После него еще долго никто не поплывет на запад.
Вэкаран печально изложил историю своего народа. Нам постепенно стало ясно, какое впечатление мы на них произвели. Все жители города, за исключением седобородых старцев и старух, были так же светловолосы и голубоглазы, как и наша стража. Очевидно, мы встретились с отдаленными родичами Атары.
Вэльдалонийцы, как сказал король Вэкаран, являются потомками великого воина по имени Тэрнаран и его последователей, которые покинули Тали триста лет назад. Тэрнаран и его банда искателей приключений – король, разумеется, подобного не говорил, но я так его понял – считали своим предком Богимира Великого. Мечтая возродить славу древних эрийцев, они искали для завоеваний новые земли. Но Тэрнаран не был Богимиром, и Тали давно миновал период своего величия. Только пять кораблей удалось собрать Тэранарану в обескровленном Тали. Он повел их через Северный океан к устью реки Арделлан. Там талийцы построили свой первый город и объявили Тэрнарана королем Вэльдалона.
Но одно дело – возжелать все земли от Эанны до Синих гор и совсем другое – подчинить их. Король Тэрнаран с легкостью заставил прибрежные племена платить себе дань рыбой и шкурами, однако с лесными племенами справиться оказалась труднее. Да и сам лес был велик. У вэльдалонийцев ушла сотня лет на то, чтобы основать еще несколько городов вдоль Арделлана. Сражения с пиявками и комарами, а также с густой растительностью сами по себе были тяжелы; а потом начались атаки врагов, которых король упоминал ранее.
– Вам не представить себе тот ужас, который Мелиадус наслал на мой народ!..
Мелиадус убивал не только вэльдалонийцев. Вслед за жителями побережья стали чахнуть и вымирать лесные племена. Когда не осталось никого, чтобы платить дань, народ короля Вэкарана обеднел. Одно за другим пали под натиском врага укрепления в лесу. Рассказывали страшные истории: о юном воине, чья жена превратилась в медведицу и сожрала его, о детях, которых похищали из кроваток, а потом находили мертвыми, с высосанной кровью. Третье столетие правления вэльдалонийцев пришлось на великий упадок городов вдоль Арделлана. При отце нынешнего короля население сократилось до такой степени, что все умещались в стенах одного города.
– Тяжелые времена, самые тяжелые, – сказал нам король, пока мы ехали к реке. – Но говорят, темнее всего перед рассветом. Я молюсь о том, чтобы вы отыскали камень Света, и о том, чтобы мой народ когда-нибудь заполнил все земли от Белых гор До моря.
Сейчас его народ с трудом мог заполнить единственный оставшийся город. Многие дома вокруг нас были заброшены, а некоторые развалились. Кроме скудного урожая что вэльдалоиийцы собирали с бедной песчаной почвы, и охоты на тюленей дальше по побережью, им было нечем поддержать свое существование. Тогда король Вэкаран построил гавань в надежде привлечь корабли, бороздившие океан к югу от Элиссу и Неду. Из сосен, в изобилии росших поблизости, его люди добывали смолу и скипидар для ремонта кораблей. Так они из воинов превратились в плотников.
Два корабля сейчас стояли на якоре в гавани. Один из них оказался галиотом, оснащенным новыми веслами, а другой мастер Йувейн назвал биландером. Это крепкое двухмачтовое судно прибыло из Йувало, чтобы забрать груз шкур.
Капитан Кэральд, как его представил король, был здоровенным мужчиной, одетым в точности, как люди из его команды: шерстяная рубаха, широкий черный пояс и яркие синие панталоны. Сразу обратили на себя внимание пламенно-рыжие волосы суррапамца и глаза, зеленые, словно море. От годов, проведенных под ветром и солнцем, его лицо приобрело красный оттенок и покрылось морщинами, словно кусок старой кожи. Жадность вспыхнула на этом самом лице, когда стало ясно, что король желает посадить пассажиров.
– До Йувало добрых полтораста лиг пути, – сказал капитан, оглядывая нас. – Вас семеро, да еще одиннадцать лошадей с грузом.
Капитан, похоже, весьма любил цифры и их разнообразные сочетания – и высчитывал доход до последнего кусочка серебра.
Атара полезла было за кожаным кошелем с монетами, которые выиграла в кости в Трайе. Однако король Вэкаран остановил ее руку неожиданно властным взглядом.
– Эти люди сослужили нам великую службу, и мы желаем, чтобы они добрались, куда хотят. Вычтешь плату из груза шкур, о чем мы договоримся позже.
Я начал было возражать против такой щедрости, но взгляд Лильяны заставил меня умолкнуть. Я понял то, что ясно видела она: король, для того чтобы оставаться королем, нуждался в возможности проявить щедрость. Я понял и еще кое-что: Вэкаран только рад выставить из своих владений семерых странников, которые могли оказаться опаснее, чем Мелиадус.
Мы поблагодарили короля и поднялись на борт судна. Как я и опасался, лошади не желали идти по трапу и заходить в стойла в корабельном трюме. Особенно не хотел идти в это сырое темное место Эльтару. Трое моряков заверили меня, что они и прежде перевозили коней, и попытались взять у меня повод. Это было ошибкой. Эльтару взбрыкнул копытами и чуть не прошиб фальшборт. Глаза капитана Кэральда горели как у дракона, когда он изучал вмятины в досках. Он ничего не сказал, но я почти слышал, как он подсчитывает ущерб и вычитает его из стоимости шкур, за которые должен заплатить королю Вэкарану.
Наконец я сам свел Эльтару по сходням в трюм. Удостоверившись, что стойла чистые и в них постелена свежая солома, мы задали лошадям овса из корабельных запасов и пошли наверх стелить свои спальники на палубе.
Часом позже, с приливом, когда на западе показались первые звезды, корабль покинул устье реки Арделлан и вышел в Великий Северный океан.
Глава 26
После того как мои спутники уже заснули, повернувшись спиной к корме, я в одиночестве стоял у борта, глядя, как корабль рассекает посеребренные луной волны. Меня пугало плавание в открытом океане, будто затягивающем в яркую черную безбрежность. К югу, западу, востоку и северу я не видел ни клочка суши. Моя жизнь, жизнь моих спутников и вообще всех на борту полностью зависели от непрочных кусков дерева, сколоченных людьми.
Кэральд не зря назвал свой корабль «Снежная сова» – наш рыжебородый капитан видел во тьме не хуже совы. Он часами ходил по палубе, то глядя на наполненные ветром паруса, то проверяя, правильно ли рулевой держит курс.
Курс, вероятно, определяли по звездам. Ночью в море они были яркими и хорошо заметными. Миллионы световых точек неслись по небу, как алмазные копья, и почти затмевали сиянием луну. Я мог бы часами глядеть на этот будоражащий блеск, вдыхая соленые морские брызги.
Послышались шаги, и я обернулся, ожидая увидеть капитана Кэральда или одного из пятидесяти его матросов. Однако в лунном свете стоял незнакомец. Точнее, я сначала так решил, потому что он был одет в длинный дорожный плащ с капюшоном, полностью скрывавшим лицо.
Когда он заговорил, я понял, что это вовсе не незнакомец.
– Вэлаша Элахад, почему ты бежишь от меня?
Его голос звучал еще слаще, чем голос Альфандерри, а когда человек отбросил капюшон, луна осветила прекраснейшее из лиц. Волосы сияли как золото, глаза были словно два солнца источавших золотистый свет во тьму. На груди туники, отороченной черным мехом, красовалась вышивка: огромный красный дракон.
Я старался не смотреть на него, но мои веки словно пришпилили гвоздями. Я старался не слушать, но этот голос заглушал скрипение досок и вой ветра.
– Ты убил моего сына.
Я начал было отрицать, потом вспомнил, что ни в коем случае не должен с ним разговаривать.
Морйин протянул изящную руку и коснулся ножен, в которых лежал мой сломанный меч.
– Я говорил тебе, что ты снова убьешь этим мечом… Так и случилось.
– Нет, – прошептал я. – Он…
– Мой сын! – неожиданно зарычал Морйин – так громко, что я испугался, как бы не сломались корабельные мачты. И так ужасна была мука в его голосе, что я испугался, как бы не сломался я сам.
– Мой сын, – повторил Морйин уже тише. – Мой единственный сын.
Я прижал руки к ушам, а потом закрыл и глаза, чтобы оградить себя от вида невыразимого страдания, отражавшегося на его лице.
Тогда Морйин коснулся рукой моего лба, прижав палец к шраму. Голос отдавался у меня в мозгу серебряными перезвонами; глаза заглядывали туда, куда не должен заглядывать человек.
– В последнюю нашу встречу мы пришли к выводу, что тебе надлежит умереть. Но теперь, когда ты убил Мелиадуса, тебе надлежит умереть тысячу раз. Хочешь, я покажу тебе как?
Не дожидаясь ответа, он поднял руку и ударил меня в грудь. Сила удара была такова, что я перелетел через борт и упал в темную пустоту, а потом погрузился в еще более безбрежную тьму моря. Я тонул в бурлящих волнах, словно камень, задыхаясь, барахтаясь, глотая воду… Соль обжигала легкие, а холод проникал все глубже, высасывая саму жизнь.
Потом тьма моря сменилась жалящим блеском, и я понял, что уже не падаю в океанские глубины, а пойман в расселине меж двумя горами, и вокруг бушует снежная буря. Дыхание перехватило, ветер заморозил мои члены, ледяные иглы вонзались в плоть. Боль была ужасна, меня словно пронзали холодные стальные ножи.
Потом они пронзили меня на самом деле – под крики свирепых синекожих воинов, которые каким-то образом окружили меня и прижали к скальной стене. Сверкающие топоры сокрушили щит моего отца и кольчугу и вонзились в мой живот. Я открыл рот, чтобы закричать в агонии, но другой топор ударил меня в лицо, и я уже ничего не мог произнести, даже прошептать о том, как боюсь умирать.
Так и продолжалось. Лорд Лжи обещал мне тысячу смертей, однако пока я стоял на носу качавшегося корабля, а прекрасная рука касалась моего лба, мне почудилось, что я умер тысячу тысяч раз.
– Ты видишь, Вэлаша? Видишь?
Казалось, луна уже многие часы изливает на нас свое сияние, пока я боролся с ужасными картинами, что насылал на меня Морйин. Но я боролся недостаточно успешно. Даже яростная воля сражаться, которой научил меня Кейн, не могла дать ему отпор.
Наконец Морйин отвел руку. Миллионы звезд висели над нашими головами словно ножи.
– Теперь ты видел свою судьбу. Знай, что лишь одно может изменить ее. Лишь одним способом можно убедить меня оставить тебе жизнь.
Я проследил направление его взгляда и неожиданно увидел у себя в руках золотую чашу. Он взял у меня эту чашу и повернул так, чтобы я мог заглянуть внутрь.
Там, в сияющих глубинах, что были глубже морских, я увидел себя стоящим на вершине высочайшей горы мира перед огромным золотым троном. Морйин, сидевший на троне, сошел вниз и протянул руку ко мне. Потом указал на восток и запад, север и юг, на Дэли и Суррапам, Сунгару, Алонию и остальные королевства мира. Все это, сказал он, будет дано мне во власть. Он сделает Атару моей королевой, и я буду править тысячу лет как Верховный король Эа.
Долгое время я смотрел в золотую чашу. Я видел Красную пустыню, покрытую цветами, и Вардалуун, превратившийся в Райский сад. Я видел, как воины тысячами бросают оружие и мир приходит во все земли.
Когда я наконец поднял взгляд, Морйин снова изменился, Если это возможно, он стал еще прекраснее, чем раньше. Золотые глаза сияли состраданием, место туники с вышитым драконом заняло неземное радужное сияние. Я понял что он превратился из человека в одного из великих Элийинов.
– Находясь три эпохи в жестоком и ужасном мире, я и сам делал жестокие и ужасные веши. Я часто убивал людей – так же, как и ты, Вэлаша Элахад.
Страдание, которое я разглядел в прекрасных печальных глазах, было истинным и глубоко меня тронуло. Лишь золотая чаша струившая свет, как прохладнейшую и свежайшую воду, удержала меня от того, чтобы броситься ничком и зарыдать.
– Вскоре камень Света будет найден, – продолжил Морйин, глядя в чашу, – старый мир разрушен и построен новый. Ты и Атара, и все ваши дети и внуки будете жить в мире, не знающем войны.
Лишь Морйин понимал, как сильно я желал всего этого. И все это было ложью. Самая ужасная ложь – та, в которую безумно хочется верить.
– Ты уже близок к предмету поисков, верно?
Я закрыл глаза и медленно покачал головой.
– Да, очень близок.
– Открой глаза, чтобы я увидел, где ты.
Я страстно желал открыть глаза и узреть мир, превратившийся в место красоты и света.
– Открой глаза, прошу – становится поздно, светает.
Я стоял на носу колыхавшегося корабля, пытаясь прислушаться к шуму ветра, а не к золотому голосу, и понимал, что долго противиться не смогу.
– Звезды, Вэлаша. Дай мне увидеть те же звезды, что видишь ты.
Моя рука сжалась на рукояти меча, но я помнил, что тот сломан.
В конце концов я открыл глаза и посмотрел на звезды на востоке. Мастер Йувейн однажды сказал мне, что тьму можно одолеть не в битве, а лишь при помощи света. И там, как раз над темной линией горизонта, сверкала белая звезда, более яркая, чем остальные. Я устремил взгляд на одинокий огонек, что звался Вэлаша, Утренняя звезда, и открыл себя этому сиянию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Вэкаран печально изложил историю своего народа. Нам постепенно стало ясно, какое впечатление мы на них произвели. Все жители города, за исключением седобородых старцев и старух, были так же светловолосы и голубоглазы, как и наша стража. Очевидно, мы встретились с отдаленными родичами Атары.
Вэльдалонийцы, как сказал король Вэкаран, являются потомками великого воина по имени Тэрнаран и его последователей, которые покинули Тали триста лет назад. Тэрнаран и его банда искателей приключений – король, разумеется, подобного не говорил, но я так его понял – считали своим предком Богимира Великого. Мечтая возродить славу древних эрийцев, они искали для завоеваний новые земли. Но Тэрнаран не был Богимиром, и Тали давно миновал период своего величия. Только пять кораблей удалось собрать Тэранарану в обескровленном Тали. Он повел их через Северный океан к устью реки Арделлан. Там талийцы построили свой первый город и объявили Тэрнарана королем Вэльдалона.
Но одно дело – возжелать все земли от Эанны до Синих гор и совсем другое – подчинить их. Король Тэрнаран с легкостью заставил прибрежные племена платить себе дань рыбой и шкурами, однако с лесными племенами справиться оказалась труднее. Да и сам лес был велик. У вэльдалонийцев ушла сотня лет на то, чтобы основать еще несколько городов вдоль Арделлана. Сражения с пиявками и комарами, а также с густой растительностью сами по себе были тяжелы; а потом начались атаки врагов, которых король упоминал ранее.
– Вам не представить себе тот ужас, который Мелиадус наслал на мой народ!..
Мелиадус убивал не только вэльдалонийцев. Вслед за жителями побережья стали чахнуть и вымирать лесные племена. Когда не осталось никого, чтобы платить дань, народ короля Вэкарана обеднел. Одно за другим пали под натиском врага укрепления в лесу. Рассказывали страшные истории: о юном воине, чья жена превратилась в медведицу и сожрала его, о детях, которых похищали из кроваток, а потом находили мертвыми, с высосанной кровью. Третье столетие правления вэльдалонийцев пришлось на великий упадок городов вдоль Арделлана. При отце нынешнего короля население сократилось до такой степени, что все умещались в стенах одного города.
– Тяжелые времена, самые тяжелые, – сказал нам король, пока мы ехали к реке. – Но говорят, темнее всего перед рассветом. Я молюсь о том, чтобы вы отыскали камень Света, и о том, чтобы мой народ когда-нибудь заполнил все земли от Белых гор До моря.
Сейчас его народ с трудом мог заполнить единственный оставшийся город. Многие дома вокруг нас были заброшены, а некоторые развалились. Кроме скудного урожая что вэльдалоиийцы собирали с бедной песчаной почвы, и охоты на тюленей дальше по побережью, им было нечем поддержать свое существование. Тогда король Вэкаран построил гавань в надежде привлечь корабли, бороздившие океан к югу от Элиссу и Неду. Из сосен, в изобилии росших поблизости, его люди добывали смолу и скипидар для ремонта кораблей. Так они из воинов превратились в плотников.
Два корабля сейчас стояли на якоре в гавани. Один из них оказался галиотом, оснащенным новыми веслами, а другой мастер Йувейн назвал биландером. Это крепкое двухмачтовое судно прибыло из Йувало, чтобы забрать груз шкур.
Капитан Кэральд, как его представил король, был здоровенным мужчиной, одетым в точности, как люди из его команды: шерстяная рубаха, широкий черный пояс и яркие синие панталоны. Сразу обратили на себя внимание пламенно-рыжие волосы суррапамца и глаза, зеленые, словно море. От годов, проведенных под ветром и солнцем, его лицо приобрело красный оттенок и покрылось морщинами, словно кусок старой кожи. Жадность вспыхнула на этом самом лице, когда стало ясно, что король желает посадить пассажиров.
– До Йувало добрых полтораста лиг пути, – сказал капитан, оглядывая нас. – Вас семеро, да еще одиннадцать лошадей с грузом.
Капитан, похоже, весьма любил цифры и их разнообразные сочетания – и высчитывал доход до последнего кусочка серебра.
Атара полезла было за кожаным кошелем с монетами, которые выиграла в кости в Трайе. Однако король Вэкаран остановил ее руку неожиданно властным взглядом.
– Эти люди сослужили нам великую службу, и мы желаем, чтобы они добрались, куда хотят. Вычтешь плату из груза шкур, о чем мы договоримся позже.
Я начал было возражать против такой щедрости, но взгляд Лильяны заставил меня умолкнуть. Я понял то, что ясно видела она: король, для того чтобы оставаться королем, нуждался в возможности проявить щедрость. Я понял и еще кое-что: Вэкаран только рад выставить из своих владений семерых странников, которые могли оказаться опаснее, чем Мелиадус.
Мы поблагодарили короля и поднялись на борт судна. Как я и опасался, лошади не желали идти по трапу и заходить в стойла в корабельном трюме. Особенно не хотел идти в это сырое темное место Эльтару. Трое моряков заверили меня, что они и прежде перевозили коней, и попытались взять у меня повод. Это было ошибкой. Эльтару взбрыкнул копытами и чуть не прошиб фальшборт. Глаза капитана Кэральда горели как у дракона, когда он изучал вмятины в досках. Он ничего не сказал, но я почти слышал, как он подсчитывает ущерб и вычитает его из стоимости шкур, за которые должен заплатить королю Вэкарану.
Наконец я сам свел Эльтару по сходням в трюм. Удостоверившись, что стойла чистые и в них постелена свежая солома, мы задали лошадям овса из корабельных запасов и пошли наверх стелить свои спальники на палубе.
Часом позже, с приливом, когда на западе показались первые звезды, корабль покинул устье реки Арделлан и вышел в Великий Северный океан.
Глава 26
После того как мои спутники уже заснули, повернувшись спиной к корме, я в одиночестве стоял у борта, глядя, как корабль рассекает посеребренные луной волны. Меня пугало плавание в открытом океане, будто затягивающем в яркую черную безбрежность. К югу, западу, востоку и северу я не видел ни клочка суши. Моя жизнь, жизнь моих спутников и вообще всех на борту полностью зависели от непрочных кусков дерева, сколоченных людьми.
Кэральд не зря назвал свой корабль «Снежная сова» – наш рыжебородый капитан видел во тьме не хуже совы. Он часами ходил по палубе, то глядя на наполненные ветром паруса, то проверяя, правильно ли рулевой держит курс.
Курс, вероятно, определяли по звездам. Ночью в море они были яркими и хорошо заметными. Миллионы световых точек неслись по небу, как алмазные копья, и почти затмевали сиянием луну. Я мог бы часами глядеть на этот будоражащий блеск, вдыхая соленые морские брызги.
Послышались шаги, и я обернулся, ожидая увидеть капитана Кэральда или одного из пятидесяти его матросов. Однако в лунном свете стоял незнакомец. Точнее, я сначала так решил, потому что он был одет в длинный дорожный плащ с капюшоном, полностью скрывавшим лицо.
Когда он заговорил, я понял, что это вовсе не незнакомец.
– Вэлаша Элахад, почему ты бежишь от меня?
Его голос звучал еще слаще, чем голос Альфандерри, а когда человек отбросил капюшон, луна осветила прекраснейшее из лиц. Волосы сияли как золото, глаза были словно два солнца источавших золотистый свет во тьму. На груди туники, отороченной черным мехом, красовалась вышивка: огромный красный дракон.
Я старался не смотреть на него, но мои веки словно пришпилили гвоздями. Я старался не слушать, но этот голос заглушал скрипение досок и вой ветра.
– Ты убил моего сына.
Я начал было отрицать, потом вспомнил, что ни в коем случае не должен с ним разговаривать.
Морйин протянул изящную руку и коснулся ножен, в которых лежал мой сломанный меч.
– Я говорил тебе, что ты снова убьешь этим мечом… Так и случилось.
– Нет, – прошептал я. – Он…
– Мой сын! – неожиданно зарычал Морйин – так громко, что я испугался, как бы не сломались корабельные мачты. И так ужасна была мука в его голосе, что я испугался, как бы не сломался я сам.
– Мой сын, – повторил Морйин уже тише. – Мой единственный сын.
Я прижал руки к ушам, а потом закрыл и глаза, чтобы оградить себя от вида невыразимого страдания, отражавшегося на его лице.
Тогда Морйин коснулся рукой моего лба, прижав палец к шраму. Голос отдавался у меня в мозгу серебряными перезвонами; глаза заглядывали туда, куда не должен заглядывать человек.
– В последнюю нашу встречу мы пришли к выводу, что тебе надлежит умереть. Но теперь, когда ты убил Мелиадуса, тебе надлежит умереть тысячу раз. Хочешь, я покажу тебе как?
Не дожидаясь ответа, он поднял руку и ударил меня в грудь. Сила удара была такова, что я перелетел через борт и упал в темную пустоту, а потом погрузился в еще более безбрежную тьму моря. Я тонул в бурлящих волнах, словно камень, задыхаясь, барахтаясь, глотая воду… Соль обжигала легкие, а холод проникал все глубже, высасывая саму жизнь.
Потом тьма моря сменилась жалящим блеском, и я понял, что уже не падаю в океанские глубины, а пойман в расселине меж двумя горами, и вокруг бушует снежная буря. Дыхание перехватило, ветер заморозил мои члены, ледяные иглы вонзались в плоть. Боль была ужасна, меня словно пронзали холодные стальные ножи.
Потом они пронзили меня на самом деле – под крики свирепых синекожих воинов, которые каким-то образом окружили меня и прижали к скальной стене. Сверкающие топоры сокрушили щит моего отца и кольчугу и вонзились в мой живот. Я открыл рот, чтобы закричать в агонии, но другой топор ударил меня в лицо, и я уже ничего не мог произнести, даже прошептать о том, как боюсь умирать.
Так и продолжалось. Лорд Лжи обещал мне тысячу смертей, однако пока я стоял на носу качавшегося корабля, а прекрасная рука касалась моего лба, мне почудилось, что я умер тысячу тысяч раз.
– Ты видишь, Вэлаша? Видишь?
Казалось, луна уже многие часы изливает на нас свое сияние, пока я боролся с ужасными картинами, что насылал на меня Морйин. Но я боролся недостаточно успешно. Даже яростная воля сражаться, которой научил меня Кейн, не могла дать ему отпор.
Наконец Морйин отвел руку. Миллионы звезд висели над нашими головами словно ножи.
– Теперь ты видел свою судьбу. Знай, что лишь одно может изменить ее. Лишь одним способом можно убедить меня оставить тебе жизнь.
Я проследил направление его взгляда и неожиданно увидел у себя в руках золотую чашу. Он взял у меня эту чашу и повернул так, чтобы я мог заглянуть внутрь.
Там, в сияющих глубинах, что были глубже морских, я увидел себя стоящим на вершине высочайшей горы мира перед огромным золотым троном. Морйин, сидевший на троне, сошел вниз и протянул руку ко мне. Потом указал на восток и запад, север и юг, на Дэли и Суррапам, Сунгару, Алонию и остальные королевства мира. Все это, сказал он, будет дано мне во власть. Он сделает Атару моей королевой, и я буду править тысячу лет как Верховный король Эа.
Долгое время я смотрел в золотую чашу. Я видел Красную пустыню, покрытую цветами, и Вардалуун, превратившийся в Райский сад. Я видел, как воины тысячами бросают оружие и мир приходит во все земли.
Когда я наконец поднял взгляд, Морйин снова изменился, Если это возможно, он стал еще прекраснее, чем раньше. Золотые глаза сияли состраданием, место туники с вышитым драконом заняло неземное радужное сияние. Я понял что он превратился из человека в одного из великих Элийинов.
– Находясь три эпохи в жестоком и ужасном мире, я и сам делал жестокие и ужасные веши. Я часто убивал людей – так же, как и ты, Вэлаша Элахад.
Страдание, которое я разглядел в прекрасных печальных глазах, было истинным и глубоко меня тронуло. Лишь золотая чаша струившая свет, как прохладнейшую и свежайшую воду, удержала меня от того, чтобы броситься ничком и зарыдать.
– Вскоре камень Света будет найден, – продолжил Морйин, глядя в чашу, – старый мир разрушен и построен новый. Ты и Атара, и все ваши дети и внуки будете жить в мире, не знающем войны.
Лишь Морйин понимал, как сильно я желал всего этого. И все это было ложью. Самая ужасная ложь – та, в которую безумно хочется верить.
– Ты уже близок к предмету поисков, верно?
Я закрыл глаза и медленно покачал головой.
– Да, очень близок.
– Открой глаза, чтобы я увидел, где ты.
Я страстно желал открыть глаза и узреть мир, превратившийся в место красоты и света.
– Открой глаза, прошу – становится поздно, светает.
Я стоял на носу колыхавшегося корабля, пытаясь прислушаться к шуму ветра, а не к золотому голосу, и понимал, что долго противиться не смогу.
– Звезды, Вэлаша. Дай мне увидеть те же звезды, что видишь ты.
Моя рука сжалась на рукояти меча, но я помнил, что тот сломан.
В конце концов я открыл глаза и посмотрел на звезды на востоке. Мастер Йувейн однажды сказал мне, что тьму можно одолеть не в битве, а лишь при помощи света. И там, как раз над темной линией горизонта, сверкала белая звезда, более яркая, чем остальные. Я устремил взгляд на одинокий огонек, что звался Вэлаша, Утренняя звезда, и открыл себя этому сиянию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135