Мирно посапывавшая в дреме Лизавета не удержалась со сна и свалилась мне под ноги. И на ноги.
- Ой-ой, госпожа, что такое? - послышался снизу ее очумелый голос.
- Если ты позволишь мне встать, то я попробую узнать, - морщась и пытаясь вытащить платье из-под Лизаветы, ответила я.
Послышались мужские голоса. Через окошко я увидела, что кравенцовские всадники подскакали и спешиваются.
- Ой, сейчас, сейчас, госпожа, - барахтаясь в надетой на нее господской юбке, причитала Лизавета. Я ей позволила выбрать что-нибудь в дорогу из княжеского барахла - и вот результат: она запуталась в непривычном обилии ткани.
- Прощения просим, госпожа, но с вами все в порядке? - постучал в окошко Никодим.
- Все, - ответила я и высвободила наконец свои ноги из-под Лизаветы. - Что стряслось?
Карета стояла, погруженная по ободья в заросли зелени. Двумя колесами на каком-то бугорке, невидимом среди травы.
Наезженная дорога осталась метрах в десяти справа. Лошади мирно пощипывали листики.
- Кучер ваш заснул, - сумрачно ответил голос Порфирия с другой стороны кареты.
- Заснул? - удивилась я и вдруг поняла, что не чувствую его и не вижу даже сонных мыслей.
Спрыгнув со ступеньки, я прошуршала подолом о волны травы и, обежав карету, склонилась над лежащим на облучке
Николой.
- Он не спит. Он без сознания! - Я осторожно похлопала его по скулам. Массажу лица очень мешала густая, пегая с проседью борода.
- Княгиня?..
От своей кареты к нам бежал Михаил.
- Со мной все в порядке, - успокоила я его. - Но вот мой кучер что-то вдруг потерял сознание. Начались обещанные неприятности.
- Обещанные? - Михаил улыбнулся. - Вы все под впечатлением хитроумных речей Селивана? Что тут с вашим кучером?
Он тоже склонился к Николе, потормошил его за плечо:
- Ну хоть дышит. А вы, княгиня, хорошо его знали?
- В каком смысле? - удивилась я. - Он привез нас в Сурож, потом к княжеским теремам, теперь в Вышеград везет. Как я еще должна его знать?
- Вы говорили с ним? Приказывали?
- Приказывала? Ну приказала, кажется, в самом начале. Везти нас в Сурож. Вы думаете - я замучила его приказами? - Мне стало смешно. - Вовсе нет! Даже приказы готовиться ехать в сурожские терема и в Вышеград я передавала ему через Ли-завету.
Михаил с Порфирием переглянулись, и я услышала брезгливую мысль старшего брата: «Княгиня еще!… О слугах позаботиться не может!»
А Михаил сочувственно сказал:
- У вашего кучера навья истома.
«Навья истома! Навья истома!» - удивленно-сочувственно разнеслись его слова во всех головах.
- Что у Николы? - высунула голову из кареты Лизавета, которой, видимо, удалось справиться с юбками.
- Навья истома, - нехотя буркнул ей Никодим.
- Что? - Лизавета побледнела и зажала открывшийся рот кулачком.
А потом выскочила и забегала вокруг меня, яростно выкрикивая:
- Это не так! Не может такого быть! Не может!
- Это болезнь? - запаниковала я. - Она заразная?
- Давайте сделаем так, - предложил Михаил. - Чтобы не останавливаться и время не терять, я пока посажу править вашей каретой своего человека. - Он обернулся и приказал: - Ролка, привязывай Черномора к запасным лошадкам, а сам садись вместо кучера княгини. А вашего кучера, госпожа, мы пока пересадим к вам, в карету. Пусть его ваша служанка придерживает, чтоб он не сваливался с сиденья. А как придет в себя - побеседуйте с ним, поговорите.
- О чем? - Я недоуменно смотрела на Михаила.
- О чем угодно. Не имеет значения. Когда у нас будет остановка на обед, мы с вами обсудим кое-что. Не переживайте, вам навья истома не грозит!
Князь ободряюще улыбнулся, но он сейчас был единственным, кто испытывал ко мне добрые чувства. По крайней мере, в его доброе ко мне отношение хотелось верить. Про остальных я знала наверняка. Самое безобидное из названий, которые они давали мне мысленно, было «злая госпожа». Вслух не было произнесено ни слова, но люди, стоило мне посмотреть на них, отводили глаза, не в силах скрыть неприязни.
В полном замешательстве я смотрела, как тяжелого, обмякшего Николу впихивают в карету, а когда мы тронулись в путь, первым делом спросила Лизавету, изо всех сил удерживающую грузное тело кучера от падения на пол:
- Что такое «навья истома»?
- Это… - Она пыхтела, перехватывая Николу то за ворот, то за грудки, - Это вранье все… И неправда… Не может такого быть!…
- То, что «не может», - это я поняла.
Я принялась помогать Лизавете - когда Никола клонился вперед, упиралась ладонями ему в грудь. Пока нам удавалось совладать с его бесчувственной тяжестью.
- А если «может»? Тогда это что?
Лизавета отвела глаза, чем сразу напомнила кравенцовиев.
- Это, - с немалым трудом выдавила она, - когда господин своих слуг не любит… Но это не про вас! - тут же вскинулась Лизавета. - Вы любите! Вы добрая, вы хорошая!
- Подожди, - попросила я. - Толком объясни. Не любит- и что? Голодом морит? Плетьми забивает?
- Плетьми? Ну это иногда и полезно! - уверенно ответила Лизавета, снова обхватывая сползающее тело Николы. - От этого навьей истомы случиться не может!
- А от чего может?
- Так я ж говорю: когда господин не любит.
Я чуть зубами не заскрипела от бестолковости своей служанки.
Нашу содержательную беседу прервало шевеление Николы. Он мутно повел глазами, вяло пробормотал:
- Госпожа княгиня…
И опять начал проваливаться в беспамятство.
- Э-эй! - Я ухватила его за волосатую щеку, принялась щипать и выкручивать. - Не спать, хватит, приходи в себя.
- Слышишь, что госпожа говорит? - грозно спросила Лизавета, наклоняясь прямо к его уху. - Княгиня приказывает не спать!
- Я не сплю… - невразумительно буркнул Никола и даже попытался удобнее устроиться на сиденье. - Передай госпоже… Голова его вновь безвольно упала, а тело обмякло.
- Ну скажите же вы, госпожа! - чуть не плача взмолилась Лизавета.
- Никола! - грозно сказала я. - Княгиня с тобой говорит. Ну-ка, быстро проснись!
- Да, княгиня, - вновь открыл глаза тот. - Слушаюсь, княгиня.
Вспомнив совет Михаила поговорить с кучером, я спросила первое, что пришло в голову:
- Ты где живешь, Никола?
- Отвечай княгине! - прикрикнула Лизавета.
Я укоризненно глянула на нее, и она смущенно зарделась.
- Живу? Там… - Никола неопределенно махнул рукой, - От конюшни сбоку домик такой… Хороший. Теплый зимой. Три окошка…
Он опять начал уплывать.
Но я строго спросила:
- Семья у тебя есть?
- Как же, госпожа, - вновь ожил Никола, - Без семьи человеку нельзя…
- Детишки есть? Сколько?
- Шестеро, - уже бодрее ответил Никола. Я заметила, что он оживал при моих вопросах, поэтому стала спрашивать чаще:
- Мальчики, девочки?
- Дык это… Нет… - озаботился Никола, не зная, как ответить княгине. - Не мальчики, не девочки - взрослые они уже. У самих дети.
- Ладно, можешь не отвечать, - разрешила я. - А при князе, моем отце, ты был уже кучером?
- А как же, княгинюшка! - приосанился Никола. - Ваш батюшка много ездил, меня часто сажали править. Не так, конечно, часто, как Петрушу - старого Князева кучера…
- А на какой карете князь любил ездить?
- На карете? Батюшки! - вдруг хлопнул Никола себя по лбу. - Где это я? Никак в вашей, княгинюшка, карете? Батюшки светы, да что ж это я?.. Что ж это делается?.. Кто ж лошадьми-то правит?
- Князь Михаил посадил к нам своего человека, - успокоила я кучера, - Ролка, кажется, зовут.
- А я? - не унимался Никола. - Я-то как к вам, госпожа, в карету залез?
- Ты устал, плохо тебе стало, вот тебя и пересадили сюда, отдохнуть, - начала объяснять я
Но Лизавета сказала, презрительно поджав губы:
- Навья истома с тобой приключилась! - И, отвернувшись, глухо пробормотала: - Позорник!
- Истома? Со мной? - не поверил Никола.
- С тобой, с тобой! - зло бросила Лизавета не оборачиваясь.
Рот Николы приоткрылся, на лбу выступили бисеринки пота. Вдруг его тело поехало вниз, я испугалась, что он снова теряет сознание, но оказалось, что это Никола пытается в узком пространстве между скамеечками встать на колени.
- Нет мне прощения, княгиня, - хриплым, надтреснутым голосом произнес он. - Опозорил, как есть опозорил… Виноват, княгинюшка. На мне вся вина, мне и искупать… Какую смерть выберете, ту и исполню! - И он лбом припал к сиденью.
Наверное, потому, что до пола лбом в тесноте кареты дотянуться было просто невозможно.
- Смерть? О чем он говорит, Лизавета?
- Он правильно говорит, - твердо сказала Лизавета и наконец повернулась к нам, глянула вниз, на коленопреклоненного Николу. - Выберите ему смерть, пусть позор с себя снимет!
- Это ему обязательно - убивать себя? - ошеломленно уточнила я.
- Обязательно, - просто сказала Лизавета. - Иначе ему же хуже будет. Изведется весь, что такой позор на княгинюш… - она запнулась, побледнела, но быстро исправилась, - что такой позор на себя навлек! Лучше пусть сразу умрет, чтоб не мучиться.
- А ты бы тоже себя убила, если б с тобой такая истома приключилась? - спросила я.
- Госпожа! - Лизавета ахнула и так побледнела, что, кажется, от кожи остались одни веснушки. - Вы думаете, я могу такое?.. - Она сделала попытку бухнуться на колени, но места на полу уже давно не осталось, и она смогла только чуть съехать с сиденья. - Если могу такое, то, конечно, заслуживаю смерти. Выберите самую лютую - сполню с радостью!
- Нет, ты никогда такого не сделаешь! - резко сказала я, чувствуя, что еще секунда этого безумия - и сама потеряю сознание, - Ты молодец и смерти не заслуживаешь!
- Правда? - радостно спросила Лизавета, и слезы благодарности к моей доброте повисли на ее желтых ресничках.
Она сейчас и вправду считала меня воплощением доброты. В душе она ликовала и возносила благодарности Всевышнему, что послал ей столь замечательную хозяйку.
- Никола! Встань! - Мой голос прозвучал, как удар хлыста
Кучер попытался быстро выполнить мое приказание, но это привело только к тому, что он треснулся затылком о низенький потолок кареты.
- Сядь! - быстро сменила я распоряжение.(tm) Слушай! Никола напряженно вытаращился, ловя каждое мое слово.
- Я позже скажу тебе свою окончательную волю. А сейчас ты должен занять свое место, править лошадьми. И помнить при этом, - я грозно сдвинула брови, - что я тебя люблю. И что все время думаю о тебе. Все понял?
- Да, княгинюшка! - попытался сидя поклониться Никола, и душа его, как только что у Лизаветы, преисполнилась благодарностью ко мне.
- Иди! - приказала я.
А когда он уже распахнул дверцу, готовясь на ходу перелезть на свое законное место, дополнила приказ:
- И если тебе будет становиться плохо, или перестанет хватать воздуха, или еще что-нибудь, ты должен немедленно остановить лошадей и сказать мне. Если тебе покажется, что я недостаточно тебя люблю, ты тоже должен немедленно сказать мне. Понял?
- Да, княгиня! - Он преданно кивал, придерживая рукой болтающуюся дверцу.
- Ну иди!
Бедный Никола полез на козлы, демонстрируя акробатическую прыть, и я услышала его требовательный голос:
- А ну, отдай вожжи! Тпру-у! Ролка озадаченно пытался возражать:
- Мне князь приказал…
- Вот и иди к своему князю, - грубо ответил мой кучер. - А мне моя княгиня приказала!
Ролке ничего не оставалось, как спрыгнуть с козел моей кареты и бежать к карете Михаила, которая остановилась вслед за нашей.
Там он, видимо, получил от князя новый приказ, потому что мгновенно успокоился и помчался отвязывать своего Черномора, налегке трусившего позади вместе с запасными лошадьми.
* * *
- Что за цирк у вас тут творится?! - напустилась я на Михаила, стоило нашему каравану остановиться для обеда. - Вы знаете, что мои слуги - оба! - потребовали у меня смерти для себя?
- Догадываюсь, - кивнул князь. - - И вы так спокойны?! - возмутилась я.
- Они поступили, как им и подобает, - заверил князь. Я чуть не задохнулась от переполнявших меня чувств, а он как ни в чем не бывало поинтересовался:
- И какую смерть вы выбрали для своего кучера Служанку вы, надеюсь, все-таки простили.
- Князь, - высокомерно сказала я. - Я не позволю говорить со мной в таком тоне!
- Ваши слова означают, что я неправильно что-то сказал?
- Неправильным было то, как вы сказали! Вы сказали с насмешкой!
- Княгиня, если вы приняли мои слова за насмешку, значит, я серьезно провинился перед вами. И вы сами вольны определить мне наказание. Но это не так срочно. Есть дело, которое действительно не терпит отлагательства. Ваш кучер должен смертью смыть с себя позор.
- Глупости! Если человек падает в обморок - это не позор.
- Для нас с вами - да. Но мы - господа.
- Вы спрашивали, из какого я мира, князь? Так вот, я из того мира, где нет господ и нет рабов. Ну, почти нет. А там, где еще есть… всему остальному миру понятно, что это от отсталости. И само по себе рабство - это уже преступление.
- Княгиня, я так и знал: когда вы начнете рассказывать (а не только спрашивать), это будет увлекательнейший из рассказов. Я приказал Порфирию следить за приготовлением обеда и обеденных столов, мы можем присесть вот сюда, в тень, и вы мне расскажете…
- А что тут рассказывать - вы все рассказали сами. Приказали Порфирию - и все!
- Приказал. А это плохо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81