. Это тоже будет небезынтересно узнать господину президенту Академии наук и всем вашим спецслужбам, которые, Лев Христофорович, после вашего необдуманного звонка в Москву вот уже сутки обсуждают, чего ждать: то ли третьей мировой войны, то ли всеобщего и полного разоружения.
– Но этого не произойдет?
– Ни того ни другого.
Удалов старался не слушать голосов и шуршания в кустах. Шум приближался с разных сторон. Видно, их хватились и искали.
– Минц, - сказал он профессору, - задавай последний вопрос и будем сдаваться - нас уже почти настигли.
Минц улыбнулся... Сторож напялил черные очки и стал похож на навозную муху.
– Были ли вы до конца искренни с нами? - задал Минц свой последний вопрос.
– Почти... - неопределенно ответил сторож, - остались мелкие детали.
– Такие ли уж мелкие?
Сторож рассмеялся:
– Все они поместятся в моей конической шляпе!
На смех из-за памятников выпрыгнули стражи. При виде сторожа вытянулись во фрунт, и первый из них сказал:
– Простите, гражданин председатель, мы искали сбежавших шоп-туристов из прошлого.
– Ничего страшного, - с доброй улыбкой ответил кладбищенский сторож, - получайте моих милых гостей, пускай отдыхают и возвращаются к себе домой. Удовлетворенными и обеспеченными синтетическим товаром. К сожалению, мы не смогли сохранить многие дары природы, но в имитации природы мы достигли больших высот. Все у нас имеется в копиях. Практически все. Иначе бы не выжить...
Сторож грустно усмехнулся, и стражи стояли вокруг в скорбном молчании.
* * *
С кладбища заехали в гостиницу за молодыми людьми.
Те вышли усталые, но довольные, как туристы после выходного дня. Их спутницы - рыжая хохотушка бритого парня и очаровательная скромница Миши Стендаля шли рядом, как стреноженные и усмиренные кобылки. Рядом и на полшага сзади. Очень выразительно.
Остальные туристы встретили их шутками, но шутки были незлыми, потому что все были удовлетворены путешествием.
Автобус провожали несколько покупателей в штатском, в том числе бабушка, расставшаяся со своей служанкой Галочкой.
Кавказец сидел за рулем. Чикита уселась на свободное место рядом с Удаловым и принялась красить губы.
– Устали? - спросил он сочувственно.
– Да нет, день был спокойный, - ответила женщина, - без скандала.
Удалов смотрел на Стендаля и Галочку. Они сидели по ту сторону прохода, нежно обнявшись. Стендаль учил Галочку песне о желтой подводной лодке. Галочка преданно внимала. «Как грустно сознавать, - подумал Удалов, - что она всего-навсего надувная кукла. И Мише никогда на ней не жениться».
– И надолго у вас контракт? - спросил Минц у Чикиты из агентства «Голден гууз».
– Завтра кончается, - призналась женщина. - А жалко. Я сама бы кое-что себе приобрела, но с вами разве успеешь? Столько времени на кладбище потеряли...
Минц, сидевший сзади, вздохнул так тяжело, что звук донесся, до Удалова.
– Думаешь о том, что сказать президенту? - спросил Удалов обернувшись.
– Посоветую не вмешиваться, - ответил Минц.
– Чувствую, что наш поезд ушел.
– А что этот сторож про шляпу говорил?
– Его слова требуют внимательного анализа, - ответил Минц.
Отставник запел песню «Все выше, и выше, и выше, стремим мы полет наших птиц». Песня была бравая, военная, может, даже довоенная.
Некоторые стали подпевать. Кавказец Георгий, который сидел за рулем, тоже стал подпевать, но на грузинском языке.
Сошли у агентства. Было уже темно.
* * *
Удалова охватила тревога.
Нечто чуждое, как при инопланетном вторжении, присутствовало в воздухе Великого Гусляра. Пошатывались тени за заборами и кустами, пробежала собака служебной масти, далеко-далеко послышался шум танкового мотора... Когда Удалов с Минцем отошли от агентства шагов на пятьдесят и распрощались на углу с отставником и бритым парнем, который увлек за собой рыженькую девицу, в щели штакетника блеснул фонарь, уперся лучом в лицо Удалова, переметнулся к Минцу.
– Сдаемся, - сказал Удалов. - Желательно получить пощаду.
– Получите, - засмеялся президент Академии наук, выходя из-за фонарного столба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235