Мне действительно казалось, что она нас видит, – женщина все время щурилась, совсем как я. У нее было чуть удлиненное, овальное лицо – такие лица археологи определяют как принадлежавшие крома­ньонцам. Внешне эта женщина – равно как и ее спут­ники – не имела никакого сходства с человекообраз­ной обезьяной. Тем не менее кожа ее была не белой, а темно-золотой – такой оттенок свойствен семитским или арабским народам – и очень напоминала по цве­ту кожу того, кого я видел там, в раю. Когда она повер­нулась и пошла вперед, ветер взметнул вверх велико­лепные темные волосы…
– Все эти люди почти что голые! – воскликнул я. Мемнох коротко хохотнул.
Мы вновь углубились в лес. Степь исчезла. Насы­щенный влагой и разнообразными запахами воздух казался густым.
Огромные хвойные деревья и папоротники нави­сали над самыми нашими головами. Таких папорот­ников – с ветвями, которые были гораздо крупнее, чем ветви банановых деревьев, – мне еще никогда ви­деть не приходилось. А хвойные деревья можно было сравнить разве что с секвойями, растущими в лесах на западе Калифорнии, – гигантскими исполинами, рядом с которыми я всегда чувствовал себя одиноким и меня охватывал страх.
Мемнох шел впереди, указывая дорогу сквозь не­проходимые заросли тропических джунглей, и, каза­лось, совершенно не обращал внимания на обступав­шие нас со всех сторон необыкновенные растения. Мимо нас сновали какие-то твари, издалека доноси­лись приглушенные рыки зверей. Земли под ногами не было видно – ее устилал сплошной зеленый по­кров, казавшийся бархатистым и нежным. Время от времени мне казалось, что тот или иной камешек под этим покровом словно оживал и передвигался с места на место.
Внезапно налетевший откуда-то легкий прохлад­ный ветерок заставил меня обернуться. Степной про­стор и люди остались далеко позади. Тенистые папо­ротники росли так густо, что я даже не сразу понял, что полил дождь, – до нас доносился лишь его тихий, успокаивающий шум, ибо вода смачивала лишь вер­хушки и кроны деревьев и ни одна капля не долетала до нас.
У меня не оставалось сомнений в том, что в эти джунгли поистине не ступала нога человека. Однако в них вполне могли обитать какие-либо звери и чудови­ща, готовые в любой момент броситься на нас из тени.
– А сейчас, – заговорил Мемнох, не замедливая шаг и без малейшего усилия отодвигая в сторону тя­желую ветвь, – позволь мне перейти к конкретному вопросу, точнее к тому, что я определил для тебя как «тринадцать откровений физической эволюции». По­сле того как ангелы приняли и постигли эти «откро­вения», они обсудили их с Богом. Учти, однако, что мы будем говорить только об этом мире – звезды, иные планеты и галактики не имеют никакого отношения к предмету нашей с тобой беседы.
– Ты хочешь сказать, что во всей вселенной Зем­ля единственная планета, где есть жизнь?
– Я хочу сказать, что знаю только свой мир, свой рай и своего Бога.
– Понятно.
– Как уже тебе говорил, мы были свидетелями целого комплекса геологических процессов – виде­ли, как вздымаются горы, образуются моря и возни­кают континенты. Нашим хвалебным, исполненным восхищения гимнам не было конца. Ты даже предста­вить себе не можешь истинно райское пение. В раю, населенном людскими душами, тебе довелось услы­шать лишь его слабое подобие. А тогда наш хор составляли исключительно небесные создания, и каж­дое необыкновенное явление порождало новые псал­мы и песнопения. Они звучали совершенно иначе – быть может, не лучше, нет, но по-другому.
Между тем у нас появилось множество занятий, и прежде всего мы принялись изучать земную атмосфе­ру – нас мало интересовал ее состав, но каждая де­таль привлекала к себе внимание, заставляла подолгу созерцать ее и наводила на размышления. Жизнь на земле, представавшая перед нами, включала в себя ве­ликое множество деталей и разного рода мелочей, ко­торых не существовало в раю.
– Значит ли это, что все казалось вам ясным, по­нятным и не вызывало ничего, кроме восторга?
– Да, все было словно озарено Божественным светом, и ни одна, пусть даже совсем крошечная, ме­лочь, ни одна деталь не умалили и не поставили под сомнение нашу любовь к Господу.
Мы подошли к неширокому, но мощному водопа­ду, низвергавшемуся в бурлящий водоем. Подставив лицо и руки освежающему туману из микроскопи­ческих брызг, я на минуту замер перед этим прекрас­ным зрелищем Мемнох последовал моему примеру и, казалось, наслаждался не в меньшей степени, чем я.
Только теперь я заметил, что он босой. Он вошел в воду и с удовольствием наблюдал, как чистые струи омывают пальцы ног с аккуратно подстриженными ногтями цвета слоновой кости.
В тот момент, когда он склонился к воде, чтобы лучше рассмотреть пенящиеся, пузырящиеся потоки, крылья резко взметнулись вверх, и я отчетливо увидел их сверкающие каплями влаги перья и острые концы над его головой. Потом послышался шелест, и крылья с тихим хлопком сомкнулись, подобно птичьим сло­жились за его спиной и… исчезли.
– А теперь попробуй себе представить, – загово­рил он снова, – как несметное число, легионы ангелов самых разных рангов спускаются на землю и букваль­но влюбляются в то, что предстает их глазам, пусть даже это всего лишь бурлящие воды или лучи солнца, пронзающие газообразную атмосферу Земли и пере­ливающиеся в ней разными цветами.
– Неужели вам все это казалось интереснее, чем то, что вы видели в раю?
– Да. Вынужден признать, что так и было. Конеч­но, мы с радостью возвращались в рай, особенно если Господь бывал нами доволен. Но проходило время, и нас тянуло обратно, нас вновь охватывала жажда по­знания, просыпалось любопытство, и земные красо­ты все чаще и чаще начинали занимать наш разум. Мы постепенно осознавали, что наш образ мыслей пере­менился. Однако позволь мне все же перейти к рас­сказу о «тринадцати откровениях».
Первым «откровением» стало преобразование не­органических молекул в органические… так сказать, от камешка – к мельчайшему живому организму. За­будь об этом лесе. Его тогда не было и в помине. Взгля­ни лучше на водоем. Вот в таких водоемах, со всех сторон окруженных горами, теплых и неспокойных, наполненных газами, восходящими из раскаленных недр земли, впервые зародились живые молекулы.
Шум поднялся до самых небес «Узри, Господь, плоды деяний материи!» А Всемогущий лишь одобри­тельно улыбнулся своей лучезарной улыбкой. «Ждите и наблюдайте», – сказал он. Мы повиновались, и тог­да явлено нам было второе «откровение». Молекулы стали преобразовываться в три формы материи: клет­ки, ферменты и гены. Как только возникли однокле­точные организмы, сразу же появились и многокле­точные, а то, что мы, впервые увидев органические молекулы, могли лишь интуитивно предугадывать, вдруг проявилось со всей очевидностью. Некая искра жизни оживила эти существа. Они обрели форму, по­ка еще не окончательную, но вполне определенную, и нам казалось, что мы улавливаем неисчислимое мно­жество таких живительных искр – крошечных сви­детельств и неопровержимых доказательств наличия жизни.
Иными словами, весь мир пришел в движение. Он испытывал все новые и новые потрясения, и мы стали их свидетелями. На наших глазах несметные полчи­ща многоклеточных существ сновали в воде, соединя­лись и создавали доселе неведомые, пока еще прими­тивные формы жизни – водоросли, низшие грибы… А вскоре эти зеленые живые формы стали выбирать­ся и на сушу. Илистые, слизистые наносы постепенно захватывали ее пространство, дабы закрепиться там на миллионы лет и впоследствии породить папорот­ники и деревья, которые со временем достигли огром­ных размеров, – эти папоротники и деревья ты ви­дишь сейчас вокруг.
Ангелы тоже обрели форму и размеры. Мы полу­чили возможность прогуливаться под сенью лесов, а земля под нашими ногами была покрыта зеленью. А теперь, если у тебя есть такое желание, попробуй представить себе, какие хвалебные гимны возноси­лись к небесам, вообрази себе радость Господа, видев­шего все происходящее и слушавшего восторженные рассказы своих ангелов.
Они путешествовали по всему миру, и постепенно у каждого из них появились свои любимые места – одни предпочитали горы, другие – широкие долины, третьи – водные просторы, кому-то больше нрави­лось бродить по тенистым зеленым лесам…
– Значит, они стали духами – духами вод, лесов и так далее? – перебил я Мемноха. – Теми, кому много позже начали поклоняться люди?
– Совершенно верно! Однако ты забегаешь дале­ко вперед.
Моя реакция на эти два откровения ничем не от­личалась от реакции легионов моих собратьев. Едва мы ощутили свет жизни, излучаемый многоклеточны­ми растительными организмами, мы начали чувство­вать и момент их гибели. Один организм пожирал другой, питался его соками и разрастался, поглощая те, что были рядом… Иными словами, мы видели раз­множение и разрушение.
То, что прежде представлялось как простой обмен материей и энергией, теперь приобрело иные формы и масштабы. Это было началом третьего «открове­ния», но нам и в голову не приходило, что именно про­исходит. Понимание пришло много позже – когда на основе растительных организмов начали возникать организмы животные.
По мере того как мы наблюдали неуклонное, целе­направленное и энергичное движение этих организ­мов вперед, становились очевидцами резкого увеличения числа и разнообразия их форм, все очевиднее становился тот факт, что зароненная в них искра жиз­ни очень схожа с той, которая теплилась внутри нас самих. Но что же происходило с этими крошечными живыми созданиями?
Они умирали – вот что с ними происходило! Они рождались, жили и умирали. А после начинали разла­гаться. Итак, вот тебе третье «откровение» эволюции: смерть и разложение!
Лицо Мемноха потемнело – таким я его еще не видел. Оно вновь выражало невинность и восторг, однако поверх всего легла мрачная тень разочарова­ния, смешанного, как мне показалось, со страхом. Хотя, возможно, это выражение следовало бы охарак­теризовать как наивное удивление в предвидении ужасного исхода.
– Итак, третьим «откровением» стали смерть и разложение, – уточнил я. – И оно вызвало в тебе от­вращение?
– Нет, не отвращение! Я просто решил, что это, должно быть, какая-то ошибка Я поспешно устремил­ся в рай. «Смотри, – обратился я к Богу, – эти кро­шечные существа погибают! Искра жизни уходит из них, в то время как она никогда не покидает Тебя или нас. И их материальные останки разлагаются!» И зна­ешь, я оказался далеко не единственным ангелом, представшим пред Господом с плачем и жалобами.
Однако, думается, мои восторженные гимны были в большей степени, чем у других, проникнуты недове­рием и страхом. Этот страх родился в моем сердце. Я тогда еще не понимал, что он возник одновременно с осознанием самой возможности существования смерти и разложения. И это осознание нестерпимой болью отозвалось в моем разуме.
Мемнох внимательно посмотрел на меня.
– Не забывай, что все мы были ангелами. И до той поры ничто не причиняло нам боль. Ни одна мысль не заставляла страдать наш разум. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я страдал! И страх составлял лишь малую толику моих мучений.
– И что же ответил тебе Господь?
– А как ты думаешь?
– Что все это является частью Его замысла?
– Вот именно! Он велел мне наблюдать. «Смот­ри, – сказал Он. – Смотри и запоминай. И ты уви­дишь, что ничего существенно нового на самом деле не происходит. Это все тот же взаимообмен между энергией и материей».
– Но как же тогда быть с искрой?! – восклик­нул я.
– «Вы все живые существа, – сказал мне Бог. – И тот факт, что вы способны осознавать и постигать такие истины, свидетельствует лишь о доверии к вам, к вашему разуму. А теперь иди и продолжай наблю­дать. Впереди тебя ждет еще очень многое».
– А страдания? А боль?
– Все это обсуждалось и решалось в ходе Вели­кого Спора Спор с Богом – это не только словесное общение, он проникнут великой, неизмеримой любо­вью к Господу, тем светом, который ты видел и кото­рый окружает и наполняет всех нас. Господь дал нам прежде всего утешение, то утешение и спокойствие, в котором я, страдая и мучаясь, возможно, больше все­го нуждался. Он заверил, что нам нечего бояться!
– Понятно.
– Теперь наступила очередь четвертого «откро­вения». Учти, что мое изложение этого «откровения» весьма произвольно и условно, ибо, как я уже говорил, я не могу посвятить тебя во все детали. Четвер­тым «откровением» я называю «откровение» цвета, а начало ему положило появление цветущих растений. Создание цветов способствовало возникновению эк­стравагантных и красивых способов спаривания орга­низмов. Следует иметь в виду, что спаривание имело место и прежде, далее между одноклеточными суще­ствами.
Но цветы… Цветы в изобилии представили множе­ство оттенков, которых прежде не существовало во­обще, разве только в радуге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71