И победно огляделась, ожидая одобрения моей догадливости. Мужчины терпеливо смотрели на меня, ожидая разъяснений. Пришлось напрячься и разъяснить: - Ну, полифункциональные скафандры… Ноль на выходе. Не понимают. Вот же темнота средневековая!
- Много задач сразу выполнить могут, вот! Теперь ясно наконец? Надо же как-то общаться в агрессивной среде - вот и вставлена телепатическая функция: можно читать мысли на расстоянии. Опять же, если дотянуться до чего-то захочется, а рук не хватает. Извольте: телекинез твой, муженек! Фирменный дар Витвины! Ну и так далее… Все очень практично - не надо специальные запросы набирать на клавиатуре. Управляется скафандр мысленными приказами. Другое дело, что такие первобытные люди, как мы с вами, этих тонкостей не знаем… Вот и перебираем вслепую. Отзовется гривна на какой-то биоритм нашего организма, примет за своего хозяина, который, может, тысячу лет как умер уже, - мы и радуемся. А если вдруг случайно и еще какую функцию активизируем - вроде телепатии, - то это вообще! Полный восторг и восхищение! Стыдно, господа, стыдно. Обожествляем технические приспособления. Да еще и невероятно устаревшие.
- Но ты не говорила, что на той Земле, откуда пришла, уже имеется все это - скафандры такие, телепатия, телекинез, - осторожно выговаривая непривычные слова, заметил мой дражайший супруг. И опять попал в точку.
- Нет, - с сожалением в голосе покачала я головой. - Ничего этого на Земле пока что не имеется. Но было же! Если наши физиологические параметры так лихо совпадают с параметрами давно исчезнувших создателей гривен - так совпадают, что мы даже можем в некоторых случаях их вслепую активизировать, - значит? Значит, создатели всей этой техники тоже были землянами! Ну очевидная же вещь!
Молчание было мне ответом. И из мыслей большинства моих слушателей было видно: до очевидности ох как далеко!…
* * *
После обеда мы решили вновь произвести погружение.
Той же компанией явились на бережок Киршаговой пус-тохляби - в укромном месте, в тени высоких кремлевских стен. Мы с Михаилом, как голубки, взялись за руки и спустились под уклон. Наученный мною, супруг встал в песчаной массе на четвереньки - и спуск начался!
Правда, был он недолгим - очень уж неудобно скакать на трех конечностях. Мы ведь держались за руки.
Когда же уклон сменился более пологим дном, Михаил предложил вернуться: подергал своей каменной ладонью, одетой в пленку (наверно, ртутную - в песчаной темноте ничего не было видно), мою столь же каменную ладонь.
И мы вернулись.
- Нашли что-нибудь? - спросил Каллистрат.
- Нет, - покачал головой мой супруг.
- Но способ передвижения опробовали! - похвасталась я, - Шикарно!
- Но только отойдем чуть дальше - заблудимся, - напомнил супруг.
- А вы не отходите, - внес дельное предложение Никодим.
- А зачем тогда идти? - хмыкнула я. - Мы ведь не просто так гуляем, а ищем этот… Голос неба, что ли? Нет, это так роман назывался в старых изданиях, а теперь - глас Божий!
- Земной источник Божьей воли, - поправил Михаил.
- Его, его. Но если отвлечься опять же от мистики, то, сдается мне, что мы ищем обыкновенный компьютер, оставленный здесь пришельцами первого поколения.
- «Обыкновенный» - это я понял, - сообщил муж. - А вот второе слово - нет.
- Компьютер. Примерно то же, что телега. Только не сено возит, а сообщает информацию, решения, приказывает. В нашем случае - считает, что нас надо уничтожить.
- Так считает нечисть.
- Да нет. Если я правильно поняла объяснения Морфея, то схема на самом деле такая. Лежит себе этот источник Божьей воли в пустохляби, полеживает. А между делом делает предсказания. И сообщает их нечисти. Та - волхвам. Как сообщает - это в свете умения пришельцев первой волны пользоваться телепатией интереса не представляет. Сообщает себе и сообщает. А вот что интересно, так это сами его сообщения-предсказания. Они же - приказы. Они же - объявление войны. В частности, нам с тобой, дорогой супруг. А если не в частности, а вообще - то объявление войны всему хоть чуть-чуть новому. Отсюда вывод?..
- Источник Божьей воли нас не любит, - предположил Михаил.
- Да не нас. А все новое. А нас потому, что мы тоже хотели кое-что новое в этот мир привнести. И еще, может, привнесем. Вот сынуля на ноги встанет - он сюда такого с Земли натаскает!… Мы еще покажем этому миру кузькину мать - в виде прогресса.
- Она так красива, эта мать? - заинтересовался Кадли-страт.
- Кузькина-то? Ужасна. Но чертовски привлекательна. Для людей. А вот престарелый компьютер первой волны, судя по всему, к ее чарам равнодушен. Потому и насылает на нас толпы всяческой нечисти. С присоединившимися к ней волхвами и даровыми ополченцами. Прямо скажем - нехорошо компьютер поступает. Не по-товарищески. Хотя, если разобраться, какие мы ему товарищи? У него своя программа. На полную экономическую и политическую стагнацию этого мира. На застой, - объяснила я Каллистрату, уже собравшемуся открыть рот. - Я разве этого слова еще не употребляла?
- Стаг?.. Нет. А звучит очень красиво! Скажите его еще раз: стаг… Как там дальше?
- Стагнация. А еще вот есть красивое слово - кандалы. Тоже не употребляла? Так это то же самое, что вериги. И этот компьютер намерен сделать все, чтобы снова надеть вериги на этот мир. На следующие пятьсот лет. Или пять тысяч - как получится. Наша же задача: мир ваш от вериг спасти. Ну и свою жизнь заодно. А для этого всего-то и надо - найти этот компьютер да заткнуть ему пасть. То бишь источник воли. Знать бы еще, что ищем…
- Но если он такой умный, может, он все-таки живой? - подал голос Никодим. - Сидит где-то там на дне. Старый такой. С седой бородой.
- Твоему описанию больше соответствует какой-нибудь морской бог. С бородой, на дне. А на Земле, где компьютеры уже изобретены, они выглядят совсем наоборот - как обычный железный ящик. Может, нам яшик как раз и поискать?
- Нам прежде надо поискать способ, как не заплутать в пустохляби, - напомнил Михаил. - Стой! - приказала я - Не сбивай! Что-то мелькнуло в памяти… Про ящик… А, ну конечно! Я же на этом ящике, кажется, уже сидела! Перед тем как Олежек опять ко мне пришел и увел под Киршаг, в пещеры. Точно - плоская, теплая поверхность. Очень ровная. Явно искусственного происхождения. Все, я готова искать! Пошли?
- Чтобы заблудиться навсегда? Представляешь, сколько в этой песчаной каше можно ползать? Нет, надо что-то придумать с веревкой!
- А что еще можно придумать? - пожала я плечами. - Проверяли ведь уже! Что-то там, среди песка, ее обрезает - и ничего тут не поделаешь.
- Когда? - спросил Михаил у Каллистрата. - Когда обрезает? Сразу, как мы заходим туда?
- Да, почитай, сразу. Только вы скрылись под песком - и тут же порез.
- Так… - наморщил лоб мой супруг. - Только когда скрылись - и сразу после этого… А что, Натальюшка, происходит, когда мы скрываемся с головой?
- Скафандр активизируется.
- Давай так сделаем, - решил Михаил. - Я возьму веревку в руку и буду спускаться в пустохлябь. Есть у меня одна мысль. А вы посмотрите и скажите - так или не так.
- Да какая мысль-то? - не выдержал Каллистрат.
- Вы глядите внимательнее, - погружаясь все глубже, приказал Михаил.
И скрылся, держа руку с веревкой над песчаной гладью.
И тут же под лучами солнца блеснула ртутная пленка, охватившая его руку. И продолжение руки - веревку Но по веревке ртутный скафандр забрался недалеко. Самое большее - на метр. Этот метр и был отмечен разрезом.
Каллистрат вытянул из песка то, что осталось.
- Ну что? - спросил Михаил, поднимаясь на бережок.
- Как раз по этот… по скафандр, - сообщил Оболыжский.
- Так это скафандр ее и режет! - весело объяснил мой супруг. - Он же полностью меня покрыть должен, чтобы защитить?
- Края скафандра смыкаются на веревке! - воскликнула я.
- Да, любовь моя! Чик - и сомкнулись. Как ножичком!
- Вот и раскрыт секрет обрезанных концов… - сообщила я, не боясь двусмысленности сказанного - кто из присутствующих мог эту двусмысленность понять? - Только что нам с этого? - Теперь мы можем спокойно гулять по дну, - улыбнулся муж. - С чего вдруг? Ведь ничего не изменилось! Мы, конечно, нашли злодея с бритвой - им оказался скафандр. Но он же все равно будет резать. И ему совершенно не важно - знаем мы об этом или нет.
- Радость моя, а кто меня учил пословице: «Знание - сила»? Раз мы знаем, то можем принять необходимые меры. А мера одна - веревка все время должна находиться снаружи скафандра.
- Мы должны обвязаться только после того, как окажемся в скафандре! - наконец сообразила я.
- Умница! - похвалил муж. - Вперед и вниз!
* * *
Но в этот день мы так ничего и не нашли.
А на следующее утро нас поджидал сюрприз. Очень неприятный. В виде дохлых мышей. Дохлых крыс. И совершенно не подходящих для жизни в каменном кремле полевых хомячков и сусликов. Они вылезали из неведомых нор и гибли прямо посреди комнат. Сверху на кремлевские дворы слетались птицы, которые, не успев сесть, тут же валились на бок и, дернувшись, замирали навсегда.
- Нам все-таки объявили бактериологическую войну, - мрачно констатировала я, глядя в окно на множащиеся горы трупиков. - Теперь о мирных переговорах можно забыть. Вариантов только два. Или они нас, или мы их. Если успеем. Надо распорядиться о противоэпидемических мероприятиях.
Распоряжения были следующими: всех, кого можно, срочно удалить за стены. Остальным рот и нос повязать чистой тряпицей, которую регулярно менять. Трупики убирать, не прикасаясь к ним. Мыть все только кипятком и даже руки - горячей кипяченой водой. Пить и есть только прокипяченное и проваренное. Вообще беречься как только можно. А большое, отдельно стоящее крыло жилых помещений кремля определить под будущий лазарет.
То, что в этом лазарете весьма скоро появятся больные, было несомненно. «Компьютер» из пустохляби, зацикливший-ся на сохранении статус-кво любой ценой, начал против нас тотальную войну на уничтожение.
Как назло, еще и погода резко переменилась. Пронзительный холод, стоявший на дворе еще вчера, сменился теплынью. Градусов пятнадцать, не меньше. Дерево, уныло стоявшее напротив окон нашей с Михаилом спальни, очнулось, раскрылись почки и даже начали появляться крохотные зеленые листики. Весна! Чтоб ее черти побрали… Теперь-то уж эпидемия развернется!
Быстро собрав по кремлю все веревочки, какие только можно было найти, я приказала делать новые. А мы с Михаилом занялись пустохлябью.
Идти решили по направлению к ее центру. Потому что если уж вся песчаная трясина была задумана всего лишь как хранилище для источника Божьей воли, то разумно было и размещать этот источник именно посередине.
Что совсем не близко. И дополнительная нагрузка - версты и километры страховочных веревок, тянущихся позади…
* * *
Все-таки это довольно мерзкое занятие. В кромешной темноте, на четвереньках, ползти неизвестно куда, понимая одно: вокруг - и справа, и слева, и сверху - только тонны песка.
Сам песок, правда, вел себя по-джентльменски - не мешал. И тяжесть его не ощущалась. По крайней мере до тех пор, пока мы не решались распрямиться. Вот тут он был категорически против.
Еще постоять в вертикальном положении несколько минут было можно - хотя тоже мало приятного. Потому что появ лялось ощущение неописуемой тяжести, будто песчинки вдруг вспомнили о том, что все-таки имеют вес. Их масса злобно каменела, из мягкой каши превращаясь в железобетонную стенку. И о том, чтобы в ней шевельнуться, нечего было и думать.
Вскоре мы с Михаилом прекратили всякие попытки подниматься и даже отдыхали, лежа на дне.
А дно было как дно.
С ямами и буграми, глубокими неожиданными рытвинами и препятствиями в виде каменных завалов. Некоторые завалы казались довольно свежими и состояли из острых, будто только что разломанных скальных пород. Откуда такое чудо? Даже если Киршагова пустохлябь существует всего несколько тысяч лет, ее донный рельеф должен был существенно сгладиться!
Такие завалы были опасны и еще одним - об их острые гранитные края могли легко перетереться наши хиленькие веревочки, сплошь состоящие из узлов. А вот это уж точно было ни к чему!
Мы ползли и отдыхали. И снова ползли, и снова ложились. Часов у нас не было, сколько времени ползем, мы определить не могли. Чувство голода тоже не посещало. Может, замечательный раскладной скафандр, который я знала под именем Филумана, обеспечивал не только дыхание?
Но бесконечная шелестящая тьма вокруг постепенно начала все-таки подминать под себя, Я ползла и ползла, а безнадежность затеянного нами предприятия начинала казаться все более несомненной.
В какой-то момент я даже испытала острое чувство унижения. Мне ли, княгине, заниматься таким, столь неподобающим делом?..
И потребовалось огромное усилие воли для того, чтобы это разлагающее переживание трансформировать в радостную уверенность скорой победы. Помогло только то, что я вспомнила: со мной такое уже было! Я уже пела сама себе дифирамбы, восхищаясь своей исключительностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81