Значит, я опять прохожу где-то рядом с тем местом, где уже была раньше. И значит, цель - ровная площадка под крышей - уже близка!
Обрушивалось ли в это время и на Михаила чувство собственной вселенской значимости, оставалось неясным. Общаться мы никак не могли, а движения вперед он вроде не замедлял.
Однако и эта ставшая уже почти привычной стабильность бессмысленного ползания должна была когда-то кончиться. И она кончилась - в тот момент, когда раздвоенная веревка, держащая каждого из нас за пояс поверх скафандра, натянулась, останавливая движение. «
В Киршагском кремле иссякли запасы простыней, которые можно разорвать на ленты? Или веревка позади нас все-таки зацепилась за какой-то из камней? А может, наоборот, застряла в узкой шели? Впрочем, был вариант и другого рода: нас останавливают специально. Наши люди, оставшиеся на берегу, подают нам таким образом сигнал к возвращению.
В любом случае поступательное движение должно было прерваться.
Мы с Михаилом прилегли рядышком на ровном участке дна, отдыхая.
«Что ж, значит, и сегодня нам не повезло», - безразлично подумала я, как можно теснее прижимаясь к Михаилу. Его скафандр был на ощупь так же тверд, как любой булыжник, встреченный нами по дороге, но понимание, что за ним надежно упрятан родной и любимый человек, все-таки бодрило.
Вот он опять поднялся на четвереньки. За ним и я.
Поползли назад. Я - чуть впереди, держась за лежащую веревку. Михаил - позади. Он эту веревку скатывал в клубок.
А не бросить ли нам ее? Пусть бы лежала, где лежит!…
Но Михаил все катил перед собой постепенно увеличивающийся клубок, и объяснить ему мое предложение не было ни возможности, ни сил. Тем более что клубок рос довольно быстро, и через какое-то время мой супруг все равно не сможет его катить. И бросит.
Возвращение без победы всегда тоскливо, а когда окружающая обстановка еще добавляет тоски, то хочется забыться и отключиться.
Я практически и отключилась. Только удар по голове вывел меня из состояния прострации.
Когда ползешь на четвереньках, не видя ничего впереди, очень легко наткнуться на какой-нибудь камень. Ничего страшного. Надо просто обползти его, следуя за веревкой, и двигаться дальше.
Но это был странный камень. Он лежал прямо на нашей веревке. Может быть, он нас и остановил? Скатился, да и придавил наше несчастное вервие? Один только вопрос: а откуда он, собственно, скатился?
В меня ткнулась голова Михаила. Я посторонилась, чтобы он сам мог понять причину задержки.
Кажется, понял.
Постучал по моему правому плечу. А это что значит?
Подождал. Уяснил, что я не восприняла его сигнала, потянул меня за правую руку. Предлагает обойти этот валун справа?
Обогнул меня и полез направо. Таким образом получается. что я его правильно поняла.
Я поползла следом, придерживаясь пальцами за неровную поверхность валуна. И, не преодолев еще и метра, ахнула, насколько мне позволял скафандр, и замерла. Потому что рука моя провалилась внутрь. Не в щель, не в трещину, а просто в полость. В пустоту, где не было и намека на твердость камня.
Осторожно потянувшись за своей рукой, я и опомниться не успела, как ухнула в эту полость целиком. И зажмурилась от яркого света. И вскрикнула. Нормально вскрикнула - как обыкновенно и вскрикивают люди, находящиеся в окружении воздуха, а не тонн песка.
Осторожно, через прищуренные веки, взглянула вокруг и убедилась, что попала именно туда, куда так стремилась.
Это была та самая пещерка с плоским дном, в которую меня смог как-то переволочь мой заботливый сынуля и в которой я и очнулась от забытья пустохляби. Единственное отличие - освещенность помещения. На этот раз пещерка вполне обозрима благодаря легкому туманному шлейфу, плавающему под потолком.
Освещение обнажило всю отвратительность этой крохоту-льной пещерки. В предыдущий раз я знакомилась с нею на ощупь, теперь могу не утруждаться вставанием. Голые холодные бугры потолка-свода достаточно хорошо видны и отсюда, с пола.
Вот пол - совсем другое дело! Его теплая гладкость, оказывается, не совсем и ровная. Вернее, она вполне ровная, но вокруг меня. А подо мной она мягко прогибается, повторяя выпуклости тела, как хорошая перина. Потому на этом полу и лежать так приятно.
Сквозь необработанный камень сбоку от меня просунулась голова супруга. Вид у головы был страшноватый - синюшный покров скафандровой пленки своим фиолетово-ртутным отблеском совсем не красил Михаила. То есть красил, конечно. но очень по-своему - делая его весьма похожим на утопленника.
Синюшная морда, проклюнувшаяся среди бугристого свода, сначала, как и я, зажмурилась от резкого перехода к свету из темноты. Потом осторожно приоткрыла один глаз, посмотрела на меня и пошевелила губами, что-то произнося.
- Тебя не слышно, - сообщила я, переворачиваясь на бочок. И даже прокричала как глухому: - Не слышно!
Как будто он меня мог слышать, по-прежнему пребывая в скафандре.
Тогда, не тратя слов, я просто помахала ему и указала на место рядом с собой: мол, проходи, ложись, будь как дома!
Он понял и тут же влез.
Защитная пленка с него мгновенно исчезла. Почти мгновенно - кажется, на этот раз мне тоже удалось заметить ее возвращение в гривну. А может, показалось?
Муж несколько потеснил меня, устраиваясь, и спросил: - Где мы? В том компьютере, про который ты рассказывала?
- В нем родном! - подтвердила я.
- А зачем он сам к нам пришел? - задал Михаил самый разумный на сегодняшний момент вопрос. - Он же вроде должен нас бояться?
- Должен… - растерялась я.
- А чего ж приперся? Прямо нам в руки. Так спешил, что даже веревку нам придавил!
- Не знаю, - созналась я. И возмутилась: - Могу я что-то не знать? Может, ты сам, для разнообразия, ответишь на какой-нибудь из своих вопросов?
Муж с удивлением взглянул на меня, что заставило меня тут же пожалеть о нелепой вспышке гнева. Сказалось, видимо, напряжение, накопившееся за время путешествия на четвереньках.
- Как здесь хорошо! - с удовольствием выдохнул супруг, переворачиваясь на спину.
Что хорошего можно было найти в этой мерзкой пещерке, я не знала и даже собиралась об этом спросить, но не успела. Восхищенный голос мужа заставил встрепенуться.
- Ух ты! Какие огоньки! -радостно завопил он. - И мигают! И ползают!
Таким глуповато-восторженным я супруга еще не видела. Он тыкал пальцем в потолок, суча ногами.
Мне из положения «лежа на боку» в потолок было посмотреть нелегко, я чуть не вывернула шею, следя за его пальцем. Но оно того стоило.
Грубый каменный купол над нашими головами исчез. Стенки его остались, а середина будто была аккуратно вырезана.
И в этой квадратной дырке висел мягкий зеленый полумрак, расцвеченный праздничными, прямо новогодними огоньками Они действительно двигались, приветливо помигивали, улыбчиво переливались всеми цветами радуги - Это и есть компьютер? - с трепетом в голосе поинтересовался Михаил. Ясно было, что на такую красоту у него просто рука не поднимется.
Ох уж эти мужчины! Ради новой игрушки они готовы забыть все на свете!
- Если это и компьютер, - осторожно сказала я, - то как с ним обращаться, я не знаю. И кстати!… - Мне пришла вдруг в голову мысль, от которой я даже подпрыгнула. И вновь перевернулась на бок, пристально глядя на мужа. - А ведь этил огней до твоего прихода здесь не было! Не ты ли их заставил появиться?
- Я? - ошалел супруг. - Я никого не заставлял.
- Но именно твое присутствие породило иллюминацию на потолке. Пока я одна здесь была - ничего подобного не наблюдалось. А ты пришел, улегся - и вот он, результат!
- Но как я мог?.. - вяло сопротивлялся Михаил.
- Уж не знаю! Может, когда ложился, на что-нибудь на: давил? Какую-нибудь кнопку нажал - вот и включилось! Или рычажок повернул?
- Нет здесь рычажков! - взмолился супруг. - Не мог я ничего включить, как ты выражаешься!…
- А может, и не ты, - неожиданно согласилась я. - Может, твоя Витвина все это включила? Если допустить, что несколько тысяч лет назад она принадлежала какому-нибудь оператору ЭВМ, программисту… Дорогой мой, а сам-то ты не чувствуешь внутренней потребности разобраться в этих огоньках? Генетической, так сказать, предрасположенности поуправлять ими - Поуправлять?.. - как эхо. повторил супруг, завороженный этой сказочной перспективой.
- Да! Перенастроить компьютер! Пусть он помогает нам. вместо того чтобы мешать!
- Я хотел бы… Разумеется… Но как?
Он протянул руку, пытаясь прикоснуться к одному из приветливо подмигивающих огоньков. Рука прошла насквозь, пальцы ударились о холодную бугристость каменного свода.
Голография! Имитация… - - Да это одна видимость!… - разочарованно протянул Михаил, потирая ушибленные костяшки пальцев.
- Да? - в расстройстве осведомилась я, не желая признавать очевидного. - Но, может, все-таки можно их как-то ухватить… Подвигать… Попробуй еще, может, получится?
- Да как тут ухватишь… - Михаил помахал рукой над головой. Рука проходила сквозь огоньки, не задевая их. - Тут никак не ухватишь…
- Эй! - бодро крикнула я. - Ты! Как там тебя? Князь? Да еще великий? А не хочешь ли воспользоваться тем, что даровала тебе княжеская Витвина? Телекинез-то тебе на что был дан?
- Но ведь… Как же это… Я ведь двигать могу, да… Но только вещи всякие… И то - небольшие…
- А что может быть меньше вот этого маленького огонка? - задорно спросила я. - Представь, что именно его ты и хочешь сдвинуть с места!
- Представить?
- Ну я же не знаю, как ты управляешь своим телекинезом! Представить… Или просто пожелать… Или еще что-нибудь - возненавидеть двигаемый предмет, например…
- Я его чувствую. Будто он внутри меня. Будто он - часть моих пальцев. И как почувствую, тогда и могу двигать им. Как своим пальцем.
- Так давай же, чувствуй огоньки быстрее! - возбужденно приказала я. - Делай все, как умеешь, - оно и получится!
Михаил помолчал. Потом снова протянул руку к потолку. Но его движения не были резкими и суматошными, как в прошлый раз. Он протянул ладонь, как бы приглашая в нее кого-то. Или что-то.
И, видимо, это «что-то» откликнулось на его приглашение и пришло. Его пальцы чуть дрогнули, как бы ощупывая полученный предмет, ладонь чуть повернулась…
О чудо! Огонек тоже повернулся! Да не один. Вся гирлян-дно-елочная картинка будто чуть сместилась по своему зеленому фону.
- Ах ты, милый мой… - ласково сказал Михаил. - Как же ты устал ждать.. Как застоялся…
- С кем ты разговариваешь? - подозрительно спросила я.
- Ну с ним же… - озадаченно ответил мой супруг, - С ко нем. С Чернавцем. - '» -.
- Опомнись, - всерьез испугалась я за сохранность мужниных мозгов. - Проснись! Твоего коня Чернавца давно нет! Его убили в заповедном лесу. Когда нечисть на нас напала. Сначала, вернее, Георг напал, а потом уже нечисть. Тебя же тогда ранили стрелой, и ты попал в пылающий нубос… - Да я и не сплю… - с извиняющимся смешком сообщил Михаил. - Просто он такой горячий, такой чуткий, как Чер-навец. Кажется, даже ушами прядет, как и он…
- Да кто он-то? - ахнула я. - Здесь нет никаких коней!
- А этот?
- Ка… ка-ко-торый?.. - заикаясь, пробормотала я в ужасе.
Неужто страшный компьютер, вместо того чтобы сдаться на милость новому программисту, взял да и подмял его под себя? Внедрился в человеческий мозг и сделал его безумным?..
- Михаил! - строго и спокойно сказала я, беря мужа за руку. - Ты слышишь меня? - Я успокаивающе погладила его запястье, - Здесь нет никаких коней. Мы лежим в странной пещере, ты видишь огоньки, но коней здесь нет и быть не может! - Я мягко, но решительно опустила его поднятую руку, уложила ее на пол, - Все нормально. Все хорошо и даже прекрасно…
- А на ком же мы тогда едем? - смущенно улыбнулся мне Михаил. И показал глазами наверх.
Зеленое поле, и правда, потеряло свою статичность. Огоньки будто чуть плыли по нему. Медленно, едва заметно. И все в одну сторону.
- Ведь мы едем!
- Это… - Я замешкалась, подыскивая ответ. - Это морок. Видимость. Если бы мы ехали, я бы чувствовала движение!
- Мы просто очень плавно едем, - пояснил муж. - Ему так нравится нас везти, он очень боится потревожить нас. Но сейчас я натяну поводья, мы остановимся - и ты почувствуешь.
Что Михаил сделал - не знаю. Руки он, по крайней мере, не поднимал. Но нас слегка тряхнуло, как бывает на полке поезда, начавшего торможение.
- Видишь - остановились, - опять показал Михаил под потолок.
Да, едва уловимое движение огоньков прекратилось. Не которые из них, правда, продолжали двигаться, но не вместе со всеми, а по своим неведомым маршрутам.
- Но это все-таки не конь, - возразила я.
- А кто тогда?
- Не кто. А что. Это самодвижущаяся повозка. У нас, на Земле, их называют автомобилями. Это автомобиль такой. Странный, конечно. Но у пришельцев первой волны вообще эстетика была странная…
- Ты ведь вроде говорила - компьютер? - прервал меня супруг.
- Говорила. А оказалось - автомобиль. А Витвина оказалась принадлежностью не программиста, а автомобилиста. Впрочем, в автомобили тоже вставляют компьютеры, чтобы облегчить вождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Обрушивалось ли в это время и на Михаила чувство собственной вселенской значимости, оставалось неясным. Общаться мы никак не могли, а движения вперед он вроде не замедлял.
Однако и эта ставшая уже почти привычной стабильность бессмысленного ползания должна была когда-то кончиться. И она кончилась - в тот момент, когда раздвоенная веревка, держащая каждого из нас за пояс поверх скафандра, натянулась, останавливая движение. «
В Киршагском кремле иссякли запасы простыней, которые можно разорвать на ленты? Или веревка позади нас все-таки зацепилась за какой-то из камней? А может, наоборот, застряла в узкой шели? Впрочем, был вариант и другого рода: нас останавливают специально. Наши люди, оставшиеся на берегу, подают нам таким образом сигнал к возвращению.
В любом случае поступательное движение должно было прерваться.
Мы с Михаилом прилегли рядышком на ровном участке дна, отдыхая.
«Что ж, значит, и сегодня нам не повезло», - безразлично подумала я, как можно теснее прижимаясь к Михаилу. Его скафандр был на ощупь так же тверд, как любой булыжник, встреченный нами по дороге, но понимание, что за ним надежно упрятан родной и любимый человек, все-таки бодрило.
Вот он опять поднялся на четвереньки. За ним и я.
Поползли назад. Я - чуть впереди, держась за лежащую веревку. Михаил - позади. Он эту веревку скатывал в клубок.
А не бросить ли нам ее? Пусть бы лежала, где лежит!…
Но Михаил все катил перед собой постепенно увеличивающийся клубок, и объяснить ему мое предложение не было ни возможности, ни сил. Тем более что клубок рос довольно быстро, и через какое-то время мой супруг все равно не сможет его катить. И бросит.
Возвращение без победы всегда тоскливо, а когда окружающая обстановка еще добавляет тоски, то хочется забыться и отключиться.
Я практически и отключилась. Только удар по голове вывел меня из состояния прострации.
Когда ползешь на четвереньках, не видя ничего впереди, очень легко наткнуться на какой-нибудь камень. Ничего страшного. Надо просто обползти его, следуя за веревкой, и двигаться дальше.
Но это был странный камень. Он лежал прямо на нашей веревке. Может быть, он нас и остановил? Скатился, да и придавил наше несчастное вервие? Один только вопрос: а откуда он, собственно, скатился?
В меня ткнулась голова Михаила. Я посторонилась, чтобы он сам мог понять причину задержки.
Кажется, понял.
Постучал по моему правому плечу. А это что значит?
Подождал. Уяснил, что я не восприняла его сигнала, потянул меня за правую руку. Предлагает обойти этот валун справа?
Обогнул меня и полез направо. Таким образом получается. что я его правильно поняла.
Я поползла следом, придерживаясь пальцами за неровную поверхность валуна. И, не преодолев еще и метра, ахнула, насколько мне позволял скафандр, и замерла. Потому что рука моя провалилась внутрь. Не в щель, не в трещину, а просто в полость. В пустоту, где не было и намека на твердость камня.
Осторожно потянувшись за своей рукой, я и опомниться не успела, как ухнула в эту полость целиком. И зажмурилась от яркого света. И вскрикнула. Нормально вскрикнула - как обыкновенно и вскрикивают люди, находящиеся в окружении воздуха, а не тонн песка.
Осторожно, через прищуренные веки, взглянула вокруг и убедилась, что попала именно туда, куда так стремилась.
Это была та самая пещерка с плоским дном, в которую меня смог как-то переволочь мой заботливый сынуля и в которой я и очнулась от забытья пустохляби. Единственное отличие - освещенность помещения. На этот раз пещерка вполне обозрима благодаря легкому туманному шлейфу, плавающему под потолком.
Освещение обнажило всю отвратительность этой крохоту-льной пещерки. В предыдущий раз я знакомилась с нею на ощупь, теперь могу не утруждаться вставанием. Голые холодные бугры потолка-свода достаточно хорошо видны и отсюда, с пола.
Вот пол - совсем другое дело! Его теплая гладкость, оказывается, не совсем и ровная. Вернее, она вполне ровная, но вокруг меня. А подо мной она мягко прогибается, повторяя выпуклости тела, как хорошая перина. Потому на этом полу и лежать так приятно.
Сквозь необработанный камень сбоку от меня просунулась голова супруга. Вид у головы был страшноватый - синюшный покров скафандровой пленки своим фиолетово-ртутным отблеском совсем не красил Михаила. То есть красил, конечно. но очень по-своему - делая его весьма похожим на утопленника.
Синюшная морда, проклюнувшаяся среди бугристого свода, сначала, как и я, зажмурилась от резкого перехода к свету из темноты. Потом осторожно приоткрыла один глаз, посмотрела на меня и пошевелила губами, что-то произнося.
- Тебя не слышно, - сообщила я, переворачиваясь на бочок. И даже прокричала как глухому: - Не слышно!
Как будто он меня мог слышать, по-прежнему пребывая в скафандре.
Тогда, не тратя слов, я просто помахала ему и указала на место рядом с собой: мол, проходи, ложись, будь как дома!
Он понял и тут же влез.
Защитная пленка с него мгновенно исчезла. Почти мгновенно - кажется, на этот раз мне тоже удалось заметить ее возвращение в гривну. А может, показалось?
Муж несколько потеснил меня, устраиваясь, и спросил: - Где мы? В том компьютере, про который ты рассказывала?
- В нем родном! - подтвердила я.
- А зачем он сам к нам пришел? - задал Михаил самый разумный на сегодняшний момент вопрос. - Он же вроде должен нас бояться?
- Должен… - растерялась я.
- А чего ж приперся? Прямо нам в руки. Так спешил, что даже веревку нам придавил!
- Не знаю, - созналась я. И возмутилась: - Могу я что-то не знать? Может, ты сам, для разнообразия, ответишь на какой-нибудь из своих вопросов?
Муж с удивлением взглянул на меня, что заставило меня тут же пожалеть о нелепой вспышке гнева. Сказалось, видимо, напряжение, накопившееся за время путешествия на четвереньках.
- Как здесь хорошо! - с удовольствием выдохнул супруг, переворачиваясь на спину.
Что хорошего можно было найти в этой мерзкой пещерке, я не знала и даже собиралась об этом спросить, но не успела. Восхищенный голос мужа заставил встрепенуться.
- Ух ты! Какие огоньки! -радостно завопил он. - И мигают! И ползают!
Таким глуповато-восторженным я супруга еще не видела. Он тыкал пальцем в потолок, суча ногами.
Мне из положения «лежа на боку» в потолок было посмотреть нелегко, я чуть не вывернула шею, следя за его пальцем. Но оно того стоило.
Грубый каменный купол над нашими головами исчез. Стенки его остались, а середина будто была аккуратно вырезана.
И в этой квадратной дырке висел мягкий зеленый полумрак, расцвеченный праздничными, прямо новогодними огоньками Они действительно двигались, приветливо помигивали, улыбчиво переливались всеми цветами радуги - Это и есть компьютер? - с трепетом в голосе поинтересовался Михаил. Ясно было, что на такую красоту у него просто рука не поднимется.
Ох уж эти мужчины! Ради новой игрушки они готовы забыть все на свете!
- Если это и компьютер, - осторожно сказала я, - то как с ним обращаться, я не знаю. И кстати!… - Мне пришла вдруг в голову мысль, от которой я даже подпрыгнула. И вновь перевернулась на бок, пристально глядя на мужа. - А ведь этил огней до твоего прихода здесь не было! Не ты ли их заставил появиться?
- Я? - ошалел супруг. - Я никого не заставлял.
- Но именно твое присутствие породило иллюминацию на потолке. Пока я одна здесь была - ничего подобного не наблюдалось. А ты пришел, улегся - и вот он, результат!
- Но как я мог?.. - вяло сопротивлялся Михаил.
- Уж не знаю! Может, когда ложился, на что-нибудь на: давил? Какую-нибудь кнопку нажал - вот и включилось! Или рычажок повернул?
- Нет здесь рычажков! - взмолился супруг. - Не мог я ничего включить, как ты выражаешься!…
- А может, и не ты, - неожиданно согласилась я. - Может, твоя Витвина все это включила? Если допустить, что несколько тысяч лет назад она принадлежала какому-нибудь оператору ЭВМ, программисту… Дорогой мой, а сам-то ты не чувствуешь внутренней потребности разобраться в этих огоньках? Генетической, так сказать, предрасположенности поуправлять ими - Поуправлять?.. - как эхо. повторил супруг, завороженный этой сказочной перспективой.
- Да! Перенастроить компьютер! Пусть он помогает нам. вместо того чтобы мешать!
- Я хотел бы… Разумеется… Но как?
Он протянул руку, пытаясь прикоснуться к одному из приветливо подмигивающих огоньков. Рука прошла насквозь, пальцы ударились о холодную бугристость каменного свода.
Голография! Имитация… - - Да это одна видимость!… - разочарованно протянул Михаил, потирая ушибленные костяшки пальцев.
- Да? - в расстройстве осведомилась я, не желая признавать очевидного. - Но, может, все-таки можно их как-то ухватить… Подвигать… Попробуй еще, может, получится?
- Да как тут ухватишь… - Михаил помахал рукой над головой. Рука проходила сквозь огоньки, не задевая их. - Тут никак не ухватишь…
- Эй! - бодро крикнула я. - Ты! Как там тебя? Князь? Да еще великий? А не хочешь ли воспользоваться тем, что даровала тебе княжеская Витвина? Телекинез-то тебе на что был дан?
- Но ведь… Как же это… Я ведь двигать могу, да… Но только вещи всякие… И то - небольшие…
- А что может быть меньше вот этого маленького огонка? - задорно спросила я. - Представь, что именно его ты и хочешь сдвинуть с места!
- Представить?
- Ну я же не знаю, как ты управляешь своим телекинезом! Представить… Или просто пожелать… Или еще что-нибудь - возненавидеть двигаемый предмет, например…
- Я его чувствую. Будто он внутри меня. Будто он - часть моих пальцев. И как почувствую, тогда и могу двигать им. Как своим пальцем.
- Так давай же, чувствуй огоньки быстрее! - возбужденно приказала я. - Делай все, как умеешь, - оно и получится!
Михаил помолчал. Потом снова протянул руку к потолку. Но его движения не были резкими и суматошными, как в прошлый раз. Он протянул ладонь, как бы приглашая в нее кого-то. Или что-то.
И, видимо, это «что-то» откликнулось на его приглашение и пришло. Его пальцы чуть дрогнули, как бы ощупывая полученный предмет, ладонь чуть повернулась…
О чудо! Огонек тоже повернулся! Да не один. Вся гирлян-дно-елочная картинка будто чуть сместилась по своему зеленому фону.
- Ах ты, милый мой… - ласково сказал Михаил. - Как же ты устал ждать.. Как застоялся…
- С кем ты разговариваешь? - подозрительно спросила я.
- Ну с ним же… - озадаченно ответил мой супруг, - С ко нем. С Чернавцем. - '» -.
- Опомнись, - всерьез испугалась я за сохранность мужниных мозгов. - Проснись! Твоего коня Чернавца давно нет! Его убили в заповедном лесу. Когда нечисть на нас напала. Сначала, вернее, Георг напал, а потом уже нечисть. Тебя же тогда ранили стрелой, и ты попал в пылающий нубос… - Да я и не сплю… - с извиняющимся смешком сообщил Михаил. - Просто он такой горячий, такой чуткий, как Чер-навец. Кажется, даже ушами прядет, как и он…
- Да кто он-то? - ахнула я. - Здесь нет никаких коней!
- А этот?
- Ка… ка-ко-торый?.. - заикаясь, пробормотала я в ужасе.
Неужто страшный компьютер, вместо того чтобы сдаться на милость новому программисту, взял да и подмял его под себя? Внедрился в человеческий мозг и сделал его безумным?..
- Михаил! - строго и спокойно сказала я, беря мужа за руку. - Ты слышишь меня? - Я успокаивающе погладила его запястье, - Здесь нет никаких коней. Мы лежим в странной пещере, ты видишь огоньки, но коней здесь нет и быть не может! - Я мягко, но решительно опустила его поднятую руку, уложила ее на пол, - Все нормально. Все хорошо и даже прекрасно…
- А на ком же мы тогда едем? - смущенно улыбнулся мне Михаил. И показал глазами наверх.
Зеленое поле, и правда, потеряло свою статичность. Огоньки будто чуть плыли по нему. Медленно, едва заметно. И все в одну сторону.
- Ведь мы едем!
- Это… - Я замешкалась, подыскивая ответ. - Это морок. Видимость. Если бы мы ехали, я бы чувствовала движение!
- Мы просто очень плавно едем, - пояснил муж. - Ему так нравится нас везти, он очень боится потревожить нас. Но сейчас я натяну поводья, мы остановимся - и ты почувствуешь.
Что Михаил сделал - не знаю. Руки он, по крайней мере, не поднимал. Но нас слегка тряхнуло, как бывает на полке поезда, начавшего торможение.
- Видишь - остановились, - опять показал Михаил под потолок.
Да, едва уловимое движение огоньков прекратилось. Не которые из них, правда, продолжали двигаться, но не вместе со всеми, а по своим неведомым маршрутам.
- Но это все-таки не конь, - возразила я.
- А кто тогда?
- Не кто. А что. Это самодвижущаяся повозка. У нас, на Земле, их называют автомобилями. Это автомобиль такой. Странный, конечно. Но у пришельцев первой волны вообще эстетика была странная…
- Ты ведь вроде говорила - компьютер? - прервал меня супруг.
- Говорила. А оказалось - автомобиль. А Витвина оказалась принадлежностью не программиста, а автомобилиста. Впрочем, в автомобили тоже вставляют компьютеры, чтобы облегчить вождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81