Мы проехались на Камазе - все людское в округе было деморализовано, рассеяно и пребывало в прострации.
Пешие господа в поблескивающих скафандрах одиноко и неприкаянно бродили среди дремотно сидящей и лежащей прямо посреди песка армии. Господа лишились даже лошадей, на которых могли бы ускакать в далекие дали от этой катастрофы - лошади тоже ложились в песок и лишь изредка мотали гривами, всхрапывая и как бы отбиваясь от мух. Несуществующих мух - насекомые тоже исчезли. Как и птицы.
Вся, еще вчера незыблемая, мощь человеческого мира оказалась, будто по мановению волшебной палочки, уничтожена, рассеяна. Лишь песок - таинственный и скромно шуршащий 'песок пустохляби - торжествовал победу.
- Эх, не того врага мы уничтожили… - пробормотал Михаил, направляя Камаз обратно в наш лагерь.
- Ты думаешь, наш главный враг - пустохлябь?
- А чего тут думать?! Заморочил нам голову цар, надул в уши, что не будет приказов зеленого источника Божьей воли- не будет и власти нечисти. А о том не подумал, что свято место пусто не бывает - придет другая власть и другая нечисть. А теперь цар тоже небось ходит где-то в своем скафандре - кричит, зовет! Да никто его не слышит. Кому он теперь нужен? Государь без государства…
- Это не он, это я во всем виновата, - убежденно возразила я. - Должна же была сообразить!..
- А что ты могла, когда само царово величие тебе приказывало?
- Подумать могла. Головой поработать. Своей, а не царо-вой, которая и так была загружена выше крыши всяким ненужным хламом, что сыпался в нее без разбору! А с задерганного, самоуверенного подростка, который только и привык, что сидеть на троне под балдахином, - что с него взять?
- Он - пар, - неуверенно покачал головой Михаил, - Кому как не ему?..
- Мне! - выкрикнула я со слезой. Добавила тише: - Мне… Хотя… Меня ведь тоже - и запугали, и задергали… Ребенком шантажировали, бактериологической войной… Да еще этот компьютер дурацкий! Не мог толком объяснить! Ну и что, что на мне допуск программиста в виде Филуманы!…
- Так это компьютер виноват! - наконец понял Михаил.
- Да и он не виноват… - грустно не согласилась я. - Что он? Отвечал на заданные вопросы… Честно, как только и может компьютер. Исчерпывающе. Но конкретно. Только на вопрос. Ни вправо, ни влево…
- Значит, никто не виноват! - подвел итог Михаил, - Это просто судьба.
Я уткнулась ему в плечо и разрыдалась.
* * *
За день мы успели объехать не только Кравенцовское княжество, но и побывали в пограничных - Турском, Сурожском, Скарбницком.
Везде одно и то же. Белое полотно песка затягивало поля и леса своей ровной, чистой простыней. Будто закрывали зеркало в доме, где лежал покойник. И не было препятствий для этой тихо шуршащей пелены - ни горы, ни реки не останавливали песчаной оккупации.
Там же, куда пустохлябь еще не дошла, было не намного лучше. Проезжая, мы видели опустошенно замерших, заранее капитулировавших людей. И редкие, ртутно поблескивающие фигурки бывших господ. Часто они и сами сидели в прострации, подобно своим подданным.»Или же метались между ними, размахивая руками, что-то крича и приказывая. Неслышное, неважное, необязательное…
Помочь мы никому ничем не могли и только скользили мимо. Наблюдая, собирая информацию - зачем? Кому она могла пригодиться?
Уже под вечер, проскочив через Скарбницкое княжество, мы заглянули в Угнанское княжество, в хоромы князей Окин-фовых.
Пройдя по пустым залам, где так давно пировали, празднуя вокняжение Якова, поднялись в его покои. Там он и сидел- в затянутой сумерками горнице, за пустым дубовым столом. Как и мы - в скафандре. Руки подпирают тяжелую, без единой мысли голову, взгляд бездумно устремлен за окно, в гаснущий день. А тоскливая мысль в этой голове только одна: может быть, это последний день княжества?
Я прикоснулась к его плечу.
Яков вздрогнул, поднял глаза, сказал:
- А, княгиня…
И вновь отвернулся.
Я его слышала - через его мысли. Как и раньше. Моя коммуникативная способность никуда не делась. Я всех слышала - если было что слышать. Но только когда человеческие мозги производили что-то помимо идиллической умиротворенности. Которая была так близка к умиранию…
Вот и унылые слова Якова я слышала. Ответить не могла. Но тем не менее сказала: - Идем, князь.
И потянула его за руку, поднимая с насиженного места.
- Куда вы меня, зачем?.. - попытался возмутиться он, беззвучно открывая рот.
- Там узнаешь! - так же беззвучно ответила я, вытаскивая его из-за стола.
Около нашей автомобильной глыбы, на которую Яков воззрился с понятным удивлением, я приказала: - Залезай! - и для убедительности махнула рукой, указывая направление.
Но Яков топтался на месте, не понимая, чего от него хотят.
Пришлось моему супругу показать ему маршрут.
Глядя вслед Михаилу, исчезнувшему в толще неподъемной каменюки, князь угнанский сообразил, наконец. Опасливо пощупал рукой впереди себя - предплечье наполовину исчезло, погрузившись в гранитные бугры. Отдернул руку, потом решился, полез вслед за великим князем.
В кабинке Камаза места было только на двоих, и, когда из свода каменной крыши показалась еще и моя голова, Яков поспешно отодвинулся к самому краю, испуганно втиснувшись в холодный камень. Михаил тоже подвинулся, так что я оказалась на теплом полу, плотно зажатая между двумя мужчинами. Но деваться было некуда - очень уж мне хотелось поговорить с нашим Яковом. Может быть, даже попрощаться - что нас ждет впереди-то?
- Ну вот, сбылась твоя мечта - можно умирать, - сообщила я ему вместо приветствия.
Скафандров не было, Яков меня прекрасно услышал Но не поверил. Так непохоже было на меня поздравлять его с приходом долгожданной смерти!
- Все ведь на грани умирания, - пояснила я. - Мы проехали штук пять княжеств, включая твое, - кажется, пришла пора причащаться.
- А где вот это?.. - невпопад спросил Яков, тыча себе в лицо. - Которое такое… Синее…
- Скафандр? Забудь. Пока ты здесь - он тебе не нужен. Он спрятался. Поговорим лучше о всеобщей смерти, которую ты так ждал.
Яков пошевелился, стараясь не очень давить на меня, но каменный выступ слишком уж упирал ему в ребра.
- Вы как будто обвиняете меня в том, что творится вокруг! - недовольно пробурчал Яков.
- Обвиняю? Конечно! Должна себя обвинять, но обвиняю того, кто под руку попался. Тебя вот. Могу позволить себе эту маленькую человеческую слабость? Пока ты жив, и, значит, мне есть кого обвинить!
- Ну, обвиняйте, - безучастно согласился Яков. Полежал. Вспомнил, заинтересовался' - А почему вы должны себя в этом обвинять? Разве это не Божья кара? Наш приходской батюшка сказал - Божья. И даже волхв, который недалеко тут живет, под порог приплелся. Стонал и выл, говорил, что конец света наступает. Это еще когда с меня эта гадость синяя, этот морок проклятый время от времени спадал. Потом-то я и не слышат, что он там кричал.
- В том-то и беда, дорогой мой Яков, что это как раз я своими, можно сказать, руками этот конец света организовала.
- Великая княгиня приказала перестать работать компьютеру, который держал в узде Киршагову пустохлябь, - пояснил Михаил.-А тут еще вулкан, видно, потормошил ее. Вот она и озверела. Начала все вокруг песком засыпать. А до кого пока песком не дотянулась, так тех просто всякой воли лишила. - Великая княгиня? - поразился Яков. - Нет, пустохлябь, - отмахнулся Михаил. Я поспешила рассеять возникшее недоразумение. - Яков удивился, что ты меня назвал великой княгиней, - объяснила я мужу.
Боже мой, все рушится, а люди способны замечать особенности наименований сановных достоинств!
- Это он потому так меня назвал, - повернула я голову уже к Якову, - что царово величие своим указом - последним, наверное, - присвоило мне этот титул. И Михаилу подтвердило его великокняжеское звание. Так что, все строго легитимно! А про конец света попы и прочие служители культа наврали!
- Да? - оживился Яков.
- Конечно, наврали! - бодро изрекла я. - Какой же коней? Завтра свет снова будет! Солнышко встанет и осветит. Только, боюсь, уже не этот мир, - смущенно завершила я. - А какой-то другой.
- Мир пустохляби, - подсказал Михаил.
- Да что в вашей пустохляби такого?! - возмутился Яков. - Что вы ее все время поминаете? Был я около нее, видел! Песок и песок - ничего интересного.
- Оно пожалуй, - подумав, кивнул Михаил. - Для нас там ничего интересного. Но только она, видно, сама теперь решает: что интересно, а что - нет. И мы, людишки разные, ей как раз и неинтересны показались. Вот и сживает она нас со свету.
- Который завтра все-таки будет! - жизнеутверждающе подчеркнула я.
- Так что? Помирать? - потребовал Яков определенности.
- Обязательно! - с чувством произнесла я. - Но тебе, как и нам с Михаилом, - в последнюю очередь. Как и всем бывшим господам..,
- А почему бывшим? - с легким неудовольствием уточнил Яков. Конечно, кому хочется быть бывшим господином? Даже на краю неизбежной гибели. - Потому что анты ваши господские гораздо раньше вас умрут, - охотно пояснила я, - С этим-то вопросом как раз все ясно! Ежели анты в своем столбняке еще неделю-две продержатся, то после все равно умрут. Просто от голода и жажды. И песочком их заметет. После этого какие же мы будем господа? Без рабов-то?
- Я не хочу, чтобы мои люди умирали! - твердо сказал Яков. - Я - пусть. Но они?
- Ну, тут не тебе решать, - хмыкнула я. - Скафандр обязан будет обеспечить тебе это зрелище в полной мере. Ты-то внутри него всех своих подданных переживешь! Может, даже умудришься умереть от старости.
- А что нужно делать, чтоб этого не было? - задал вопрос Яков по существу проблемы. - Нельзя песок пустохляби тщательно смести в одну кучку да и засыпать обратно, под кир-шагские стены?
- Вот оно так и было сделано, - вздохнул Михаил. - Кто-то до нас, похоже, именно так и поступил. И даже на цепь посадил его, чтоб песочек не убежал. А окончилось видишь как…
- Но если кто-то уже так делал, может, и нам удастся? - запротестовал Яков. - Как его усмирили? Чем?
- Я как раз и выключила то, чем его усмиряли все это время, - пожала я плечами, сидя на теплом уютном полу. - Компьютер мне говорил - ох говорил: мол, главное - поддержание стабильности. Что это не просто самое главное, но наиглавнейшее! А я при этом думала только о собственной безопасности. И где теперь она, моя безопасность? Хотя почему? Я-то как раз в безопасности - это страна умирает! Так что свою задачу, против которой так возражал компьютер, я выполнила на отлично!
Повисло тягостное молчание.
- А этим, этой глыбой, где мы с вами сейчас, - ничего нельзя изменить? - подал голос Яков.
- Да эта глыба - обычное транспортное средство, - тоскливо просветила его я. - Мы так с ним толком и не освоились. Даже вверх не научились поднимать. Видно, поставлена она в свое время была на нейтралку. Или на самую первую скорость.
А вообще-то, думаю, нашему Камазу под силу и в открытый космос вылететь…
- А о том ли, великая княгиня, думаете? - вдруг резко спросил Яков. - Я вам всегда так верил - как… как… как матери не верил! А вы мне битый час рассказываете, что я прав был и что время умирать пришло!
- Ух ты… - только и выдохнула я в ответ на это горячее обвинение.
Яков посопел, покаянно произнес:
- Извините… Вырвалось.
- Правильно вырвалось, - неожиданно поддержал его мой супруг, - Ведь ты у нас самая умная, тебе и…
- Я-то умная? - слабо усмехнулась я.
- Конечно! Хотя бы потому, что видела больше нас всех. В два раза больше: не один мир, а два. Ты же мне сама го- -ворила - широкий кругозор. То есть - широко видишь. Мы- узко, а ты - во всю ширь. Вот и посмотри внимательнее - что делать? Кроме тебя, смотреть некому, так и знай!
- Да что тут смотреть? - с грустью сказала я. - Бежать надо отсюда. Бегом бежать.
- Мы ведь объездили сегодня земли - некуда бежать! - напомнил Михаил.
- А надо. Бороться бесполезно. Ты вот тут все на ггустохлябь валишь, а мне кажется, она не причина, а лишь следствие.
- Так ведь она все засыпает вокруг, она актов и прочих воли лишила…
- А это еще вопрос - она ли?
- Да кто ж тогда?
- Сам мир ваш и лишил. Он и раньше пытался лишить. Антов вон почти лишил. Помнишь, мы говорили, что ваш мир от земного, откуда все люди вышли, все волны переселенцев, что этот мир отличается от человеческого какой-то маленькой, но очень важной физической константой? Впрочем, что это я? Все физические константы жизненно важны!
- И что?
- И все. Эта константа была иной здесь всегда - не такой, как на Земле. А все человеческие «механизмы», начиная с этого вот Камаза, с гривен начиная и до главного компьютера включительно, работали против этой константы. Вернее, возвращали ее значение к земному уровню. Создавали вокруг себя - ну не знаю - поле какое-то, вроде электромагнитного, что ли В общем, противились злому энтропийному ветру, дующему в этом мире Противились неважно - из антов этот ветер все-таки выдувал их человеческую волю. Потому-то им, бедным, и требовалась чужая воля, господская, дополнительная. Но когда мы… Да что там, не мы - я! Когда я остановила основной компьютер, который обеспечивал управление базисным стабилизирующим полем, то эти ветры уже резанули по людям совершенно беспрепятственно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81