Равно как не употребляй и другие: Люцифер, Вельзе­вул, Азазел, Мардук, Мефистофель… Ты вскоре и сам поймешь, что все они лишь словесные вариации одно­го и того же понятия. А Мемнох – это имя на все времена. Оно звучит вполне подобающе и приятно. Мемнох-дьявол. Однако не пытайся отыскать его в книгах – это бесполезно.
Я промолчал, пытаясь осмыслить сказанное. Да, он способен менять обличье, однако должна присутство­вать некая иная, невидимая глазу субстанция, состав­ляющая его внутреннюю сущность. Быть может, именно мощь этой внутренней сущности и противо­стояла мне, когда я нанес ему удар в лицо? Ведь я не ощутил под рукой реального препятствия – только сопротивление какой-то силы. Интересно, а если бы мне вздумалось сейчас схватиться с ним, будет ли эта человеческая оболочка в достаточной мере наполнена внутренней субстанцией, чтобы одержать надо мной победу? Сравнится ли его сила с силой темного ан­гела?
– Да, – сказал он. – И ты даже не можешь себе представить, как трудно бывает довести такого ро­да вещи до сознания смертных. Но тебя я выбрал не только по этой причине. Ты стал моим избранником не столько потому, что лучше других способен понять и постичь все, что необходимо, сколько потому, что идеально подходишь для такой работы.
– Для работы подручным дьявола?
– Именно. Для того чтобы стать, если можно так выразиться, моей правой рукой и заменять меня, ко­гда я слишком устану. Чтобы стать моим принцем, наследником.
– Но как ты мог так ошибиться? Неужели ты на­ходишь забавными мои душевные муки, мое самоби­чевание? Неужели ты полагаешь, что мне нравится причинять зло? И что, видя нечто прекрасное, напри­мер лицо Доры, я способен думать о зле?
– Нет, я вовсе не считаю, что тебе нравится при­чинять зло, – ответил он. – Во всяком случае, не боль­ше, чем мне.
– Не больше, чем тебе? – прищурившись, пере­спросил я.
– Я ненавижу зло. И если ты не поможешь мне… Если ты позволишь Богу и впредь действовать по сво­ему усмотрению, то, будь уверен, зло разрушит этот мир до основания.
– Ты хочешь сказать, – медленно произнес я, – что такова воля Божия? Что Бог хочет разрушить мир?
– Кому дано это знать?.. – холодно ответил он. – Однако я уверен, что Он и пальцем не пошевелит, что­бы этого не случилось. Равно как уверен в том, что сам этого не хочу. Но мои действия праведны, в то время как деяния Господа зиждутся на крови и опустоше­нии, а это чрезвычайно опасно. И ты знаешь, что они именно таковы. Ты просто обязан мне помочь. Я уже говорил, что близок к победе. Однако нынешний век невыносимо тяжел и просто ужасен для всех нас.
– Ты хочешь уверить меня в том, что не служишь злу?
– Вот именно. Вспомни, о чем спрашивал тебя Дэвид. Он спросил, ощущал ли ты присутствие зла, когда я был рядом. И ты ответил, что не ощущал.
– Всем известно, что дьявол искусный лжец и умеет вводить в заблуждение.
– А мои враги искусные клеветники. По сути, ни Бога, ни меня нельзя назвать лжецами. Однако… Я и в мыслях не допускал, что ты поверишь мне на слово, и пришел сюда вовсе не для того, чтобы убедить тебя пустыми разговорами. Я возьму тебя с собой, покажу тебе и ад, и рай, а если у тебя возникнет желание, дам возможность побеседовать с Богом – так долго, как Он позволит и сам ты того захочешь. Не с Богом От­цом, нет, а… Впрочем, ты сам вскоре увидишь и пой­мешь. Но я должен быть уверен в том, что ты будешь действовать по собственной воле и искренне пожела­ешь постичь истину. Что ты сам захочешь отказать­ся от бессмысленного и бесцельного существования, чтобы вступить в смертельную битву за судьбы мира
Я молчал. Я просто не знал, что ответить. Наш раз­говор ушел далеко в сторону от первоначальной темы.
– Увидеть рай? – прошептал я наконец, посте­пенно постигая смысл его предложения. – И ад?
– Да, конечно, – спокойно и терпеливо подтвер­дил он.
– Мне нужна ночь на размышления. – Что?!
– Я сказал, что мне нужна ночь, чтобы все обду­мать.
– Ты мне не веришь? Тебе нужно какое-то сви­детельство, знамение?
– Нет, напротив, я начинаю тебе верить. Именно поэтому я должен подумать, взвесить все «за» и «про­тив».
– Но я здесь, чтобы ответить на любой твой во­прос, чтобы немедленно продемонстрировать тебе все, что ты захочешь.
– Все, что я хочу, – это чтобы ты оставил меня в покое на две ночи, сегодняшнюю и следующую. Со­гласись, просьба весьма скромная и обоснованная. Оставь меня в покое.
Он был явно разочарован и даже, возможно, запо­дозрил какой-то подвох с моей стороны. Однако я го­ворил совершенно искренне. И другого ответа дать не мог.
– Неужели тебя можно обмануть? – спросил я.
– Конечно. Я могу положиться только на те спо­собности, которыми обладаю, точно так же, как ты полагаешься на свои. И эти способности имеют свои пределы. Равно как и ты ограничен в своих. Тебя мож­но обмануть. И меня тоже.
– А как насчет Бога?
– О-о-о! – недовольно воскликнул он. – Если бы ты только знал, до какой степени неуместен сейчас твой вопрос! Ты даже не представляешь, как я в тебе нуждаюсь, и как я устал. А Бог… Бог, мягко говоря, вы­ше любого обмана… Ладно. Я дам тебе эти ночи. Не стану тебя беспокоить… преследовать, как ты выража­ешься. Но позволь спросить: что ты намерен делать?
– Ну знаешь!. Либо ты мне даешь эти ночи, либо не даешь.
– Всем известно, что ты непредсказуем.
Он широко улыбнулся, и эта улыбка показалась мне на удивление приятной. И еще одна особенность вдруг бросилась мне в глаза: он был не только на ред­кость пропорционально сложен, но и вообще не имел ни единого видимого изъяна – иными словами, обра­зец человека, его совершенное воплощение.
Прочел он мои мысли или нет, но никакой реак­ции на них не последовало. Он терпеливо ждал.
– Дора, – напомнил я. – Я должен навестить Дору.
– Зачем?
– Больше я не стану ничего тебе объяснять.
И вновь мой ответ почему-то крайне удивил его.
– Но почему? Если ты намереваешься помочь ей разрешить некоторые сомнения, связанные со смер­тью ее отца, то почему не хочешь сказать мне об этом? Мне важно знать, какие именно секреты ты готов от­крыть этой женщине, в какой степени довериться ей. Я просто размышляю о порядке вещей, как любит вы­ражаться твой друг Дэвид. О том, что станется с нею, после того как ты уйдешь со мной.
Я промолчал.
– Ну хорошо, – вздохнул он. – Я ждал такого, как ты, много столетий. Так стоит ли говорить о ка­кой-то паре ночей? Разве они могут иметь хоть какое-то значение в такой ситуации? Насколько я понимаю, речь идет фактически уже только о ближайшей ночи. А на закате следующего дня я могу вернуться за то­бой.
– Все правильно.
– Позволь сделать тебе небольшой подарок. Воз­можно, он поможет укрепить твое доверие ко мне. Откровенно говоря, мне сложно определить уровень твоего восприятия и понимания – слишком уж парадоксален и противоречив твой характер. Позволь подарить тебе нечто необычное.
– Пожалуйста.
– Мой подарок – можешь назвать его знаком или предзнаменованием – заключается вот в чем. Спроси Дору о глазе дядюшки Микки. Попроси ее рассказать правду, то, о чем Роджер так никогда и не узнал.
– Звучит как загадка для спиритического сеанса в светской гостиной.
– Ты так думаешь? Спроси у нее.
– Ладно. Значит, правду о глазе дядюшки Мик­ки? А теперь позволь мне напоследок задать еще один вопрос Ты дьявол. Да, это так. Но ты не несешь в себе зло. Почему?
– Совершенно неуместный и не относящийся к делу вопрос. Если не возражаешь, я сформулирую проб­лему несколько иначе. Мне нет совершенно никакой необходимости нести зло. И вскоре ты сам в этом убедишься. Тебе предстоит увидеть так много, что это даже пугает меня, разрушает уверенность в собствен­ных силах.
– И все же ты противостоишь Богу?!
– Во всем. Я его непримиримый соперник и оппо­нент. А после того как ты увидишь все собственными глазами и выслушаешь все, что я должен тебе расска­зать, после того как ты сам побеседуешь с Богом и луч­ше поймешь Его и мою точки зрения, ты непременно тоже превратишься в Его убежденного противника и встанешь на мою сторону. Поверь мне, Лестат. Я абсо­лютно уверен в этом. – Он встал с кресла, – Что ж. Я ухожу. Тебе помочь подняться с пола?
– Обойдусь и без твоей помощи, – резко ответил я и тут же, к собственному удивлению, добавил: – Я буду скучать без тебя.
– Не сомневаюсь.
– Помни: в моем распоряжении целая ночь. Це­ликом и полностью.
– Как ты не понимаешь, что пойди ты сейчас со мной, то для тебя перестала бы существовать разница между днем и ночью.
– О, это действительно весьма заманчивое пред­ложение. Соблазн велик. Но именно этим и занима­ются дьяволы вроде тебя – соблазном. Мне необ­ходимо все хорошенько обдумать и посоветоваться с другими.
– Посоветоваться с другими? – В голосе его про­звучало неподдельное изумление.
– Я не собираюсь отправляться в путешествие с дьяволом, никого не поставив об этом в известность. Ты же все-таки дьявол. Черт побери, с какой радости я должен доверять дьяволу? Полный абсурд! Ты, не­сомненно, играешь по правилам – все играют по чьим-то правилам А мне эти правила неизвестны. Ладно. Ты поставил меня перед выбором, и я его сде­лал. О своем решении я сообщу тебе на третью ночь. И не раньше. А до того оставь меня в покое. Покля­нись, что сделаешь это.
– Зачем? – Он произнес свой вопрос тем спо­койным и терпеливым тоном, каким разговаривают с упрямым ребенком. – Чтобы ты перестал опасаться звука моих шагов за спиной?
– Возможно.
– Но какой смысл давать такую клятву, если ты не поверил в истинность всего остального, о чем я тебе рассказал?
Он покачал головой, словно удивляясь моей глупо­сти, сравнимой лишь с глупостью смертного.
– Так ты готов дать мне такую клятву или нет?
– Клянусь, – торжественно произнес он, прило­жив руку к сердцу, точнее, к тому месту, где оно долж­но было бы находиться. – Конечно же, искренне и чистосердечно.
– Спасибо. Ты меня успокоил.
– Дэвид тебе не поверит, – мягко заметил он.
– Знаю.
– Итак, через две ночи. – Он подчеркнуто мно­гозначительно и выразительно кивнул. – Я вернусь за тобой сюда. Или в любое другое место, где ты ока­жешься в тот момент.
И он исчез, одарив меня на прощание ослепитель­ной улыбкой, еще более широкой, чем прежде.
Причем сделал он это совсем не так, как то было присуще мне, то есть не промелькнул мимо с неуло­вимой для человеческого глаза скоростью.
Он просто испарился на месте…
ГЛАВА 8
Дрожа с головы до ног и покачиваясь, я поднялся на ноги, отряхнулся и огляделся вокруг. В комнате ца­рил тот же безупречный порядок, что и в тот момент, когда мы туда вошли. Должен признаться, меня это ничуть не удивило. Наше сражение происходило в иных сферах. Но в каких именно?
Ах, если бы только мне удалось разыскать Дэвида! До зимнего рассвета оставалось менее трех часов, и потому я не мешкая бросился на поиски.
Поскольку я был лишен возможности проникнуть в разум Дэвида или мысленно позвать его, в моем рас­поряжении оставалось только одно телепатическое средство: внимательно просматривать сознание по­падающихся на моем пути смертных в надежде на­ткнуться на отражение образа Дэвида. Возможно, кто-то из них встречал его в знакомом мне месте.
Не прошел я и трех кварталов, как понял, что яв­ственно улавливаю его образ. Более того, он возникает в сознании не человека, а другого вампира
Я закрыл глаза и постарался приложить все силы, чтобы установить с ним более тесную связь. Через не­сколько секунд двое вампиров приветствовали ме­ня – Дэвид через того, кто стоял с ним рядом. Лесистое место, где они находились, было мне хорошо зна­комо.
Давным-давно, когда Луи и Клодия попытались меня убить, именно здесь, в болоте неподалеку от Байю-роуд, которая вела за пределы Нового Орлеана, они утопили мои останки.
Теперь на месте диких зарослей и топей был раз­бит парк и построен музей, в экспозиции которого можно было встретить весьма интересные работы ху­дожников. Днем ухоженные аллеи заполняли гуляю­щие, в большинстве своем мамаши с детьми, однако ночью парк вновь превращался в густой и темный лес.
Кое-где сохранились даже старые дубы, а через всю территорию тянулся длинный извилистый пруд, бе­рега которого в самой глубине парка соединял живо­писный мостик.
Возле него я и обнаружил этих двоих. Они тихо бе­седовали в непроглядном мраке, в стороне от доро­жек и аллей. Дэвид был по обыкновению одет весьма изысканно и элегантно.
А вот при виде второго вампира я едва не вскрик­нул от удивления.
Это был Арман!
По-прежнему юный, почти мальчик, он сидел на каменной скамье, небрежно согнув в колене одну но­гу, и невинными глазами смотрел на меня снизу вверх. Весь в пыли, длинные, отливающие золотом локоны спутались в копну – настоящий бродяга.
На нем были джинсы в обтяжку и плотная джин­совая куртка на молнии, и в этом наряде, даже не­смотря на бледную, похожую на пергамент и абсо­лютно гладкую кожу, он с легкостью мог сойти за обыкновенного смертного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71