И, кстати, если не будут ими исполнены. Засим предлагаю распрощаться. А то так можно и воспаление легких подхватить.
Царствующая особа смерила меня бесстрастным взглядом и махнула рукой, убирая прозрачную стену.
Тотчас со звоном и ржанием примчалась бескучерная карета.
Я тоже махнула рукой, давая знак князю Зиновию, - пришла пора и мне возвращаться.
* * *
- И что ты сама-то думаешь об этих предложениях? - хмуро спросил Михаил, когда я по возвращении изложила результаты уединенции.
- Ничего не думаю и думать не хочу, - пожала я плечами. - У меня сейчас одно в голове: как обезопасить нашего сына?
- Обезопасить О чем ты? Даже если принять слова пара на веру, то что может угрожать ему здесь, в Киршагском кремле? Ни одному лазутчику сюда не забраться! А если и доберется вдруг, то ты его мысли сразу узнаешь, - на том его век и кончится.
Без стука распахнулась дверь. На пороге стоял наш сын. Сонный, растрепанный. В руке перед собой он держал за хвост дохлую мышь.
- Бобо, - сообщил он и показал обнаженное предплечье.
- Что? Сынок! - сорвалась я со своего места. На тонкой детской кожице, чуть выше гривны, краснело две точечки. - Укус! - вскрикнула я - Она его укусила!
- Ну и ничего страшного! - с показной беззаботностью заявил, подходя, Михаил. - Мышат мы, что ли, бояться будем? Я выхватила у малыша животное и показала мужу: - Вот они, твои лазутчики и диверсанты! Забыл, что нечисть через любую тварь может действовать?!
- Но ведь это всего-то мышь, - попробовал успокоить меня Михаил. - Ну не загрызет же она нашего сына!
- Но заразить какой-нибудь гадостью может! Боже мой, да ведь если нечисть объявит людям бактериологическую войну, при нынешнем средневековье это будет верная гибель! Что? Что делать? Куда бежать?
Михаил стоял, не зная, как меня успокоить, и только растерянно следил за моими терзаниями.
- В подвал! - вдруг осенило меня. - В пещеры! Если Бокше помогла «опочивальня», то и Олежеку поможет! Вылечит! Идем, скорее!
- Но я не могу бросить полки… - возразил Михаил.
- А я не брошу своего ребенка! - запальчиво выкрикнула я.
И, схватив малыша за здоровую руку, повела его вниз.
По пути нам встретился дозорный, который мчался к Михаилу. На бегу он оповестил:
- Царовы полки уходят! - и понесся дальше.
* * *
Я тряслась в карете, придерживая голову моего спящего малыша у себя на коленях.
Три сумасшедших дня, проведенных в пещерах рядом с сыном, у которого все больше распухала укушенная рука, едва не довели меня до нервного срыва. Когда к концу третьего дня нарыв прорвало, гной вышел и воспаление начало быстро стихать, я не выдержала и разрыдалась у Бокши на руках.
Выйдя же на четвертые сутки из подвала, я встретила мужа, который только-только разобрался с делами за те три часа, что прошли на поверхности, и собирался наконец спускаться к нам.
Не останавливаясь, без всяких предисловий, я поставила его в известность: - Еду прятать сына в своем мире!
- Где? - устремился следом за мной Михаил. - Но ты же не смогла туда попасть!
- А если он сам? Без меня? Вдруг сможет? Ведь его дед гулял туда-сюда запросто!
Михаил тяжко вздохнул и крикнул Ануфрия - готовить карету.
И теперь мы все подъезжали к имению Шагировых.
Я осторожно подняла Олежку.
- Сынок, мы сейчас пойдем с тобой к такой калиточке…
- Прямо сейчас? - засомневался супруг. - Может, хотя бы отдохнешь с дороги?
- Нет, я хочу знать прямо сейчас Я больше не могу выносить это напряжение, когда меня шантажируют ребенком! Я сама не своя, я ни о чем больше не думаю! Вот если удастся отправить малыша - вот тогда я смогу спокойно рассуждать. И тогда уж шантажистам не поздоровится! Идем скорее к калитке! Около садовой стены, на которой остались еще следы от жестяной загородки, установленной в свое время Георгом Ка-вустовым, я остановилась. Присела перед малышом на корточки, продолжила инструктаж: - Маленький мой, родной! Вот отсюда и пришла я, твоя мама, в этот мир. А теперь ты должен посмотреть - что там, с той стороны? Сначала ты только протянешь ручку - чуть-чуть, - чтоб мы увидели, действует ли для тебя этот проход. Ну, протяни ручку. Дальше, дальше - коснись пальчиками стены.
Вместо того чтобы коснуться, детская ладошка легко погрузилась в стену - Все! Выдергивай! - выкрикнула я и схватила эту ладошку, осматривая - нет ли следов нападения страшных газообразных тварей? Хотя какие следы искать - и сама не знала.
- Кажется, твоя… необычная задумка удалась, - подал голос Михаил.
- Да! - подняла я на него глаза. - Малыш может пройти!
- Малыш, кажется, может пройти как раз туда, куда ты хочешь его отправить - в твой мир. К твоей матери.
- Ты так думаешь? - воспряла я духом.
- Почти уверен. Ты когда пыталась перейти, что было?
- Не перешла.
- А что с тобой при этом было?
- Ты про тот ртутный каменный блеск, что покрыл меня с ног до головы?
- Про него. А сейчас наш сын руку через проход протянул- и что?
- Ничего! Не покрылся ничем.
- Значит?..
- А вот мы проверим, что это значит. Олежечка, подведи теперь - только осторожно-преосторожно - свое личико к стенке и чуть-чуть загляни на ту сторону. Посмотри - и сразу обратно! Хорошо?
Малыш слегка наклонился, его голова наполовину скрылась среди каменной кладки, и он тут отпрянул с удивленным возгласом: - Бобо!
На лице белела свежая царапина, а в волосах застрял маленький обломок терновой веточки с сухим листочком.
- Укололся, милый? - погладила я его головешку, вытаскивая ломкий терн. И радостно объявила: - Супруг, ты, как всегда, прав - это куст, через который я лезла с Земли! Слушай, а может, калитка и для меня откроется?
Я быстро, пока сама не успела испугаться своего порыва, наклонила голову, заглядывая через пространственную дыру. И тут же была с позором выдернута обратно заботливым супругом.
- Жива? Не съели тебя еще? - сурово осведомился он.
- А откуда знаешь, что должны были съесть? - потерянно спросила я. Ужас краснолунного мира призраков все еще стоял перед глазами.
- Каменеть не надо, тогда и не заметит никто, как тебя едят!
- Я опять покрылась блеском?
- А то! Произведение земного искусства, да и только!
- Не принимают меня обратно, - пожаловалась я. - Все к тем же призракам попадаю…
- Оставайся здесь, да и все. За сына спокойна теперь?
- Ой, да! Олежек, ты не бойся. Укололся - это не страшно. Обыкновенные кусты. Через них пролезть надо и зайти в дом тети Веры. Да что мы обсуждаем здесь? Михаил, хоть бы ты остановил ополоумевшую от счастья бабу! Пошли готовить сына в дорогу!
* * *
Задумка была такая: в первый раз Олежка идет с письмом к тете Вере и тут же возвращается обратно - с ответом от нее.
Ей я написала коротко: «Здравствуйте, тетя Вера! Пишет вам пропавшая Наталья, дочь Татьяны, племянницы вашего покойного мужа. Если вы получили эту записку, то, пожалуйста, напишите, что вы ее получили. И отдайте мальчику. А он отнесет мне Он знает куда - вы только не мешайте ему. И напишите еще хоть два слова о маме моей. Как она? Здорова ли? Жду ответа. Наталья».
- Олежек, отнеси, дождись ответа - и сразу обратно! Я очень жду тебя! - глотая дурацкие, непрошеные слезы, в десятый раз говорила я сыну.
Он терпеливо слушал. Крохотный, ладненький, в самом скромном из детских костюмчиков Михаила. Сверху простая беличья шубейка. Длинные темные волосы чуть вьются из-под шапочки - не мальчик, а картинка! Я этак весь день буду им любоваться и никуда не отпущу…
- Ну, все, иди, - развернула я его лицом к стене. - И возвращайся скорее! - пробормотала все-таки опять.
Ждать пришлось недолго. Мой сын появился с той стороны, как всегда невозмутимый, и с листком бумаги в руке.
- О! Цидулка какая-то! - воскликнул Михаил. Листок был мятый, какой-то жеваный, с одного края грубо надорванный - видно, писали на первом, что попалось под руку.
Прыгающими от волнения, крупными буквами было написано маминым почерком: «Наташенька, милая! Как ты меня измучила! Где ты? Почему сама не идешь? Мальчик какой-то странный - ничего не хочет рассказать. Я живу у тети Веры с тех пор, как ты пропала. Сторожу тут тебя: вдруг появишься? Узнала ли что про папу? Напиши скорее все! Твоя мама. Тетя Вера привет передает».
Я обрыдалась, читая эти суматошные строчки, выведенные зеленой шариковой ручкой. Капли от моих слез смешивались с уже начавшими подсыхать следами от маминой капели.
Михаил протянул чистый лист и серебряный карандашик.
Высморкавшись, я под взглядами двух самых моих любимых мужчин принялась писать:
«Мамулечка, дорогая! Здравствуй! Выйти к тебе не могу. И не знаю, когда смогу. Может, и никогда. Но это не страшно. Главное, что все живы и здоровы. Странный мальчик, который принесет тебе письмо, - твой внук. Зовут его Олег Михайлович Квасуров. Я тут вышла замуж. Очень удачно. Как и ты. Тоже за князя - Михаила Никитовича Квасурова. А папа давно умер. Ты была права - его убили, как только вы с ним расстались. Поэтому я теперь тоже княгиня. Правлю папиным княжеством Очень люблю своего мужа. Он передает тебе привет».
- Ты передаешь привет теще? - на всякий случай поинтересовалась я у Михаила.
- А нужно?
- Конечно!
- Передаю.
«Однако времена тут у нас наступили непонятные», - написала я и задумалась. Как сказать, чтобы не перепугать мамулю? Как ни скажи - все равно напугаешь…
«Вот и сына я запустила. Вся в делах государственных, а о ребенке подумать некогда. Кстати, не удивляйся, что он такой большой. Тут у нас время в некоторых местах меняет скорость. Так что я сама не знаю, какой у него биологический возраст, ориентируюсь по внутренним часам его организма. Вот такая я мать никудышная. Поэтому вверяю его тебе. Пусть поживет у тебя пока, выучится. А то с образованием здесь проблемы. А как окрепнет, станет взрослее, то сам решит, как ему быть и где. То ли с тобой еще немного, то ли к нам сюда прийти. Мы его, конечно, всегда будем ждать».
Как-то странно я пишу… Запугаю маму совсем. Виданное ли дело: подкидываю внука не на недельку, как другие, нормальные родители, и даже не на месяц, а, получается, чуть ли не на всю жизнь! И еще лопочу, что, мол, все у меня хорошо и замечательно. Тут любому станет понятно, что совсем не замечательно! Надо бы подсластить как-то…
«Когда он захочет вернуться - пусть смело идет через этот вход. Придет сразу в имение Шатровых. Туг красивый парк, большой дом, но школ нет, учиться негде».
Тьфу ты! Про учебу я уже ведь писала! Повторяюсь. Значит, пора заканчивать.
«Тебе мамочка - здоровья! Целую изо всех сил! Привет тете Вере. Твоя Наташка».
А самое главное и забыла!
«P. S. Чтобы вы с внуком ни в чем не нуждались, передаем вам немного золота. Трать сколько надо - хоть все. Понадобится еще - пусть Олежек придет, дадим. Вообще, я бы хотела его видеть хоть время от времени Может, через год-два или через три пусть заглянет к маме с папой. Тогда и решим».
Оптимистка у тебя дочь, мама. Год-два. Неужто победим всех даже и через три года?
Ой, еще одно важное забыла!
«P. P. S. Повязки у Олега с шеи, с рук и ног не снимай. Если сами сниматься не будут. Оставь - это признак княжеской власти. Он у нас тоже князь. Не знаю пока, какого княжества. Еще раз целую и люблю. Твоя дочь».
Ну, кажется, все.
Михаил вручил сыну торбу с золотом - ту, которую я уже как-то пыталась пронести к маме, да чуть не посеяла в страшном мире дымчатых привидений. Я протянула сыну свое письмо. Зацелованный и залитый материнскими слезами, Олег строго посмотрел на нас и шагнул на Землю. К бабушке.
А я осталась разгребать завалы зла здесь. И руки у меня теперь были развязаны.
* * *
- Боязно… - призналась я Михаилу и погрузила носочек сапога в чуть слышно шелестящую песчаную рябь.
Мы стояли с ним и двумя самыми доверенными нашими людьми - Никодимом да Каллистратом - на самом краю Киршаговой пустохляби, и я, несмотря на всю свою показную решительность, вдруг струсила.
Оно, конечно, я - великая героиня, которая уже прошла крым и рым, включая эту чертову пустохлябь… Ну а вдруг на этот раз и не получится? Потону, да и все. Как самая обычная антка. Еще посмертно и княжеского титула лишусь - совсем обидно!
- Адавай вместе? - неожиданно предложил супруг. - Кал-листрат, неси еще одну веревку - меня тоже привяжешь.
- Но ты ведь… Разве ты можешь? - уставилась я на него.
- А я попробую. Вспомни снова, как было, когда ты погружалась сюда в первый раз?
- Ну, меня взяли, раскачали…
- Нет, свои приготовления. Ты же как-то готовилась. Вспомни. Что-то такое особенное - ты ведь рассказывала!
- Ничего особенного. Кинули меня, да и все. Как неодушевленный предмет!
- И все-таки - было. Что-то ты про обиду свою говорила…
Вспомни!
- А, это? Да это-то при чем? Конечно, мне обидно стало, что буду битком набита песком, как чучело. А кому бы не стало обидно? Вот я и решила постараться не дышать в пустохляби… - Может, стоит решиться и теперь? Я озадаченно посмотрела на мужа. - Но я вроде и так… Тонуть-то совсем не собираюсь… - Одно - когда просто не собираешься, а другое - решиъся, противопоставить себя песку. Вот, мол, я какой!… То есть какая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Царствующая особа смерила меня бесстрастным взглядом и махнула рукой, убирая прозрачную стену.
Тотчас со звоном и ржанием примчалась бескучерная карета.
Я тоже махнула рукой, давая знак князю Зиновию, - пришла пора и мне возвращаться.
* * *
- И что ты сама-то думаешь об этих предложениях? - хмуро спросил Михаил, когда я по возвращении изложила результаты уединенции.
- Ничего не думаю и думать не хочу, - пожала я плечами. - У меня сейчас одно в голове: как обезопасить нашего сына?
- Обезопасить О чем ты? Даже если принять слова пара на веру, то что может угрожать ему здесь, в Киршагском кремле? Ни одному лазутчику сюда не забраться! А если и доберется вдруг, то ты его мысли сразу узнаешь, - на том его век и кончится.
Без стука распахнулась дверь. На пороге стоял наш сын. Сонный, растрепанный. В руке перед собой он держал за хвост дохлую мышь.
- Бобо, - сообщил он и показал обнаженное предплечье.
- Что? Сынок! - сорвалась я со своего места. На тонкой детской кожице, чуть выше гривны, краснело две точечки. - Укус! - вскрикнула я - Она его укусила!
- Ну и ничего страшного! - с показной беззаботностью заявил, подходя, Михаил. - Мышат мы, что ли, бояться будем? Я выхватила у малыша животное и показала мужу: - Вот они, твои лазутчики и диверсанты! Забыл, что нечисть через любую тварь может действовать?!
- Но ведь это всего-то мышь, - попробовал успокоить меня Михаил. - Ну не загрызет же она нашего сына!
- Но заразить какой-нибудь гадостью может! Боже мой, да ведь если нечисть объявит людям бактериологическую войну, при нынешнем средневековье это будет верная гибель! Что? Что делать? Куда бежать?
Михаил стоял, не зная, как меня успокоить, и только растерянно следил за моими терзаниями.
- В подвал! - вдруг осенило меня. - В пещеры! Если Бокше помогла «опочивальня», то и Олежеку поможет! Вылечит! Идем, скорее!
- Но я не могу бросить полки… - возразил Михаил.
- А я не брошу своего ребенка! - запальчиво выкрикнула я.
И, схватив малыша за здоровую руку, повела его вниз.
По пути нам встретился дозорный, который мчался к Михаилу. На бегу он оповестил:
- Царовы полки уходят! - и понесся дальше.
* * *
Я тряслась в карете, придерживая голову моего спящего малыша у себя на коленях.
Три сумасшедших дня, проведенных в пещерах рядом с сыном, у которого все больше распухала укушенная рука, едва не довели меня до нервного срыва. Когда к концу третьего дня нарыв прорвало, гной вышел и воспаление начало быстро стихать, я не выдержала и разрыдалась у Бокши на руках.
Выйдя же на четвертые сутки из подвала, я встретила мужа, который только-только разобрался с делами за те три часа, что прошли на поверхности, и собирался наконец спускаться к нам.
Не останавливаясь, без всяких предисловий, я поставила его в известность: - Еду прятать сына в своем мире!
- Где? - устремился следом за мной Михаил. - Но ты же не смогла туда попасть!
- А если он сам? Без меня? Вдруг сможет? Ведь его дед гулял туда-сюда запросто!
Михаил тяжко вздохнул и крикнул Ануфрия - готовить карету.
И теперь мы все подъезжали к имению Шагировых.
Я осторожно подняла Олежку.
- Сынок, мы сейчас пойдем с тобой к такой калиточке…
- Прямо сейчас? - засомневался супруг. - Может, хотя бы отдохнешь с дороги?
- Нет, я хочу знать прямо сейчас Я больше не могу выносить это напряжение, когда меня шантажируют ребенком! Я сама не своя, я ни о чем больше не думаю! Вот если удастся отправить малыша - вот тогда я смогу спокойно рассуждать. И тогда уж шантажистам не поздоровится! Идем скорее к калитке! Около садовой стены, на которой остались еще следы от жестяной загородки, установленной в свое время Георгом Ка-вустовым, я остановилась. Присела перед малышом на корточки, продолжила инструктаж: - Маленький мой, родной! Вот отсюда и пришла я, твоя мама, в этот мир. А теперь ты должен посмотреть - что там, с той стороны? Сначала ты только протянешь ручку - чуть-чуть, - чтоб мы увидели, действует ли для тебя этот проход. Ну, протяни ручку. Дальше, дальше - коснись пальчиками стены.
Вместо того чтобы коснуться, детская ладошка легко погрузилась в стену - Все! Выдергивай! - выкрикнула я и схватила эту ладошку, осматривая - нет ли следов нападения страшных газообразных тварей? Хотя какие следы искать - и сама не знала.
- Кажется, твоя… необычная задумка удалась, - подал голос Михаил.
- Да! - подняла я на него глаза. - Малыш может пройти!
- Малыш, кажется, может пройти как раз туда, куда ты хочешь его отправить - в твой мир. К твоей матери.
- Ты так думаешь? - воспряла я духом.
- Почти уверен. Ты когда пыталась перейти, что было?
- Не перешла.
- А что с тобой при этом было?
- Ты про тот ртутный каменный блеск, что покрыл меня с ног до головы?
- Про него. А сейчас наш сын руку через проход протянул- и что?
- Ничего! Не покрылся ничем.
- Значит?..
- А вот мы проверим, что это значит. Олежечка, подведи теперь - только осторожно-преосторожно - свое личико к стенке и чуть-чуть загляни на ту сторону. Посмотри - и сразу обратно! Хорошо?
Малыш слегка наклонился, его голова наполовину скрылась среди каменной кладки, и он тут отпрянул с удивленным возгласом: - Бобо!
На лице белела свежая царапина, а в волосах застрял маленький обломок терновой веточки с сухим листочком.
- Укололся, милый? - погладила я его головешку, вытаскивая ломкий терн. И радостно объявила: - Супруг, ты, как всегда, прав - это куст, через который я лезла с Земли! Слушай, а может, калитка и для меня откроется?
Я быстро, пока сама не успела испугаться своего порыва, наклонила голову, заглядывая через пространственную дыру. И тут же была с позором выдернута обратно заботливым супругом.
- Жива? Не съели тебя еще? - сурово осведомился он.
- А откуда знаешь, что должны были съесть? - потерянно спросила я. Ужас краснолунного мира призраков все еще стоял перед глазами.
- Каменеть не надо, тогда и не заметит никто, как тебя едят!
- Я опять покрылась блеском?
- А то! Произведение земного искусства, да и только!
- Не принимают меня обратно, - пожаловалась я. - Все к тем же призракам попадаю…
- Оставайся здесь, да и все. За сына спокойна теперь?
- Ой, да! Олежек, ты не бойся. Укололся - это не страшно. Обыкновенные кусты. Через них пролезть надо и зайти в дом тети Веры. Да что мы обсуждаем здесь? Михаил, хоть бы ты остановил ополоумевшую от счастья бабу! Пошли готовить сына в дорогу!
* * *
Задумка была такая: в первый раз Олежка идет с письмом к тете Вере и тут же возвращается обратно - с ответом от нее.
Ей я написала коротко: «Здравствуйте, тетя Вера! Пишет вам пропавшая Наталья, дочь Татьяны, племянницы вашего покойного мужа. Если вы получили эту записку, то, пожалуйста, напишите, что вы ее получили. И отдайте мальчику. А он отнесет мне Он знает куда - вы только не мешайте ему. И напишите еще хоть два слова о маме моей. Как она? Здорова ли? Жду ответа. Наталья».
- Олежек, отнеси, дождись ответа - и сразу обратно! Я очень жду тебя! - глотая дурацкие, непрошеные слезы, в десятый раз говорила я сыну.
Он терпеливо слушал. Крохотный, ладненький, в самом скромном из детских костюмчиков Михаила. Сверху простая беличья шубейка. Длинные темные волосы чуть вьются из-под шапочки - не мальчик, а картинка! Я этак весь день буду им любоваться и никуда не отпущу…
- Ну, все, иди, - развернула я его лицом к стене. - И возвращайся скорее! - пробормотала все-таки опять.
Ждать пришлось недолго. Мой сын появился с той стороны, как всегда невозмутимый, и с листком бумаги в руке.
- О! Цидулка какая-то! - воскликнул Михаил. Листок был мятый, какой-то жеваный, с одного края грубо надорванный - видно, писали на первом, что попалось под руку.
Прыгающими от волнения, крупными буквами было написано маминым почерком: «Наташенька, милая! Как ты меня измучила! Где ты? Почему сама не идешь? Мальчик какой-то странный - ничего не хочет рассказать. Я живу у тети Веры с тех пор, как ты пропала. Сторожу тут тебя: вдруг появишься? Узнала ли что про папу? Напиши скорее все! Твоя мама. Тетя Вера привет передает».
Я обрыдалась, читая эти суматошные строчки, выведенные зеленой шариковой ручкой. Капли от моих слез смешивались с уже начавшими подсыхать следами от маминой капели.
Михаил протянул чистый лист и серебряный карандашик.
Высморкавшись, я под взглядами двух самых моих любимых мужчин принялась писать:
«Мамулечка, дорогая! Здравствуй! Выйти к тебе не могу. И не знаю, когда смогу. Может, и никогда. Но это не страшно. Главное, что все живы и здоровы. Странный мальчик, который принесет тебе письмо, - твой внук. Зовут его Олег Михайлович Квасуров. Я тут вышла замуж. Очень удачно. Как и ты. Тоже за князя - Михаила Никитовича Квасурова. А папа давно умер. Ты была права - его убили, как только вы с ним расстались. Поэтому я теперь тоже княгиня. Правлю папиным княжеством Очень люблю своего мужа. Он передает тебе привет».
- Ты передаешь привет теще? - на всякий случай поинтересовалась я у Михаила.
- А нужно?
- Конечно!
- Передаю.
«Однако времена тут у нас наступили непонятные», - написала я и задумалась. Как сказать, чтобы не перепугать мамулю? Как ни скажи - все равно напугаешь…
«Вот и сына я запустила. Вся в делах государственных, а о ребенке подумать некогда. Кстати, не удивляйся, что он такой большой. Тут у нас время в некоторых местах меняет скорость. Так что я сама не знаю, какой у него биологический возраст, ориентируюсь по внутренним часам его организма. Вот такая я мать никудышная. Поэтому вверяю его тебе. Пусть поживет у тебя пока, выучится. А то с образованием здесь проблемы. А как окрепнет, станет взрослее, то сам решит, как ему быть и где. То ли с тобой еще немного, то ли к нам сюда прийти. Мы его, конечно, всегда будем ждать».
Как-то странно я пишу… Запугаю маму совсем. Виданное ли дело: подкидываю внука не на недельку, как другие, нормальные родители, и даже не на месяц, а, получается, чуть ли не на всю жизнь! И еще лопочу, что, мол, все у меня хорошо и замечательно. Тут любому станет понятно, что совсем не замечательно! Надо бы подсластить как-то…
«Когда он захочет вернуться - пусть смело идет через этот вход. Придет сразу в имение Шатровых. Туг красивый парк, большой дом, но школ нет, учиться негде».
Тьфу ты! Про учебу я уже ведь писала! Повторяюсь. Значит, пора заканчивать.
«Тебе мамочка - здоровья! Целую изо всех сил! Привет тете Вере. Твоя Наташка».
А самое главное и забыла!
«P. S. Чтобы вы с внуком ни в чем не нуждались, передаем вам немного золота. Трать сколько надо - хоть все. Понадобится еще - пусть Олежек придет, дадим. Вообще, я бы хотела его видеть хоть время от времени Может, через год-два или через три пусть заглянет к маме с папой. Тогда и решим».
Оптимистка у тебя дочь, мама. Год-два. Неужто победим всех даже и через три года?
Ой, еще одно важное забыла!
«P. P. S. Повязки у Олега с шеи, с рук и ног не снимай. Если сами сниматься не будут. Оставь - это признак княжеской власти. Он у нас тоже князь. Не знаю пока, какого княжества. Еще раз целую и люблю. Твоя дочь».
Ну, кажется, все.
Михаил вручил сыну торбу с золотом - ту, которую я уже как-то пыталась пронести к маме, да чуть не посеяла в страшном мире дымчатых привидений. Я протянула сыну свое письмо. Зацелованный и залитый материнскими слезами, Олег строго посмотрел на нас и шагнул на Землю. К бабушке.
А я осталась разгребать завалы зла здесь. И руки у меня теперь были развязаны.
* * *
- Боязно… - призналась я Михаилу и погрузила носочек сапога в чуть слышно шелестящую песчаную рябь.
Мы стояли с ним и двумя самыми доверенными нашими людьми - Никодимом да Каллистратом - на самом краю Киршаговой пустохляби, и я, несмотря на всю свою показную решительность, вдруг струсила.
Оно, конечно, я - великая героиня, которая уже прошла крым и рым, включая эту чертову пустохлябь… Ну а вдруг на этот раз и не получится? Потону, да и все. Как самая обычная антка. Еще посмертно и княжеского титула лишусь - совсем обидно!
- Адавай вместе? - неожиданно предложил супруг. - Кал-листрат, неси еще одну веревку - меня тоже привяжешь.
- Но ты ведь… Разве ты можешь? - уставилась я на него.
- А я попробую. Вспомни снова, как было, когда ты погружалась сюда в первый раз?
- Ну, меня взяли, раскачали…
- Нет, свои приготовления. Ты же как-то готовилась. Вспомни. Что-то такое особенное - ты ведь рассказывала!
- Ничего особенного. Кинули меня, да и все. Как неодушевленный предмет!
- И все-таки - было. Что-то ты про обиду свою говорила…
Вспомни!
- А, это? Да это-то при чем? Конечно, мне обидно стало, что буду битком набита песком, как чучело. А кому бы не стало обидно? Вот я и решила постараться не дышать в пустохляби… - Может, стоит решиться и теперь? Я озадаченно посмотрела на мужа. - Но я вроде и так… Тонуть-то совсем не собираюсь… - Одно - когда просто не собираешься, а другое - решиъся, противопоставить себя песку. Вот, мол, я какой!… То есть какая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81