С каж­дой секундой его облик становился все более отчетли­вым и обретал все новые детали. Теперь я мог уловить даже нечто похожее на исходящий от него живой звук, однако передо мной было отнюдь не человече­ское существо, и дыхания его я не слышал.
– Еще несколько минут – и я буду в достаточной силе, чтобы попросить сигарету или даже бокал вина, – сказал он.
Он сунул руку в карман пальто – не того, в ко­тором он пришел в квартиру в ночь убийства, своего любимого, сшитого на заказ в Париже, – и вытащил сверкающую маленькую золотую зажигалку. Вспых­нувший огонек был ярко-голубым.
Он смотрел прямо на меня. Красавец Роджер! Тем­ные вьющиеся волосы тщательно расчесаны, глаза блестят. А голос… Такой же чудесный, как и при жиз­ни. В его манере говорить – быстрой и четкой – не было ни британской утонченности, ни медлительной растянутости, свойственной выходцам с американ­ского Юга, хотя родился он в Новом Орлеане; ее мож­но было назвать интернациональной, чему в немалой степени способствовали его бесконечные странствия по всему миру.
– Я спрашиваю вполне серьезно, – опять заговорил он. – Неужели за все прошедшие годы ни одна твоя жертва не вернулась к тебе в облике призрака?
– Нет, – ответил я.
– Ты меня удивляешь. Значит, тебе нестерпима даже мысль о том, что кто-то хоть на короткое время может нагнать на тебя страха?
– Нет.
Теперь он выглядел как вполне обычный человек из плоти и крови. Интересно, подумалось мне, видит ли его еще кто-то кроме меня? Вполне возможно, что да. Ибо внешне он ничем не отличался от окружаю­щих. Я отчетливо различал пуговицы на белых манже­тах рубашки и проблески полускрытого мягкими за­витками волос белоснежного воротничка на затылке. Я видел его невероятно длинные ресницы.
Бармен поставил передо мной стакан с чистой во­дой, но при этом даже не покосился в сторону Родже­ра Что ж, это еще ни о чем не говорило. Парень был слишком высокомерен и неучтив, чтобы его поведе­ние могло доказывать что-то, кроме того, что это Нью-Йорк.
– Как тебе удается проделывать все это? – спро­сил я.
– Точно так; же, как и любому другому призра­ку, – ответил Роджер. – Я покойник. Я мертв уже бо­лее полутора часов. Но мне необходимо поговорить с тобой. Не знаю, сколько времени я смогу пробыть здесь, прежде чем начну… Черт его знает, что именно я начну… Но не в этом дело. Ты должен меня выслушать.
– С чего это вдруг?
– Имей совесть, – прошептал он, и я почувствовал, что мои слова действительно больно его задели. – Ведь ты убил меня!
– А у тебя она есть? – в свою очередь спросил я. – Как быть с теми людьми, которых убил ты? С матерью Доры, например? Она приходила когда-нибудь после своей смерти, чтобы потребовать от тебя от­вета?
– О-о-о! Я знал! Я был уверен! – воскликнул он, явно потрясенный. – Тебе известно о Доре! Боже всемогущий! Отправь мою душу навеки в ад, но не позволяй ему причинить хоть малейший вред Доре!
– Прекрати нести чушь, – прервал я его. – Я не сделаю Доре ничего плохого. Меня всегда интересо­вал только ты. Это за тобой я гонялся по всему миру. И если бы не мое необъяснимое уважение к Доре, я убил бы тебя давным-давно.
Перед нами вновь возник бармен. При его появле­нии мой собеседник восторженно улыбнулся и взгля­нул на парня в упор.
– Что ж, мой мальчик, дай-ка подумать, Ведь, если не ошибаюсь, это моя последняя выпивка. Пусть будет… бурбон – ведь я как-никак вырос на Юге. Что у вас есть? Нет-нет, не годится. Знаешь, сынок, сделай-ка мне «Сазерн Камфорт».
Он тихо, заговорщицки рассмеялся. Бармен отошел в сторону, а Роджер вновь повер­нулся ко мне, но теперь в его глазах сверкал гнев.
– Кем бы ты ни был – вампиром, демоном, дья­волом или черт знает кем там еще, ты обязан меня выслушать! И ты не посмеешь обидеть мою дочь!
– Да у меня и в мыслях не было ничего подобно­го! Я не причиню ей вреда. Так что спокойно продол­жай свой путь в ад – там тебе будет лучше. Спокой­ной ночи.
– Ах ты, самодовольный сукин сын! Как ты дума­ешь, сколько мне было лет?
Сквозняк, гулявший по бару, чуть шевелил волосы Роджера, а на его лице выступили капельки пота.
– Это меня меньше всего интересовало, – от­ветил я. – Для меня ты был лишь пищей, достойной того, чтобы немного потерпеть в предвкушении удо­вольствия.
– Ты самоуверенный бахвал, не спорю. – В голо­се Роджера звучали ядовитые нотки. – Но ты совсем не так глуп и примитивен, как пытаешься казаться.
– Ты действительно так думаешь? Что ж, давай проверь! И тогда ты, возможно, станешь называть меня не иначе как бесстыдным наглецом и пустозвоном!
Он не сразу нашелся что ответить.
Я тоже замолчал. Сам не знаю, почему именно эти слова сорвались у меня с языка, ибо они не входили в обычный мой лексикон.
Он старался осознать смысл сказанного, понять мою озабоченность и неуверенность в себе. А я тем временем гадал, на основании чего он делал свои вы­воды. Возможно, я, как любой смертный, иногда про­являю слабость или просто выгляжу смущенным?
Бармен принес ему заказ. Роджер неуверенно про­тянул руку и постарался как можно крепче ухватить­ся пальцами за бокал и поднять его. Наконец его уси­лия увенчались успехом: он поднес бокал к губам и отпил глоток. Однако его изумление, радость и одно­временно страх при этом были настолько сильными, что он едва не испарился. Образ его стал вдруг рас­плывчатым и начал расползаться по частям.
Тем не менее я по-прежнему видел его достаточно отчетливо. Да, это был именно тот человек, которого я убил, чье тело расчленил и разбросал по всему Манхэттену. Видение было настолько явственным, что ме­ня почти физически затошнило. Только одна мысль спасала меня, не позволяя окончательно впасть в па­нику: он разговаривал со мной. Однажды, еще в смерт­ной жизни, Дэвид сказал, что не станет убивать вам­пира, потому что вампир может побеседовать с ним.
Кажется, именно так он выразился? А этот чертов призрак говорил со мной!
– Мне нужно поговорить с тобой о Доре, – ска­зал он.
– Я уже сказал, что не причиню вреда ни ей, ни кому-либо еще, ей подобному, – ответил я. – Послу­шай, зачем ты пришел сюда. Ведь поначалу ты даже не подозревал, что я знаю о Доре. Ты собирался рас­сказать мне о ней?
– Совершенно верно. Приятно сознавать, что мой убийца сообразителен и способен разумно мыс­лить. Кроме того, моя смерть так или иначе ему глубо­ко небезразлична. Я прав? – Он отпил еще глоток «Сазерн Камфорт», аромат которого мне нравился – Любимый напиток Дженис Джоплин. Не знал? – по­яснил он, имея в виду покойную уже певицу. Я ее тоже любил. – Выслушай меня, пусть даже из любо­пытства, мне без разницы. Но только выслушай вни­мательно. Позволь мне рассказать тебе о Доре и обо мне. Я хочу, чтобы ты знал. Я хочу, чтобы ты узнал, кто я и какой я на самом деле, а не в твоем представлении. Я хочу, чтобы ты присмотрел за Дорой. И еще. Там, в квартире, осталось кое-что, и я хотел бы…
– Плат Вероники, висящий в рамке на стене?
– Нет. Это ерунда. То есть это, конечно, ценная вещь, ей уже четыреста лет. Но при наличии денег раздобыть нечто подобное совсем не трудно. Ты ведь внимательно осмотрел мою квартиру, да?
– Почему тебе так хотелось подарить этот плат Доре? – спросил я.
Мой вопрос несколько охладил его пыл.
– Ты подслушивал наши беседы? – Он был по­ражен.
– Множество раз.
Роджер задумался, осмысливая новость, взвешивая и оценивая ситуацию. Он производил впечатление че­ловека разумного, осторожного, но в данный момент совершенно искреннего.
– Ты сказал, что я должен «присмотреть за До­рой», – продолжал я. – Я правильно тебя понял? Присмотреть за ней? Что ж, это меняет дело. Но ка­кого черта ты собираешься рассказывать мне о своей жизни? Ты обращаешься не по адресу. Я тебе не су­дья, тем более после смерти. Мне нет совершенно ни­какого дела до того, как и почему ты стал тем, кем стал. А что касается оставшихся в квартире ценнос­тей… Чего ради призраку заботиться о такого рода ве­щах?
Задавать подобный вопрос было, конечно, не со­всем честно с моей стороны. И мы оба это понимали. Вполне естественно, что его не могла не беспокоить судьба накопленных сокровищ. И тем не менее он вос­стал из мертвых именно ради Доры, и только из-за нее.
Его волосы еще больше почернели, текстура тка­ни, из которой было сшито пальто, проявилась от­четливее. Теперь я мог различить даже переплетение шелковых и шерстяных нитей. Я видел его тщательно ухоженные, отполированные ногти с профессиональ­но сделанным маникюром. Точно такие же, какие я совсем недавно зарыл в куче мусора вместе с руками. Насколько мне помнилось, несколько минут назад я не мог видеть такие детали.
– Господи Иисусе! – прошептал я.
– Ты испуган больше, чем я, – со смехом заметил Роджер.
– Где ты сейчас, скажи!
– Ты о чем? – удивился он. – Вот он я, сижу ря­дом с тобой. Мы в Виллидж, в каком-то баре. Что ты имеешь в виду, спрашивая, где я? Если мое тело, то те­бе не хуже, чем мне, известно, где именно ты зарыл его части.
– Поэтому ты и преследуешь меня после смерти?
– Ничего подобного. Мне абсолютно наплевать на тело. Как только я потерял свою телесную оболоч­ку, я вообще перестал думать о ней. Да что объяснять, тебе и без того все известно.
– Нет-нет. Я совсем не это имел в виду… Я спра­шивал, в каком измерении ты находишься… как все это… что ты увидел, когда перешел… когда умер…
Он покачал головой и печально улыбнулся.
– И на этот вопрос ответ тебе известен. Я не знаю. Тем не менее мне кажется, что меня ждет… не­что… То есть я в этом уверен. Кто-то или что-то ждет меня. Возможно, это будет всего лишь окончательная смерть, разрушение… Полная тьма. И все же оно про­изводит впечатление чего-то… обладающего лично­стью, если можно так выразиться… и оно не намерено ждать вечно. Хотя я и сам не понимаю, на чем основа­но мое убеждение.
Равно как не понимаю, почему мне было позволе­но вернуться к тебе. Быть может, все дело в острей­шем желании, то есть в моем невероятном желании, в той силе воли, которой, кстати, я всегда обладал в избытке. Или кто-то просто подарил мне эти не­сколько мгновений. Не знаю. Но я последовал за то­бой. Я следил за тобой от самой квартиры, видел, как ты вернулся обратно, как вновь покинул ее с моим те­лом, потом я пришел сюда. Мне крайне необходимо поговорить с тобой, и я не сдамся без борьбы. Я не уйду, пока не скажу тебе все, что должен сказать.
– Кто-то или что-то ждет тебя, – шепотом по­вторил я, чувствуя благоговейный страх. Как все про­сто и ясно. – А после? Если ты не растворишься в воздухе, как только мы закончим разговор, куда ты на­правишься?
Роджер покачал головой и пристальным взглядом обвел заставленные бутылками полки бара.
– Вот зануда, – сварливо проворчал он. – Заткнись. Я вздрогнул как ужаленный. Заткнись! Он осме­лился приказать мне заткнуться!
– Я не могу присматривать за твоей дочерью, – заявил я.
– Что ты хочешь этим сказать? – Он яростно сверкнул глазами в мою сторону и вновь приложился к бокалу. Потом жестом приказал бармену подать еще один.
– Ты что, решил напиться? – спросил я.
– Полагаю, мне это не грозит. Ты обязан позабо­титься о ней! Неужели ты не понимаешь, что вся эта история неизбежно станет достоянием гласности? У меня масса врагов. Они убьют ее – убьют только потому, что она моя дочь. Ты даже не представляешь, как я всегда был осторожен и как безоглядно и необдуманно иногда действует она – только потому, что верит в это свое Святое провидение. Кроме того, есть еще и власти, правительственные ищейки… Что станет с моими сокровищами, с моими книгами?
Потрясенный, я смотрел на него, совершенно за­быв, что передо мной призрак. Да, в тот момент он и не похож был на выходца с того света. Ничуть. Разве что только я не чувствовал его запаха, и те звуки, кото­рые он издавал, не имели ничего общего с жизнедея­тельностью человеческих легких или сердца.
– Ладно, – продолжал он, – буду говорить пря­мо. Я боюсь за нее. Ей предстоит пройти нелегкое ис­пытание. Поднимется шумиха, ее будут расспраши­вать, оскорблять… Пройдет немало времени, прежде чем все уляжется, и мои враги и недоброжелатели забудут о ней. До сегодняшнего дня большинство из них понятия не имели о ее существовании. Хотя… те­перь я не столь в этом уверен. Вполне возможно, что кто-то знал. Ведь ты же знал…
– Совсем не обязательно. И я не в счет. Я не че­ловек.
– Ты обязан защитить ее.
– Я не могу и не стану это делать.
– Лестат, ты выслушаешь меня наконец?
– Я не желаю тебя слушать. Я хочу, чтобы ты ушел.
– Знаю.
– Послушай, я не собирался тебя убивать. Мне действительно жаль. Это было ошибкой. Мне сле­довало найти кого-то… – У меня тряслись руки. Наверное, когда-нибудь вся эта история покажется мне весьма забавной, но сейчас… Сейчас я мог только молить Бога, чтобы все поскорее закончилось.
– Ты знаешь, где я родился, не так ли? – спросил он. – Квартал на Сент-Чарльз-авеню, неподалеку от Джексон-сквер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71