А мое тело оставалось моим – в целости и сохран­ности.
Волосы мои растрепались – впрочем, в этом не было ничего удивительного. Я наспех провел по ним расческой, потом стряхнул с одежды пыль и травин­ки и убедился, что темный костюм, который я надел в Новом Орлеане, к счастью, в полном порядке. А вот рубашка оказалась порванной у воротника – воз­можно, я слишком поспешно пытался ее расстегнуть, когда не хватало воздуха. Так или иначе, но даже здесь, посреди густо заросшего сада, больше похоже­го на лес, я не утратил присущего мне облика денди.
Мне еще не приходилось бывать в таких местах. С первого же взгляда бросалось в глаза, что это не обычный тропический лес, – он был менее густым, чем джунгли, хотя и казался столь же девственным
– Вне времени… – повторил я слова Мемноха.
– Да, и мы можем гулять здесь, как нам вздумает­ся, – подтвердил он. – Если тебе интересно знать, твоя эпоха наступит лишь через несколько столетий. Тем не менее, повторяю, люди, которых мы здесь встре­тим, не могут нас увидеть. Так что волноваться не о чем. Не тронут нас и звери. Мы всего лишь наблюда­тели, не более, и не имеем возможности влиять на ход событий. Идем же. Я знаю эти дикие места как свои пять пальцев, и если ты последуешь за мной, то вскоре убедишься, что прогулка пройдет без затруднений. Мне необходимо рассказать тебе очень много. И окру­жающая обстановка вскоре начнет меняться.
– А твое тело… Это иллюзия? Или оно действи­тельно вполне осязаемо и столь совершенно?
– Видишь ли, ангелы по природе своей существа невидимые, – пояснил Мемнох. – То есть мы немате­риальны в том смысле, в каком материальны все фи­зические тела на Земле или во вселенной. И в любом другом смысле, какой ты сам придаешь слову «мате­рия». Однако в своих прежних догадках ты абсолют­но прав. Все мы обладаем неким телом, основой, и способны из множества самых разнообразных источ­ников притягивать к себе любую подходящую в тот или иной момент материю, дабы облечь ею основу и сформировать вполне функциональное тело, которое впоследствии можем разрушить или растворить по своему усмотрению.
Мы медленно, но легко шагали по траве. Мои до­вольно-таки массивные ботинки, предназначенные для нью-йоркской зимы, отлично подходили и для ходьбы по неровной почве.
– Иными словами, – продолжал объяснять Мем­нох, огромными миндалевидными глазами глядя на меня сверху вниз (он был дюйма на три выше меня ростом), – наши тела ни в коем случае нельзя назвать ни заимствованными, ни фальшивыми. Суть в том, что какой бы материей ни была облечена и проник­нута основа, она принадлежит мне, и мое тело пред­ставляет собой совокупность этой основы и необхо­димых ей в данный момент видов материи.
– То есть сейчас ты выглядишь так, потому что так выглядишь?
– Совершенно верно. Дьявольское обличье – это наказание во имя искупления, человеческий облик – хитрая уловка. Но мой нынешний вид – истинный. В раю множество подобных мне ангелов. Твое внима­ние было приковано главным образом к душам лю­дей. Однако ангелов нам встречалось тоже немало.
Я силился вспомнить, попадались ли мне на глаза существа необычно высокого роста или с крыльями. Кажется, попадались, но я не мог утверждать это с уве­ренностью. В ушах моих вновь зазвучали дарующие блаженство райские громы. Я вновь ощутил исходя­щие от обитателей рая волны радости, наслаждения и довольства судьбой. Но ангелы?.. Нет, ангелов я не за­метил.
– Я принимаю свой истинный вид, – вновь заго­ворил Мемнох, – когда пребываю в раю или покидаю его, однако нахожусь вне времени. Иначе говоря, ко­гда принадлежу сам себе и не занимаюсь земными делами. Другие ангелы – Михаил, Гавриил и им по­добные – при желании могут появляться на земле в своем прославленном и всем известном облике. И это выглядит вполне естественно. Материя, которую они притягивают силой собственного магнетизма, позво­ляет им выглядеть необыкновенно красивыми, таки­ми, какими создал их Господь Бог. Однако в большин­стве случаев они не разрешают себе такую роскошь и путешествуют среди людей под видом обыкновен­ных мужчин или женщин, ибо так проще и удобнее. Слишком часто ошеломляя человечество, сбивая его с толку, мы лишь препятствуем достижению своих це­лей. Причем это равным образом относится и к Богу, и ко мне.
– Вот в этом-то и состоит главный вопрос. Како­ва же все-таки твоя цель? Если ты не несешь в себе зло, то что тогда? Какие дела ты вершишь?
– Позволь мне начать с сотворения мира. И преж­де всего позволь сказать, что мне неизвестно, откуда, зачем и каким образом появился Бог. Этого не знает никто. Писатели-мистики и все пророки земли, будь то приверженцы индуизма, иудаизма, египтяне или последователи Заратустры, в один голос признают не­возможность постижения божественных истоков. Откровенно говоря, меня этот вопрос никогда особо не занимал, я не считаю его главным и тем не менее почему-то уверен, что рано или поздно, пусть даже накануне конца света, мы непременно все узнаем.
– Ты хочешь сказать, что Господь не обещал от­крыть нам тайну Своего появления?
– А что он может открыть? – Мемнох улыбнул­ся. – Не думаю, что эта тайна известна Ему Самому. Я полагаю, что разгадка ее является целью всего физи­ческого мира, всей вселенной. Он сам жаждет найти разгадку и размышляет, основываясь на наблюдениях за развитием мира. То, что Он создал и привел в дви­жение, на самом деле и есть тот самый Сад Зла. Он затеял гигантский эксперимент, конечная цель кото­рого – выяснить, появятся ли в итоге подобные Ему существа. Все мы созданы по Его образу и подобию, а Он… Он, несомненно, Бог, воплощенный в образе че­ловеческом. И все же Он нематериален.
– И когда в раю появился свет, и ты вынужден был прикрыть глаза, этим светом был Бог?
Мемнох кивнул.
– Да. Бог. Отец наш, Дух Святой, Брахма, Атон, Господь, Яхве…
– Но в таком случае как может Он пребывать в образе человеческом?
– Его сущность обладает формой, точно так же, как и моя. Мы, Его первые создания, были сделаны по Его образу и подобию. Он сам так нам сказал. У Него есть две ноги, две руки, голова – и Он сделал нас не­видимыми копиями Себя Самого. А потом создал все­ленную, дабы посмотреть, как будет развиваться эта форма в материальной среде. Ты понимаешь, о чем я?
– Не очень.
– Думается, Бог отталкивался от своего рода синьки; от собственной светокопии. Он создал физи­ческий мир, законы которого направлены на эво­люцию Ему подобных. В конечном итоге они должны состоять из материи. Тем не менее предполагалось сохранить одно, и очень важное, отличие. Но… Впо­следствии действительность преподнесла великое множество сюрпризов. Мое мнение на этот счет тебе уже известно. Твой друг Дэвид узнал его, еще когда был смертным. Так вот, по-моему, Божий замысел исполнился совсем не так, как он того ожидал.
– Да, Дэвид говорил, что, как он понял, идею со­творения мира ангелы считали ошибочной.
– Вот именно. Мне кажется, Господь изначально планировал выяснить, как все могло бы пойти, будь Он материален. И еще, я думаю, Бог искал причину того, что Он оказался там, где оказался. И почему Он выглядит именно так, то есть как ты или я. Наблюдая за развитием человечества, Он рассчитывал постичь процесс собственной эволюции, если такой процесс вообще имел место. А добился ли Он того, к чему стремился, удовлетворен ли результатом, судить тебе, только ты сам можешь ответить на этот вопрос…
– Подожди минутку, – перебил я Мемноха. – Но если Он дух, сотканный из света – или из ниче­го, – каким образом у Него могла возникнуть идея материальности?
– О, вот это, можно сказать, тайна космического масштаба. На мой взгляд, материя стала порождени­ем Его воображения, либо дара предвидения, либо жажды обладать ею. Мне кажется, именно жажда об­ладания ею больше всего занимала Его мысли. Видишь ли, Лестат, если бы Господь сам изначально был мате­риален, то все, что Он делал, можно было бы счесть экспериментом, цель которого – выяснить, в какой момент материя способна вновь превратиться в Бога.
Если бы Он не породил материю, если бы, несмот­ря на все Его усилия, она так и осталась бы плодом Его фантазии, тем, о чем Он мечтал и чего страстно желал, результат для Него был бы в основном тем же самым. Материя была нужна Ему. Без нее Он не мог испытать удовлетворение. В противном случае Он бы ее не со­здал. Смею тебя заверить, ни о какой случайности здесь не может быть и речи.
Хочу, однако, предупредить тебя. Не все ангелы со­гласны с такой интерпретацией. Некоторые вообще не считают необходимым объяснять и истолковывать что-либо, а некоторые имеют на этот счет собствен­ные теории. Я изложил тебе свою точку зрения. А по­скольку я – дьявол, пребывающий в этой ипостаси уже много столетий, поскольку я враг Божий, Властитель Тьмы, Правитель мира человеческого и ада, моя точка зрения достойна того, чтобы быть высказанной.
И, как мне думается, она достойна также и доверия. Итак, теперь тебе известно мое кредо, мой символ веры.
Замысел вселенной колоссален – и это, поверь, еще мягко сказано. Однако весь процесс эволюции – это Его тщательно продуманный и просчитанный экс­перимент, и мы, ангелы, были созданы задолго до его начала.
– А как выглядел мир до возникновения мате­рии?
– Вот этого я сказать тебе не могу. Я знаю это, но, строго говоря, не могу вспомнить. Причина проста. Одновременно с созданием материи возникло и вре­мя. С тех пор все ангелы не только обитали в раю, ря­дом с Богом, но и посещали пространство, подвласт­ное времени, дабы становиться свидетелями того, что там происходило.
Ныне мы способны покидать это пространство, и я могу частично воссоздать в памяти ту эпоху, когда мы не испытывали на себе притягательной силы ма­терии и времени. Но рассказать тебе, как в действи­тельности выглядел мир на ранних стадиях своего развития, я не в состоянии. Материя и время полно­стью изменили мир. Они не только предали забвению предшествовавшую их появлению непорочную эпо­ху, но и затмили ее, погрузили в тень, они… как бы точ­нее выразиться…
– Опустили завесу?
– Да, наверное. Материя и время опустили завесу над тем, что было до начала времен.
– Можешь ли ты вспомнить хотя бы, был ли ты счастлив?
– Интересный вопрос. Осмелюсь ли я на него ответить? – словно размышляя вслух, пробормотал Мемнох. – Осмелюсь ли я сказать, что помню скорее жажду чего-то и ощущение несовершенства, чем со­стояние полного счастья? Осмелюсь ли сказать, что тогда мне гораздо реже приходилось сталкиваться с непостижимым?
Ты не должен недооценивать воздействие и влия­ние, оказанные на всех нас созданием материальной вселенной. Ты только представь себе, если можешь, что означает время и сколь ничтожен и несчастен ты был бы в его отсутствие! Нет, пожалуй, я выразился не совсем точно. В отсутствие времени ты оказался бы напрочь лишен сознания и подсознания, не имел бы возможности оценить собственные достижения и провалы, не смог бы вернуться в прошлое или загля­нуть в будущее…
– Да, я понял. Это было бы похоже на то, как лю­ди в старости выживают из ума, впадают в маразм и периодически теряют память. Они ведут раститель­ное существование, смотрят на мир бессмысленным взглядом широко распахнутых глаз и практически пе­рестают быть полноценными представителями рода человеческого, поскольку утрачивают все ощущения и прежде всего – осознание собственной личности, как, впрочем, и личности других
– Абсолютно верное сравнение. Однако смею те­бя заверить, что даже столь старые и убогие разумом создания сохраняют внутри души, и в какой-то мо­мент эти души отказываются подчиняться больному мозгу.
– Души… – задумчиво повторил я.
Мы медленно продвигались вперед. Я старался не отвлекаться, не обращать внимания ни на зелень во­круг, ни на прекрасные цветы. Однако цветы всегда были моей слабостью, а в этом саду попадались такие удивительные экземпляры, такие огромные соцветия, каких на земле просто не могло быть, ибо ни один стебель не смог бы их удержать. Встречались, правда, и знакомые мне деревья. Моим глазам представал су­ществовавший когда-то мир.
– Да, ты прав, – услышал я голос Мемноха. – Чувствуешь, как здесь тепло? Мы пребываем в одной из самых благоприятных эпох в истории планеты. Когда люди говорят о рае, они вспоминают именно об этой эпохе.
– Ледниковый период еще впереди?
– Разумеется. Приближается второй ледниковый период. Но после мир возродится, и вновь наступят райские времена. А в ходе ледникового периода будет происходить эволюция человека. Однако прими к сведению и постарайся осознать, что даже к данному моменту жизнь как таковая существует на Земле уже миллионы лет.
Я остановился и закрыл руками лицо, пытаясь еще раз обдумать все, что он мне сказал.
– И все же Он знал, что такое материя! – вос­кликнул я наконец.
– Нет, не думаю, – возразил Мемнох. – Допус­тим, Он взял какое-то семя, какое-то яйцо, какую-то субстанцию и придал всему этому некую форму, ко­торая стала материей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71