– Победители той битвы заставили историков написать то, что им хотелось. И Эрамеш был победителем – пока смерть на забрала его в свои когти.
Я невольно перевел взгляд на когти дракона, вышитого на тунике.
– Камень Света принадлежит мне. И ты поможешь мне вернуть его.
– Нет.
– Да. Дар пророчества не относится к моим величайшим талантам, однако это я могу предсказать: настанет день, когда ты вложишь его мне в руки.
– Никогда.
– Ты должен мне свою жизнь. Человек, который не платит долги, – вор, разве не так?
– Я ничего тебе не должен.
– Не смей перечить! – прогремел он, неожиданно ударив кулаком в раскрытую ладонь. Лицо Морйина налилось кровью, и на него стало неприятно смотреть. – И ты все еще укрываешь того, кто хуже, чем вор!
– Что ты имеешь в виду?
– Кто стоит за тобой? – Он указал на меня пальцем.
– Я тебя не понимаю – за мной никого нет!
Но, похоже, кто-то все-таки был. Я обернулся и увидел мальчика, стоявшего в тени, которую я отбрасывал на ковер, – лет шести на вид, с тонкими чертами лица, копной смоляных волос и шрамом на лбу.
– Вот, – сказал Морйин, уставив на него длинный палец. – Почему ты стараешься защитить его?
Морйин попытался обойти меня и схватить мальчика. Когда я поднял руку, чтобы остановить его, он дотронулся до моего бока чем-то острым. Я опустил взгляд и увидел, что его палец превратился в длинный черный коготь, выпачканный в синеватой субстанции, похожей на киракс. Мое тело словно охватило огнем, и я понял, что не в силах двинуться с места.
– Иди сюда, Вэлаша, – велел Морйин и схватил мальчика. Но мальчик ударил его по лицу и как-то ухитрился откусить его коготь. Морйин посмотрел на рану на руке.
– Помоги.
– Нет, никогда! – процедил я, стискивая зубы.
– Дай мне стрелу!
Одной рукой он прижал к стене бьющегося ребенка, а другую протянул ко мне. Я понял, что держу на самом деле не книгу мастера Йувейна, а стрелу с вороньим оперением и бритвенно-острым наконечником – ту самую стрелу, что выпустил в меня неизвестный убийца в лесу.
– Благодарю. – Морйин забрал ее и неожиданно вонзил в бок мальчика.
Мы оба закричали от обжигающей боли. За секунду киракс сковал члены несчастного так, что он не мог шевельнуться.
– Есть у тебя молоток и гвозди?
Морйин принял три кованых гвоздя, что я держал в левой руке, и тяжелый железный молот, как-то оказавшийся в правой. Я понял, что ошибался – в комнате была дверь: мощная дубовая плита как раз за мальчиком. Морйин прибил руки и ноги пленника к этой двери. Крики несчастного заглушали звон железа о железо.
– Так, – произнес Морйин, закончив распинать его. Затем печально улыбнулся. – Теперь отдай то, что принадлежит мне.
– Нет! – закричал я.
– Король должен иногда наказывать, так же как твой отец наказывал тебя. И воин должен убивать в благородных целях, как убивал ты.
– Но мальчик!.. Он ничего не сделал – он невиновен!
– Невиновен? Он совершил преступление худшее, чем кража или убийство.
– Какое преступление?
– Он алкал камень Света для себя, – просто ответил Морйин. – Он был не в силах нести дар, что вручил ему Единый, так что, услышав от деда о золотой чаше, исцеляющей все раны, возжелал владеть ею сам.
– Нет, это неправда!
Морйин подошел к мальчику ближе и слизал кровь, струившуюся из пронзенных рук.
– Нет, нет!
– Ты должен помочь мне. Ты должен принести мне клятву верности, Вэлаша Элахад, королевский сын. Ты должен вернуть мне мое.
Я не мог шевельнуть даже пальцем, однако нашел в себе силы покачать головой.
– Открой мне свое сердце, Вэлаша. Только так ты обретешь мир.
Его глаза пылали, как два золотых солнца. Длинные черные когти, похожие на драконьи, выросли на месте пальцев.
– Не причиняй ему вреда! – закричал я. – Ты не можешь причинить ему вред!
– Так ли?
– Не можешь, это только сон.
– Ты так думаешь? Тогда попробуй проснуться.
Морйин повернулся к напуганному мальчику и, издав возглас сожаления, разорвал ему грудь. А потом поднял все еще трепещущее сердце в когтях так, чтобы я мог его видеть.
Ты убил его! – Мне хотелось кричать… Но лишь горький всхлип вырвался из пересохшего горла.
– Говорят, если умрешь во сне, то умрешь и в жизни. – Морйин посмотрел на бьющееся сердце. – Нет, Вэль, я не убил его. Пока.
С этими словами он вложил сердце в грудь мальчика и исцелил рану, прикоснувшись к ней золотыми губами. Мальчик открыл глаза и с ненавистью посмотрел на Морйина.
– Видишь, – с тяжелым вздохом произнес тот, – я не могу требовать , чтобы ты открыл мне свое сердце. Такие дары преподносят только добровольно.
Я закусил губу и почувствовал вкус крови. Темная солоноватая жидкость увлажнила горящее горло.
– Этому не бывать!
– Нет? – гневно спросил Морйин. – Тогда ты и вправду умрешь.
Его голова вдруг сделалась огромной, удлинилась, покраснела и покрылась чешуей. Глаза стали красно-золотыми и ярко вспыхнули. Раздвоенный язык затрепетал, словно пробуя на вкус страх, разлитый в воздухе. Потом он раскрыл пасть и выпустил струю огня, окатившую мальчика с головы до окровавленных ног. Тот закричал, когда плоть начала обугливаться. Закричал и я, умоляя прекратить пытку.
Но Морийин не остановился и изрыгал пламя, словно отдавая всю свою горечь и ненависть. Я чувствовал, как моя кожа покрывается пузырями, и понял, что скоро Морйин исцелит ее прикосновением губ и снова и снова будет жечь меня, пока я не сдамся или не умру. Я чувствовал, что если буду бороться с ужасным пламенем, оно не потухнет никогда. Так что я поддался ему, позволил проникнуть глубоко в кровь. Я ощутил жжение киракса в моей крови и неожиданно понял, что могу двигаться. Сжав кулак, я обрушил его на голову Морйина. Внезапный удар оглушил его, и я успел пробежать сквозь огонь, исходивший из его рта, к почерневшей окровавленной двери. Мальчик, весь черный, корчился и кричал, умоляя помочь ему. Я как-то освободил его, разрывая плоть и ломая кости; потом, прижимая мальчика к себе, ощущая дикий стук его сердца и его крики, как свои собственные, отворил дверь…
Надо мной склонилась Атара, прижимая ко лбу холодную мокрую ткань. Моя голова покоилась на ее бедре. Я лежал на мокрых от пота шкурах около костра и через мгновение понял, что все еще кричу. Тогда я закрыл рот и прикусил окровавленную губу, борясь с чудовищным жжением в теле. Мастер Йувейн, заваривший еще чая, держал мою руку, щупая пульс. Мэрэм сидел рядом, в беспокойстве теребя густую бороду.
– Мы не могли тебя разбудить, – сказал он. – Хотя ты кричал так, что поднял бы и мертвого.
Я сжал руку Атары, благодаря ее за заботу, и сел, обнаружив, что все еще прижимаю другую руку к сердцу, однако раненый мальчик исчез.
– Теперь-то ты в порядке?
Глаза тоже жгло. Деревья казались неясными серыми тенями. Сверчки стрекотали в кустах, немногочисленные птицы выводили свои первые утренние песенки. Это было то ужасное время между ночью и утром, когда весь мир по-своему борется со смертью.
Я поднялся, содрогаясь при виде пламени, которое, казалось, по-прежнему жгло мою кожу, и отступил от костра.
– Все еще ночь, – сказала Атара. – Куда ты?
– Спущусь к ручью, искупаюсь. – Мне хотелось отмыть обгоревшую кожу с рук и охладить пылавшее тело в прохладной воде.
– Не иди в одиночку. Сейчас, только лук захвачу…
– Нет! Все будет в порядке, я возьму с собой меч.
С этими словами я взял кэламу, лежавшую неподалеку, и пошел к ручью.
В сером лесу слышалось какое-то жуткое движение. Мне почудилось, что я вижу темные серые тени, наблюдающие за мной из-за деревьев. Но, присмотревшись, я понял, что это только кусты: стрельник и ведьмин орех, и еще другие, чьи названия я толком не помнил. Я шел по лесу, шурша старой листвой и наступая на веточки, чувствуя запах звериного помета, папоротников и запах собственного страха.
Потом я неожиданно вышел на поляну и увидел ручей. Он журчал среди камней, словно серебряная лента под звездами. Я поднял взор к светлеющему небу с великой радостью, что могу видеть эти сияющие источники света. На востоке над темной полосой леса вставало созвездие Лебедя. Рядом с ним сияла Вэлаша, Утренняя звезда – почти такая же яркая, как луна. Я задержал взгляд на своем тезке и преисполнился великой надежды.
Тут я ощутил, что холодная рука трогает меня за плечо, и сначала рассердился, решив, что Мэрэм или Атара все-таки последовали за мной. Но повернувшись с раздражением, увидел, что передо мной стоит Морйин.
– Ты в самом деле хотел сбежать от меня?
Я уставился на его золотые волосы и огромные золотые глаза, отливавшие в ночи серебром. Когти куда-то исчезли; он был одет в шерстяной дорожный плащ поверх своей драконьей туники.
– Как ты попал сюда? – выдохнул я.
– Разве ты не знаешь? Я следую за тобой из самого Меша.
Я схватился за рукоять меча. Может, это все еще сон? Или иллюзия, созданная Морйином так же, как художник создает изображение на холсте при помощи красок? Ведь он – Повелитель Иллюзий… Увы, это все-таки была не иллюзия. И он сам, и пламенные слова, исходившие из его уст, казались вполне реальными.
– Поздравляю тебя – ты сумел найти выход из моей комнаты. Меня это и удивило, и обрадовало.
– Обрадовало? Почему?
Морйин объяснил, что происходившее со мной во сне было лишь испытанием и способом пробудить меня. Похоже, он опять лгал, однако я все равно его слушал.
– Я говорил тебе, что добр. Но иногда сострадание губительно.
– Ты говоришь о сострадании?
– Да, потому что знаю о нем больше, чем любой человек.
Он рассказал мне, что мой дар ощущать горести и радости других имеет название – вэларда . Оно означает сердце звезд и страсть звезд. Потом Морйин указал на Утреннюю звезду и на яркие Солару и Эльтару в созвездии Лебедя. Весь Звездный народ, живущий среди этих огней, обладает даром вэларды. Потомки Элахада и других валари, пришедших в Эа давным-давно, утратили дар во время упадка последующих тысяч лет. Теперь лишь немногие благословленные души, подобные мне, знакомы с ужасной красотой вэларды.
– Она знакома и мне. Но есть путь положить конец страданиям.
– Как?
Он вытянул ладони, и они вдруг наполнились золотым сиянием, словно полированная чаша.
– Ты горишь, Вэлаша? Мучает ли еще тебя киракс с моей стрелы? Хотел бы ты исцелиться от яда и заодно от глубочайших твоих страданий?
– Как? – Несмотря на прохладу, исходившую от ручья, меня снова пожирала лихорадка.
– Я могу освободить тебя от этого дара. Или от боли, которую он причиняет.
Морйин указал на кэламу, которую я все еще сжимал в руке.
– Видишь ли, вэларда – как обоюдоострый меч. Ты можешь использовать ее только одним способом.
По его словам, истинные валари, как он называл Звездный народ, могли не только воспринимать чувства других, но и передавать свои.
– Ты испытываешь ненависть, Вэлаша? Случается ли тебе стискивать зубы, чтобы удержать бушующую внутри злость? Я знаю , что да. Но ты можешь использовать ее как оружие, которое сокрушит твоих врагов. Хочешь, я покажу тебе, как заострить клинок этого меча?
– Нет! – закричал я. – Это неправильно! Это исказит яркое лезвие, выкованное самим Единым. Пусть вэларда и обоюдоострая, как ты сказал, но я никогда не использую священный дар во вред другим. Так же, как не использую для убийства кэламу.
– Ты будешь убивать этим мечом. – Он указал на кэламу. – И вэлардой тоже. Знаешь, Вэлаша, отдавать свою боль другим – единственный способ не чувствовать их боль.
Я закрыл глаза, ища в себе то ужасное оружие, о котором говорил Морйин, и боясь отыскать его.
– Все, что ты говоришь, – неправда, – выдохнул я. – Это зло.
– Разве неправильно убивать своих врагов? Разве не они – то зло, что противостоит самым благородным твоим мечтам?
– Тебе не понять, о чем я мечтаю.
– Неужели? Разве твоей самой заветной мечтой не является прекращение войн? Послушай меня, Вэлаша, послушай очень внимательно: я ничего не хочу так, как остановить войны.
Я вслушивался в журчание ручья, в слова, слетавшие с золотых губ, и боялся, что он говорит правду.
Морйин продолжал:
– Короли и знать Эа любят войны, так как те дают им власть над жизнью и смертью других. И они принадлежат тьме, тогда как мечтатели, подобные тебе и мне, принадлежат свету. Смерть и сама великий враг. Наш страх перед ней. Поэтому мы должны вернуть камень Света. Только он принесет людям дар истинной жизни.
– Но в «Законах» написано, что лишь Элийины и Галадины обладают такой жизнью.
Глаза Морйина вспыхнули ненавистью в неверном утреннем свете.
– Все Галадины были когда-то Элийинами, тогда как Элийины были когда-то людьми. Но они ревниво относятся к своему могуществу. Теперь они будут удерживать людей, подобных тебе, от путешествия, которое сами когда-то проделали.
– Мне не нужно бессмертие.
– Ложь, – мягко произнес он.
– Все люди умирают.
– Не все, – заметил Морйин, расправляя складки плаща.
– Страшиться смерти не стыдно. Истинная храбрость в том…
– Лги мне, если хочешь, Вэлаша, но не лги себе самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135