- Я Корис из Эсткарпа, со мной
гвардеец Саймон.
- И еще женщина! - ответ был холоден, и сокол на насесте Фальтера
захлопал крыльями и закричал.
- Леди Эсткарпа, которую я обязан благополучно доставить до границы,
- поправил Корис таким же холодным и резким голосом. - Мы не просим
у вас убежища, но у нас ивестия, которые должен услыщать Повелитель
Крыльев.
- Ты можешь идти через горы, гвардеец Эсткарпа. А новости можешь
передать мне; до восхода луны я перескажу их Повелителю Крыльев. Но
ты говорил о зле здесь и о большем зле, которое последует. Неужели
Карстен выслал на нас своих солдат?
- Карстен трижды протрубил в рог всем представителям старой расы, и
они бегут, спасая жизнь. Но есть кое-что еще. Саймон, покажи ему
поддельного сокола.
Саймону не хотелось этого делать. Лучше бы раньше самому как следует
осмотреть ее. Горец осмотрел разбитую птицу, погладил крылья,
дотронулся до открытого глаза, оттянул кожу, чтобы взглянуть на
металлические детали.
- Он летал? - спросил он наконец, как будто не мог поверить
собственным глазам.
-Летал, как ваши птицы, и следил за нами, совсем как ваши вестники и
посланцы.
Фалтьер ласково провел пальцем по голове собственного сокола, как бы
желая увериться, что это живое существо, а не подделка.
-Действительно, большое зло. Вы должны сами говорить с Повелителем
Крыльев! - Очевидно, он разрывался между древним обычаем своего
народа и необходимостью немедленных действий.Если бы не эта
женщина... леди, - с усилием поправил он себя, - но она не может входить
в Орлиное Гнездо.
Заговорила волшебница. "Я останусь с Брайантом, а вы поезжайте в
Орлиное Гнездо, капитан. Но говорю вам, птичий человек: близок день,
когда нам придется отбросить многие обычаи, как в Эсткарпе, так и в
горах. Лучше жить и сражаться, чем быть связанными цепями
предрассудков и умереть! Над нашими землями нависла небывалая
угроза. И все люди доброй воли должны быть заодно.
Фалтьер не смотрел на нее и не ответил, но отдал салют с видом
большой уступки. Затем его сокол с криками взлетел в воздух, а Фалтьер
заговорил, обращаясь к Корису:
- Лагерь будет устроен в безопасном месте. Поехали!
IV. ГОРМ
1. ПРОРЫВ ГРАНИЦЫ
Столб дыма вздымался в воздух, время от времени разрываемый
вспышками более горючих материалов. Саймон поднялся в стременах,
оглядываясь на разбитое карстенкое войско - еще одна победа его
небольшого, хорошо обученного и снаряженного отряда. Долго ли им
будет везти, никто не мог сказать. Но пока везло, и они нападали, давая
возможность спастись темноволосым, со строгими чертами лица людям,
которые приходили семьями, отрядами и израненными и истощенными
одиночками. Вортгин проделал свою работу хорошо. Древняя раса,
вернее, то, что от нее осталось, через открытые фальконерами границы
уходила в Эсткарп.
Люди, не обремененные семьями, горящие желанием снова встретиться с
силами Карстена, оставались в горах и пополняли отряды Кориса и
Саймона. А потом одного Саймона, потому что капитана гвардии
отозвали на север, в Эсткарп.
Это была партизанская война, которую так хорошо изучил Саймон в
другое время и в другом мире, вдвойне эффективная, потому что его
люди знали местность, а солдаты Карстена не знали. Трегарт обнаружил,
что эти молчаливые люди, которые ехали теперь за ним, составляли
странное единство не только с землей, но и с зверями и птицами.
Возможно, звери и не служили им, как тренированные соколы
фальконерам, но Саймон видел странные события: стадо оленей
затаптывало следы лошадей, вороны выдавали карстенскую засаду.
Теперь перед каждым действием Саймон выслушивал своих сержантов и
принимал во внимание их советы.
Древняя раса не была рождена для войны, хотя прекрасно владела
оружием. Но для ее представителей это была тяжелая обязанность,
которую нужно выполнить побыстрее и забыть. Они убивали с
отвращением и не были способны на жестокость. А ведь с захваченными
в плен беглецами карстенцы расправлялись очень жестоко.
Однажды, когда Саймон, бледный, силой воли подавляя тошноту, отвел
взгляд от такого зрелища, его поразило замечание помощника, молодого
человека с печальным лицом:
- Они делают это не по своей воле. - Я видел такое и раньше, - ответил
Саймон, - и все это делалось человеческими существами над людьми.
Собеседник, который оставил все и, спасая жизнь, бежал всего лишь
тридцать дней назад, покачал головой.
- Ивьян - солдат, наемник. Война - его пофессия. Но убивать таким
образом, вызывать к себе жгучую ненависть! И Ивьян - повелитель своей
земли; он слишком умен, чтобы уничтожать собственное добро. Он не
мог дать приказ совершать такие злодеяния.
- Но мы не впервые видим это. Все это не может быть результатом
приказа одного-двух садистов.
- Верно. Поэтому я и думаю, что мы сражаемся с одержимыми.
Одержимые! Саймон подумал о старом значении этого слова в его
собственном мире - одержимые злым духом. Что ж, можно понять этого
человека после того, что они видели. Одержимые злым духом - в памяти
снова всплыло воспоминание о дороге на Салкаркип. Одержимые злым
духом - и лишенные собственной души! Снова Колдер?
Отныне, хотя это ему и претило, Саймон вел записи о таких событиях.
Впрочем, ему ни разу не удалось застать преступников за работой. Ему
хотелось посоветоваться с волшебницей, только она ушла с Брайантом в
первой волне беглецов.
Он потребовал от сети партизанских отрядов регулярной информации. И
по вечерам, в очередной штаб-квартире, сравнивал, сводил вместе
отдельные факты. Очень мало конкретного, но постепенно Саймон все
более убеждался, что командиры карстенских отрядов действуют не в
своей обычной манере, что в армию герцога проникло чье-то чужое
влияние.
Чужаки! Несоответствие технических знаний устройству общества
продолжало занимать Саймона. Беглецы, которых он расспрашивал,
сказали, что энергетические машины, которые они всегда знали, пришли
"из-за моря" несколько веков назад; машины салкарских моряков,
заимствованные у них древней расой для освещения и отопления, - "из-за
моря", фальконеры сами приплыли "из-за моря" и привезли с собой
удивительные коммуникационные приспособления для своих соколов. А
колдеры ведь тоже "за морем". Неясный термин. Похоже, источник всего
там.
Свои сведения он передавал волшебницам в Эсткарп, спрашивая у них, в
свою очередь, новостей. Единственное, в чем он был уверен: пока его
пополнения приходят из древней расы, ему нечего бояться
проникновения чужаков. Помимо способности общаться с землей и ее
дикими обитателями, у этих людей была способность чуять чужаков.
Еще три поддельных сокола обнаружили в горах. Все были уничтожены
при захвате, и Саймон мог рассматривать лишь разбитые обломки.
Оставалось загадкой, откуда они прилетели и с какой целью.
Ингвальд, помощник Саймона, еще раз оглянулся на сцену уничтожения,
которую они покидали.
- Главный отряд с добычей уже далеко в холмах, капитан. На этот раз мы
захватили добычу с определенной целью, а из-за этого огня они даже не
будут знать, сколько попало в наши руки! Там четыре ящика стрел и
пища.
- Слишком много для легкого отряда. - Саймон нахмурился, мысли его
вернулись к повседневным делам. - Похоже, Ивьян собирается устроить
главную стоянку где-то поблизости и здесь базировать свои отряды.
Возможно, он собирается двинуть к границам большие силы.
- Я не понимаю этого, - медленно сказал Ингвальд. - Почему все это
вдруг выскочило из ничего? Мы не были кровными братьями берегового
народа. Они оттеснили нас вглубь, когда приплыли из-за моря. Но
десять поколений мы жили с ними в мире, каждый шел своим путем и не
мешал другому. Мы не склонны к войне, и нет никаких причин для
внезапного нападения на нас. Но когда это началось, то шло так, будто
давно готовилось.
- Но, возможно, не Ивьяном. - Саймон заставил свою лошадь идти рядом
с лошадью Ингвальда. - Мне нужен пленник, Ингвальд, один из тех, кто
забавлялся там, у фермы.
В темных глазах Ингвальда вспыхнула искра. "Если такого возьмут,
капитан, его приведут к вам."
- Живого и способного говорить! - предупредил Саймон. - Живого и
способного говорить, - согласился Ингвальд. - Мы тоже считаем, что у
одного из них можно кое-что узнать. Но мы никогда их не находим,
только их работу. И, думаю, они оставляют ее сознательно - как
предупреждение и угрозу.
- Загадочно. - Саймон размышлял вслух, снова обдумывая занимавшую
его проблему. - По-видимому, кто-то считает, что нас можно запугать
жестокостью. Этот кто-то не понимает, что такими методами вызывает
как раз противоположную реакцию. Или, - добавил он после недолгого
молчания, - это делается нарочно, чтобы разъярить нас и направить
нашу ярость против Ивьяна и Карстена, поджечь границу, втянуть
Эсткарп в войну, а потом ударить в другом месте.
- Возможно, и то, и другое, - предположил Ингвальд. - Я знаю, капитан,
что вы ищете чье-то присутствие в войсках Карстена, слышал о том, что
найдено в Салкаркипе, о продаже людей в Горм. В этом нам не грозит
опасность: мы знаем, когда приходит ненастоящий человек, как всегда
знали, что вы из другого мира.
Саймон удивленно обернулся и увидел, что собеседник спокойно
улыбается.
- Да, пришелец из чужого мира, ваш рассказ стал известен, но уже после
того, как мы поняли, что вы не наш. В то же время вы каким-то
странным образом сродни нам. Нет, Колдер не может так легко говорить
в наших советах. Не может враг жить и среди фальконеров: соколы чуют
его присутствие.
- Как это? - Птица или зверь скорее ощущают присутствие чужого, чем
даже те, кто обладает Силой. И те, кто подобен людям из Горма,
обнаружат против себя и птиц, и зверей. Так соколы Орлиного Гнезда
служат своим хозяевам вдвойне и обеспечивают безопасность гор.
Но еще до конца дня Саймону довелось узнать, что хваленая
безопасность границ не более прочна, чем хрупкое птичье тело. Они
осматривали добычу, и Саймон велел отложить в сторону то, то
предназначено для Орлиного Гнезда, когда услышал оклик часового и
ответ фальконера. Радуясь возможности отправить сокольничьим их
долю и тем освободить своих людей, Саймон поехал вперед.
Всадник не последовал обычаю. Его птичий шлем был закрыт, как будто
он находился среди врагов. И не только это заставило Саймона
остановиться. Люди его отряда встревожились, собираясь в круг.
Саймон тоже чувствовал зарождающееся подозрение.
Трегарт подъехал к молчаливому всаднику и, не вступая в объяснения,
схватил его за оружейный пояс. Он испытал легкое удивление: сокол,
сидевший на луке седла, не поднялся при нападении на его хозяина.
Саймон захватил фальконера врасплох, и тот не успел даже извлечь
оружие. Но он быстро пришел в себя, всем весом навалился на Саймона,
увлекая его за собой на землю, где одетые в кольчужные рукавицы руки
потянулись к горлу Трегарта.
Это было подобно борьбе со стальной машиной, и через несколько
секунд Саймон знал, что пытается совершить невозможное: справиться
голыми руками с тем, что находилось под личиной фальконера, нельзя.
Но он был не один: другие руки схватили его противника, прижали его к
земле, хотя незнакомец яростно отбивался.
Саймон, растирая горло, встал на колени. - Снимите с него шлем! -
Ингвальд занялся ремнями шлема, с трудом распутав их.
Они собрались вокруг прижатого к земле незнакомца, который не
переставал отбиваться. У фальконеров были некоторые врожденные
черты внешности: рыжеватые волосы и желто-карие глаза, как и у их
пернатых слуг. Внешне пленник был настоящим фальконером. Но и
Саймон, и все остальные собравшиеся знали, что он не подлинный
житель горной страны.
- Крепко свяжите его! - приказал Саймон. - Я думаю, Ингвальд, мы
нашли то, что искали. - Он подошел к лошади, которая принесла
псевдосокольничьего в их лагерь. Шкура животного блестела потом,
клочья пены свисали с углов рта: лошадь, должно быть, выдержала
изнурительную поездку. Глаза у нее были дикие. Но когда Саймон
потянулся к узде, она не сделала попытки бежать, стоя с опущенной
головой; крупная дрожь пробежала по всему ее телу.
Сокол оставался спокойным, не взмахивал крыльями, не нацеливался в
Саймона клювом. Саймон снял птицу с насеста и в ту же минуту понял,
что держит не живое существо.
Держа птицу в руке, он обернулся к своему лейтенанту. "Ингвальд,
отправьте Латора и Карна. - Он назвал двух лучших разведчиков своего
отряда. - Пусть едут в Орлиное Гнездо. Мы должны знать, как далеко
проникла зараза. Если они увидят, что там все нормально, пусть
предупредят. А в доказательство пусть возьмут это. - Он наклонился и
подобрал птичий шлем. - Я думаю, это подлинная работа фальконеров. -
Он подошел к связанному человеку, на этот раз лежавшему неподвижно,
но глядевшему на него с бешеной ненавистью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
гвардеец Саймон.
- И еще женщина! - ответ был холоден, и сокол на насесте Фальтера
захлопал крыльями и закричал.
- Леди Эсткарпа, которую я обязан благополучно доставить до границы,
- поправил Корис таким же холодным и резким голосом. - Мы не просим
у вас убежища, но у нас ивестия, которые должен услыщать Повелитель
Крыльев.
- Ты можешь идти через горы, гвардеец Эсткарпа. А новости можешь
передать мне; до восхода луны я перескажу их Повелителю Крыльев. Но
ты говорил о зле здесь и о большем зле, которое последует. Неужели
Карстен выслал на нас своих солдат?
- Карстен трижды протрубил в рог всем представителям старой расы, и
они бегут, спасая жизнь. Но есть кое-что еще. Саймон, покажи ему
поддельного сокола.
Саймону не хотелось этого делать. Лучше бы раньше самому как следует
осмотреть ее. Горец осмотрел разбитую птицу, погладил крылья,
дотронулся до открытого глаза, оттянул кожу, чтобы взглянуть на
металлические детали.
- Он летал? - спросил он наконец, как будто не мог поверить
собственным глазам.
-Летал, как ваши птицы, и следил за нами, совсем как ваши вестники и
посланцы.
Фалтьер ласково провел пальцем по голове собственного сокола, как бы
желая увериться, что это живое существо, а не подделка.
-Действительно, большое зло. Вы должны сами говорить с Повелителем
Крыльев! - Очевидно, он разрывался между древним обычаем своего
народа и необходимостью немедленных действий.Если бы не эта
женщина... леди, - с усилием поправил он себя, - но она не может входить
в Орлиное Гнездо.
Заговорила волшебница. "Я останусь с Брайантом, а вы поезжайте в
Орлиное Гнездо, капитан. Но говорю вам, птичий человек: близок день,
когда нам придется отбросить многие обычаи, как в Эсткарпе, так и в
горах. Лучше жить и сражаться, чем быть связанными цепями
предрассудков и умереть! Над нашими землями нависла небывалая
угроза. И все люди доброй воли должны быть заодно.
Фалтьер не смотрел на нее и не ответил, но отдал салют с видом
большой уступки. Затем его сокол с криками взлетел в воздух, а Фалтьер
заговорил, обращаясь к Корису:
- Лагерь будет устроен в безопасном месте. Поехали!
IV. ГОРМ
1. ПРОРЫВ ГРАНИЦЫ
Столб дыма вздымался в воздух, время от времени разрываемый
вспышками более горючих материалов. Саймон поднялся в стременах,
оглядываясь на разбитое карстенкое войско - еще одна победа его
небольшого, хорошо обученного и снаряженного отряда. Долго ли им
будет везти, никто не мог сказать. Но пока везло, и они нападали, давая
возможность спастись темноволосым, со строгими чертами лица людям,
которые приходили семьями, отрядами и израненными и истощенными
одиночками. Вортгин проделал свою работу хорошо. Древняя раса,
вернее, то, что от нее осталось, через открытые фальконерами границы
уходила в Эсткарп.
Люди, не обремененные семьями, горящие желанием снова встретиться с
силами Карстена, оставались в горах и пополняли отряды Кориса и
Саймона. А потом одного Саймона, потому что капитана гвардии
отозвали на север, в Эсткарп.
Это была партизанская война, которую так хорошо изучил Саймон в
другое время и в другом мире, вдвойне эффективная, потому что его
люди знали местность, а солдаты Карстена не знали. Трегарт обнаружил,
что эти молчаливые люди, которые ехали теперь за ним, составляли
странное единство не только с землей, но и с зверями и птицами.
Возможно, звери и не служили им, как тренированные соколы
фальконерам, но Саймон видел странные события: стадо оленей
затаптывало следы лошадей, вороны выдавали карстенскую засаду.
Теперь перед каждым действием Саймон выслушивал своих сержантов и
принимал во внимание их советы.
Древняя раса не была рождена для войны, хотя прекрасно владела
оружием. Но для ее представителей это была тяжелая обязанность,
которую нужно выполнить побыстрее и забыть. Они убивали с
отвращением и не были способны на жестокость. А ведь с захваченными
в плен беглецами карстенцы расправлялись очень жестоко.
Однажды, когда Саймон, бледный, силой воли подавляя тошноту, отвел
взгляд от такого зрелища, его поразило замечание помощника, молодого
человека с печальным лицом:
- Они делают это не по своей воле. - Я видел такое и раньше, - ответил
Саймон, - и все это делалось человеческими существами над людьми.
Собеседник, который оставил все и, спасая жизнь, бежал всего лишь
тридцать дней назад, покачал головой.
- Ивьян - солдат, наемник. Война - его пофессия. Но убивать таким
образом, вызывать к себе жгучую ненависть! И Ивьян - повелитель своей
земли; он слишком умен, чтобы уничтожать собственное добро. Он не
мог дать приказ совершать такие злодеяния.
- Но мы не впервые видим это. Все это не может быть результатом
приказа одного-двух садистов.
- Верно. Поэтому я и думаю, что мы сражаемся с одержимыми.
Одержимые! Саймон подумал о старом значении этого слова в его
собственном мире - одержимые злым духом. Что ж, можно понять этого
человека после того, что они видели. Одержимые злым духом - в памяти
снова всплыло воспоминание о дороге на Салкаркип. Одержимые злым
духом - и лишенные собственной души! Снова Колдер?
Отныне, хотя это ему и претило, Саймон вел записи о таких событиях.
Впрочем, ему ни разу не удалось застать преступников за работой. Ему
хотелось посоветоваться с волшебницей, только она ушла с Брайантом в
первой волне беглецов.
Он потребовал от сети партизанских отрядов регулярной информации. И
по вечерам, в очередной штаб-квартире, сравнивал, сводил вместе
отдельные факты. Очень мало конкретного, но постепенно Саймон все
более убеждался, что командиры карстенских отрядов действуют не в
своей обычной манере, что в армию герцога проникло чье-то чужое
влияние.
Чужаки! Несоответствие технических знаний устройству общества
продолжало занимать Саймона. Беглецы, которых он расспрашивал,
сказали, что энергетические машины, которые они всегда знали, пришли
"из-за моря" несколько веков назад; машины салкарских моряков,
заимствованные у них древней расой для освещения и отопления, - "из-за
моря", фальконеры сами приплыли "из-за моря" и привезли с собой
удивительные коммуникационные приспособления для своих соколов. А
колдеры ведь тоже "за морем". Неясный термин. Похоже, источник всего
там.
Свои сведения он передавал волшебницам в Эсткарп, спрашивая у них, в
свою очередь, новостей. Единственное, в чем он был уверен: пока его
пополнения приходят из древней расы, ему нечего бояться
проникновения чужаков. Помимо способности общаться с землей и ее
дикими обитателями, у этих людей была способность чуять чужаков.
Еще три поддельных сокола обнаружили в горах. Все были уничтожены
при захвате, и Саймон мог рассматривать лишь разбитые обломки.
Оставалось загадкой, откуда они прилетели и с какой целью.
Ингвальд, помощник Саймона, еще раз оглянулся на сцену уничтожения,
которую они покидали.
- Главный отряд с добычей уже далеко в холмах, капитан. На этот раз мы
захватили добычу с определенной целью, а из-за этого огня они даже не
будут знать, сколько попало в наши руки! Там четыре ящика стрел и
пища.
- Слишком много для легкого отряда. - Саймон нахмурился, мысли его
вернулись к повседневным делам. - Похоже, Ивьян собирается устроить
главную стоянку где-то поблизости и здесь базировать свои отряды.
Возможно, он собирается двинуть к границам большие силы.
- Я не понимаю этого, - медленно сказал Ингвальд. - Почему все это
вдруг выскочило из ничего? Мы не были кровными братьями берегового
народа. Они оттеснили нас вглубь, когда приплыли из-за моря. Но
десять поколений мы жили с ними в мире, каждый шел своим путем и не
мешал другому. Мы не склонны к войне, и нет никаких причин для
внезапного нападения на нас. Но когда это началось, то шло так, будто
давно готовилось.
- Но, возможно, не Ивьяном. - Саймон заставил свою лошадь идти рядом
с лошадью Ингвальда. - Мне нужен пленник, Ингвальд, один из тех, кто
забавлялся там, у фермы.
В темных глазах Ингвальда вспыхнула искра. "Если такого возьмут,
капитан, его приведут к вам."
- Живого и способного говорить! - предупредил Саймон. - Живого и
способного говорить, - согласился Ингвальд. - Мы тоже считаем, что у
одного из них можно кое-что узнать. Но мы никогда их не находим,
только их работу. И, думаю, они оставляют ее сознательно - как
предупреждение и угрозу.
- Загадочно. - Саймон размышлял вслух, снова обдумывая занимавшую
его проблему. - По-видимому, кто-то считает, что нас можно запугать
жестокостью. Этот кто-то не понимает, что такими методами вызывает
как раз противоположную реакцию. Или, - добавил он после недолгого
молчания, - это делается нарочно, чтобы разъярить нас и направить
нашу ярость против Ивьяна и Карстена, поджечь границу, втянуть
Эсткарп в войну, а потом ударить в другом месте.
- Возможно, и то, и другое, - предположил Ингвальд. - Я знаю, капитан,
что вы ищете чье-то присутствие в войсках Карстена, слышал о том, что
найдено в Салкаркипе, о продаже людей в Горм. В этом нам не грозит
опасность: мы знаем, когда приходит ненастоящий человек, как всегда
знали, что вы из другого мира.
Саймон удивленно обернулся и увидел, что собеседник спокойно
улыбается.
- Да, пришелец из чужого мира, ваш рассказ стал известен, но уже после
того, как мы поняли, что вы не наш. В то же время вы каким-то
странным образом сродни нам. Нет, Колдер не может так легко говорить
в наших советах. Не может враг жить и среди фальконеров: соколы чуют
его присутствие.
- Как это? - Птица или зверь скорее ощущают присутствие чужого, чем
даже те, кто обладает Силой. И те, кто подобен людям из Горма,
обнаружат против себя и птиц, и зверей. Так соколы Орлиного Гнезда
служат своим хозяевам вдвойне и обеспечивают безопасность гор.
Но еще до конца дня Саймону довелось узнать, что хваленая
безопасность границ не более прочна, чем хрупкое птичье тело. Они
осматривали добычу, и Саймон велел отложить в сторону то, то
предназначено для Орлиного Гнезда, когда услышал оклик часового и
ответ фальконера. Радуясь возможности отправить сокольничьим их
долю и тем освободить своих людей, Саймон поехал вперед.
Всадник не последовал обычаю. Его птичий шлем был закрыт, как будто
он находился среди врагов. И не только это заставило Саймона
остановиться. Люди его отряда встревожились, собираясь в круг.
Саймон тоже чувствовал зарождающееся подозрение.
Трегарт подъехал к молчаливому всаднику и, не вступая в объяснения,
схватил его за оружейный пояс. Он испытал легкое удивление: сокол,
сидевший на луке седла, не поднялся при нападении на его хозяина.
Саймон захватил фальконера врасплох, и тот не успел даже извлечь
оружие. Но он быстро пришел в себя, всем весом навалился на Саймона,
увлекая его за собой на землю, где одетые в кольчужные рукавицы руки
потянулись к горлу Трегарта.
Это было подобно борьбе со стальной машиной, и через несколько
секунд Саймон знал, что пытается совершить невозможное: справиться
голыми руками с тем, что находилось под личиной фальконера, нельзя.
Но он был не один: другие руки схватили его противника, прижали его к
земле, хотя незнакомец яростно отбивался.
Саймон, растирая горло, встал на колени. - Снимите с него шлем! -
Ингвальд занялся ремнями шлема, с трудом распутав их.
Они собрались вокруг прижатого к земле незнакомца, который не
переставал отбиваться. У фальконеров были некоторые врожденные
черты внешности: рыжеватые волосы и желто-карие глаза, как и у их
пернатых слуг. Внешне пленник был настоящим фальконером. Но и
Саймон, и все остальные собравшиеся знали, что он не подлинный
житель горной страны.
- Крепко свяжите его! - приказал Саймон. - Я думаю, Ингвальд, мы
нашли то, что искали. - Он подошел к лошади, которая принесла
псевдосокольничьего в их лагерь. Шкура животного блестела потом,
клочья пены свисали с углов рта: лошадь, должно быть, выдержала
изнурительную поездку. Глаза у нее были дикие. Но когда Саймон
потянулся к узде, она не сделала попытки бежать, стоя с опущенной
головой; крупная дрожь пробежала по всему ее телу.
Сокол оставался спокойным, не взмахивал крыльями, не нацеливался в
Саймона клювом. Саймон снял птицу с насеста и в ту же минуту понял,
что держит не живое существо.
Держа птицу в руке, он обернулся к своему лейтенанту. "Ингвальд,
отправьте Латора и Карна. - Он назвал двух лучших разведчиков своего
отряда. - Пусть едут в Орлиное Гнездо. Мы должны знать, как далеко
проникла зараза. Если они увидят, что там все нормально, пусть
предупредят. А в доказательство пусть возьмут это. - Он наклонился и
подобрал птичий шлем. - Я думаю, это подлинная работа фальконеров. -
Он подошел к связанному человеку, на этот раз лежавшему неподвижно,
но глядевшему на него с бешеной ненавистью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157