– Прости, что не сказал раньше. Я хотел убедиться. Здесь что-то не так.
Мэрэм, хорошо помнивший, как мы чуть не погибли у Врат Телемеша, коротко вздохнул.
– Еще один медведь?
– Нет, что-то другое. Ни одно животное не производит такого впечатления.
– Ни одно, кроме Красного Дракона, – пробормотал Мэрэм.
– Если нас преследуют люди, то нам стоит ехать как можно быстрее, – сказал мастер Йувейн.
– Если это люди, пусть покажутся – мои стрелы будут преследовать их , – заметила Атара, поглаживая колчан.
Она предложила спрятаться и подождать того, кто поедет по дороге следом за нами. Но я не мог хладнокровно стрелять в людей из-за деревьев, так как недавно чуть не застрелили меня самого. Не мог больше выносить убийства.
И мы поехали. Почти целый час мы проскакали галопом. Копыта наших лошадей ударялись о покрытие дороги в трехтактном ритме, железо звенело о камень: клоп-клип-клоп, снова и снова. Когда кони начали уставать, мы перешли на рысь, а через некоторое время остановились передохнуть.
Атара спешилась и приложила ухо к дороге.
– Что-нибудь слышишь? – крикнул Мэрэм с обочины.
– Я не слышу никого, кроме тебя. Помолчи, прошу.
Через некоторое время она подняла голову и медленно покачала головой.
– Тогда в путь. Мне не нравится, как выглядит этот лес, – сказал Мэрэм.
Я улыбнулся, так как Мэрэма вряд ли тревожили деревья или растения. Вот уже несколько миль, как мы снова ехали по холмистой местности – но не такой пересеченной, как у ущелья Шошанских гор. Здешние холмы были низкими и округлыми, в широкой долине росли буки, орешник, сикоморы, вязы и серебряные клены. Многие из лесных гигантов были увиты жимолостью и диким виноградом. Прелестный лес, пахнущий фруктами и звенящий от птичьих трелей… Жаль, что одного человека достаточно для того, чтобы привнести в него зло.
Так мы ехали почти целый день. К полудню солнце прогнало остатки тумана, небо сделалось бледно-голубым. Припекало, испарения земли наполняли воздух, превратив его в подобие пряного супа. Я трясся в лихорадке, распространившейся с головы на все тело. Под сюрко, кольчугой и поддоспешником выступил пот. Довольно долго я терпел это мучение, как меня и учили. Но потом черви в животе, казалось, превратились в палящие языки пламени, кожа горела, словно облитая маслом и подожженная. Хотелось сбросить эту горящую плоть вместе со всей одеждой и доспехами и окунуться в ручей, что протекал вдоль дороги. Вместо этого я устремил взгляд к раскаленному добела солнечному диску, неторопливо совершавшему свой путь по небу. Я закричал бы от муки, если бы не помнил, что воин валари должен скрывать свою боль.
На ночь мы разбили лагерь среди вязов у ручья в полумиле от дороги. Огонь не разводили, пока не стемнело и дым уже не был заметен издалека. Ужин выдался на редкость холодным и безрадостным: открыв вьюки, мы обнаружили, что половина бисквитов и весь наш сыр поросли толстым слоем зеленой плесени. Хотя мастер Йувейн обрезал ее, как мог, ни Мэрэм, ни Атара не проявили особого аппетита к тому, что осталось.
Обо мне и говорить нечего: не в силах прожевать полоску сушеного мяса, что предложила Атара, я прислонился к дереву и пил холодную воду. Я пытался настоять на том, чтобы сторожить первому – и, может быть, всю ночь, – но почти немедленно заснул, Я даже не чувствовал, как руки друзей перенесли меня на постель из шкур перед маленьким костерком.
Весь мокрый, я в полузабытьи метался на земле большую часть ночи, потом, должно быть, заснул и неожиданно обнаружил, что нахожусь где-то за много миль от нашей стоянки в большой, роскошно обставленной комнате. Я стоял у кровати под великолепным балдахином, любуясь позолоченными сундуками и шкафами вдоль стен. Еще там были три высоких зеркала, вставленных в золотые рамы. Потолок напоминай шахматную доску, где квадраты резного белого дерева соседствовали с черным. Ковер, покрывавший пол, был украшен сложным орнаментом, изображавшим фигуры людей и животных. Я не мог найти ни одного окна или двери и стоял, покрываясь потом от страха, так как не понимал, где нахожусь.
Потом зеркало напротив меня покрылось рябью, словно спокойная вода, в которую кто-то кинул камень. Оттуда вышел человек – чуть выше среднего роста, стройный, мускулистый, с белой как снег кожей. Его короткие волосы отливали золотом, а правильные черты лица сияли неземной красотой. Дыхание мое пресеклось, когда я заглянул в глаза незнакомца – тоже золотые. Он был одет в золотую же тунику, отделанную черным мехом. На груди туники красовался герб, немедленно привлекший мое внимание: это было изображение огромного и свирепого красного дракона.
– Ты стоишь на моей голове, – произнес незнакомец сильным глубоким голосом. – Будь добр, убери с нее ботинки.
Я посмотрел вниз и увидел, что действительно стою на глазах красного дракона, вытканного в центре ковра. Я поймал себя на том, что невольно отступаю назад. Ни один король, которого я знал – ни король Хэдэру, ни даже мой отец, – не говорил с такой властностью, как этот прекрасный человек.
– Ты знаешь, кто я? – спросил он.
– Да. – Пот тек с меня ручьями. Больше всего на свете мне хотелось закрыть глаза и закричать, но я не мог отвести взгляда. – Ты Красный Дракон.
– У меня есть имя. Так произнеси же его.
– Нет, я не стану.
– Сейчас же!
– Морйин, – проговорил я против воли. – Твое имя Морйин.
– Лорд Морйин. А ты Вэлаша Элахад, сын Шэвэшера Элахада, одного из рода Элемеша, Эрамеша и Телемеша. Ты знаешь, что эти люди сделали мне?
– Они победили тебя.
– Победили? Я выгляжу побежденным? – Морйин подошел к одному из зеркал и поправил складки туники. Его лицо приняло свирепое и непримиримое выражение; казалось, он искал в себе огонь и железо и нашел их в изобилии. Он долго глядел в золотые глаза своего отражения, потом повернулся ко мне. – Нет, в итоге я победил их. Они мертвы, а я жив.
Он подошел ближе.
– Но они бросили мне вызов. Так же, как и ты, Вэлаша Элахад.
– Нет, – сказал я. – Нет, нет.
– Нет… что?
– Нет, лорд Морйин.
– Разве не ты убил одного из моих рыцарей?
– Это неправда – убийца не может быть рыцарем!
– Ты вонзил в него нож. Ты убил его, так что ты должен ему жизнь. А так как это был мой человек, ты должен свою жизнь мне.
– Ложь. Ты лорд Лжи.
– Неужели?
– Ты Повелитель Иллюзий, Палач, Великий Зверь.
– Я только человек, подобный тебе.
– Нет! Это ложь, худшая из всех! Ты не имеешь ничего общего со мной!
Морйин улыбнулся, показав мелкие белые зубы.
– Так ты никогда не лжешь?
– Нет – моя мама учила меня не лгать. И мой отец тоже.
– Это первая твоя ложь, Вэлаша. Но не последняя.
– Да! – Я прижал руку к раскалывающейся голове. – Я имел в виду – нет! Я не лгал, когда говорил, что лгать неправильно.
– В самом деле? – Он подошел еще на шаг. – Мне нравится, что ты лжешь. Почему бы не быть правдивым, как делают все люди? Ты чтишь правду? Ты Элахад? Тогда слушай правду, которую мне нетрудно тебе сообщить: тому, кто знает правду, легче всего солгать. Так что человек, искусный во лжи, – самый правдивый.
– Ложь! – Голова болела так сильно, что я с трудом мог сказать, что истинно, а что нет. Я постарался закрыть уши от музыки его серебряного языка, постарался закрыть глаза и сердце… а он просто стоял, улыбаясь мне с симпатией, словно брат или лучший друг.
– Значит, между нами должна быть правда? Мы уже знаем правду друг о друге – в глубине души.
– Нет, ты ничего обо мне не знаешь!
– Разве?
Морйин указал длинным пальцем мне на грудь.
– Я знаю, что ты влюблен. Покажи мне ее, прошу.
Я закрыл глаза и покачал головой. Перед моим мысленным взором возник сияющий образ Атары, пожимающей мне руку, и я немедленно запер его в каменном замке сердца, как величайшее из сокровищ.
– Благодарю. Я должен был предвидеть всю иронию того, что рыцарь валари влюбится в сарнийского воина. Ты можешь поздравить себя с благородным умением превращать врагов в друзей?
– Нет!
– Ну, она привлекательная женщина, в животном таком смысле. Впрочем, ты же любишь ездить верхом, не так ли?
– Будь ты проклят! – Я протянул руку к мечу, но обнаружил, что его нет со мной.
– Прошу меня простить, таково мое мнение. Как видишь, на самом деле я добрейший из людей. Однако истина в том, что этой женщине так же далеко до тебя, как земляному червю.
– Я люблю ее!
– Неужели? Или ты любишь лишь выгоды этой любви? Когда мужчина жаждет женщину, все остальные тревоги исчезают. Скажи мне, Вэлаша, ты спас ее от моих людей, потому что полюбил ее или потому что не хотел ощущать ее мучения и смерть?
Я сжал кулак, чтобы ударить собеседника, однако он лишь улыбнулся, словно бы напоминая о моей клятве не причинять боли другим.
– Ты считаешь, что чтишь истину… Иногда она бывает довольно болезненной, верно? И тогда, как и все люди, ты лжешь себе. – Морйин выразительно повел рукой, подчеркивая свои слова. Казалось, в нем горит такое яркое пламя, что он не в силах остановиться. – Не казни себя. Невинная ложь дает нам возможность продолжать жить. А жизнь драгоценна, правда? Самый драгоценный из даров Единого. Так что ложь, высказанная для того, чтобы послужить Единому, – благородна.
Я стоял, прижав руки к ушам, и чувствовал себя так, будто какой-то зверь пытался пробраться мне в голову.
– Тебе говорили, что я – зло, но где-то в глубине души ты сомневаешься в этом. – Морйин кивнул мне, и я неожиданно кивнул в ответ. – Оно причиняет тебе страдания, это сомнение?.. Больше всего, полагаю, ты сомневаешься в себе самом.
Я снова кивнул.
– Но не лучше ли жить без всяких сомнений?
Да, да, – подумал я. – Это было бы прекрасно.
– Как узнать зло? Похоже ли оно на свет, исходящий от Единого?
– Нет, конечно же, нет, напротив. – Я процитировал из «Законов»: – «Тьма – это отрицание Единого. Тьма – это иллюзия того, что все вещи отделены от света Единого».
– Ты понял. Прошу, не отделяй себя от тех даров, что я предлагаю тебе, Вэлаша. Не отвергай меня.
Он сделал ко мне последний шаг и улыбнулся.
Я неожиданно ощутил исходящий от него запах роз и хотел отойти, но обнаружил, что не могу. Я твердил себе, что не должен его бояться, что он не может причинить мне вреда… Морйин поднял руку – длинную, изящную, с тонкими пальцами – и приложил указательный палец к шраму на моем лбу. Медленно провел по изгибам шрама, усиливая нажатие, тепло улыбнулся и возложил руку мне на голову. Несмотря на мягкость прикосновения, я чувствовал железную твердость и достаточно силы, чтобы сокрушить мой череп, как яичную скорлупу. Вместо этого он ласково притронулся к моим вискам и глубоко вздохнул, словно вбирая боль в себя. И неожиданно моя голова перестала болеть.
Он отошел назад и помолчал немного.
– Решил, что твое валарийское воспитание воспрещает тебе поблагодарить меня? Так тяжело произнести эти слова, да?
– Лорду Лжи? Палачу?
– Люди не понимают.
– Они понимают то, что видят.
– А что видишь ты, юный Вэлаша?
Он снова улыбнулся, и комната осветилась, будто залитая солнцем. На мгновение мне почудилось, что я вижу ангела света; такими я представлял себе Элийинов.
– Они понимают, что ты делаешь . Ты поработил половину Эа и истязаешь всех, кто тебе противостоит.
– Поработил? Когда твой отец принимает присягу от рыцарей – это порабощение? Когда наказывает за преступления – это истязание?
– Мой отец – король.
– А я – король королей. Мое королевство – Сакэй и вся округа. Давным-давно та земля, через которую ты проезжаешь со своими друзьями, принадлежала мне. И будет принадлежать снова.
– По какому праву?
– По праву правды. Ты помнишь, что написано в твоей книге?
Он указал на мою руку, и я неожиданно увидел, что сжимаю в ней экземпляр «Сэганом Эли», принадлежавший мастеру Йувейну.
Лицо Морйина просияло, и он процитировал из «Комментариев»:
– «Лорд по имени Морйин намного превосходит остальное человечество».
– Ты кое-что пропустил! – возразил я. – Вот полный текст. «Лорд по имени Морйин намного превосходит остальное человечество в искусстве лжи ».
– Мои враги добавили эти слова, после того как заточили меня в Дамууме и никто не мог опровергнуть их ложь.
Я наблюдал за быстрыми и выразительными движениями его рук.
– Мне больше семи тысяч лет. И я достиг бессмертия не случайно.
– Нет, ты достиг бессмертия, похитив камень Света.
– Может ли человек похитить то, что ему и так принадлежит?
– Камень Света принадлежит всему Эа.
– Он принадлежит тому, кто его создал.
Я недоверчиво посмотрел на него, но золотые глаза были такими яркими и убеждающими, что я не знал, что и думать.
– Камень Света принесли в мир Элахад и Звездный народ.
Морйин рассмеялся. В его смехе не чувствовалось насмешки, звучали только ирония и печаль.
– Знай, Вэль – могу я тебя так называть? – знай, что это всего лишь выдумка. Я собственноручно создал камень Света в конце эры Мечей.
– Но во всех легендах сказано, что ты похитил камень, а Эрамеш отвоевал в битве при Сарбэрне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135