А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Вздохнув, он наконец обернулся. Медленно подой­дя к валуну, он снова сел.
– К утру я успел познать ее с полдюжины раз и лежал полумертвый, что само по себе было еще од­ним уроком. Но у меня не было никаких мыслей от­носительно того, что мне делать. Пока она спала, я молился Богу, молился Михаилу и другим ангелам. Я молился и молился, спрашивая, что мне делать. Уга­дай, кто мне ответил? – спросил он вдруг.
– Души из преисподней, – ответил я.
– Да! Мне ответили души. Откуда ты узнал? То были души – самые сильные души преисподней, услыхавшие мои молитвы Создателю, услыхавшие са­мую суть моих стенаний, и моих оправданий, и моей мольбы о снисхождении, прощении и понимании; они услышали все это и испили и поглотили, как обыч­но поступали с душевными терзаниями своих челове­ческих детей.
И к восходу солнца, к тому времени, как начали собираться люди из общины, я узнал лишь одно: что бы со мной ни случилось, какова бы ни была воля Создателя, души, томящиеся в преисподней, более не останутся прежними! Они узнали слишком много из слов обретшего плоть ангела, бездумно взывавшего к Богу и небесам.
Разумеется, происшедшее не сразило меня. И я не сидел там в раздумье. Могущественные души узрели первые проблески рая. Теперь они познали свет, за­ставляющий ангела рыдать и молить в отчаянии, ибо он опасался, что никогда более не увидит этого света. Я не размышлял об этом. Нет.
Господь оставил меня там. Вот о чем я подумал. Господь меня оставил. Я пошел в толпу. Поселение было переполнено людьми. В сущности, мужчины и женщины стекались со всех ближайших стоянок, что­бы увидеть меня.
И нам пришлось уйти из огороженного простран­ства и выйти на открытое место, в поле. Посмотри на­право вниз, туда, где земля идет под уклон. Видишь – поле внизу и часть берега?
– Да.
– Там мы и собрались. И скоро стало ясно, что все эти мужчины и женщины чего-то от меня ждут, что я заговорю, начну творить чудеса, расправлю кры­лья – словом, нечто такое, не знаю что именно. А что до Лилии, то она все так же льнула ко мне, соблазни­тельная и прекрасная, переполненная смутным вос­торгом.
Мы вместе взобрались на ту скалу… видишь, ва­луны, оставленные ледниками миллионы лет назад? Туда. Мы влезли наверх; она уселась, а я встал перед этими людьми, затем взглянул на небеса и вознес вверх руки.
От всего сердца молил я Господа простить меня, вернуть назад, милостиво завершить мое вторжение исчезновением, иначе говоря – позволить мне при­нять свое ангельское обличье и невидимому подняться ввысь. Я страстно желал возвращения, рисуя его в во­ображении, пытался всеми мыслимыми способами обрести свою прежнюю природу. Безуспешно.
В небесах над головой я видел то же самое, что и люди. Я видел синь неба, плывущие на восток кур­чавые белые облака и бледную дневную луну. Солнце жгло плечи. Он припекало мою макушку. И тогда мне открылось нечто ужасное: то, что я, возможно, умру в этом теле! То, что я расплачиваюсь своим бессмерти­ем! Бог сделал меня смертным и повернулся ко мне спиной.
Я долго все это обдумывал. Я догадывался об этом с первых мгновений, но теперь уверился во всем с по­спешностью человека. И во мне пробудился гнев. Я посмотрел на всех этих мужчин и женщин. Я поду­мал о словах Бога, которые Он мог бы обратить ко мне в ответ на мои слова, раз уж я предпочел плоть небесам. И в голове моей созрело решение.
Если это должно было стать моим концом, если мне, как всем людям, придется умереть в смертном теле, если у меня остается еще несколько дней, недель или даже лет – как бы это тело не надеялось выжить среди превратностей жизни, – тогда я должен сделать с ним самое прекрасное из известного мне. Я должен предложить Господу самое хорошее, что у меня есть. Я должен уйти, как подобает ангелу, если от меня ждут ухода!
«Я люблю тебя, Господи», – вслух произнес я. И стал ломать голову над величайшими деяниями, которые мог бы осуществить.
Почти сразу же у меня созрело логичное и, в об­щем-то, очевидное решение. Научить этих людей все­му, что я знаю! Я не стану рассказывать им лишь о не­бесах, Боге и ангелах, ибо какой в том прок? Хотя, разумеется, расскажу им об этом тоже, расскажу, как найти мирную смерть и упокоение в преисподней, поскольку им это доступно.
Но это будет меньшее из того, что я совершу. Ведь это так мало! Лучше я сделаю вот что: я научу их тем знаниям об их мире, которые сам в состоянии по­стичь умом, но что пока неизвестно им.
Немедленно я приступил к делу. Я повел их в горы и там, в пещерах, показал им рудоносные жилы и рас­сказал о том, что, когда этот металл сильно разогрева­ется, он изливается из земных недр в виде жидкости, и если им удастся снова его нагреть, они заставят его быть мягким и смогут делать из него разные пред­меты.
Вернувшись к морю, я собрал немного глины и слепил из нее маленькие человеческие фигурки, что­бы показать, как это просто! Подобрав палку, я нари­совал на песке круг и заговорил с ними о знаках. Как можно изобразить Лилию в виде знака, напоминаю­щего цветок, именем которого она была названа. И как можно изобразить в виде символа меня… чело­века с крыльями. Я повсюду рисовал картинки, по­казывая им, как это просто – связать изображение с представлением о конкретном предмете.
К вечеру я собрал вокруг себя женщин и стал учить их, как связывать ремни из мягкой кожи, до чего они не могли дойти сами, а еще сшивать кожу в большие куски.
Этим людям уже был известен лунный календарь, но они не ведали календаря солнечного. Я рассказал им о нем. Сколько дней должно быть в году в зависи­мости от движения Солнца и планет, и как они смо­гут записать все это с помощью знаков. И вскоре мы набрали глины с морского берега и сделали из нее плитки, на которых я палочками изобразил малень­кие картинки звезд, неба и ангелов. А потом эти плит­ки оставили высыхать на солнце.
День и ночь был я с моими людьми. И давал им все больше и больше знаний. Когда одна группа уставала и не могла больше учиться, я обращался к другой и наблюдал за их занятиями, пытаясь добиться успеха.
Я знал, что до многого они дойдут сами. Очень ско­ро они должны были освоить ткачество и научиться делать более совершенную одежду. Все это было пре­красно. Я показал им красители, подобные красной охре, которую они уже употребляли. Я извлекал из земли вещества, способные служить им красками различных цветов. Каждую возникшую у меня мысль, каждую новую идею, пришедшую мне в голову, я пе­редавал им, при этом значительно обогащая их язык и, разумеется, обучая письменности. Затем я научил их музыке совершенно нового типа. Я научил их пес­ням. И женщины приходили ко мне снова и снова, и Лилии пришлось уступить, чтобы семя ангела могло проникнуть во многих и многих женщин, «миловид­ных дщерей человеческих»…
Он снова замолчал. Казалось, эти воспоминания разбивают ему сердце. В задумчивых его глазах отра­жалось бледно-голубое небо.
Я заговорил очень тихо, осторожно, готовый по первому знаку с его стороны остановиться. Я цитиро­вал на память из Книги Еноха:
– «…И Азазел… показал им металлы, и научил их обрабатывать их, и делать браслеты и узоры, и научил пользоваться сурьмой, и подкрашивать веки, и пока­зал все виды драгоценных камней, и научил, как сме­шивать краски».
Он обернулся, чтобы взглянуть на меня. Казалось, он почти лишился дара речи. Голос его прозвучал ти­хо, почти так же, как мой, когда он произнес следую­щие строчки из Книги Еноха:
– «…И среди людей распространились нечести­вость и блуд, и люди сбились с пути истинного…»
Немного помолчав, он продолжил:
– «…И, погибая, люди возопили, и их вопль воз­несся к небесам». – Он снова остановился, медленно и горько улыбаясь. – А что до остального, Лестат, на­ходящегося между строками, которые цитировал ты, и теми, что цитировал я». Это все ложь! Я учил их ци­вилизации. Я учил их знаниям о небесах и ангелах! Это все, чему я их учил. Тогда на земле не было кро­ви, не было беззакония, не было чудовищных велика­нов. Это все ложь и ложь, осколки и обрывки, хороня­щиеся во лжи!
Я бесстрашно кивнул, вполне уверенный в этом и прекрасно все понимая – понимая с точки зрения иудеев, которые позже так твердо верили в святость и закон, встречаясь в жизни с нечестивостью и злом… и снова и снова рассказывали об этих хранителях, этих учителях, этих ангелах – тех, что полюбили дщерей человеческих.
– В том не было магии, – спокойно произнес Мемнох. – Не было никакого колдовства. Я не учил их ковать мечи! Я не обучал их войне! Если другой на­род земли обладал знанием, мне известным, я расска­зывал им. Что, например, в долине другой реки люди знали, как косить пшеницу серпами! И что на небесах жили офанимы – ангелы круглые, как колесо, и что если эту форму воспроизвести в материи, если к куску дерева прикрепить два круглых куска, то получится предмет, который может катиться!
Он вздохнул.
– Я потерял сон, я сходил с ума. Я изливал на лю­дей знания, и они, измотанные, сгибались под их бре­менем, а я уходил в пещеры и вырезал на стенах свои знаки. Я изображал картины небес, земли и ангелов. Я изобразил Божественный свет. Я работал неустан­но, пока каждый мускул моего смертного тела не на­чинал болеть.
Не в силах больше выносить общество этих людей, пресыщенный красивыми женщинами, я взял с собой для успокоения Лилию и удалился в лес. Я пони­мал, что должен поговорить с Богом в тишине.
Войдя под лесные своды, я рухнул наземь и лежал неподвижно, умиротворенный молчаливым присут­ствием Лилии и размышляя обо всем происшедшем. Я обдумывал доводы, которые намеревался изложить перед Господом, и то, как подкрепить эти доводы тем, что я узнал. Ничего из виденного мной у людей не могло заставить меня думать иначе. То, что я оскор­бил Господа, потеряв Его тем самым навеки, и впере­ди меня ждет преисподняя вместо вечности – было реально и мне ведомо, и все эти мысли стучались в мои душу и сердце! Но я не мог изменить свое мне­ние!
Доводы, которые я намеревался представить пе­ред Всемогущим, состояли в том, что эти люди стоят над природой и вне природы и требуют от Него все больших и больших знаний, и все, что я увидел, лишь укрепило меня в моем мнении. И то, как они прояв­ляли интерес к небесным тайнам. И то, как они стра­дали и пытались найти оправдание этих страданий! Если бы только дать им знать о Создателе и причинах, по которым Он их создал… Все это было мучительно сознавать. И в самом сердце этой муки пылала тайна вожделения.
Во время оргазма, когда мое семя проникало в женщину, я испытывал экстаз, напоминающий рай­ское блаженство; я испытывал его только в отноше­нии лежащего рядом со мной тела, и на какую-то долю секунды я понимал – да, понимал, – что муж­чины – не часть природы, они лучше, они соприродны Богу и нам!
Когда люди пришли ко мне со своими смутными сомнениями – не царят ли повсюду невидимые мон­стры? – я ответил им отрицательно, ибо только Бог и
Суд Небесный предопределяют все в этом мире, так­же и судьбу их душ в преисподней.
Когда они спросили, не будут ли непослушные мужчины и женщины – те, что не подчинялись их за­конам, – навеки брошены после смерти в огонь – очень распространенное среди них поверье, – я при­шел в ужас и сказал им, что Господь никогда не допу­стит такого. Обрекать только что рожденную душу на вечное наказание в огне? Это отвратительно, сказал я им. И снова я им напомнил, что они должны благого­веть перед душами умерших, чтобы облегчить и соб­ственную боль, и страдание этих почивших душ, и что, когда придет смерть, не надо бояться, а следует с легкостью сойти во мрак, не выпуская из поля зрения сияющего света жизни на земле.
Я говорил все эти слова, потому что просто не знал, что сказать.
А богохульство… Я действительно в нем повинен. И какова же будет теперь моя участь? Я, почитаемый учитель, состарюсь и умру, но, прежде чем это про­изойдет – или прежде чем мор или дикий зверь еще раньше оборвут мою жизнь, – я буду запечатлевать на камне и в глине все, что возможно. А потом я сойду в преисподнюю и стану созывать к себе души и гово­рить: «Взывайте, взывайте к небесам!» Я научу их об­ращать взоры вверх. Я скажу им, что там сияет свет!
Он перевел дух, словно каждое слово обжигало его болью.
Я стал опять тихо цитировать Книгу Еноха:
– «А теперь созерцайте, как стенают души умер­ших, готовящиеся войти в небесные врата».
– Да, ты знаешь Священное Писание, как насто­ящий дьявол, – с горечью произнес он; лицо его при этом выражало такую печаль, такое сострадание, что в насмешке, вложенной им во фразу, не осталось ни капли яда. – И кто знал, что такое может случить­ся? – вопрошал он. – Кто знал? Да, да, я стану укреп­лять преисподнюю, думал я, пока те стоны не разру­шат небесные врата и не снесут их до основания. Если души, находящиеся у тебя во владении, способны раз­виваться, то они способны когда-нибудь уподобиться ангелам! Одна эта мысль позволяла мне надеяться об­рести власть над забытыми Богом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов