Бокша дышал позади, как загнанная лошадь. В мыслях у него была сплошная паника: вновь ему не удавалось толково ухаживать за княжичем - не было сил. Бокша то пытался взгромоздить Олега на себя, то вновь ставил на пол и вел за руку, спотыкаясь в полумраке. Мысли его скакали, он не думал, куда мы идем, - для этого есть госпожа. Но вот сам путь уже становился для него почти непреодолим.
О чем думал мой сын - не знаю. Я увидела его большие глаза, только когда мы вылезли наконец на зубчатый верх стены, прямо под серое низкое небо, на ледяной порывистый ветер.
Стояла зима этого мира - почти такая, какую я покинула, ухнув в песчаные волны пустохляби. Или совсем ранняя весна.
На востоке лимонно-желтая полоска над угрюмым горизонтом отмечала место, откуда должно было появиться солнце. Чтобы тут же нырнуть в облачный слой.
Я моментально покрылась мурашками, обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то сохранить калории тепла. А каково моему мальшгу - в одном хитончике из старой простыни?
Бокша прижимал его к своим ногам. Стоял сгорбившись и так трудно дыша, что даже голова его слегка кивала в такт дыханию, будто все время соглашаясь с чем-то.
А малыш… Он не дрожал. Не кутался зябко в хитончик. И не выглядел измотанным нашими суетливыми перебежками. Он быстро, с некоторым недоумением в серьезных глазах взглянул на меня: дескать, чего было так нестись? - и, повернув голову, заняпся осмотром нового для него мира. Мира поверхности. Тем более что высота стен давала отличный обзор.
- Бокша, спрячемся туда! - Я потянула моего акта за уступ стены, куда ветер не должен был задувать настолько уж сильно. Бокша устало кивнул, приговаривая: - Олег Михалыч, нам туда… - поплелся вслед за мной, ведя княжича за руку.
После голой стены закуток показался мне чуть ли не раем. Самое время, чтобы все-таки осмотреться как следует и подумать о будущем. Осмотреться, конечно, мысленным взором. Глазами что я могла увидеть? Каменный лабиринт стен, островерхие крыши башенок на фоне сизых туч и рассветной желтизны? А мне нужны были мысли, чувства и, главное, намерения засевших в кремле врагов. Чтобы с учетом этого всего построить собственные планы.
Я прикрыла глаза, пытаясь среди множества личностей, беспокойными факелами горящих вокруг, выделить чью-то руководящую волю. Может быть, Георга Кавустова? Если его не убили тогда же, когда похоронили меня в песчаной трясине…
Кавустова вроде не было. Может, и правда, он давно уже покойник?
Зато я нашла другой очаг властной мысли. Даже два. В районе княжеских палат - а где же еще быть начальству?
Один пребывал в рыцарском звании, с гривной на шее, другой - простой волхв. И обсуждали они оборону кремля во время предстоящего штурма.
Ага! Значит, штурм все-таки будет? И кто же у нас среди штурмующих?
Я попыталась рассмотреть что-нибудь вдали, с той стороны кремля, в районе городских домов… Нет, слишком далеко. Легче узнать что-то о штурмующих, просмотрев мысли обороняющихся.
Я вновь переключила внимание на разговор начальства.
А начальство недоумевало. Штурм? Какой может быть штурм неприступного Киршагского кремля? Противник за стенами явно стягивал полки, но пытаться покорить кир-шагские стены мог только недоумок. Среди нападающих же недоумков вроде как и не было, а был князь Михаил, отличившийся при взятии Вышеграда (Ура! Михаил здесь, где-то рядом, жив-здоров! - возликовала я), да молодой безгривен-ный князь Зиновий.
- Может, - предположил один (кажется, лыцар), - это они от отчаяния? Ведь известно же - к Киршагу быстрым маршем направляются верные государю полки. Говорят даже - с самим царом во главе! Потому, может, князья так и торопятся, чтоб не оказаться в клешах между неприступными кремлевскими стенами и паровым войском? - Или ждут измены внутри кремля, - предполагал второй начальник, из волхвов. - Было же предсказано - дважды падут киршагские стены, оставшись стоять неколебимо! Один раз пали, когда сотня покойного лыцара Кавустова, перехитривши гарнизон, вошла в кремль через открытые ворота (так-так, помер-таки Георг, что ж, одной проблемой меньше). Будет ли снова то ж? Крепки ли ворота? Надежен ли отряд, их охраняющий?
- Вполне надежен, - отмахивался лыцар. - Никакой измены быть не может!
- Так ли? - качал головой волхв (я уже довольно четко видела его глазами собеседника-лыцара). - А переполох сегодняшний? Ходил же кто-то внутри кремлевских стен! И даже убил дозорного неведомо как!
- Княгиня - чудо!… - тронул меня за рукав Бокша, отрывая от наблюдений.
Я открыла глаза, повернулась туда, куда мой ант тыкал пальцем левой руки, мелко крестясь правой.
И точно - чудо. Три воздушных шара, быстро летящих над Киршаговой пустохлябью к неохраняемой части кремлевских стен. Если после этого из песчаных волн всплывет еще и атомная подводная лодка, я уже ничуть не удивлюсь!
И кто у нас такой бесстрашный воздухоплаватель?
Я прищурилась, но разглядеть человеческие фигурки, копошащиеся в корзинах под шарами, не было никакой возможности - слишком далеко еще.
Тогда я закрыла глаза.
Ну вот, так-то гораздо лучше! Над равниной пустохляби мысли одиноко висящих в пустоте людей были как на ладони. В двух корзинах четыре человека, в одной - три. И некоторых из этих людей я очень даже хорошо знаю. Например, своего воеводу Никодима. Или лыцарова отпрыска Каллистрата Обо-лыжского.
О, у этого-то костер мыслей пылает ярче всех! Если остальные просто ухватились кто за что может и боятся от страха даже лишний раз громко икнуть, то Каллнстрат совсем в других думах: хватит ли теплоты воздуха в шарах, чтоб донести их до киршагских стен? Не переменится ли ветер, не дунет ли в другую сторону? Да и при приземлении (ай да Каллистрат! - уже думает о приземлении) как удастся закрепиться, чтобы успеть всем вылезти из корзин, пока шары не унесло дальше?
Вот они, лазутчики, которых так опасается волхв! Прибудут с той стороны, откуда их и не ждали. Все-таки технический прогресс - это великая сила!
Шары приближались. Я вышла из укрытия и стала восторженно размахивать руками, пытаясь привлечь внимание моих друзей. И привлекла. И не только их, к сожалению…
Из лаза, которым мы пользовались, поднимаясь сюда, показалась голова дозорного. И уставилась на меня как баран на новые ворота. В небо дозорный даже не смотрел, поэтому, не будь меня с моим восторгом, воздушных шаров над песчаной пустыней даже бы и не заметил. А вот я - это другое дело.
«Баба!» - первое, что поразило дозорного. И потом целый вихрь мыслей - среди них и очень приятные - пронесся в голове у мужичка, сноровисто полезшего, как тесто из дежки, наверх, ко мне.
Его нужно было срочно нейтрализовать. Очень срочно.
Я закрыла глаза, напрягаясь, мысленно протягивая к нему руку, и отдернула, аж зашипев от боли. Мне не то что ударить - прикоснуться было мучительно. Все-таки я не каратистка, и такие удары, как я нанесла лыцару внизу, не проходят для моих парапсихологических способностей бесследно.
А дозорный уже вылез и, широко, плотоядно улыбаясь щербатым гнилозубым ртом, направился ко мне. Следом за ним по ступенькам карабкался второй, а на подходе был и третий. Я застыла в замешательстве.
Какая-то секунда была выиграна, когда дозорный заметил Филуману у меня на шее и замер, будто споткнувшись.
«Княгиня? Призрак? Морок?» - на мгновение оторопев, забеспокоился он. Но потом рассудил, что не его дело разбираться во всем этом, а его дело хватать и доставлять куда следует. Что он и решил сделать, не без сожаления распростившись с некоторыми своими сладкими мечтами.
Я же, как парализованная, молча наблюдала за его приближением, когда маленькая ладошка потрогала меня за руку и детский голос произнес:
- Ma? Бобо?
- Бокша, - простонала я в ужасе, оглядываясь.
Остервенелый Бокша уже несся спасать ребенка и выручать госпожу, хотя и сам не знал как. Не врукопашную же ему вступать с вооруженным и обученным лыцаром?
Мой сын еще раз погладил мою руку и отпустил ее. Потому что направился навстречу дозорному.
- Не, - сказал он, поднимая свои огромные глаза на лы-цара. - Не. Бобо!
- Пошел, шенок, - просто ответил дозорный, отвешивая малышу оплеуху, от которой тот грянулся боком на каменный пол.
- Олежек! - завопила я, кидаясь к сыну.
- Княжич! - заорал Бокша, налетая на дозорного. И тут же вслед за Олегом шмякнулся на плиты.
Но малыш уже не лежал. Он сел, опираясь на одну руку, а другой вытирая струйку крови, текущую из носа, и негромко сообщил в сторону лыцара: - Не. Бобо.
После чего лыцар странно дернулся, будто внезапно теряя равновесие, удивленно ахнул и тоже сел на пол.
- Климент! - озадаченно окликнул его товарищ, вылезая на верхнюю ступеньку. - Ты чего?
И больше ничего произнести не успел - вздрогнул так же, как Климент, пошатнулся и с грохотом повалился вниз, на голову третьему дозорному.
- Ах ты, твою мать!… - выкрикнул тот в негодовании. И смолк.
- Дитятко… Олег Михайлович…-еле шевеля разбитыми губами, бормотал Бокша, подползая к княжичу.
Первый дозорный удивленно смотрел на нас, по-прежнему сидя на полу и не делая попыток подняться.
- Олежек! - обхватила я сына - Больно?.. Ушибся?.. Ничего не сломал?..
- Бобо, - серьезно повторил он.
- Княжич… - наконец добрался до него Бокша.
Протянул трясущуюся худую руку, осторожно погладил по плечу, как бы проверяя -здесь ли он? На самом ли деле?.. А потом с мучительным стоном распластался на каменных плитах. В груди у него болело нещадно. Лыцаров удар сломал не меньше двух ребер.
- Бедные вы мои, - всплакнула я над двумя поверженными мужчинами.
- Княгиня, что стряслось? Вам помочь? - сочувственно поинтересовались рядом со мной.
Я было решила, что за всеми нашими баталиями пропустила прилет воздушных шаров. Но нет, шары были еще далеко в небе, а рядом со мной на корточках сидел давешний лыцар, с искренней озабоченностью переживая свое неумение помочь княгине, явно попавшей в беду. В какую беду - он не знал, но это и не имело для него особого значения. Он совершенно искренне считал, что сейчас важнее всего прийти на выручку. Всем нам троим - княгине, княжичу, у которого он уже заметил гривну на шее, и их рабу, постанывающему недужно.
- Это ты сотворил? - сквозь слезы улыбнулась я сыну. - Ты что - перевоспитал его?
Малыш повернул голову и долгим, грустным взглядом посмотрел на заботливо склоненного лыцара.
А тот все еще настойчиво требовал от меня ответа: - Что сделать, княгиня? Что надо?
- Ой, не знаю, - всхлипнула я от смеха - так нелеп был этот зверь, вдруг в мгновение ока переродившийся в ягненка.(tm) Как там тебя… Климент, что ли…
- Меня звать Аврамий, - словоохотливо сообщил лыцар. - А вы ведь - княгиня Шагирова? Я что-то слыхал про вас…
- Но твой товарищ вроде называл тебя Климентом? - удивилась я.
- Какой товарищ? - ответно удивился он.
- Ну, второй дозорный.
- Дозорный? - с сомнением пожевал он губами. - А тут что - с дозором ходят? Это где ж мы? Крепость какая-то!… Он с интересом огляделся, а потом вновь повернулся ко мне: - Не знаете, княгиня, что за крепость?
- Киршаг… - одними губами ответила я.
Передо мной действительно сидел вовсе не лыцар, который только что ударил моего ребенка и моего анта, а совсем другой, неизвестно откуда взявшийся человек. И он искренне недоумевал, как здесь оказался.
- Киршаг… - озабоченно протянул он. - Да это ж незнамо где!
- А вы откуда? - спросила я, неожиданно переходя на «вы».
- Я? - он почесат в затылке. - И не сообразишь как-то сразу… Кошелевские мы, что ли? Город Кошелево - знаете?
- Не знаю, - покачала я головой. А потом спохватилась: - Знаю, как же! Там же князь Ондрей княжит!
- Во-во! - обрадовался лыцар. - А то я и сам засомневался чего-то… А как вы сказали про князя - сразу вспомнил. Ондрей Дмитриевич. Воротынский. Правильно?
Я кивнула.
- Ну вот, видите! - засмеялся он с радостным облегчением.
- А фамилия ваша как? - спросила я, отлично видя в его мозгах, что радость эта преждевременна.
- Фамилия? - наморщил он лоб. Фамилии не было.
- Фамилия…- растерянно повел он толовой.
И вновь его взгляд упал на тихонько постанывающего Бок-шу, на ребенка с внимательными темно-карими глазами и кровавыми разводами на шеке.
- Да что фамилия! - возмущенно сказал он. - Что делать-то, скажите! А то, чую я, неладно тут у вас.
- А фамилия ваша - Сидоров! - наобум ляпнула я. Почему Сидоров?
- Сидоров? - удивился он. И протянул с сомнением: - Сидоров… - А потом радостно хлопнул себя по коленке: - Ну, точно! Сидоров! Вот же, княгиня, - он хитро подмигнул, - сами знаете, а пытаете! Аврамий Сидоров, все точно!
Я уже давала как-то имя человеку, который был сначала одним, а потом стал другим. Мой бедный сурожский кучер, которого я по незнанию ввергла в пучину навьей истомы. А потом трансформировала в совсем другого акта, никогда навьей истомой не страдавшего. Неужто то же самое сотворил сейчас и мой сын? Только не с антом, а с лыцаром. И не после тяжелого, выматывающего душу ритуала, а в один миг, не двинув даже пальцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81