Я стоял в смущении, не зная, что она имеет в виду. Разве не она – Владычица Озера? И что ей делать с убийцей?
Пока Лильяна переводила, леди Нимайю печально улыбнулась.
– Я Владычица Озера, как тебе и сказали. Но, конечно же, я не Владычица. Это ей мы должны будем отдать человека, сделавшего меч.
Женщина указала на курящуюся гору над озером – всякий, одержимый шайдой, будет брошен туда.
– Владычица всех забирает себе. Хотя некоторых раньше, чем других.
– Так эта Владычица – гора? – спросил я, пытаясь понять.
Мой вопрос, похоже, развеселил леди Нимайю, как и остальных мэйи, собравшихся вокруг, и они тихо засмеялись.
– О нет, гора – лишь уста Владычицы, причем огненные уста. У нее есть множество других.
Она стала объяснять, что ветер – дыхание Владычицы, а дожди – се слезы; когда земля колеблется, Владычица смеется, а когда трясется так сильно, что двигаются горы, это означает, что Владычица в ярости.
– Мэйи – руки и глаза Владычицы. – Леди Нимайю указала порезанным пальцем на свой народ. – И потому никто из нас никогда не сделает меч.
Я посмотрел на множество мужчин и женщин, окружавших нас.
– А есть ли имя у Владычицы?
– Конечно. Ее зовут Эа.
Едва прозвучало это простое слово, одинаковое в обоих языках, как земля начала слабо подрагивать. Дым продолжал исходить из конуса горы над нами, но означало ли это радость Владычицы Эа или ее недовольство нашим присутствием, я не мог сказать.
У нас была сотня вопросов к леди Нимайю и мэйи, так же как и у них к нам. Они желали знать все о наших народах и землях. Их заинтересовала синяя стеклянная фигурка Лильяны и её способность переводить слова. Но свое самое большое любопытство они приберегли для одного вопроса.
– Зачем вы прибыли на наш остров? – спросила леди Нимайю.
Первым моим побуждением было просто рассказать о великом поиске камня Света. Однако Мэрэм, испугавшись моего простодушия, прошептал мне прямо в ухо, чтобы я был осторожен.
– Если камень Света здесь, то он, конечно же, находится в храме. Узнав, что мы разыскиваем, может быть, их величайшее сокровище, мэйанцы вполне могут отдать нас этой своей кровожадной Владычице.
Он посоветовал сказать, что мы оказываем помощь осажденным суррапамцам и остановились на Лебяжьем поохотиться и восполнить запасы воды. По его мнению, нам следует затаиться, улучить момент и проникнуть в храм. Тогда мы сможем понять, там ли камень Света и как его добыть.
Мэрэм был хитрее меня, однако не каждая ситуация требует этого сомнительного достоинства. Мэйанцы, ощутив что-то подозрительное в тихой речи Мэрэма, которую Лильяна не перевела, стали перешептываться между собой. Мне не хотелось повторять ложь Мэрэма, но также не хотелось, чтобы из-за моих слов нас кинули в огненное озеро.
– Мы находимся в поиске… – Мэрэм громко застонал, однако я продолжил: – Мы ищем истину, красоту и благородство. И любовь Единого, которая, как говорят, где-то в мире нашла свое прекрасное выражение.
Мои слова – когда Лильяна перевела их на язык мэйанцев, – казалось, порадовали их.
Леди Нимайю снова улыбнулась и медленно кивнула.
– Но почему вы решили, что найдете эти вещи на нашем острове, где, с тех пор как Владычица вышла из ночи в начале времен, не было никого, кроме мэйи?
Лильяна без моей помощи могла ответить на этот вопрос. С гордостью, окрасившей ее умное лицо, она рассказала о синем джелстеи и своем разговоре с Морским народом.
Леди Нимайю снова кивнула. Похоже, ее ничуть не удивило, что человек может говорить с китами.
– Спасибо, – сказала она Лильяне. – Вы нам многое поведали о себе и многое должны услышать. Приглашаем вас быть нашими гостями.
Когда такое приглашение делает король, это приказ. Но, как сказала нам Лильяна, у мэйи нет ни королей, ни королев. Я понял, что леди Нимайю дает нам свободу выбора – уйти или остаться, как нам угодно. И мы решили остаться.
Несколькими приветливыми словами Владычица Озера распустила толпы людей. Пилари, попрощавшись с нами, отправилась домой. Леди Нимайю тоже покинула нас и вернулась в храм с пятью своими спутницами. Шестая, довольно простенькая, но с соблазнительными формами девушка по имени Лалайи, получила задание разместить нас на ночь.
Она отвела нас к одной из внешних пристроек, прилепившихся к западной стене храма. Там нам выделили просторные гостевые комнаты, дали и еды и питья: горячий хлеб и белый овечий сыр, ежевику, сливы и свежего лосося, которого мэйанцы вылавливали в реке неподалеку от моря и коптили в можжевельнике с медом.
После ужина Лалайи вернулась, чтобы наполнить горячей водой глубокую мраморную ванну, и принесла мыло, пахнущее травами.
Все в жилье и предметах быта мэйанцев казалось сделанным для того, чтобы радовать чувства. Каждый уголок в наших комнатах был изукрашен, включая ковры и гобелены, что покрывали стены и пол. Даже одеяла, сотканные из мягкого подшерстка мэйанских коз, украшал разноцветный узор из роз и фиалок – двух самых любимых цветов Владычицы Эа.
– Чудесное место! – воскликнул Мэрэм, развалившись на кровати с седьмым бокалом вина в руках. – Никогда не видел страны прекраснее! Такая изобильная, такая свежая…
– Даже Алония не так изобильна, как этот остров, – согласилась Лильяна. – Если не считать дворцов знати.
– Конечно, – с горечью сказал я. – Ведь мэйанцы не тратят время на войну.
– Зачем воевать, если тебя ждут красота и любовь? – удивился Мэрэм. – Да, любовь, помяни мои слова, здесь в чести. Ты заметил огонь в глазах Лалайи, когда она смывала с меня мыло?
– Будь осторожен, – предупредил мастер Йувейн, лежавший на кровати с книгой в руках. – Огонь обжигает.
– О, нет-нет, только не этот. Это сладчайший из огней, подобный свету солнца прекрасным летним днем. Это огонь молодого красного вина в его богатейшем фруктовом румянце, это…
Он мог бы еще долго так распространяться, но Кейн, шагавший по комнате, словно тигр в клетке, нахмурился.
– Твоя Лалайи похожа на несорванный фрукт. Как ты думаешь, что мэйанцы делают с мужчинами, которые пьют вино до того, как оно созреет? Лично я полагаю – отдают их Владычице. Этот огонь вряд ли покажется тебе освежающим.
Его слова отрезвили Мэрэма, и он раздраженно уткнулся в бокал.
Альфандерри взял мандолину. Огонек закружился под его музыку, а Атара подошла к Мэрэму и сочувственно положила ему руку на плечо. Потом она задала вопрос, волновавший нас всех:
– Кто эти люди? Они похожи на валари.
– Они и есть валари, – сказал мастер Йувейн, отрывая взгляд от книги. – Вопрос, какого племени? Эрйи? Или Элахада?
Он предполагал, что предки мэйанцев – кто-то из Потерянных валари: либо те, кто последовал за Эрйи после того, как тот похитил камень Света, либо спутники Эрахада, отправившиеся в Столетние Странствия, чтобы вернуть утрату.
– Потерянные валари… Да, похоже на правду, – кивнул я. – Но разве могут они быть из племени Эрйи?
Кейн перестал метаться и повернулся ко мне.
– Помнишь, что я тебе говорил после битвы с Серыми? Эрйи украл и варистеи, который его народ использовал для того, чтобы приспособиться к холодам и туманам Тали. Что, если кто-то из его племени раскаялся в преступлении Эрйи? Что, если они отделились от своих братьев до того, как был использован варистеи? Если они покинули Тали, бежали на юг и прибыли сюда, то могут все еще выглядеть как валари, верно?
– Это наиболее вероятное объяснение происхождения мэйанцев, – согласился мастер Йувейн.
Я глядел на гобелен с изображением огромного дуба, покрытого листьями. Как-то мне не хотелось верить в то, что мэйанцы – на самом деле эрийцы, только сохранившие валарийскую внешность.
– Допустим, ваши слова верны… почему тогда эрийиы оставили мэйанцев жить здесь в мире многие тысячи лет?
– Кто знает? Может, судьба была к ним благосклонна. Или же на мэйанцев и их остров наложено заклятие.
– Только самое могущественное заклятие способно уберечь от эрийских грабежей, – заметила Лильяна.
Мы обсуждали загадку мэйанцев до глубокой ночи; город вокруг затих. Потом Атара промолвила, задумчиво накручивая на палец золотистый локон:
– Если Сартан Одинан искал безопасную землю для того, чтобы спрятать сокровище, он не нашел бы ничего лучше, чем этот затерянный остров.
Так наши мысли вернулись к храму. Никто не сомневался, что внутри сияющих мраморных стен нас ожидает камень Света.
– Надо как-то пробраться внутрь и посмотреть, там ли чаша, – сказал Мэрэм.
– А потом? – спросил я. Мне не понравился алчный блеск в его глазах.
– А потом?.. Думаю, на что-нибудь ее обменяем. На твой шит к примеру. Или на меч. Они, похоже, заинтересованы во всем, что сделано из стали.
Я не мог поверить в то, что Мэрэм хочет просто купить Чашу Небес, о чем ему и сказал.
– Гм-м… – проворчал он, теребя бороду. – Вдруг они не знают истинной ценности чаши? За прошедшие века они наверняка забыли, что она есть на самом деле.
– А если не забыли?
– Полагаю, мы найдем способ получить ее.
– Мы что, должны ограбить храм? Как эрийцы разграбили Трайю?
Мэрэм резко выпрямился, и все признаки опьянения сбежали с его побагровевшего лица.
– О нет, нет – ты меня не понял, мой друг! Я только указал на то, что может быть несколько путей к получению камня Света.
Я поднял меч и сидел, глядя на уродливый разлом.
– Не этот путь, Мэрэм.
– Вдруг мэйанцы не понимают того, что нужно вернуть камень Света миру? Вдруг они нападут на нас и объявят этими, как их… шайда? Нам ведь придется сражаться с ними?
Атара, смазывавшая в это время лук, дернула плетеную тетиву. Та издала тревожную протяжную ноту, совершенно не похожую на музыку, что Альфандерри извлекал из своего инструмента.
– Сражаться?.. И кто же поведет нас в бой? Ты? Слышал, как леди Нимайю сказала, что ее народ станет бросаться на мечи, чтобы отдать преступников огненной горе?
– Одно дело – говорить, и совсем другое – найти в себе храбрость сделать это. Впрочем, Кейн их сотню уложит, прежде чем кто-то поймет, что происходит. А ты подстрелишь всякого, кто попытается нас преследовать. Если потребуется, уж мы-то прорубим себе путь к берегу.
С яростью, потрясшей меня самого, я выхватил стакан с вином из руки Мэрэма и швырнул его в стену.
– Завтра пойдем в храм. А сейчас ляжем спать и забудем наши споры.
Я стремительно прошел через комнату и бросился на кровать.
Глава 28
Потрясенные внезапной пропастью между нами, ни я, ни Мэрэм не могли заснуть. Следующим утром, после завтрака из фруктов и сливок, который я с трудом проглотил, мы постучались в огромные двери храма – и получили отказ. Женщина-охранница сказала, что не может нас пропустить, пока мы не прошли очищение.
– А как его пройти?
– По воле Владычицы, разумеется.
– Какой из них? Владычицы Нимайю или Владычицы Эа?
Охранницы – если их так можно было назвать – хихикнули, словно вопрос задал ребенок.
– Только Владычица Эа может очистить своими слезами. Но Владычица Нимайю – это ее руки, так что ступайте к ней, если вправду желаете очищения.
– Желаем, – ответил я за всех нас через Лильяну. – Мы бы хотели увидеть Владычицу Нимайю, чтобы обсудить очищение.
Как оказалось, Владычица Нимайю не могла встретиться с нами этим утром. Она занята вопросами чрезвычайной важности, объяснила стражница; нам придется подождать.
– Ах, подождать? – проворчал Мэрэм, когда двери перед нами захлопнулись. – Как долго ждать? Еще два дня, и корабль уплывет – будем мы на борту или нет.
– Так подождем два дня, если нужно. А тем временем почему бы не исследовать остров? Камень Света может быть где угодно.
Мэрэм и я пошли каждый своим путем, выбирая различные дороги через городские улочки или через поля и леса, окружавшие озеро. Меня удивило, что мэйанцы позволили нам расхаживать по своей земле с оружием. Но не в их обычаях было лишать кого-то простых свобод, которыми наслаждались даже дети. Их доверие глубоко меня тронуло. Они не боялись нас и проявляли лишь природное сочувствие к нашему желанию обрести то, чем, казалось, сами владели всегда. Ибо мэйи были самодостаточным народом. Они находили счастье не в воспоминаниях о славе прошедших веков и не в мечтах о будущем вознаграждении, но в камне или листе, ветре и цветах. Сияние солнца на мраморе прекрасного храма радовало их больше, чем золото. Смех детей, игравших на пастбищах и полях, заменял им музыку. Мэйи были неразрывно связаны с землей и находили в этом союзе огромную радость.
Я провел утро, бродя по огромному саду к западу от храма. Там среди дубов и вишен, где по облицованным камнем каналам стекали в озеро небольшие ручьи, я обрел покой. Легкий ветерок, из-за которого лето больше походило на весну, остудил мой гнев. Вокруг скромно работали мэйанцы, если только их воодушевленный и радостный труд можно было назвать работой. Я понял, что у них считалось привилегией быть избранным для того, чтобы сажать растения и строить низкие каменные ограды, которые прекрасно сочетались с ухоженной землей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135