Ибо сам Дэвид навсегда останется для меня пожилым джентльменом, которого я знал и высоко ценил, равно как теперь начинаю ценить и похищенное нами великолепное плотское вместилище его души, ибо оно постепенно меняется и я все чаще вижу мимику, жесты и манеру поведения, свойственные именно Дэвиду.
Не пугайся, дорогой мой читатель. Обмен телами произошел еще до того, как я сделал Дэвида вампиром, и к моему рассказу этот факт не имеет никакого отношения.
– Тебя опять что-то преследует? – спросил Дэ­вид. – Так мне сказал Арман. И Джесс.
– Где ты их видел?
– Армана? Встретил случайно. В Париже. Он шел по улице. Он был первым, кого я встретил.
– И он даже не попытался сделать тебе какую-нибудь гадость?
– С чего бы вдруг? Зачем ты звал меня? За тобой кто-то следит? Что, собственно, случилось?
– Ты был с Маарет?
Дэвид покачал головой и откинулся на спинку стула.
– Знаешь, Лестат, я изучал рукописи, которые вот уже много веков в глаза не видел ни один человек. Мне посчастливилось прикоснуться к глиняным табличкам, которые…
– Дэвид, мой ученый Дэвид! – перебил его я. – Воспитанник Таламаски, получивший образование, позволяющее стать совершенным вампиром, хотя ни­кто в ордене и помыслить не мог, что тебе уготована такая судьба.
– Да пойми же! Маарет отвезла меня туда, где хранятся ее сокровища. Ты должен понимать, каково это – держать в руках табличку, испещренную знаками и символами, которыми пользовались еще до изобретения клинописи. А сама Маарет! Ведь я мог прожить невесть сколько столетий и не встретить ее!
На самом деле Маарет была единственной, кого ему стоило опасаться. Полагаю, мы оба это знали. В моих воспоминаниях о ней, однако, не осталось и тени ощущения исходящей от нее угрозы – только тайна, загадочность существа, сумевшего пережить тысячелетия, столь древнего, что каждый жест этого существа кажется движением ожившего мрамора, а его голосом с нами словно говорит все человечество.
– Если Маарет даровала тебе свое благословение, ничто другое уже не имеет значения, – со вздохом ответил я, думая о том, удастся ли мне самому еще хоть однажды увидеться с ней. Откровенно говоря, надежда на это была очень слабой, да я и не жаждал встречи.
– Я виделся и со своей любимицей, с Джесс, – сообщил Дэвид.
– А-а-а… Впрочем, этого и следовало ожидать.
– Я искал ее повсюду, путешествовал по миру и безмолвно призывал свою любимую Джесс – точно так же, как звал меня ты.
Ах, Джесс! Белокожая, рыжеволосая, хрупкая, словно птичка. Дитя двадцатого столетия. Прекрасно образованная и богато одаренная экстрасенсорными способностями в своей смертной ипостаси, она еще тогда познакомилась с Дэвидом и стала его ученицей в Таламаске. Теперь она тоже принадлежит к сонму бессмертных, и они с Дэвидом сравнялись в красоте и вампирском могуществе. Или почти сравнялись – мне трудно пока об этом судить.
Джесс была обращена в вампира именно Маарет, которая принадлежала к Первому Поколению, а ро­дилась еще до того, как человечество начало писать собственную историю, в те времена, когда люди вообще едва ли понимали, что означает само это слово. Маарет и ее немая сестра Мекаре, о которой давно уже практически никто не вспоминает, теперь Старейшие, если существует в нашем сообществе такой титул, – иными словами, Царицы Проклятых.
Никогда прежде мне не доводилось встречать вам­пира, непосредственно созданного столь древним су­ществом, как Маарет. Когда мы в последний раз виде­лись с Джесс, она буквально излучала неимоверную силу. Думаю, сейчас она уже могла бы писать свою собственную историю и рассказать много интересно­го о своей жизни и приключениях.
Дэвид получил от меня достаточно старую кровь, смешанную с еще более древней, чем кровь Маарет. Да, я имею в виду кровь Акаши и конечно же Мариуса. Именно благодаря им я обрел свое нынешнее мо­гущество, а оно, как всем известно, поистине неизмеримо.
Вот почему Он и Джесс могли бы составить ве­ликолепную пару. Интересно, как она воспринимает своего бывшего пожилого наставника в его новом облике молодого и привлекательного мужчины?
Внезапно я почувствовал укол зависти, а следом за ним меня охватило отчаяние. Ведь я заставил Дэвида покинуть святилище, в котором эти стройные белокожие существа спрятали свои сокровища, дабы уберечь их от превратностей кризисов и войн и сохранить для будущих поколений. Свое тайное убежище они устроили где-то очень далеко, за океаном, в дебрях неведомых мне земель. В голове моей крутились какие-то экзотические имена и названия, но я не имел никакого представления о том, куда на самом деле отправились рыжеволосые красавицы. Однако Дэвида они допустили к своему очагу.
Тихий звук заставил меня вздрогнуть и оглянуться. Смущенный и обескураженный собственной нервозностью, я постарался как можно быстрее успоко­иться и ненадолго сосредоточил внимание на своей жертве.
Этот человек по-прежнему находился неподалеку от нас – он сидел в ресторане вместе со своей симпатичной дочерью. Сомнений в том, что этим вечером я его наконец достану, у меня почти не было.
Все, хватит с ним нянчиться. Я гоняюсь за этим типом вот уже несколько месяцев. Личность достаточно интересная, однако он не имеет ни малейшего отношения к тому, что происходит со мной. Или все же имеет? Я мог бы убить его этим же вечером, но сомневался, стоит ли так поступать. Он был с дочерью, которой, судя по моим наблюдениям, души не чаял, а потому я решил подождать до ее отъезда. Нехорошо причинять лишние муки столь юному созданию. А он действительно любил ее и как раз в этот момент умолял принять от него какой-то подарок, объясняя, что отыскал вещицу совсем недавно и находит ее просто чудесной. О чем именно идет речь, я понять не мог, ибо ни в ее, ни в его мыслях прочесть ничего не удавалось.
Толстый, прожорливый, временами способный проявить доброту и всегда забавный, этот человек представлял собой идеальную жертву и стоил того, чтобы за ним погоняться.
Но вернусь к Дэвиду. Итак, сидевший напротив меня рослый, привлекательный бессмертный любил Джесс и стал учеником Маарет. Но почему сам я с некоторых пор не испытываю ровным счетом никакого почтения к старейшим из нас? Ради всего святого, чего я хочу, чего добиваюсь? Нет, вопрос поставлен не­верно. Вопрос в том… чего хотят сейчас от меня… Неужели я пытаюсь убежать от чего-то?
Дэвид тактично ждал, пока я вновь обращу на него внимание. Я повернулся в его сторону, но продолжал молчать. Я не проронил ни слова. Тогда Дэвид поступил так, как обычно и поступают воспитанные люди: словно не замечая, что я смотрю на него сквозь фиолетовые стекла очков с таким видом, будто скрываю какую-то страшную тайну, он неторопливо продолжил прежний разговор.
– Ни у кого и в мыслях не было причинять мне хотя бы малейший вред, – еще раз подчеркнул он. – Все были очень добры, относились ко мне с уважением и ни разу не поинтересовались, почему ты нарушил запрет и сделал меня вампиром. Однако им хотелось услышать из первых уст рассказ о том, как тебе удалось справиться с Похитителем Тел и выжить. Мне кажется, ты даже не представляешь, до какой степе­ни они были встревожены и как сильно любят тебя.
Дэвид мягко намекал на обстоятельства, при которых мы встретились с ним в последний раз, и на события, заставившие меня превратить его в одного из нам подобных. В то время, однако, я не дождался от него ни благодарности, ни похвалы.
– Любят? Да неужели? – отозвался я. – Я хорошо помню только одно: никто из них, оставшихся в живых представителей нашего великого племени выходцев с того света, не удосужился протянуть мне тогда руку помощи.
Мне вспомнился поверженный Похититель Тел.
Если бы не Дэвид, я вполне мог бы проиграть ту страшную битву. Ужасно было даже подумать о возможности такого финала. И потому мне не хотелось даже вспоминать о славной армии своих великолепных и могущественных соплеменников, которые издалека наблюдали за ходом событий, но палец о палец не ударили, чтобы меня поддержать.
В конце концов Похититель Тел отправился в преисподнюю, а тело, за обладание которым мы бились, теперь сидело передо мной, и внутри его был Дэвид.
– Что ж, прекрасно, – сказал я. – Рад слышать, что заставил их хоть немного поволноваться. Но дело в том, что меня вновь преследуют. И на этот раз речь идет не о происках смертного, раскрывшего секрет астрального перемещения и умеющего проникать в чужие тела. За мной наблюдают.
Он пристально посмотрел на меня. В его взгляде не было недоверия – скорее в нем читалось искреннее желание постичь смысл сказанного.
– Наблюдают? – задумчиво переспросил он.
– Вот именно, – кивнул я. – Дэвид, я напуган. Я действительно боюсь. Если я поделюсь с тобой своими предположениями и скажу, кем, по моему мне­нию, является этот наблюдатель, ты поднимешь меня на смех.
– Неужели?
Официант поставил перед нами горячую выпивку, от которой исходил восхитительный аромат. Звуки пианино были едва слышны – опять что-то из Сати. Действительность все же достаточно прекрасна, чтобы даже такому сукину сыну и чудовищу, как я, хотелось продлить свое существование.
Мне вдруг припомнилась одна деталь. Два дня назад я слышал, как этот человек сказал дочери: «Я готов душу продать за такие уголки, как этот». В тот момент я находился далеко от них и, будучи простым смертным, не смог бы услышать ни слова. Однако до меня отчетливо доносился каждый звук, слетавший с губ моей жертвы. А его дочерью я был просто очарован. Дора – так ее звали. Дора… Она была, пожалуй, единственным существом на свете, кого действительно любил этот расплывающийся толстяк.
– Я думал о своей жертве – о человеке, из-за которого, собственно, здесь и оказался, – объяснил я, поймав на себе пристальный взгляд Дэвида. – И о его дочери. Они не намерены сегодня куда-либо выходить. Много снега, и ветер слишком холодный. Сейчас он отведет ее наверх, в номер. Она встанет у окна и оттуда будет любоваться башнями собора Святого Патрика. А я не хочу терять свою жертву из виду.
– Святые небеса! Неркели ты влюбился в эту парочку смертных?
– Нет-нет. Ничего подобного. Всего лишь новый вид охоты. Знаешь, он просто уникален – совершен­но самобытная личность. Я в восторге от него. С само­го первого дня, как я его встретил, меня не покидает желание поскорее напиться его крови, но с тех пор он не перестает меня удивлять. И вот уже полгода я повсюду следую за ним
Я бросил быстрый взгляд в их сторону. Да, все как я и предполагал: они только что встали из-за столика и собирались подняться в номер. Погода была слишком отвратительной даже для Доры, которая намерева­лась отправиться в собор, чтобы помолиться за своего отца, и даже надеялась уговорить его присоединиться к ее молитвам. Из обрывков их мыслей и отдельных слов я сделал вывод, что отца с дочерью связывает какое-то общее воспоминание. Дора была совсем маленькой, когда он впервые привел ее в этот собор.
Сам отец ни во что не верил. Она же была своего рода религиозным лидером – читала проповеди в телевизионных аудиториях, убеждая собравшихся в величии духовных ценностей. Что же касается ее отца… Впрочем, я убью его прежде, чем узнаю о нем слишком много, или… Или все кончится тем, что ради Доры я откажусь от этого соблазнительного трофея.
Я оглянулся на Дэвида. Прислонившись плечом к обитой темным атласом стене, он смотрел на меня внимательно и напряженно. При таком освещении никому и в голову не могло прийти, что перед ними не живой человек. Даже наши соплеменники запросто могли ошибиться. Что до меня, то я, вероятно, походил на безумную рок-звезду, жаждущую привлечь к себе внимание всего мира, даже если ценой успеха будет медленная смерть.
– Моя жертва не имеет ко всему этому никакого отношения, – сказал я. – Позже я тебе объясню. Мы оказались здесь только потому, что я последовал за ним в этот отель. Ты же знаешь, охота для меня лишь развлечение. На самом деле я нуждаюсь в свежей крови не в большей степени, чем Маарет, но мне невыносимо даже думать о том, что я ее не получу.
– Ив чем же заключается суть твоей новой игры? – Британский акцент придавал голосу Дэвида особенную любезность.
– С некоторых пор я не гоняюсь за примитивными и злобными убийцами, а предпочитаю иметь дело с более искушенными и изощренными преступника­ми, по складу ума похожими, скажем, на Яго. Вот этот, например, наркоделец. Весьма эксцентричная личность. Выдающаяся, можно сказать. Он коллекционирует предметы искусства. Ему нравится сажать людей на иглу и зарабатывать миллиарды в неделю на кокаине и героине. И в то же время он обожает свою дочь. А она… Она читает евангелистские проповеди на телевидении.
– Ты и вправду очарован этими смертными.
– Взгляни. Видишь тех двоих за моей спиной в холле? Они сейчас направляются к лифтам.
– Отлично вижу. – Дэвид пристально вглядывал­ся в тех, на кого я указал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71