Но я не могу сказать, насколь­ко достоверно Он мог предвидеть, что из этого по­лучится, и что будет означать результат. Видишь ли, в том и состоит один из важнейших предметов нашего с Ним вечного спора Я не уверен, что Он способен предвидеть последствия собственных действий. Равно как не уверен, что Он вообще о них задумывается. Вот из-за чего между нами разразилась великая битва.
– Итак, Он создал материю, но только достигнув результата, осознал, что именно у Него получилось?
– Да. Материю и энергию, которые, как тебе из­вестно, вечно остаются неизменными. Он создал их, и я полагаю, что ключевым словом к пониманию Его служит именно слово «энергия». Если когда-нибудь человеческая анатомия достигнет той стадии разви­тия, на уровне которой можно будет дать в достаточ­ной мере удовлетворительное объяснение сущности Бога и ангелов на языке и с точки зрения человече­ства, то ключевым словом будет «энергия».
– Значит, Бог – это энергия. И в процессе сотво­рения мира Он сделал так, что энергия превратилась в материю? – уточнил я.
– Верно. И к тому же создал независимую от Не­го самого систему их постоянного взаимообмена и последовательного чередования. Естественно, понача­лу никто нам об этом не сказал. В том числе и Он. По­дозреваю, Он и сам оставался в неведении. А мы тем более. Мы сознавали лишь одно: Его творения ослепи­ли и оглушили нас всех. Мы были поражены способностью чувствовать, ощущать вкус, тепло, плотность и притягательную силу материи в ее битве с энергией. Мы знали только то, что видели, чему явились свиде­телями.
– Значит, вы стали свидетелями возникновения и развития вселенной, свидетелями «большого взрыва»?
– Я бы на твоем месте не слишком доверял такой терминологии. Да, действительно, мы видели, как воз­никла вселенная, видели, как пришел в движение весь механизм. Мы не испытывали при этом ничего, кро­ме благоговейного страха Вот почему практически все ранние религии земли превозносят могущество и величие гениального Создателя, грандиозность Его за­мысла Вот почему древнейшие, облеченные в слова гимны воспевают и прославляют Бога Мы были восхищены и потрясены не в меньшей степени, чем впо­следствии было восхищено и потрясено все человече­ство. Задолго до появления первых людей мы своим ангельским разумом воспринимали Господа нашего как высшее существо – Бога Всемогущего, творяще­го чудеса и не поддающегося ни пониманию, ни объ­яснению.
И вот еще что: здесь, в таком волшебном саду, вспомнить об этом будет особенно уместно. Молеку­лы неорганических веществ существовали на земле за­долго до возникновения на ней так называемой «жиз­ни». Эти вещества участвовали во многих процессах, свидетелями которых нам довелось быть, – а на на­ших глазах происходили миллионы взрывов, хими­ческих трансформаций, извержений…
– А горные хребты уже стояли? – Да.
– И дожди шли?
– Ливень за ливнем.
– И вулканы извергались?
– Без конца. Ты даже представить себе не мо­жешь, до какой степени нас все это завораживало. Мы наблюдали, как сгущается и расширяется атмо­сфера, как изменяется ее состав.
А потом… А потом произошло то, что я бы опреде­лил для тебя как «тринадцать откровений физической эволюции». Под словом «откровение» я в данном слу­чае подразумеваю то, что открывалось нашим глазам в ходе происходивших вокруг процессов, то, что виде­ли ангелы, по крайней мере те, кто умел наблюдать, то есть мы.
Я мог бы посвятить тебя в малейшие детали, про­демонстрировать внутреннее строение любого орга­низма, когда-либо жившего на земле. Но ты не в со­стоянии все запомнить. Поэтому я расскажу тебе столько, сколько ты сможешь удержать в памяти, и этого будет достаточно, чтобы принять решение, по­ка ты еще жив.
– А я еще жив?
– Конечно. Твоя душа никогда физически не уми­рала, она никогда не покидала землю, за исключени­ем путешествия вместе со мной по специальному раз­решению. Ты и сам знаешь, что остаешься живым. Ты по-прежнему Лестат де Лионкур, несмотря на то, что тело твое видоизменилось по вине чуждого духа ал­химика, скорбную повесть о котором ты сам поведал миру.
– Но если я пойду… если решусь последовать за тобой… Скажи, мне придется умереть?
– Конечно.
Я остановился и, прижав ладони к вискам, долго вглядывался в траву под ногами. Я слышал гул насеко­мых, роившихся в лучах солнца. Подняв взгляд на Мемноха, я увидел в его глазах отражение яркой зеле­ни леса.
Он медленно поднял руку, словно давая возмож­ность уйти, покинуть его навсегда, а потом так же не­спешно опустил ее на мое плечо. В этом жесте чув­ствовалось уважение, и это мне понравилось. Я и сам не раз пытался делать подобные жесты.
– Помни, у тебя есть выбор, – сказал Мемнох. – Ты можешь вернуться в свое нынешнее состояние.
Я не в силах был что-либо ответить. В голове верте­лись одни и те же слова: «Бессмертный, материаль­ный, земной, вампир», – но вслух я их не произнес. Возможно ли, чтобы кто-то смог отказаться от этого? Перед моими глазами вновь возникло Его лицо, и в ушах прозвучал Его голос «Ты никогда не станешь моим врагом, Лестат, правда?»
– Ты прекрасно реагируешь на мои слова, Лестат, – очень мягко произнес Мемнох. – Я был уверен, что так и будет, и на то у меня имелось несколько причин.
– Какие? – спросил я. – Скажи, почему ты был так уверен? Я нуждаюсь в ободрении и утешении, по­тому что слезы и потрясения совершенно выбили ме­ня из колеи. Хотя, признаюсь честно, разговоры о соб­ственной персоне интересуют меня меньше всего.
Дорогу нам преградила гигантская паутина, со­тканная из довольно-таки толстых сверкающих ни­тей. Вместо того чтобы разорвать ее, смахнуть с наше­го пути, Мемнох опустил и плотно обернул вокруг себя крылья а потом согнулся и прошел под ней. Я после­довал его примеру.
– Прежде всего потому, что ты – часть того, что мы делаем, – вновь заговорил он. – Ты любопытен, и это тоже большой плюс. В тебе не угасла жажда зна­ний. То же самое говорил тебе когда-то древний Мариус. Помнишь? Это тысячелетнее… ну, почти что тысячелетнее существо с готовностью отвечало на во­просы юного вампира, поскольку эти вопросы были искренними. Ты действительно хотел многое знать. Эта же черта привлекла в тебе и меня.
При всем своем высокомерии, нахальстве и дерзо­сти ты стремился к знаниям Ты вел себя недопусти­мо, оскорблял и меня, и Бога – но в те времена это было свойственно практически всем. Поэтому в твоих поступках не было ничего удивительного, за исключе­нием того факта, что за ними скрывались заложенные в тебе от природы невероятная любознательность, интерес к окружающему миру и привычка все под­вергать сомнению. Ты предпочитал обследовать Сад Зла, дабы постичь его сущность, а не просто отыскать в нем свое место. Все это в совокупности и повлияло на мой выбор.
– Понятно, – со вздохом произнес я. Конечно же, я помнил свои беседы с Мариусом и его откровенные признания – именно о них только что упомянул Мемнох. Знал я и то, что моя безгранич­ная любовь к Дэвиду и Доре была отчасти вызвана примерно теми же чертами их характеров: пытливо­стью ума и бесстрашным стремлением найти ответы на неисчислимое множество вопросов.
– О Господи! Дора! Как она? Все ли у нее в по­рядке?
– Вот-вот. Это одно из свойств твоей натуры, ко­торое не перестает меня удивлять, – легкость, с какой ты переключаешься с одного на другое и отвлекаешь­ся от главного. В тот самый момент, когда я, казалось бы, сумел поразить и завоевать твое внимание, ты вдруг ускользаешь и требуешь, чтобы игра шла по тво­им правилам.
– Ты хочешь сказать, что мне следует сейчас за­быть о Доре?
– Я сделаю тебе доброе дело и скажу нечто более приятное. Тебе нет нужды беспокоиться. Твои друзья, Арман и Дэвид, разыскали Дору и присматривают за ней. Однако на глаза ей не показываются.
Мемнох ободряюще улыбнулся и слегка покачал головой – не то с сомнением, не то с укором.
– К тому же, – добавил он, – твоя драгоценная Дора и сама обладает невероятно мощными запа­сами как физической, так и умственной энергии. Ду­маю, ты в полной мере выполнил то, о чем просил Роджер. Вера в Бога давно уже поставила Дору особ­няком от всех остальных, и то, что ты ей показал и рассказал, только укрепило ее приверженность прежним убеждениям. Все. Я не желаю больше говорить о Доре. Предпочитаю продолжить свое повествование о сотворении мира.
– Да, продолжай, пожалуйста.
– Итак, на чем мы остановились? На том, что су­ществовал Бог, и мы находились рядом с Ним. Мы обладали человекоподобной внешностью, однако не употребляли ни это слово, ни слово «антропоморф­ный», ибо никогда не видели своего материального воплощения. Мы знали, что у каждого из нас есть ко­нечности, голова, лицо, туловище определенной фор­мы, что мы умеем совершать целый ряд движений, свойственных лишь небожителям и способствующих объединению всех частей нашего существа в единое целое. Но ни о Материи, ни о материальной форме мы не знали ничего. А потом Бог создал вселенную и время.
Мы были потрясены и очарованы. Мы чувствовали себя словно завороженные.
«Узрите и храните это! – рек нам Господь. – Ибо откроется вам красота, которая превзойдет все ваши ожидания и окажется выше вашего понимания, как то случилось со Мной».
– Так сказал Господь?
– Да, мне и остальным ангелам. «Храните!..» Если ты откроешь Священное Писание, то увидишь, что одним из ранних наименований для нас, ангелов, бы­ло «ангелы-хранители».
– Да, знаю, это есть в Книге Еноха и других еврей­ских текстах.
– Правильно. А если ты заглянешь в учения дру­гих мировых религий, символика и тексты которых тебе не столь хорошо известны, то и там найдешь опи­сания древнейших и богоподобных существ, предшественников, блюстителей и хранителей рода челове­ческого. Там много вранья и фальсификации, однако в основном рассказано то же самое. Мы были свидетелями сотворения мира. Мы появились раньше его и, естественно, не могли видеть, как создали нас са­мих. Но мы присутствовали при сотворении звезд.
– Ты хочешь сказать, что эти религии в целом столь же обоснованны и достойны доверия, как и та, приверженцами которой являемся мы? Мы сейчас говорим о Боге, о Господе точно так же, как европей­ские католики…
– Все, что содержится в неисчислимом множе­стве текстов, хранящихся по всему миру, в той или иной степени сфальсифицировано. Были тексты, ны­не безвозвратно утраченные, в которых содержалась очень точная и достоверная информация о создании вселенной. Есть такие, о которых известно многим. И есть тексты, которые забыты, но которые в свое время могут быть обнаружены вновь.
– Ну да, в свое время…
– Все они в основном рассказывают одну и ту же историю. Но я предлагаю тебе выслушать мою точку зрения, и тогда ты без труда сможешь соотнести ее с какими-то собственными источниками – теми, ко­торые по своей символике более доступны и понятны тебе самому.
– Но я хочу уточнить кое-что относительно дос­товерности и надежности других религиозных учений. Ты утверждал, что тот, кого я видел в раю, не Христос…
– Я этого не утверждал! Я лишь сказал, что Он – Бог Воплощенный. Потерпи, мы до этого еще дойдем.
Мы вышли из леса и теперь стояли на краю про­странства, похожего на степь, – возможно, это было пастбище. И тут я впервые увидел людей – тех, чей запах давно привлекал мое внимание. Вдалеке по за­росшей травой земле двигалась группа полуголых кочевников – человек тридцать, быть может чуть меньше.
– А ледниковый период еще впереди, – повторил я, оглядываясь вокруг и стараясь рассмотреть и за­помнить каждую деталь, каждую особенность не­обыкновенных огромных деревьев. И вдруг до меня дошло, что лес уже не такой, каким был, – он изме­нился.
– Посмотри внимательно на этих людей, – ска­зал Мемнох. – Вглядись в них! Что ты видишь?
Я прищурился и пустил в ход все свои способности вампира, чтобы как можно лучше разглядеть пред­ставшую моим глазам картину.
– Там есть мужчины и женщины, они очень по­хожи на современных людей. Да, именно, это homo sapiens sapiens. Я бы сказал, эти люди такие же, как мы.
– Совершенно верно. А что ты скажешь об их ли­цах? Что ты заметил?
– Их выражение кажется вполне современным, во всяком случае, вполне понятным. Некоторые хму­рятся, некоторые разговаривают, кое-кто, похоже, глубоко задумался. А вот тот косматый, который от­стал от других и плетется в самом хвосте, выглядит очень несчастным. А женщина… Женщина с большой грудью… Ты уверен, что она нас не видит?
– Она не может нас видеть. Она просто смотрит в нашем направлении. Что, по-твоему, отличает ее от мужчин?
– Ну-у-у… Прежде всего ее грудь. И еще… Еще то, что у нее отсутствует борода. Все мужчины там боро­датые. Волосы у нее, конечно, длиннее, чем у них, и… И она очень милая. К тому же очень хрупкая, жен­ственная… Она идет без ребенка, в то время как все остальные несут детей. Вероятно, она самая молодая среди них или еще не рожала…
Мемнох кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71