Так что когда Удалов, поборов в себе сомнения, прибежал к пруду с удочкой и сачком, на берегах его словно лягушки сидели двадцать шесть рыболовов разного возраста.
Удалов плюнул, но уселся, раздвинул локтями конкурентов помоложе.
Теперь, когда город пришел в состояние организма, схватившего свинку в тяжелой форме, космонавт решился на главный трюк.
От этого зависела его судьба.
И судьба зависела от того, готов ли Великий Гусляр добровольно кинуться в пропасть позора и унижения?
Здесь ошибок быть не могло. Космонавт, как и сапер, имел право лишь на одну ошибку. И она может стать роковой.
Ему были нужны мужчины. В расцвете сил.
Мужчины стояли возле стадиона «Речник» и лениво рассуждали о шансах одноименной футбольной команды. До начала матча оставалось более получаса.
Сначала космонавт прислушался к беседе.
Беседа, как он и рассчитывал, не имела к футболу никакого отношения.
Разговоры в семьях, пораженных недугом сплетни и слуха, запутанных в паутину сомов, банановых шкурок, напитка «Бодрое утро» и еще трех или четырех мероприятий, запущенных инопланетянином, проходили на редкость однообразно, но эмоционально и закончились не в пользу мужчин. И мужчины совершенно потерялись - верить или не верить... А кому верить? Очень хотелось верить. Русскому человеку всегда хочется верить, и всегда находятся люди, которые говорят ему: «Верь мне, Иван Иванович! Я те укажу!»
– Но что интересно, - вмешался в разговор космонавт, - Удалов-таки сома в пруду взял! Метр двадцать. Я видел.
– Двух сомов, - поправил космонавта мужик в синем тренировочном костюме.
– И щуку, - сказал третий.
– Щуки не было, - сказал человек в синем костюме. - Я его видел. Два сома и осетр.
– Да какой осетр! - озлился юноша в американской каскетке. - Откуда в той луже осетру быть! Там одни пиявки водятся.
– И что, сома не взял, сома не взял? - разозлился человек в синем.
– Ну, сома взял, - признал парень, чтобы не схлопотать по затылку.
– Это что, - остановил его жестом бывший спортсмен с лиловым лицом пьяницы. - А вот машину с белыми грибами видели?
Начался спор. Некоторые видели, другие не видели или не верили...
– А я вот тоже в это не верю, - сказал космонавт громко, так что остальные замолчали. - Хоть я и приезжий, но меня удивляет, сколько всякой чепухи про вас люди распространяют. Честно говоря... - Тут космонавт запнулся, вытер вспотевший лоб, и все окружающие вдруг поняли, что если до этого незнакомец и не врал, то намеревается врать. - Честно говоря, я боюсь - пойду завтра на болото за редкими растениями, а кто-нибудь у вас вспомнит эту глупую сказку и за мной увяжется. А я не выношу некомпетентных попутчиков. Не потому, что золота жалко, нет, не жалко мне золота, а вот некомпетентности не выношу.
С этими словами пришелец повернулся и пошел прочь, а все болельщики, числом более двадцати, кинулись за ним и, окружив, отрезали ему пути к отступлению.
– Я вас попрошу, - сказал человек в синем тренировочном костюме, явный лидер по психологическому типу. - Какие такие редкие растения?
– Руки прочь! - воспротивился допросу инопланетянин.
– А ты документ покажи на редкие растения! - кричал мужик, метр с кепкой, борода из ушей.
– Из ЦРУ он, из ЦРУ!
Космонавт с удовлетворением отмечал, что разнообразие и сила слухов растут на глазах. Завтра весь город будет говорить, как агента поймали - воду в пруду травил, плевал в колодцы.
– Да какие растения! - вздохнул, сдаваясь, незнакомец. - Конечно, я за канистрой приехал. За канистрой от бронепоезда.
– Говори! - строго приказал мужчина в синем. Остальные быстро и мелко дышали.
– Только чтобы никому ничего! - велел космонавт. - Это сами понимаете.
– Понимаем, понимаем, как не понять, - поспешили с ответом слушатели.
– В революцию в болото кинули. Вывозили на бронепоезде казну северного фронта. Но красные настигали. Понимаете? Они туда, красные - туда! Они сюда, красные - сюда! И тогда генерал Миллер приказал - кидать канистру в болото!
– Повторите фамилию генерала, - попросил старичок, похожий на лабораторную белую мышку.
Он держал блокнот и хотел записать.
– Только без записей! - предупредил космонавт, и соседи накинулись на старичка, отобрали блокнот, а самого его выгнали пинками из группы окружения.
– У меня карта есть, - сказал инопланетянин. - Кто смотреть хочет? Только чтобы один.
– Я буду смотреть, - сказал человек в синем.
– Нет-нет, выборы! Надо выбирать делегатов! - возразил метр с кепкой.
– Вот карта, - сказал космонавт и достал из кармана заранее заготовленный листок.
Он стал объяснять по листку, в какой части болота лежит канистра с золотом, остальные подглядывали через плечо пришельца, сопели, но ничего не понимали.
– Ты нас веди, - сказал старичок из заднего ряда.
– Зачем же я вас поведу? - удивился пришелец. - Мне экскаватор нужен, а не толпа оболтусов. Мне лопаты нужны, насосы. Мне техника нужна!
– Так техника туда не пройдет! - крикнул метр с кепкой.
– Посмотрим, - сказал пришелец. - В случае чего - по трупам.
Это заявление многих воодушевило. Значит, вождь им попался серьезный.
– А ведь точно, - сказал старичок из заднего ряда. - Помню, были такие разговоры в двадцатые годы. Я тогда еще был пацаном, но помню.
Не прошло и часа, как с шоссе на восьмом километре съехали на проселок экскаватор, три самосвала, ассенизационная машина с большой гофрированной трубой, чтобы отсасывать жижу, автокран, газик, а за этой собранной непонятно откуда и непонятно как техникой спешили пешеходы с лопатами, граблями и садовым инвентарем.
Машины завязали в грязи на проселке, люди вытаскивали их на плечах, ухали, матерились, боролись, но не сдавались. Казалось, они форсируют Днепр. Но не получилось бы такого массового ослепления, если бы город не был подготовлен, размягчен, встревожен и приведен в смятение лавиной слухов, которые на него были обрушены.
Пришелец даже не стал вмешиваться в организацию работ. Только показал круглое пятно трясины, где следовало искать канистру, а остальную руководящую деятельность препоручил человеку в синем тренировочном костюме.
Люди выстроились в цепочки. Одни помогали экскаватору рыть отводные каналы, другие вместе с ассенизационной машиной отсасывали жижу, третьи грузили самосвалы... Всем нашлось дело. И все были охвачены тем самым трудовым порывом, в котором человек забывает, ради чего он вкалывает столь самоотверженно. Главное - работать!
Через час трудов над поверхностью болота показалась макушка схожего с гигантским яйцом космического корабля. Все восторженно завопили, понимая, что это и есть канистра.
– Теперь удвоим осторожность, товарищи! - заявил пришелец и приказал экскаватору перенести себя в центр жижи.
Там он под рукоплескания товарищей по труду спрыгнул на свой корабль.
– Удвоим усилия, друзья! - крикнул он. - Конец близок. Сокровища уже почти у нас в руках.
Некоторые стали спрашивать, что он там мелет о сокровищах, ведь ловим осетрину, а другие решили, что сейчас пойдут белые грибы, - много было предположений.
Совершенно спокойно пришелец открыл верхний люк, забрался в корабль, который был уже наполовину освобожден от грязи.
Все настороженно замолчали.
Почувствовав неладное, пришелец высунул голову из люка и крикнул:
– Отойти на двадцать шагов! Мною обнаружена мина! Пока не обезврежу, не подходить!.. Прекратить работы! Ну, кому я говорю - отведите экскаватор, машину, чего доброго, погубим!
Все подчинились, а метр с кепкой крикнул пришельцу:
– Осторожнее обезвреживай, береги себя!
– Береги! - поддержали его разные голоса.
Растроганный пришелец задраил люк, через перископ проверил, нет ли близко зрителей. К счастью, все послушались его - отошли на сухое место, расселись вокруг болотца на корточках.
«Прощайте, друзья!» - мысленно произнес пришелец.
Космический корабль не сразу, а после минутной схватки с грязью вырвался вверх и, увлекая за собой черные потоки болотной жижи, рванул к небу... Еще через минуту он скрылся из глаз.
... Много любопытных историй расскажут вам в Великом Гусляре. Но никогда вы не услышите рассказа о том, как гуслярки жевали банановую кожуру, пили напиток «Бодрое утро», а их мужья ловили осетров в пруду или запускали из болота канистру с золотом.
Правда, нет-нет, да вдруг какая-нибудь красотка съест шкурку банана и выбросит сердцевину. А еще кто-то почти нечаянно опустит леску в пруд... Но это исключения, атавизм.
Два сапога — пара
– Ты, Саша, - сказал Лев Христофорович Минц, - пытаешься добиться невозможного в пределах существующей физики. Это бесперспективно.
– Не знаю, - Саша Грубин загнал длинные пальцы в лохматую шевелюру. - Но я верю в упорство.
– В упорство жучка, который срывается со стекла, но снова и снова ползет вверх. А куда - не знает.
С этими словами Лев Христофорович осторожно подобрал со стекла черного усталого жучка и выкинул его в форточку.
– По законам физики, Саша, вечный двигатель невозможен.
– Знаю, согласился Грубин. - Но прошлая модель три дня крутилась.
Минц задохнулся от возмущения. Спорить с Сашей Грубиным он считал своим долгом, но теперь не выдержал.
Резким движением профессор схватил со стола лежавший там белый шар сантиметров шести в диаметре и запустил им в Грубина. Тот успел выставить вперед руки, но шар скользнул по ним и покатился в угол комнаты. Совершенно беззвучно.
– Что это еще такое? - спросил Грубин.
– А ты подними, не укусит.
– У вас никогда не знаешь, что укусит, а что нет, - сказал Саша и подобрал скользкий, упругий шар.
– Что скажешь? - спросил Минц.
– Не знаю, - признался Грубин. - Мячик какой-то.
– Не мячик, а нарушение физического закона, - сказал Минц. - Не понравился мне закон, вот я его и нарушил. Но не так, как ты. Не в лоб.
– Расскажите, - попросил Грубин, понимая, что присутствует при рождении нового направления в науке.
– Ты присутствуешь, - как всегда Минц угадал ход мыслей Грубина, - при рождении нового направления в науке. Пришел ко мне на днях Спиркин. Знаешь Спиркина?
– Нет.
– Директор нашего гастронома. Достойный человек, болеет за свое дело. Пожаловался на упаковку. Просто слезы на глазах. Присылают с фабрики молоко, кефир и прочие текучие продукты, а пакеты ненадежные. Течет молоко по полу, проливается кефир и ряженка. Жалуются покупатели, а толку нету. Что, говорит, делать?
– Это молоко! - воскликнул Грубин. - Молоко в новой упаковке. Я понял! Тонкий пластик, почти невидим...
Минц глубоко вздохнул и застучал кончиками пальцев по подоконнику, что было у него выражением крайней досады.
– Ах, Грубин, Грубин, - сказал он. - Я говорю, доказываю, убеждаю, наконец, что изменил закон природы, сломал константу! А ты мне - пластиковое покрытие, пластиковое покрытие. Да если бы я сделал пластиковое покрытие, то завод-изготовитель наверняка бы не нашел нужного пластика, а нашел бы, так нарушил технологию... Нет, спасти магазин от проливания жидких продуктов я мог только путем революции в физике. Иного пути нет. Гляди.
Минц взял со стола другой шар, кинул в пустую кастрюльку, достал толстую иглу и проколол оболочку шара. Шар исчез, а кастрюлька оказалась на треть наполненной молоком.
– Вот и все, - сказал профессор. - Вот и все.
– Погодите, погодите, - сказал Грубин. - Как же так?
Он взял кастрюльку, поболтал ею, чтобы посмотреть, где оболочка. Оболочки не было видно. Грубин перелил молоко в стакан, снова заглянул в кастрюлю. Кастрюля была пуста.
– Ничего не понимаю, - сказал Грубин. - Неужели оболочка пакета такая тонкая?
– Вот именно! - Минц расхохотался, как фокусник, которому удалось одурачить скептически настроенную аудиторию. - Где оболочка? Ищешь? Ищи. До вечера будешь искать, потому что твой мозг движется по проторенным путям.
– Но если нет оболочки, то как...
– Вот именно - нет оболочки! И не надо оболочки! Измени константу - и не надо оболочки.
– Какую еще константу?
– Поверхностное натяжение жидкости! Это просто и потому...
– Потому гениально, - тихо ответил Грубин.
– Именно поверхностное натяжение заставляет воду собираться в капли, когда она падает с небес на землю. Оно позволяет водомеркам бегать по реке...
Грубин глядел на Льва Христофоровича и поражался. В самом деле - тысячи умных людей обдумывали, как запаковать молоко. Пропитывали бумагу воском, изготовляли консервные банки и бутылки разного размера и формы. И никому не пришло в голову, что можно вообще обойтись без тяжелой, ненадежной и грубой тары... Какие перспективы открываются перед народным хозяйством!
– Ну, как тебе понравилась моя идея?
– Замечательно, - ответил Грубин. Удивительно, как и все, к чему вы прикасаетесь. Вы просто Мидас! Прикоснулся - получилось золото.
– Да? - Минц был явно польщен. Он был не чужд человеческих слабостей. - Мидас - это слишком. Мидас - фигура отрицательная. Он не думал о человечестве, он думал только о себе. В этом наше принципиальное различие. Но стоит крикнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235