Вскоре мы разглядели, что всадники носят ливреи Морйина: на их сюрко красовались красные драконы на желтом поле. Пояса оттягивали сабли, в руках были длинные копья, в данный момент направленные на нас. Они заставляли фыркающих лошадей идти быстрым шагом и взобрались по каменистому склону как раз к месту, где мы сидели.
– Кто вы? – крикнул их предводитель – плотно сбитый мужчина с длинными желтыми волосами, выбивавшимися из-под железного шлема. Свисающие усы не скрывали шрамов на продолговатом жестком лице. – Встаньте и назовите себя!
Сжав по камню в каждой руке, я сделал, как он велел, так же поступили Кейн и Мэрэм. Мы назвали нахмурившемуся капитану свои имена и рассказали историю, выдуманную на скорую руку. Он с подозрением посмотрел на нас.
– Еще трое бродяг пришли предложить свои мечи за высокую цену. Ну, вы пришли в правильное место – покажите ваши пропуска.
– Пропуска?
– Конечно, вы же теперь в Сакэе. Как вы забрались так далеко без пропусков?
Он покрепче сжал копье и сказал, что никому не разрешается передвигаться по Сакэю без бумаги, подписанной офицером из пограничной стражи – или без печати королевства, которому Красные клирики предоставили специальные привилегии.
Тут он прикоснулся к тяжелому золотому диску, подвешенному к цепи на шее. Трудно было сказать с расстояния в двенадцать футов, но, кажется, он нес изображение извивающегося огнедышащего дракона.
– О, это, – воскликнул Мэрэм с беззаботностью, которой явно не чувствовал – Мы не знали, что вы зовете это пропусками.
Он распахнул плащ и показал капитану подарок короля Киритана. Так же поступили и мы с Кейном.
Наши медальоны, украшенные в центре изображением Чаши Небес, сверкнули в угасающем свете дня. На мгновение я подумал, что недоверчивый капитан обманут. Но он пришпорил коня и двинулся на нас.
– Дайте мне на них посмотреть!
Мы подождали, пока он и еще трое его людей приблизятся.
– Взгляни на это! – зарычал Кейн.
С этими словами он метнул свой шест прямо в глаз капитану, убив его на месте. Я швырнул камнями в двух рыцарей, приблизившихся к нам, умудрился попасть одному прямо в лицо и сшибить с лошади. Потом, по команде одного из лейтенантов, оставшиеся рыцари пришпорили лошадей и понеслись на нас. Сражение началось.
Рыцари явно собирались быстро покончить с нами. Может, так бы и случилось, если бы их лейтенант – молодой человек с мрачным и коварным взглядом, напомнившим мне герцога Юлану, – не указал на нас мечом.
– Взять их живыми! Лорд Морйин захочет их допросить!
Но не так-то легко оказалось взять живым Кейна – или убить его. Молниеносным движением он выхватил и метнул нож. Тот перевернулся в воздухе и вонзился прямо в раскрытый рот лейтенанта. В тот же миг справа из-за дерева, где пряталась Атара, свистнула стрела и прикончила еще одного из людей Морйина. Еще три стрелы, шипя, последовали за ней, пока рыцари не поняли, что по ним стреляют. Они рассчитывали на численный перевес и на превосходство в росте, думая, что боевые кони вселят в нас ужас.
И тут, с громким и грохочущим боевым кличем, пробравшим меня до костей, из-за скалы поднялся Имайра. Его лицо приняло свирепое выражение, он занес над головой огромную дубину.
– Йаманиш! – закричал один из рыцарей. – Здесь йаманиш!
Имайра оказался ростом как раз с конного рыцаря. Четырьмя быстрыми яростными ударами он сшиб на землю четверых. Никто не поднялся.
Оставшиеся девять рыцарей, бросившие все мысли о том, чтобы оглушить нас и взять в плен, напали на Кейна, Мэрэма и меня. Они пытались прикончить нас копьями, мечами и булавами. Кейн выхватил меч, я достал Элькэлэдар и срубил с коня одного. Имайра ударил дубиной по шее другого и начисто снес ему голову. Кровь фонтаном брызнула в воздух, а стрелы все свистели вокруг. Лошади били копытами по земле, ржали и хрипели. Я слышал, как Мэрэм выкрикнул имя своего отца, скрестив сверкающую саблю с мечом, и нанес чистый удар в живот одному из рыцарей – как раз вовремя, так как тот собирался пронзить меня копьем. А Кейн, как всегда, сражался в самой гуще битвы подобно ангелу смерти – рыча, когда лошади лягали его, хватая поводья, отражая удары рыцарей, рубя, пронзая – и рыча от ненависти.
И тут чудесным образом все закончилось. Агония убитых людей охватила меня, и я стоял, глядя на тела девятнадцати мертвых рыцарей, изо всех сил стараясь не упасть и не присоединиться к ним.
– Смотрите! – крикнул Имайра. – Один удирает!
И верно, один из рыцарей в горячке битвы развернул лошадь и теперь галопом несся к устью каньона.
Атара вышла из-за дерева, чтобы лучше его видеть, натянула тетиву огромного лука, наложив на нее одну из стрел с алмазным наконечником, и прицелилась в красного дракона на желтом сюрко. Расстояние все увеличивалось с каждой секундой промедления.
– Стреляй, черт побери! – закричал Кейн. – Стреляй, я сказал, или все пропало!
Атара наконец выстрелила. Стрела со свистом рассекла воздух, пробила сюрко, доспехи и глубоко вошла в спину рыцаря. Он еще несколько секунд продержался в седле, потом рухнул на каменистую землю.
На протяжении следующих нескольких минут Кейн с мечом обходил склон горы, чтобы удостовериться, что никто из людей Морйина не остался в живых. Но потом мастер Йувейн заметил, что кровь, стекавшая по его белым волосам, принадлежит не только врагам. Оказалось, что один из рыцарей отсек ему ухо.
– О Боже! – прошептал Мэрэм.
Никто из нас раньше не видел Кейна раненым. Но он, как всегда, не жаловался, даже когда Мэрэм поджег ветку и мастер Йувейн прижег кровавую дыру, оставшуюся на месте уха.
– Ну, ему почти повезло, – сказал Кейн, когда мастер Йувейн накладывал повязку. – Ближе всех подошел, а?
Остальные не получили ни царапины, но я все еще трясся от смертей, которым послужил причиной, а Мэрэм стоял, глядя на окровавленный меч, не в состоянии поверить, что убил им двоих рыцарей в доспехах.
– Ты хорошо сражался, Мэрэм, – сказал Кейн. – Очень хорошо. А теперь давай вернемся к работе, пока еще кто-нибудь не пришел.
Мэрэм вычистил меч и убрал его в ножны, потом взял в руки красный кристалл. Но он еще не был готов использовать его и отошел немного в сторону, оглядывая последствия устроенной нами резни.
Через некоторое время, когда боль ушла из моей груди, позволив спокойно дышать, я подошел к нему.
– Ты знаешь, что держался прекрасно. Ты спас мне жизнь.
– В самом деле? – Он широко улыбнулся. Потом ужас вернулся, и Мэрэм уставился на тела поверженных. – Кейн прав – они все же подошли очень близко.
Он повернулся, чтобы посмотреть на черную дыру, которую прожег в темном северном лике Скартару.
– И все же я думаю, что, может быть, худшее ожидает нас внутри.
– Может быть.
– Возможно, это конец пути для всех нас.
– Не беспокойся. – Я сжал его руку. – Я не дам тебе умереть.
– А, смерть. – Он печально улыбнулся. – Ну когда-нибудь же я должен умереть. Это кажется странным, но так оно и есть.
Я стиснул его руку сильнее, пытаясь не думать о строках поэмы, мучивших меня с тех пор, как я убил Ральду в лесу у замка моего отца.
– Но если я должен умереть, Вэль, и если бы я мог выбирать, то предпочел бы сделать это, сражаясь рядом с тобой.
– Мэрэм, послушай, ты не должен говорить…
– Нет, я должен говорить об этом сейчас, потому что может не представиться другой возможности. – Он посмотрел прямо мне в глаза. – С тех пор как мы покинули Меш, ты показал мне мир, о котором я и не мечтал. Я… я родился принцем великого королевства. Но это ты сделал меня воистину благородным.
Мэрэм прижал меня к себе и обнял так крепко, как только мог, потом вытер глаза и отошел на шаг назад.
– Теперь давайте закончим это отвратительное дело и уберемся отсюда, если сможем.
Передо мной стоял человек, которым Мэрэм всегда хотел быть. Он призвал всю свою храбрость и выпрямился, став выше ростом, потом сжал красный кристалл и бестрепетно направился к темнеющему лику Скартару.
Как и раньше, с помощью Кейна он плавил огнекамнем черный камень горы и стоял у основания колена Огра почти целый час, вгрызаясь в стену огнем. И в конце концов в слабеющем свете он прорвался в сокрытую пещеру, о которой говорилось в древнем стихотворении. Он отошел от черной мерцающей раны в земле и гордо улыбнулся, показывая, что дверь в Аргатту открыта.
Глава 41
Некоторое время мы потратили на то, чтобы собрать рыцарских лошадей и освободить от седел и поклажи, которые мы затащили в пещеру. Туда же отволокли и сами тела – не годилось, чтобы их отыскали стервятники и прочие трупоеды, предупредив другой патруль о том, что здесь случилось. Лошадей отогнали прочь, надеясь, что они ускачут в Вендраш и затеряются в бесконечной степи, а потом начали последние приготовления к спуску в Аргатту.
Имайра распаковал факелы – он знал, что они понадобятся, еще когда мы покидали Аландиль. Достал и развернул маскировку, благодаря которой надеялся свободно ходить по городу: огромный черный плащ с капюшоном, покрывавший его с ног до головы, пару огромных башмаков и черные перчатки, чтобы скрыть мохнатые руки и ступни. Таким образом иманир превратился в высокого воина из Зарьяка. Конечно, зарьяки не так мощны, и их черная кожа гладкая, как гагат, так что внимательного изучения маскировка не выдержала бы. Но этого, как мы надеялись, удастся избежать, так как теперь мы нашли способ миновать врата Аргатты.
– А если нас остановят, – произнес Кейн, сжимая один из рыцарских медальонов, – вот что поможет нам пройти.
По его приказанию мы надели медальоны и спрятали наши.
– Я не хочу это надевать, – сказала Лильяна, постучав пальцем по изображению дракона на своем новом медальоне.
Никто из нас не хотел. Претила сама мысль о том, чтобы надеть доспехи, сюрко и одежду, снятые с мертвых рыцарей, как предложил Мэрэм.
– Так мы сможем проникнуть в тронную залу Дракона, – сказал он.
– Нет. – Кейн покачал головой. – Так нас могут остановить другие рыцари Морйина, удивившись, почему незнакомцы носят ливреи их друзей. Или спросят у нас название отряда. Думаю, риска здесь больше, чем выгоды.
Все согласились с его словами. В итоге мы собирались войти в город в своих кольчугах и изодранных туниках – бродяги, пришедшие продать свои мечи.
Приготовления были завершены, и Имайра навалил на отверстие, проделанное Мэрэмом, несколько огромных валунов, так что никакой случайный прохожий не смог бы теперь его заметить, А потом, стоя рядом с телами убитых нами людей, мы зажгли факелы. Резкий маслянистый дым заполнил черную пещеру. Трепещущие желтые языки пламени давали достаточно света, чтобы вырисовались изрезанный трещинами свод пещеры, черные стены – и тоннель в ее дальнем конце: черный и прямоугольный, открывавшийся подобно вратам в ад.
Держа в одной руке факел, а в другой – щит своего отца, я первым вошел туда. Имайра, чей народ некогда пробил этот тоннель в твердом камне, мало чем мог тут помочь. Он рассказал нам все, что знал о тайном ходе: тот проходит под первым уровнем Аргатты, давно оставленным Морйином и жителями города. Имайра считал, что тоннель может вести в старую тронную залу или к лестнице, ведущей туда. Оттуда мы могли пробраться на второй уровень, где живут люди, а также на высшие уровни, пока не попадем в новую тронную залу Морйина на седьмом и самом высоком уровне Аргатты.
В темном тоннеле было холодно и тесно. Хотя его сделали достаточно высоким, чтобы Имайра мог идти не наклоняясь, из-за его узости нам приходилось идти по одному. Я медленно двигался вперед, не зная, что осветит мой факел в следующий момент в извивающемся черном проходе. Стены из поблескивавшего базальта, казалось, сжимались вокруг, сдавливая дыхание в груди. Воздух был затхлым, в его насыщенной сырости витали запахи гниения, страданий и смерти.
Имайра шагал сразу за мной, ужасно неуклюжий в новых башмаках, к нему прижимался Мэрэм. За ними следовали мастер Йувейн, Лильяна, Атара и, наконец, Кейн. Их ужас перед этим темным местом смешивался с запахом тоннеля и маслянистым дымом факелов. Я обонял нервный пот Мэрэма и вонь кальвааса на его усах и бороде. Атара держалась стойко, борясь с леденящим унынием, которое еще не сломило ее дух. И я чувствовал, как что-то темное пожирает душу Кейна, еще глубже погружая его в пучины ненависти.
Мы уже, наверное, прошли восьмую часть мили, переступая через разломанные камни и частые трещины в полу тоннеля. Скала здесь будто впитала стоны и крики давних времен. Сырость проступала на стенах, словно они потели кровью. По скользкому полу бежали струйки воды и прочих жидкостей, просачивавшихся с верхних уровней города над нами. Местами эта жижа достигала глубины нескольких дюймов: дурно пахнущая смесь ржавчины, гниющего мусора и человеческих отходов. Имайра заметил, что очень рад своим башмакам.
Мы дошли до места, где тоннель раздваивался. Оба ответвления – направо и налево – казались одинаково зловещими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135