Ответа не последовало. Устного. Мысленно же Меланья закончила видом небольшой деревушки - совсем небольшой, из трех домиков. Со всех сторон окруженной лесом.
- Но куда это он его вывел? Там же нет дороги! - поразилась я.
- К людям, - буркнула Меланья себе под нос, а мысленно закончила: «Вот пусть они его дальше сами и выводят! Если сторгуется с этими жадюгами».
Ох, как все замечательно! На редкость… Формально Орей выполнил мое условие - вывел Никодима кратчайшей дорогой к людям. Но ведь люди иногда селятся в такой чащобе, откуда Никодиму будет выбраться, может быть, даже сложнее, чем от волхвовской избушки!
Похоже, не так уж горделиво-индифферентно относится старичок-лесовичок к моей особе. Похоже, он пытается мне пакостить. И даже удачно. Трюк с Никодимом может меня задержать в заповедной глуши надолго.
«Надолго - может, навсегда», - откликнулось во мне где-то читанное.
А зачем это ему? Радости Орею от меня никакой, его б воля, он меня вообще на пушечный выстрел к своей избушке не подпустил бы!
Тогда чья воля?
Вариантов немного. Не Меланьина же! Значит, из всей этой затеи торчат островерхие волосатые уши лесного повелителя, материного наследника Еева.
Когда ж это они с Ореем снова успели снюхаться? Я отследила по дедовским мыслям только одну встречу - ту, на которой Еев передал мне свой наглый ультиматум. А я, в свою очередь, дала через Орея на этот ультиматум недвусмысленный ответ. Мой ответ волхв лесному повелителю не передал. Или передал-таки? Провожая Никодима.
Провожал-провожал, да по пути на минутку заглянул в ту самую пещерку, дорогу к которой он сам мне через свои воспоминания и показал.
Никодим - не я. Он ни пешерки мог не заметить, ни состоявшейся встречи высоких договаривающихся сторон… А стороны, похоже, успешно договорились. Вдали от меня. Обменялись мнениями, сложили два и два - и вот вам верный ответ: я такая Узнающая, потому что читаю чужие мысли. И укокошить меня обеим высоким договаривающимся сторонам гак хочется - все четыре руки зудят! Две - со стороны нечисти, две - вполне человеческие.
А ведь, похоже, они в четыре руки какой-то план все-таки сварганили!
- Что тебе дедушка сделать велел? - ласково спросила я.
Меланья нехотя отложила зеркало, молча подошла к печке, вытащила закопченный чугунок, со стуком поставила передо мной на стол.
- А сама есть не будешь? - невинно поинтересовалась я.
- Поела уж, - буркнула Меланья. Потом, по-своему истолковав мою нерешительность, снизошла - добавила: - Ты не бойся, я себе откладывала, из общего чугунка не хлебала. Мы ж не собаки - из одной лоханки хлебать.
«И не свиньи, - добавила я мысленно. - Эти животные уж получше вас с дедушкой будут!» Особенно дедушка хорош. Заботливый такой! Завтрак дорогой гостье приготовил. А сам сбежал подальше. Чтоб я его мыслей прочесть не успела. Что же он скрывал в своих мыслях? Чем таким отравить меня решил, попотчевав из внученькиных ручек?
- А тебя, говоришь, травинкой угостил? - вздохнула я, заглядывая в пахучий, еще теплый чугунок.
- Да ты не завидуй, - презрительно сказала Меланья. - Она горькая была. - И спохватилась. - А я разве говорила про травинку?
- Говорила, - успокоила я ее. - Где травинка-то?
- Да сжевала я ее - почти наполовину.
- И что оставшаяся половина? - поощрительно улыбнулась я. - Где она?
- Дед забрал. Выбросил, наверно. Говорю - горька? она, невкусная.
Значит, внучке - противоядие, а мне кушанье без антидота. И до встречи на том свете!
- Ну ты есть будешь? Остынет! - недовольно проговорила Меланья, даже не подозревая о ядовитом содержимом чугунка.
- Что-то я не голодная, - поднимаясь, сообщила я. - Пойду прогуляюсь. Может, аппетит нагуляю. - Кого? - удивилась Меланья. - Забрюхатишь, что ли? Так уж захотелось? А тут и обгулять тебя некому - нет же в округе никого!
- Ну, насчет забрюхатеть - к этому у меня еще пока такой уж сильной тяги нет, - не смогла я сдержать улыбку. - А чугунок ты спрятала бы на место. Чтоб не остывал. Будет чем покормить дедушку, когда вернется!
* * *
Когда я добралась до князя и увидела радостно поднимающегося мне навстречу Бокшу, то чуть не расплакалась от благодарности.
Да пусть он хоть сто раз ант! Но он не собирается меня ни травить, ни убивать всячески, а искренне, по-человечески радуется моему появлению…
- Надо выбираться отсюда, - сказала я ему вместо приветствия. - Что-то слишком горячо становится в этом проклятом заповедном лесу. Знаешь, как это побыстрее сделать?
- Знаю, госпожа, - с готовностью качнул он своею щегольской бородкой. - Дальше по дороге - версты две - есть тропка крохотная…
- Поняла, - кивнула я. - Но что с князем будем делать?
- А что? - удивился Бокша. - Я князя поохранял, все в порядке.
- Понимаешь, не могу я его здесь оставлять. Не могу.
Это не очень стыковалось с логикой. Гораздо логичнее было умчаться сейчас по указанной Бокшей тропке, найти подмогу, а потом вернуться за князем. Тем более что своим замечательным коконом он лучше меня защищен от всех врагов… Только вот не могла я его бросить - и все!
Вдруг с ним за время моего отсутствия что-то случится? Вдруг кокон ослабеет, истончится, сломается? Или лукавый Орей опять объединится с Еевом и измыслит нечто, разрушающее кокон? Или просто молния грозовая ударит в моего князя и спалит, невзирая на кокон? Да мало ли!…
Я наклонилась, попробовала сдвинуть с места прохладный монолит. Удалось! Он оказался не слишком тяжелым и легко скользил по траве.
Что ж, тем более его оставлять здесь нельзя! Найдется кто-то ушлый, запрячет князя в заколдованную горную пещеру - иши-свиши потом!
Бокша наблюдал за моими действиями с суеверным страхом. Опыт, подкрепленный строгим приказом, запрещал ему вмешиваться. Ну а если что-то делает сама княгиня - так на то ее господская воля!
- У тебя в кустах тачки никакой не припрятано? - поинтересовалась я на всякий случай.
Он отрицательно качнул головой. Да я и сама видела его мысли: налегке он из ватаги ко мне рванул.
- Придется волокушу мастерить, - сокрушенно подытожила я.
Бокша не возражал. Под моим мудрым руководством он готов был мастерить даже «КамАЗ» с прицепом!
Время уходило очень быстро: на изготовление волокуши, на укладывание в нее княжеского хрустального кокона. Последнее мне пришлось делать самостоятельно - Бокша при всем желании в этом был не помощник. Он, уже сделав волокушу, засомневался - не спалит ли ее княжеский кокон, как он палит зверей и людей? Только когда я указала на свежую, вовсе не горелую траву, по которой таскала этот кокон, он успокоился. Но от волокуши отступил подальше - на всякий случай.
Следующим этапом, потребовавшим немало времени, стало закрепление кокона на волокуше. Все опять оказалось на моих хрупких плечах, а я сама - на коленях.
Ползая вокруг потяжелевшей волокуши, я обматывала ее веревками, кусками своих нижних юбок и длинных рукавов. Бокше очень не по сердцу было обрывать с меня, его госпожи, такую красоту, но с него самого взять было нечего. Разве что оставить совсем без порток.
В результате моих трудов от хрустальной поверхности княжеского кокона почти ничего не осталось. Я обмотала его столько раз, что он стал напоминать забинтованную египетскую мумию, только что извлеченную из саркофага.
Наконец, уже почти без сил, я уселась на траву и вяло сделала отмашку Бокше:
- Пробный запуск! Он послушно впрягся в свое изделие и поташил. И тут со мной чуть не случился сердечный припадок. Потому что все мое сооружение плавно съехало с волокуши и осталось лежать посреди травы.
Услыхав мой рыдающий вскрик, Бокша обернулся, остановился и сказал наставительно: - Надо бы затягивать узлы потуже.
Убийства еще одного безвинного анта не произошло - я каким-то чудом сдержалась. Только ответила нервно: - Вот и затяни, постарайся!
Но, конечно, без моей помощи он не мог этого сделать, оставшись неопаленным. Пришлось помогать. И вылилось это в то, что помогал он мне, а основную работу выполнила я.
Я все заново размотала, раскрутила, а Бокша только старательно затягивал вновь накручиваемые повязки.
Зато второй пробный запуск нашей конструкции прошел без осложнений. Волокуша с приятным шелестом поехала по траве вслед за Бокшей, оставляя за собой широкий след примятых и надломленных стеблей.
Вот еще проблема! Незаметно нам не смыться. Волхв Орей уже небось вернулся в избушку, поглядеть на дело рук своих. И рассчитывать на то, что он, не обнаружив в избушке моего хладного трупа, бросится хлебать свои ядовитые щи, не приходилось. Он, конечно, поймет, что я пустилась в бега. И если он не дурак (а он совсем не дурак - «Хоть и выживший из ума старый маразматик!» - с чувством добавила я мысленно), то первым делом кинется разыскивать меня возле князя.
Даже странно, что он до сих пор не показался на горизонте.
Но еще покажется, можно было не сомневаться. А показавшись, немедленно обнаружит следы беглецов.
- Ну и что будем делать? - спросила я у Бокши.
- Идти! - не колеблясь ни секунды, ответил мой удалой ант.
Что мы и сделали.
* * *
Ворон вокруг не было, но я все-таки умудрилась заняться их ловлей. Тащилась позади волокуши, в ногах у князя, и полностью отдалась плавному течению мыслей Бокши. Это было такое блаженство - после всех истерик, крови и рыданий окунуться в тихую, безмятежную реку его величавых, спокойных размышлений.
Он думал о том, что видел, лишь изредка отвлекаясь на ассоциации и воспоминания. А видел все так ярко, выпукло - не видел даже, нет, - созерцал! Тяжесть волокуши ничуть не мешала ему получать удовольствие от молчания листвы вокруг тропинки, косого солнечного луча на огромной кружевной вуали паутины между деревьями, смешного танца двух бабочек, объясняющихся в любви.
Я должна была следить за узлами, чтобы кокон нашего дорогого князя вновь не съехал с волокуши, но я так расслабилась, так прониклась безграничной уверенностью Бокши, что ничего плохого в мире произойти не может… А нас догнали давно уже - и пасли, как самых настоящих баранов.
Когда я спохватилась и закрыла глаза, всматриваясь, то обнаружила кое-что новенькое. Не злую волю волхва, не осторожную внимательность Еева - нет, нас обступило тупое тяжелое давление. Никаких изысков, никакого разнообразия: в лоб - плотно и тупо.
Источник давления нашелся не сразу - слишком ровной была пелена окружившей нас тяжести. Я осторожно пощупала наверху, среди ветвей - никого. Ниже - моя мысленная рука почти скрылась в сером тумане, не встречая никакого сопротивления. Повела еще ниже, над самой землей. И оглушительный вопль заставил сердце пропустить удар. Я отдернула руку, но поздно: плотного давления как не бывало, а на пальцах имело место ощущение раздавленного слизняка.
Бокша топал вперед, не сбавляя скорости. Никакого вопля он не слышал. Получается, я своим неловким движением раздавила кого-то на мысленном уровне.
- Бокша, - позвала я, чувствуя гадливую дурноту от совершенного. - Положи-ка волокушу да взгляни - вон за тем кустом.
- На что? - уточнил ант, послушно укладывая волокушу. Знала бы я - на что!
- Кто-то там должен быть. Мертвый. Скользкий. Липкий. Бокша скрылся в кустарнике.
- О, да тут еще одна тропинка! - донесся его голос. - А липкого никого нет. Только лесовин дохлый валяется. Принести
- Не надо, сама посмотрю, - откликнулась я, уже проламываясь сквозь переплетенные ветви. Он действительно был нисколечко не скользкий и не липкий - с чего это мне показалось? Довольно аккуратный зверек. Валялся, раскинув лапы с короткими кожисто-черными пальчиками. Задние конечности длинные, передние - покороче. Так что при желании он, вероятно, мог ходить и вертикально - на задних лапках. Короткая серая шерстка оставляла впечатление мягкого войлока. Она росла по всему телу, поднималась по шее на безухую голову и внезапно обрывалась у человеческого младенческого личика. Искривленного гримаской плача.
- Ух ты, - озабоченно сказал Бокша, - Лесовин-то нюнил!
- И что?
- А это значит - заманивал.
- Куда?
- Знамо куда - в свою ловушку.
- Он людьми питается?
- Он такая тварь - все жрет! Людей, конечно, редко. Да и кто здесь ходит? Но если уж человека заманил - тоже слопает, не поморщится. Тут, госпожа, дело такое - как бы мы не заплутали! Он. лесовин, когда заманивает, с пути-то сбивает Я шел - думал, правильной дорогой иду, а оно, может, и не так… Вы уж накажите меня, дурня, по всей строгости, только теперь я и не знаю точно, куда вас завел!
Он сокрушенно покачал головой, переполняясь сознанием своей бесконечной виноватости.
- Бокша! - строго сказала я. - Ты не виноват. Он во всем виноват - лесовин. А ты все равно дорогу найдешь, как бы он тебя не сбивал!
Нужный эффект был достигнут: Бокша вынырнул из горькой хандры и с самым деловым видом завертел головой, соображая: - Найду, вот вам крест святой! Места и впрямь незнакомые, но выберемся обязательно!
- А как выглядит ловушка лесовина?
- То-то и оно, что никак не выглядит. Идешь - дорога как дорога, а упадешь вниз - колья острые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81