Наверное, он мог бы придумать вопрос получше, поумнее, но спросить чего-нибудь хотелось, вот и сказал первое, что на ум пришло. И не спроси он про змей, может, все бы и обошлось.
– Есть мнение, что кобры и в самом деле гипнотизируются звуком музыки, - ответил с готовностью Боровков. - Но у них чаще всего вырывают ядовитые зубы.
– Не приходилось мне кобру видеть, - сказал Удалов, заглаживая белесые волосики на лысину. - Она внушительного размера?
– Да вот такая, - сказал Боровков и наморщил лоб. Он помолчал с полминуты или минуту, а потом Удалов увидел, как на песочке, в метре от них появилась свернутая в кольцо большая змея.
Змея развернулась и подняла голову, раздувая шею, а Удалов подобрал ноги на скамью и поинтересовался:
– А не укусит?
– Нет, Корнелий Иванович, - сказал молодой человек. - Змея воображаемая. Я же вчера рассказывал.
Кобра тем временем подползла поближе. Боровков извлек из кармана джинсов небольшую дудочку, приставил к губам и воспроизвел на ней незнакомую простую мелодию, отчего змея прекратила ползание, повыше подняла голову и начала раскачиваться в такт музыке.
– И это тоже мне кажется? - спросил Удалов.
Боровков, не переставая играть, кивнул. Но тут пошла с авоськой через двор гражданка Гаврилова из соседнего флигеля.
– Змея! - закричала она страшным голосом и бросилась бежать. Змея испугалась ее крика и поползла к кустам сирени, чтобы в них спрятаться.
– Ты ее исчезни, - сказал Удалов Боровкову, не спуская ног.
Тот согласился, отнял от губ дудочку, провел ею в воздухе, змея растаяла и вся уже скрылась, но Удалов не мог сказать, вообще она исчезла или в кустах.
– Неудобно получилось, - сказал Гарик, почесывая усики. - Женщину испугали.
– Да. Неловко. Но ведь это видимость?
– Видимость, - согласился Боровков. - Хотите, Корнелий Иванович, я вас провожу немного? А сам по городу прогуляюсь.
– Правильно, - сказал Удалов. - Я только портфель возьму.
Они пошли рядышком по утренним улицам, Удалов задавал вопросы, а Гарик с готовностью отвечал.
– А этот гипноз на многих людей действует?
– Почти на всех.
– А если много людей?
– Тоже действует. Я же рассказывал.
– Послушай, - пришла неожиданная мысль в голову Удалову. - А с автобусом, там тоже гипноз был?
– Ну что вы! - сказал Гарик. - Колесо же поменяли?
– Правильно, колесо поменяли.
Удалов задумался.
– Скажи, Гарик, - спросил он. - А эту видимость использовать можно?
– Как?
– Ну, допустим, в военных условиях, с целью маскировки. Ты внушаешь фашистам, что перед ними непроходимая река, они и отступают. А на самом деле перед ними мирный город.
– Теоретически возможно, но только чтобы фашистов загипнотизировать, надо обязательно к ним приблизиться...
– Другое предложение сделаю: в театре. Видимый эффект. Ты гипнотизируешь зрителей, и им кажется, что буря на сцене самая настоящая, даже дождь идет. Все как будто мокрые сидят.
– Это можно, - согласился Боровков.
– Или еще, - тут уж Удалов ближе подошел к производственным проблемам. - Мне дом сдавать надо, а у меня недоделки. Подходит приемочная комиссия, а ты их для меня гипнотизируешь, и кажется им, что дом - ну просто импортный.
– Дом - это много. Большой формат, - сказал любимый ученик факира. - Мой учитель когда-то смог воссоздать Тадж-Махал, великий памятник прошлого Индии. Но это было дикое напряжение ума и души. Он до сих пор не совсем еще пришел в себя. А нам, ученикам, можно материализовать вещи не больше метра в диаметре.
– Любопытно, - с сомнением сказал Удалов. - Но я пошутил. Я никого в заблуждение вводить не намерен. Это мы оставим для очковтирателей.
– А я бы, - мягко поддержал его Боровков, - даже при всем к вам уважении, помощь в таком деле не хотел бы оказывать.
И тут, по дороге, имел место еще один инцидент, который укрепил веру Удалова в способности Гарика.
Навстречу им шел ребенок, весь в слезах и соплях, который громко горевал по поводу утерянного мяча.
– Какой у тебя был мяч, мальчик? - спросил Боровков.
– Си-и-ний! - и ребенок заплакал пуще прежнего.
– Такой? - спросил Боровков и к удивлению мальчика, а также и Удалова, тут же создал синий мяч среднего размера: мяч подпрыгнул и подкатился мальчику под ноги.
– Не то-от, - заплакал мальчик еще громче. - Мой был большой!
– Большой? - ничуть не растерялся Боровков. - Будет большой.
И тут же в воздухе возник шар размером с десятикилограммовый арбуз. Шар повисел немного и лениво упал на землю.
– Такой? - спросил Боровков ласковым голосом, потому что он любил детей.
А Удалов уловил в сообразительных глазенках ребенка лукавство: глазенки сразу просохли - мальчик решил использовать волшебника.
– Мой был больше! - завопил он. - Мой был с золотыми звездочками. Мой был как дом!
– Я постараюсь, - сказал виновато Боровков. - Но мои возможности ограничены.
– Врет мальчонка, - сказал Удалов убежденно. - Таких вещей у нас в универмаге никогда не было. Если бы были, знаете, какая бы очередь стояла? Таких промышленность не выпускает.
– А мне папа из Москвы привез, - сказал ребенок трезвым голосом дельца. - Там такие продаются.
– Нет, - сказал Удалов. - ГОСТ не позволяет такие большие мячи делать и таких импортных не завозят. Можно кого-нибудь зашибить невзначай.
– Вы так думаете? - спросил Боровков. - Я, знаете, два года был оторван...
– Отдай мой мяч! - скомандовал ребенок.
Боровков очень сильно нахмурился, и рядом с мальчиком возник шар даже больше метра в диаметре. Он был синий и переливался золотыми звездочками.
– Такой подойдет? - спросил Боровков.
– Такой? - Мальчик смерил мяч взглядом и сказал не очень уверенно: - А мой был больше. И на нем звезд было больше...
– Пойдем, Гарик, - возмутился Удалов. - Сними с него гипноз. Пусть останется без шаров.
– Не надо, - сказал Боровков, с укоризной посмотрел на мальчика, пытавшегося обхватить мячи, и пошел вслед за Удаловым.
– А вот и мой объект, - сказал Корнелий. - Как, нравится?
Боровков ответил не сразу. Дом, созданный конторой, которой руководил Корнелий Удалов, был далеко не самым красивым в городе. И наверное, Гарику Боровкову приходилось видеть тщательнее построенные дома как в Бомбее и Дели, так в Париже и Москве. Но он был вежлив и потому только вздохнул, а Удалов сказал:
– Поставщики замучили. Некачественный материал давали. Ну что с ними поделаешь?
– Да, да, конечно, - согласился Боровков.
– Зайдем? - спросил Удалов.
– Зачем?
– Интерьером полюбуешься. Сейчас как раз комиссия придет, сдавать дом будем.
Боровков не посмел отказаться и последовал за хитроумным Корнелием Ивановичем, который, конечно, решил использовать его талант в одном сложном деле.
– Погляди, - сказал он молодому человеку, вводя его в совмещенный санузел квартиры на первом этаже. - Как здесь люди жить будут?
Боровков огляделся. Санузел был похож на настоящий. Все в нем было: и умывальник, и унитаз, и ванная, и кафельная плитка, хоть и неровно положенная.
– Чего не хватает? - спросил Удалов.
– Как не хватает?
– Кранов не хватает, эх ты, голова! - подсказал Удалов. - Обманули нас поставщики. Заявку, говорят, вовремя не представил. А сейчас комиссия придет. И кто пострадает? Пострадает твой сосед и почти родственник Корнелий Удалов. На него всех собак повесят.
– Жаль, - с чувством сказал Боровков. - Но ведь еще больше пострадают те, кто здесь будет жить.
– Им не так печально, - вздохнул Корнелий Иванович. - Им в конце концов все поставят. И краны и шпингалеты. Они напишут, поскандалят, и поставят им краны. А вот меня уже ничто не спасет. Дом комиссия не примет - и прощай премия! Не о себе пекусь, а о моих сотрудниках, вот о тех же, например, плиточниках, которые себя не щадя, стремились закончить строительство к сроку.
Боровков молчал, видимо, более сочувствуя жильцам дома, чем Удалову. А Удалов ощущал внутреннее родство с мальчиком, который выпросил у Боровкова мячи. Внешне он лил слезы и метался, но изнутри в нем радовалось ожидание, потому что Боровков был человек мягкий и оттого обреченный на капитуляцию.
– Скажи, а для чистого опыта ты бы мог изобразить водопроводный кран? - спросил Удалов.
– Зачем это? - ответил вопросом Боровков. - Обманывать ведь никого нельзя. Разве для шутки?..
Он глубоко вздохнул, как человек, который делает что-то помимо своей воли, и в том месте, где положено быть крану, возник медный кран в форме рыбки с открытым ртом. Видно, такие краны Боровков видел в Индии.
– Нет, - сказал Удалов, совсем как тот мальчик. - Кран не такой. Наши краны попроще, без финтифлюшек. Как у твоего дяди. Помнишь?
Боровков убрал образ изысканного крана и на его место посадил стандартный образ.
Удалов подошел к крану поближе и, опасаясь даже тронуть его пальцем, пристально проверил, прикреплен ли кран к соответствующей трубе. Как он и опасался, кран прикреплен не был, и любой член комиссии углядел бы это сразу.
– Нет, ты посмотри вот сюда, - сказал Удалов возмущенным голосом. - Разве так краны делают? Халтурщик ты, Гарик, честное слово. Как вода из него пойдет, если он к трубе не присоединен?
Боровков даже оскорбился:
– Как так вода не пойдет? - И тут же из крана, ни к чему не присоединенного, разбрызгиваясь по раковине, хлынула вода.
– Стой! - крикнул Удалов. - Она же еще не подключена! Дом с сетью не соединен. Ты что, меня под монастырь хочешь подвести?
– Я могу и горячую пустить! - азартно сказал Гарик, и вода помутнела и от нее пошел пар.
– Брось свои гипнотизерские штучки, - строго сказал Удалов. - Я тебе как старший товарищ говорю. Закрой воду и оставь кран в покое.
И тут в квартиру ворвался молодой человек, весь в штукатурке и в сложенной из газеты шляпе, похожей на треуголку полководца Наполеона.
– Идут! - крикнул он сдавленным голосом. - Что будет, что будет!
– Гарик! - приказал Удалов. - За мной. Поздно рассуждать. Спасать надо.
И они пошли навстречу комиссии.
Комиссия стояла перед домом на площадке, где благоустройство еще не было завершено, и рассматривали объект снаружи. Удалов вышел навстречу как радушный хозяин. Председатель комиссии, Иван Андреевич, человек давно ему знакомый, вредный, придирчивый и вообще непреклонный, протянул Корнелию руку и сказал:
– Плохо строишь. Неаккуратно.
– Это как сказать, - осторожно возразил Удалов, пожимая руку. - Как сказать. Вот Екатерина из райисполкома... - он запнулся и тотчас поправился, - то есть представитель, Екатерина Павловна, в курсе наших временных затруднений. - И он поморщил лоб, изображая работу мысли.
– Ты всех в комиссии знаешь, - сказал председатель. - Может только с Ветлугиной не встречался.
И он показал Удалову на кареглазую девушку в костюме джерси, ту самую, которая у автобуса сплела венок из одуванчиков и возложила его на лоб Боровкову. У девушки была мужественная профессия сантехника. Боровков тоже ее узнал и покраснел, и девушка слегка покраснела, потому что теперь она была при исполнении служебных обязанностей и не хотела, чтобы ей напоминали о романтических движениях души.
Она только спросила Гарика:
– Вы тоже строитель?
И тот ответил:
– Нет, меня товарищ Удалов пригласил осмотреть дом.
– Ну, - Удалов приподнялся на цыпочки, чтобы дотянуться губами до уха Боровкова, - или ты спасаешь, или мне - сам понимаешь...
Боровков вновь вздохнул, поглядел на кареглазую Ветлугину, потрогал усики и послушно последовал за нею внутрь дома. Удалов решил не отставать от них ни на шаг. Что там другие члены комиссии, если главная опасность - сантехник!
Они начали с квартиры, в которой Боровков уже пускал воду. Кран был на месте, но не присоединен к трубе.
Девушка опытным взглядом специалиста оценила блеск и чистоту исполнения крана, но тут же подозрительно взглянула в его основание. Удалов ахнул. Боровков понял. Тут же от крана протянулась труба, и сантехник Ветлугина удивленно приподняла брови, похожие на перевернутых чаек, как их рисуют в детском саду. Но придраться было не к чему, и Ветлугина перешла на кухню. Удалов ущипнул Боровкова, и Гарик, не отрывая взгляда от Ветлугиной, сотворил кран и там.
Так они и переходили из квартиры в квартиру, и везде Боровков гипнотизировал Ветлугину блистающими кранами, а Удалов боялся, что ей захочется проверить, хорошо ли краны действуют, ибо когда ее пальчики провалятся сквозь несуществующие металлические части, получится великий скандал.
Но обошлось. Спас Боровков. Ветлугина слишком часто поднимала к нему свой взор, а Боровков слишком часто искал ее взгляд, так что в качестве члена комиссии Ветлугина была почти нейтрализована.
Они вышли, наконец, на лестничную площадку последнего этажа и остановились.
– У тебя, Ветлугина, все в порядке? - спросил Иван Андреевич.
– Почти, - ответила девушка, глядя на Гарика.
«Пронесло, - подумал Удалов. - Замутили мы с Боровковым ее взор!»
– А почему почти? - спросил Иван Андреевич.
– Кранов нет, - сказала девушка: эти слова прогрохотали для Удалова как зловещий гром, и в нем вдруг вскипела ненависть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235