Он может показаться страшилищем, хотя подумал всего-навсего о соседской собаке, которая лает во дворе, и равнодушно отнестись к землетрясению в соседнем городе, из-за чего тот провалился под землю. Понимаешь?
– Что же делать?
– Передать зеркала следователям с предупреждением быть осторожными.
– А в городе?
– В городе мы придумаем что-нибудь другое.
Удалов вернулся к себе. У него, конечно же, тоже все зеркала были разбиты - большое сыном Максимом, а туалетное - Ксенией.
Но тут Удалов вспомнил, что в чулане должно оставаться старое зеркало, намазанное профессором Минцем на всякий случай.
Он открыл чулан. Там было пыльно и пусто. Лишь низкое рычание донеслось из того угла, где стояло на полу, прислоненное к стене, зеркало. Удалов прищурился, приглядываясь к полутьме, и не мог не рассмеяться.
Перед зеркалом сидел кот Васька. У его ног лежала придушенная мышь.
В зеркале отражался могучий бенгальский тигр, а у его ног лежала дрожащая Ксения Удалова с половой щеткой в руке.
Домашний пленник
1
Известный ученый и изобретатель профессор Лев Христофорович Минц жил в доме № 16 по Пушкинской улице. Был он человеком отзывчивым и добрым, считал своим долгом помогать человечеству. В первую очередь этой слабостью профессора пользовались его соседи. Они были людьми ординарными, не любили заглядывать в будущее и зачастую разменивали талант профессора по мелочам. Тому можно привести немало примеров.
У Гавриловой пропала кошка. Гаврилова бросилась вся в слезах к профессору. Лев Христофорович отвлекся от изобретения невидимости и изготовил к вечеру единственный в мире «искатель кошек», который мог найти животное по волоску. Кошка нашлась в парке культуры и отдыха на высоком дереве, и снять ее оттуда или сманить оказалось невозможным. Тогда Лев Христофорович тут же, в парке, соорудил из сучьев, палок и сачка пробегавшего мимо мальчика-энтомолога уникальный «сниматель кошек с деревьев». А мальчику, чтобы его утешить, изготовил из спичечных коробков и перегоревшей электрической лампочки «безотказную ловушку для редких бабочек». И так почти каждый день...
Особенно оценили соседи своего профессора, когда он выполнил просьбу старика Ложкина, у которого сломалась вставная челюсть. Он велел Ложкину выкинуть челюсть на помойку и смазать десны специально изобретенным средством для ращения зубов, приготовленным из экстракта хвоста крокодила. Через два дня у старика выросли многочисленные заостренные зубы. Все лучше, чем вставная челюсть.
Как-то Корнелий Удалов спросил свою жену:
– Ксюша, тебе не кажется, что я лысею?
Облысел Удалов давно, и все к тому привыкли.
– Ты с детства плешивый, - отрезала Ксения, отрываясь от приготовленного завтрака.
– Может, сходить ко Льву Христофоровичу? - спросил Удалов.
– Тебе не поможет, - сказала Ксения.
– Почему же? Вот у Ложкина новые зубы выросли.
– Не тебе это нужно! - озлилась тут Ксения. - Это ей нужно!
– Кому?
– Той, которую твоя лысина не устраивает!
– Твоя ревность, - сказал Удалов, - переходит границы.
– Это шпионы переходят границы, - ответила Ксения, смахивая слезу. - А моя ревность дома сидит, проводит одинокие вечера.
Упреки были напрасными, но Корнелий, чтобы не раздражать жену, тут же отказался от своей идеи. Ксения эту уступчивость приняла за признание вины и расстроилась того больше. А когда Удалов сказал, что завтра, в субботу, уедет на весь день на рыбалку, Ксения больно закусила губу и стала смотреть на большую фотографию в рамке, где были изображены рука об руку Корнелий и Ксения в день свадьбы.
Неудивительно, что, как только Удалов ушел на службу, Ксения бросилась к профессору.
– Лев Христофорович! - взмолилась она. - Сил моих нету! Выручай!
– Чем могу быть полезен? - вежливо спросил профессор, отрываясь от написания научной статьи.
– Не могу больше, - сказала Ксения. - Даже если он и вправду на рыбалку едет, меня подозрения душат. Я чрезвычайно ревнивая. Прямо заперла бы его в комнате и никуда не пускала.
– А как же его работа? - удивился Лев Христофорович. - А как же его обязанности перед обществом?
– У него обязанности перед семьей, - отрезала Ксения. - Кроме того, я бы его только на выходные запирала или по вечерам.
– Вряд ли это реально, - сказал Минц. - И не входит в мою компетенцию.
– Входит, - возразила Ксения. Она уселась на свободный стул, сложила руки на животе и сделала вид, что никогда отсюда не уйдет. - Думай, на то ты и профессор, чтобы семью сохранять.
– Не представляю, - развел руками Минц, - Мужчину средних лет трудно удержать дома.
– Тогда сделай ему временный паралич, - сказала Ксения.
– Бесчеловечно. - Минц краем глаза покосился на статью, лежащую на столе. Больше всего на свете ему хотелось вернуться к ней. Но отделаться от Ксении Удаловой, не утихомирив ее, было невозможно. Минц бросил взгляд на шкаф с пробирками и колбами, где хранились всевозможные химические и биологические препараты, но ничего не придумал. И вот тогда Ксения сказала:
– Мне иногда хочется, чтобы был мой Удалов маленький, носила бы я его в сумочке и никогда не расставалась... Люблю я его, дурака.
– Маленьким... - Минц сделал шаг к шкафу. Появился шанс вернуться к статье. Дело в том, что управление лесного хозяйства обратилось недавно к Минцу с просьбой помочь избавиться от расплодившихся волков. Минц, как всегда, пошел по необычному пути. Он разработал средство уменьшать волков до размера кузнечика. Сохранять этим поголовье хищников и спасать скот от гибели, ведь волк-кузнечик на корову напасть не сможет. Правда, это изобретение затормозилось, потому что Минцу никак не удавалось сделать средство долгодействующим...
Минц достал с полки флакон с желтыми гранулами, отсылал несколько гранул в бумажку и передал Ксении.
– Я надеюсь на ваше благоразумие, - сказал он. - Применяйте это средство лишь в крайнем случае. Когда вы почувствуете реальную угрозу семейной жизни. Если ваш супруг примет гранулу, - на двадцать четыре часа он станет маленьким. А затем без вреда для здоровья вернется в прежний облик. Все ясно?
– Спасибо, профессор, - сказала Ксения с чувством, принимая пакетик с гранулами. - От меня, от детей, от всех женщин нашей планеты. Теперь они у нас попрыгают!
Но Минц не слышал последних, необдуманных слов женщины. Он уже устремился к письменному столу. Профессор был одержим слепотой, свойственной некоторым гениям. Он забывал о потенциальной опасности, которую несут миру его открытия, если попадут в руки людей, не созревших к использованию этих открытий. Минц не знал, что даже те скромные подарки, что он сделал соседям, далеко не всегда ведут к окончательному благу. Ведь мальчик-энтомолог, которому Минц подарил «безотказную ловушку для редких бабочек», начал с ее помощью таскать вишни из школьного сада и был больно бит собственным отцом, а кошка, найденная и снятая с дерева, утащила свиную отбивную с прилавка магазина, отчего возник большой скандал. Что же касается Ксении, она была типичным представителем племени современных любящих женщин и, как таковая, тоже не думала о последствиях...
2
Удалов вернулся со службы раньше обычного, потому что хотел выспаться перед рыбалкой. Он собирал удочки и проверял лески, когда Ксения внесла в комнату суп, в котором развела гранулу, и сказала сладким голосом:
– Иди поешь, испытуемый.
Ксения находилась в счастливом, но тревожном настроении. Она верила Минцу, не сомневалась, что, если бы лекарство угрожало мужу плохим, Минц бы его не дал. И все-таки проверила: за час до того скормила одну гранулку котенку, тот сделался меньше таракана и куда-то запропастился.
Ксения приготовила старую сумку, уложила на ее плоское дно вату и замшевую тряпочку, проверила замочек и установила сумку на комод.
– Кто я? - удивился Удалов.
– Испытуемый.
– Ага, - согласился Удалов, который привык не обращать внимание на слова жены. - Ты меня в пять тридцать разбудишь?
Ксения решила дать Удалову последнюю возможность исправиться.
– Корнюша, - сказала она. - Может, отложишь свою рыбалку? Возьмем детей, пойдем завтра к Антонине?
При имени тетки Антонины Удалова передернуло.
– Погоди, - не дала ему ответить Ксения. - Мы же у Антонины полгода не были. Обижается. А если не хочешь, к Семицветовым сходим, а?
Удалов только отрицательно покачал головой. Не стал тратить время на возражения.
– Или в кино. А?
– Сходи, - ответил Удалов коротко, и это решило его судьбу.
Ксения поставила перед ним тарелку, а сама встала рядом с тряпкой в руке, чтобы подхватить мужа со стула, если будет падать.
Удалов был голоден, потому не мешкая уселся за стол, взял ложку и начал есть суп.
– А хлеб где? - спросил он. - Хлеб дать забыла.
– Сейчас, - ответила Ксения, но не двинулась с места, потому что боялась оставить мужа одного в комнате.
– Неси же, - сказал Удалов и тут же стал уменьшаться.
– Ой, - сказал он, не понимая еще, куда делась тарелка с супом и почему голова его находится под столом.
Ксения подхватила его тряпкой под бока, извлекла из одежды и с радостью ощущала, как Корнелий съеживается под руками, словно воздушный шарик, из которого выпускают воздух. Корнелий, видно, опомнился, начал дергаться, сопротивляться, но движения его были схожи с трепетанием птенца, и потому без особого труда Ксения, так и не вынимая его из тряпки, сунула в сумку и вывалила на белую вату.
Корнелий все еще ничего не мог сообразить. Он понял, что находится в темном глубоком погребе, на жестких, упругих стеблях, вроде бы на выцветшей соломе, сверху колеблется огромное лицо, странным образом знакомое, словно в кошмаре, а на лице видна улыбка. Рот, в котором мог бы, согнувшись, разместиться весь Удалов, широко раскрылся, и из него вывалились тяжелые, громовые слова:
– Хорошо тебе, моя лапушка?
И тогда Удалов понял, что лицо принадлежит его жене, вернее, не его жене, а какой-то великанше с чертами Ксении Удаловой. Удалов зажмурился, чтобы прогнать видение и вернуться за стол, к недоеденной тарелке супа. Но жестокая солома под рукой никуда не пропадала, и Удалов ущипнул себя за бок, вызвав тем оглушительный хохот чудовища.
– Ни на какую рыбалку ты не поедешь, - сказала тогда Ксения. - Посидишь дома. С семьей. Спасибо Льву Христофоровичу, что пожалел бедную женщину. Теперь-то я с тобой, бесстыдник, хоть на выходные дни не расстанусь.
И видя тут, что человечек в сумке засуетился, осознавая, наконец, масштаб беды, в которую угодил, Ксения заговорила ласковым голосом:
– Корнюша, для твоего же блага! Это все любовь моя виновата. Век бы с тобой не расставалась, ласкала бы тебя, нежила.
К Удалову сверху свесился палец ростом с него самого, и этот палец нежно погладил Удалова по макушке, чуть не содрав с нее последние волосики. Удалов изловчился и укусил кончик пальца.
– Ну что ты, лапушка, ну что ты волнуешься, - огорчилась Ксения. - Посидишь немножко, придешь в себя. Поймешь, что так полезнее. Потом телевизор посмотрим. Я тебя в канареечную клетку посажу. Все равно пустует. Детишки не увидят. Детишек я на первый вечер к мамаше послала, потому что ты с непривычки можешь чего-нибудь лишнего натворить.
– Прекрати! - крикнул Удалов. - Немедленно прекрати. Ты что, с ума сошла со своим Львом Христофоровичем? Да я вас по судам загоняю! Мне на работу в понедельник.
Ксения только покачала сокрушенно головой, и ее волос канатом упал рядом с Удаловым.
– Завтра к вечеру, - сказала Ксения, - будешь как прежде. Ты кушать хочешь?
Удалов рухнул на вату и уткнулся в ее жесткие толстые волокна лицом. Положение было обидное. Рыбалка погибла. Ксения полагала, что протест Корнелия вскоре иссякнет и тогда можно будет поговорить с ним по-хорошему и даже добиться его согласия проводить в канареечной клетке выходные дни. Тут же подумалось и об экономии: маленький Удалов съест, что птичка. Нет. Ксения, как вам известно, женщина не жестокая. И она честно полагала, что как только проучит мужа, как только добьется от него обещания уделять больше времени семье, согласия ходить в гости к Антонине и другим родственникам, она его сразу выпустит на волю. Ведь должен же Удалов понять, что иного выхода нету. Если будет упрямиться, всегда можно снова подложить желтую крупинку. Не откажется же Удалов от домашней пищи - к другой он не приучен.
Но Удалов думал иначе. Он не смирится. Он собирался продолжать борьбу, потому что был глубоко оскорблен и кипел жаждой мести - от развода с женой до убийства изобретателя Минца.
Ксения закрыла сумку на молнию и на замочек. Удалов, нащупав в кромешной темноте толстый и длинный Ксюшин волос, принялся плести из него лестницу, чтобы выбраться на волю.
Ксения приготовила манной кашки и налила ее в блюдечко для варенья. Туда же капнула меда и отломила кусочек печенья. Пускай Корнюша побалуется, он так любит сладкое.
– Тебе хорошо, цыпочка? - спросила Ксения. Маленький муж ей нравился даже больше, чем большой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235
– Что же делать?
– Передать зеркала следователям с предупреждением быть осторожными.
– А в городе?
– В городе мы придумаем что-нибудь другое.
Удалов вернулся к себе. У него, конечно же, тоже все зеркала были разбиты - большое сыном Максимом, а туалетное - Ксенией.
Но тут Удалов вспомнил, что в чулане должно оставаться старое зеркало, намазанное профессором Минцем на всякий случай.
Он открыл чулан. Там было пыльно и пусто. Лишь низкое рычание донеслось из того угла, где стояло на полу, прислоненное к стене, зеркало. Удалов прищурился, приглядываясь к полутьме, и не мог не рассмеяться.
Перед зеркалом сидел кот Васька. У его ног лежала придушенная мышь.
В зеркале отражался могучий бенгальский тигр, а у его ног лежала дрожащая Ксения Удалова с половой щеткой в руке.
Домашний пленник
1
Известный ученый и изобретатель профессор Лев Христофорович Минц жил в доме № 16 по Пушкинской улице. Был он человеком отзывчивым и добрым, считал своим долгом помогать человечеству. В первую очередь этой слабостью профессора пользовались его соседи. Они были людьми ординарными, не любили заглядывать в будущее и зачастую разменивали талант профессора по мелочам. Тому можно привести немало примеров.
У Гавриловой пропала кошка. Гаврилова бросилась вся в слезах к профессору. Лев Христофорович отвлекся от изобретения невидимости и изготовил к вечеру единственный в мире «искатель кошек», который мог найти животное по волоску. Кошка нашлась в парке культуры и отдыха на высоком дереве, и снять ее оттуда или сманить оказалось невозможным. Тогда Лев Христофорович тут же, в парке, соорудил из сучьев, палок и сачка пробегавшего мимо мальчика-энтомолога уникальный «сниматель кошек с деревьев». А мальчику, чтобы его утешить, изготовил из спичечных коробков и перегоревшей электрической лампочки «безотказную ловушку для редких бабочек». И так почти каждый день...
Особенно оценили соседи своего профессора, когда он выполнил просьбу старика Ложкина, у которого сломалась вставная челюсть. Он велел Ложкину выкинуть челюсть на помойку и смазать десны специально изобретенным средством для ращения зубов, приготовленным из экстракта хвоста крокодила. Через два дня у старика выросли многочисленные заостренные зубы. Все лучше, чем вставная челюсть.
Как-то Корнелий Удалов спросил свою жену:
– Ксюша, тебе не кажется, что я лысею?
Облысел Удалов давно, и все к тому привыкли.
– Ты с детства плешивый, - отрезала Ксения, отрываясь от приготовленного завтрака.
– Может, сходить ко Льву Христофоровичу? - спросил Удалов.
– Тебе не поможет, - сказала Ксения.
– Почему же? Вот у Ложкина новые зубы выросли.
– Не тебе это нужно! - озлилась тут Ксения. - Это ей нужно!
– Кому?
– Той, которую твоя лысина не устраивает!
– Твоя ревность, - сказал Удалов, - переходит границы.
– Это шпионы переходят границы, - ответила Ксения, смахивая слезу. - А моя ревность дома сидит, проводит одинокие вечера.
Упреки были напрасными, но Корнелий, чтобы не раздражать жену, тут же отказался от своей идеи. Ксения эту уступчивость приняла за признание вины и расстроилась того больше. А когда Удалов сказал, что завтра, в субботу, уедет на весь день на рыбалку, Ксения больно закусила губу и стала смотреть на большую фотографию в рамке, где были изображены рука об руку Корнелий и Ксения в день свадьбы.
Неудивительно, что, как только Удалов ушел на службу, Ксения бросилась к профессору.
– Лев Христофорович! - взмолилась она. - Сил моих нету! Выручай!
– Чем могу быть полезен? - вежливо спросил профессор, отрываясь от написания научной статьи.
– Не могу больше, - сказала Ксения. - Даже если он и вправду на рыбалку едет, меня подозрения душат. Я чрезвычайно ревнивая. Прямо заперла бы его в комнате и никуда не пускала.
– А как же его работа? - удивился Лев Христофорович. - А как же его обязанности перед обществом?
– У него обязанности перед семьей, - отрезала Ксения. - Кроме того, я бы его только на выходные запирала или по вечерам.
– Вряд ли это реально, - сказал Минц. - И не входит в мою компетенцию.
– Входит, - возразила Ксения. Она уселась на свободный стул, сложила руки на животе и сделала вид, что никогда отсюда не уйдет. - Думай, на то ты и профессор, чтобы семью сохранять.
– Не представляю, - развел руками Минц, - Мужчину средних лет трудно удержать дома.
– Тогда сделай ему временный паралич, - сказала Ксения.
– Бесчеловечно. - Минц краем глаза покосился на статью, лежащую на столе. Больше всего на свете ему хотелось вернуться к ней. Но отделаться от Ксении Удаловой, не утихомирив ее, было невозможно. Минц бросил взгляд на шкаф с пробирками и колбами, где хранились всевозможные химические и биологические препараты, но ничего не придумал. И вот тогда Ксения сказала:
– Мне иногда хочется, чтобы был мой Удалов маленький, носила бы я его в сумочке и никогда не расставалась... Люблю я его, дурака.
– Маленьким... - Минц сделал шаг к шкафу. Появился шанс вернуться к статье. Дело в том, что управление лесного хозяйства обратилось недавно к Минцу с просьбой помочь избавиться от расплодившихся волков. Минц, как всегда, пошел по необычному пути. Он разработал средство уменьшать волков до размера кузнечика. Сохранять этим поголовье хищников и спасать скот от гибели, ведь волк-кузнечик на корову напасть не сможет. Правда, это изобретение затормозилось, потому что Минцу никак не удавалось сделать средство долгодействующим...
Минц достал с полки флакон с желтыми гранулами, отсылал несколько гранул в бумажку и передал Ксении.
– Я надеюсь на ваше благоразумие, - сказал он. - Применяйте это средство лишь в крайнем случае. Когда вы почувствуете реальную угрозу семейной жизни. Если ваш супруг примет гранулу, - на двадцать четыре часа он станет маленьким. А затем без вреда для здоровья вернется в прежний облик. Все ясно?
– Спасибо, профессор, - сказала Ксения с чувством, принимая пакетик с гранулами. - От меня, от детей, от всех женщин нашей планеты. Теперь они у нас попрыгают!
Но Минц не слышал последних, необдуманных слов женщины. Он уже устремился к письменному столу. Профессор был одержим слепотой, свойственной некоторым гениям. Он забывал о потенциальной опасности, которую несут миру его открытия, если попадут в руки людей, не созревших к использованию этих открытий. Минц не знал, что даже те скромные подарки, что он сделал соседям, далеко не всегда ведут к окончательному благу. Ведь мальчик-энтомолог, которому Минц подарил «безотказную ловушку для редких бабочек», начал с ее помощью таскать вишни из школьного сада и был больно бит собственным отцом, а кошка, найденная и снятая с дерева, утащила свиную отбивную с прилавка магазина, отчего возник большой скандал. Что же касается Ксении, она была типичным представителем племени современных любящих женщин и, как таковая, тоже не думала о последствиях...
2
Удалов вернулся со службы раньше обычного, потому что хотел выспаться перед рыбалкой. Он собирал удочки и проверял лески, когда Ксения внесла в комнату суп, в котором развела гранулу, и сказала сладким голосом:
– Иди поешь, испытуемый.
Ксения находилась в счастливом, но тревожном настроении. Она верила Минцу, не сомневалась, что, если бы лекарство угрожало мужу плохим, Минц бы его не дал. И все-таки проверила: за час до того скормила одну гранулку котенку, тот сделался меньше таракана и куда-то запропастился.
Ксения приготовила старую сумку, уложила на ее плоское дно вату и замшевую тряпочку, проверила замочек и установила сумку на комод.
– Кто я? - удивился Удалов.
– Испытуемый.
– Ага, - согласился Удалов, который привык не обращать внимание на слова жены. - Ты меня в пять тридцать разбудишь?
Ксения решила дать Удалову последнюю возможность исправиться.
– Корнюша, - сказала она. - Может, отложишь свою рыбалку? Возьмем детей, пойдем завтра к Антонине?
При имени тетки Антонины Удалова передернуло.
– Погоди, - не дала ему ответить Ксения. - Мы же у Антонины полгода не были. Обижается. А если не хочешь, к Семицветовым сходим, а?
Удалов только отрицательно покачал головой. Не стал тратить время на возражения.
– Или в кино. А?
– Сходи, - ответил Удалов коротко, и это решило его судьбу.
Ксения поставила перед ним тарелку, а сама встала рядом с тряпкой в руке, чтобы подхватить мужа со стула, если будет падать.
Удалов был голоден, потому не мешкая уселся за стол, взял ложку и начал есть суп.
– А хлеб где? - спросил он. - Хлеб дать забыла.
– Сейчас, - ответила Ксения, но не двинулась с места, потому что боялась оставить мужа одного в комнате.
– Неси же, - сказал Удалов и тут же стал уменьшаться.
– Ой, - сказал он, не понимая еще, куда делась тарелка с супом и почему голова его находится под столом.
Ксения подхватила его тряпкой под бока, извлекла из одежды и с радостью ощущала, как Корнелий съеживается под руками, словно воздушный шарик, из которого выпускают воздух. Корнелий, видно, опомнился, начал дергаться, сопротивляться, но движения его были схожи с трепетанием птенца, и потому без особого труда Ксения, так и не вынимая его из тряпки, сунула в сумку и вывалила на белую вату.
Корнелий все еще ничего не мог сообразить. Он понял, что находится в темном глубоком погребе, на жестких, упругих стеблях, вроде бы на выцветшей соломе, сверху колеблется огромное лицо, странным образом знакомое, словно в кошмаре, а на лице видна улыбка. Рот, в котором мог бы, согнувшись, разместиться весь Удалов, широко раскрылся, и из него вывалились тяжелые, громовые слова:
– Хорошо тебе, моя лапушка?
И тогда Удалов понял, что лицо принадлежит его жене, вернее, не его жене, а какой-то великанше с чертами Ксении Удаловой. Удалов зажмурился, чтобы прогнать видение и вернуться за стол, к недоеденной тарелке супа. Но жестокая солома под рукой никуда не пропадала, и Удалов ущипнул себя за бок, вызвав тем оглушительный хохот чудовища.
– Ни на какую рыбалку ты не поедешь, - сказала тогда Ксения. - Посидишь дома. С семьей. Спасибо Льву Христофоровичу, что пожалел бедную женщину. Теперь-то я с тобой, бесстыдник, хоть на выходные дни не расстанусь.
И видя тут, что человечек в сумке засуетился, осознавая, наконец, масштаб беды, в которую угодил, Ксения заговорила ласковым голосом:
– Корнюша, для твоего же блага! Это все любовь моя виновата. Век бы с тобой не расставалась, ласкала бы тебя, нежила.
К Удалову сверху свесился палец ростом с него самого, и этот палец нежно погладил Удалова по макушке, чуть не содрав с нее последние волосики. Удалов изловчился и укусил кончик пальца.
– Ну что ты, лапушка, ну что ты волнуешься, - огорчилась Ксения. - Посидишь немножко, придешь в себя. Поймешь, что так полезнее. Потом телевизор посмотрим. Я тебя в канареечную клетку посажу. Все равно пустует. Детишки не увидят. Детишек я на первый вечер к мамаше послала, потому что ты с непривычки можешь чего-нибудь лишнего натворить.
– Прекрати! - крикнул Удалов. - Немедленно прекрати. Ты что, с ума сошла со своим Львом Христофоровичем? Да я вас по судам загоняю! Мне на работу в понедельник.
Ксения только покачала сокрушенно головой, и ее волос канатом упал рядом с Удаловым.
– Завтра к вечеру, - сказала Ксения, - будешь как прежде. Ты кушать хочешь?
Удалов рухнул на вату и уткнулся в ее жесткие толстые волокна лицом. Положение было обидное. Рыбалка погибла. Ксения полагала, что протест Корнелия вскоре иссякнет и тогда можно будет поговорить с ним по-хорошему и даже добиться его согласия проводить в канареечной клетке выходные дни. Тут же подумалось и об экономии: маленький Удалов съест, что птичка. Нет. Ксения, как вам известно, женщина не жестокая. И она честно полагала, что как только проучит мужа, как только добьется от него обещания уделять больше времени семье, согласия ходить в гости к Антонине и другим родственникам, она его сразу выпустит на волю. Ведь должен же Удалов понять, что иного выхода нету. Если будет упрямиться, всегда можно снова подложить желтую крупинку. Не откажется же Удалов от домашней пищи - к другой он не приучен.
Но Удалов думал иначе. Он не смирится. Он собирался продолжать борьбу, потому что был глубоко оскорблен и кипел жаждой мести - от развода с женой до убийства изобретателя Минца.
Ксения закрыла сумку на молнию и на замочек. Удалов, нащупав в кромешной темноте толстый и длинный Ксюшин волос, принялся плести из него лестницу, чтобы выбраться на волю.
Ксения приготовила манной кашки и налила ее в блюдечко для варенья. Туда же капнула меда и отломила кусочек печенья. Пускай Корнюша побалуется, он так любит сладкое.
– Тебе хорошо, цыпочка? - спросила Ксения. Маленький муж ей нравился даже больше, чем большой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235