- Графиня Бакан задумчиво подошла к своему привычному месту и села. - Если бы я считала, что Господь призывает тебя служить ему, то ни я, ни мой сын не стали бы оспаривать право церкви взять тебя. Но у тебя нет такого призвания. Ты предназначена мужчине. Это было решено много лет назад, и король дал согласие. - Она холодно усмехнулась. - Ты принадлежишь моему сыну.
- Я буду принадлежать вашему сыну, миледи, на Михайлов день. А пока я не принадлежу никому, кроме себя самой. - Изабель сама удивилась, как решительно, даже дерзко она это произнесла.
Улыбка леди Бакан стала шире.
- Выходить замуж на Михайлов день очень приятно, - спокойно сказала она. - Но я думаю, что летняя свадьба будет еще лучше.
Изабель широко открыла глаза от удивления.
- Что вы имеете в виду?
- Как ты думаешь, почему мой сын возвращается? Делать тебе внушение? Опять наказывать тебя? Я могла бы сделать это и без него. Он возвращается, чтобы вступить в брак. Откладывать свадьбу не имеет смысла, а когда ты станешь его женой, у тебя не будет больше возможности бегать по болотам. - Она холодно усмехнулась. - Как я поняла, епископ Сент-Андруса едет вместе с ним, чтобы совершить свадебный обряд.
- Нет! - в ужасе воскликнула Изабель. - Нет, он не может сделать это так скоро, он не может...
- Он может и непременно сделает. - В глазах Элизабет не было и капли жалости, когда она смотрела на будущую невестку.
У дверей Изабель поставили стражу. Три дня ее держали взаперти в верхней комнате башни; с ней постоянно оставалась одна из камеристок леди Бакан, которая целыми днями неподвижно сидела у пустого камина. Даже Элис, подруге Изабель, было запрещено приближаться к дверям комнаты.
Девушка стояла у восточного окна - на нем не было ставень, оно выходило прямо на море, и холодный ветер проникал через глубокую амбразуру и дул ей прямо в лицо, так что от холода слезились глаза, но она не двигалась. Ей нравилось следить, как с наступлением ночи вода окрашивалась в серый цвет, и только чайки белыми островками качались на волнах, сложив крылья, и как будто спали. Комнату наполнял шум волн. Изабель плотнее запахнулась в плащ и поежилась.
Дверь открылась, и, когда девушка повернулась, на ее лице было прежнее выражение непокорности.
Графиня Бакан с минуту постояла в дверях, переводя дух после подъема по крутой лестнице, одной рукой она опиралась о косяк двери, другой поддерживала складки тяжелого темно-красного платья.
- - Мой сын и епископ прибыли, - сообщила леди, как только смогла говорить. - Часовню готовят к венчанию. Мои дамы сейчас оденут тебя. - За ее спиной появились три фигуры со свадебным нарядом в руках.
В тот момент, когда женщины положили груду яркой одежды на кровать, у Изабель мелькнула мысль о побеге, но она понимала, что бежать некуда; ей ничего не оставалось, как стараться сохранять достоинство, когда женщины окружили ее, весело переговариваясь между собой, снимая с нее повседневное платье и надевая рубашку, платье и верхнюю юбку: свадебный наряд из шелка и бархата алого и изумрудного цветов с золотом. Элизабет наблюдала за этим со странно равнодушным выражением на лице.
Часовня была освещена сотней свечей и заполнена народом. Изабель невольно вскрикнула и отпрянула назад, но замерла на месте, чувствуя, как три женщины сгрудились вокруг нее; она не могла даже вздохнуть: ужас сковал ее. Элизабет взяла девушку за руку.
- Мой сын ждет тебя, - прошипела графиня. Изабель ощущала громкое биение своего сердца; у нее пересохло во рту и закружилась голова.
- Нет, - в отчаянии прошептала она. - Прошу вас, не надо.
Пальцы графини крепче сжали ее руку.
- Он ждет, - повторила Элизабет.
Граф Бакан, его коннетабль, сэр Дональд, паж и епископ Сент-Андруса, сопровождаемый местным капелланом, стояли у дверей часовни. Джон вышел вперед и подал руку Изабель.
- Миледи, время обменяться нашими клятвами пришло несколько раньше, чем я предполагал. - Лорд нетерпеливо посмотрел на нее.
Она почувствовала, что епископ изучающе смотрит на нее, и она подняла глаза в надежде, что тот поймет всю чудовищность акта, который он готов совершить, и, может быть, откажется. Но он, погасив свой интерес, окинул ее суровым взглядом и повернулся к леди Бакан. Удостоив ее легким поклоном, он вновь оборотился к графу.
Изабель сжала зубы, когда ее холодная рука оказалась в руке графа. Она решила, что ни за что не даст ему почувствовать, как она дрожит.
На то, чтобы произнести слова обета, ушло всего несколько минут. Сначала Изабель решила упрямо молчать, отказаться вымолвить хотя бы слово, но тут же поняла, что это бесполезно. Они нашли бы способ заставить ее принести клятву или вообще проигнорировали бы ее необходимость: она стояла рядом с графом перед епископом - этого было достаточно.
Вместе с лордом Баканом она приблизилась к алтарю, чтобы прослушать короткую мессу. Наконец все кончилось. Когда Изабель поднялась со скамьи, она была уже графиней Бакан. Элизабет, стоявшая позади них, поджав губы, за полчаса была сведена до положения вдовствующей графини.
На церемонии не было ни подружек невесты, ни цветов, ни пожеланий счастья, а теперь еще не было и брачного пира. Джон повел ее прямо в спальню и закрыл за собой дверь.
- Теперь - в постель с моей молодой женой. - До этого момента он не смотрел на нее, теперь же повернулся и взглянул ей в лицо: оно утратило свое обычное выражение непокорности. Сейчас оно выражало лишь страх.
Он нахмурился.
- Может быть, позовем епископа, чтобы он окропил нашу постель святой водой? Возможно, нашему союзу нужно двойное благословение. - Он медленно снял тяжелый плащ и бросил его на скамью. Под ним была длинная туника, застегнутая резной пряжкой.
- Нашему союзу не поможет благословение, милорд. - Изабель сделала шаг назад и почувствовала массивную дубовую дверь за спиной. - Я вышла за вас замуж по принуждению. Вы знаете, что у меня не было желания становиться вашей женой.
- Что ж, очень немногие женщины с радостью выходят замуж, - медленно произнес Джон. - Но в конце концов они бывают вполне счастливы. Не так уж плохо быть графиней Бакан, не так ли?
Он не сделал попытки прикоснуться к ней. Отвернувшись, граф подошел к небольшому столику и налил себе вина. Лицо Изабель потрясло его. Он всегда думал о ней, как о девочке, играющей с его племянницей, с которой они были почти равны по возрасту, такой живой, полной жизни, счастливой. Сейчас под шелковой вуалью ее измученное, несчастное лицо отражало все ее чувства: он мог видеть, как страх, сомнение и непокорность сменяли друг друга. Девочка была как маленькая пойманная птичка, прижавшаяся к двери его комнаты. Джон тяжело вздохнул. Она была такой хрупкой и юной - слишком юной. Он предпочитал более зрелых женщин. Однако он должен был лечь с ней в постель и немедленно, потом он получал право и время вернуться к более важным делам, таким как война с англичанами на юге.
Он допил вино и, с шумом поставив кубок на резной деревянный столик, повернулся к Изабель:
- Ты, наверное, замерзла, дорогая. Почему бы тебе не снять платье и не лечь в постель? Я принесу вина.
- Нет. - Страх сдавил ей горло. Джон опять вздохнул:
- Изабель, ты же знаешь, что должно произойти. Пойдем. - Он протянул ей руку.
Она упрямо покачала головой.
Теряя терпение, он схватил ее за руку:
- Я не буду жестоким мужем, Изабель. Если ты будешь слушаться, мы поладим друг с другом. Пойдем. - Он потянул ее к себе. - Ты уже не ребенок, дорогая. В тебе есть сила и красота. Мне повезло. - Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
Изабель сжалась и, тихонько вскрикнув, хотела вырваться, но супруг крепко держал ее:
- Ты не должна робеть передо мной. Иди, поцелуй меня - я уверен, ты знаешь, как это делается. - Его терпение истощилось. Минута сомнений прошла: он вспомнил слова матери, ее настойчивое убеждение, что у Изабель есть возлюбленный где-то в горах, что в жилах девушки течет дурная кровь, что она - исчадье ада, посланное искушать мужчин и уводить их от жен. Ее кожа была такой нежной и упругой... В конце концов он почувствовал, как в нем просыпается желание.
Он отпустил ее, наполнил кубок вином и протянул ей.
- Пей! Сейчас же. Все до капли. - Он положил ей руки на плечи, когда она поднесла чашу к губам. Терпкое гасконское вино было теплым. Она сделала глоток, потом послушно еще один, чувствуя, как тепло разливается по телу. - Еще. - Он взял кувшин, опять наполнил кубок и продолжал наблюдать, как она пьет, Ощутив приступ тошноты, она запротестовала, но он не позволил ей остановиться. Голова Изабель закружилась, комната поплыла перед глазами, но муж продолжал вливать в нее вино. Потом он забрал пустой кубок у нее из рук, и она почувствовала, что он поднял ее на руки и положил на кровать. Ей показалось, что она подняла руки, чтобы защититься, но ничего не произошло. По комнате поплыли сумерки.
Свечи на столе роняли воск на вышитую скатерть; прохладный ветер с моря дул в окно. Долгий летний вечер подходил к концу. Стояла тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием графа. Он склонился над молодой женой и начал снимать с нее одежду...
Глава пятая
Клер сидела абсолютно неподвижно и лишь чувствовала, что у нее занемели руки и ноги. Еще не понимая что с ней, она начала озираться вокруг, потом услышала резкий настойчивый звук: кто-то звонил в дверь.
За шторами было уже темно. В полутемной спальне мерцал лишь слабый огонек свечи. Клер дрожала от увиденного. Справившись с волнением, она пошла открывать: на пороге стояла Эмма.
- Я уже хотела уйти, - сказала она, когда Клер открыла дверь. - Я подумала, что ты забыла о нашей встрече и ушла. - Эмма была высокой, видной молодой женщиной с роскошными каштановыми волосами и темными ройлендовскими глазами. Под пальто на ней была надета бледно-голубая шелковая блузка и черная юбка. - Что с тобой? - вдруг спросила она, вглядываясь в лицо Клер. - Ты выглядишь испуганной. Что-то случилось?
Клер смущенно улыбнулась.
- Прости, Эмма. Я забыла, что ты придешь сегодня. - Она отступила, пропуская гостью в дом. - Я даже не знаю, который час.
- Восьмой. Ты была чем-то занята? Я тебя не разбудила?
Клер помедлила, потом порывисто схватила Эмму за руку.
- Я должна с кем-то поделиться. Это так ужасно - и так реально! - Она вдруг закрыла лицо руками.
- Клер? - Эмма испуганно смотрела на нее. - Рассказывай, в чем дело? Это Пол? Что этот чертов братец натворил на этот раз?
Клер молча покачала головой.
- Что тогда? - мягко переспросила Эмма. - Ну, давай, Клер. Ты должна мне рассказать. Причина в тех тестах, которые вы с Полом проходили?
Клер медленно подняла голову. Она опустилась в старинное кресло, стоявшее у камина.
- Да. - Как она могла об этом забыть? - Получены результаты: я не могу иметь детей.
- О, Клер. - Эмма погладила подругу по руке. - Мне так жаль. - Она не знала, что еще можно сказать в данной ситуации.
- Я была так уверена, что все в порядке. - Клер смотрела прямо перед собой на ковер. - Странно, я думала, что почувствую, если дело будет во мне, подсознательно пойму это. Но я ошиблась и пока никак не могу с этим смириться..
- А вы не хотите подумать об усыновлении? - осторожно поинтересовалась Эмма.
Клер пожала плечами.
- Я не знаю, что мы будем делать. Пол в таком ужасном настроении.
- Негодяй! - Эмма села на софу напротив Клер. - Он иногда бывает самым бесчувственным, безжалостным человеком из всех, кого я знаю!
Клер неожиданно засмеялась.
- А где же сестринская любовь?
- Ты же знаешь, что между мной и Полом мало общего. Мы всегда были чужими друг для друга. - Эмма усмехнулась, - Я никогда не могла понять, что ты в нем нашла. Но тебе, конечно, виднее.
Клер ласково улыбнулась.
- О, в нем много хорошего! - Она задумалась, потом продолжила. - Но в последнее время он изменился. Его что-то беспокоит, и дело вовсе не в ребенке. По крайней мне так кажется. Он сейчас словно одержим мыслью о деньгах; даже кажется, что только это и беспокоит его на самом деле... - Она замолчала. - Может быть, у него проблемы в банке? Он никогда не рассказывает, как у него идут дела. - Со вздохом она откинулась на спинку кресла. - Я пыталась найти способ избавиться от неприятных мыслей и, кажется, нашла его. Это не окончательное решение, а скорее временный выход: заставить себя почувствовать чужую боль, чтобы отвлечься от своей. Этим я и занималась, когда ты позвонила в дверь.
Эмма нахмурилась.
- Я правильно понимаю, что это как-то связано с твоими занятиями йогой, о которых я наслышана?
- Кто сказал тебе об этом? - Клер вскочила с места. - Да, связано. Медитация - это просто невероятное состояние, Эм: захватывающее, иногда пугающее. Избавляешься от всех мыслей и концентрируешь воображение, в моем случае - на Данкерне, и через некоторое время эти образы начинают появляться: люди, места и события далекого прошлого. Это чудесный способ убежать от реальности! - Неожиданно она усмехнулась. - Как будто я вызываю души умерших!
Эмма уставилась на нее, широко открыв глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114