– Он взял меня за руку, и тонкие пальцы сжались с угрожающей силой. – Смерть каждого делает трусом. Думаешь, истинная храбрость состоит в том, чтобы поступать правильно, даже если боишься? Но ты совершаешь поступки, не зная, что на самом деле правильно, так как страшишься собственного страха и не желаешь взглянуть ему в глаза.
Я молча закусил губу.
– Истинная храбрость должна быть бесстрашной. Разве не этому учат валари?
– Этому.
Он улыбнулся, словно знал о валари все. Потом процитировал строки, так хорошо мне известные:
Соединится с тьмой
Глухой, слепой, немой.
И света мертв источник
В ничто безбрежной ночи.
– Есть путь сохранить этот свет, – сказал он, нежно трогая меня за плечо. – Позволь тебе показать.
Его глаза были окнами в иные миры, откуда люди пришли давным-давно – и где все еще живут, превзойдя свою сущность. Я почувствовал его желание вернуться туда. Оно было так же реально, как ветер, или ручей, или земля под ногами. Я ощутил его одиночество, как собственную щемящую тоску. Что-то невыносимо яркое взывало ко мне с диких холодных звезд. Я знал, что имею силу спасти его от ужаса, как спас Атару от людей холмов. И это знание жгло меня острее, чем драконий огонь и киракс в жилах.
– Позволь показать тебе. – Он вновь сложил ладони чашей. Из них хлынул яростный золотой свет, почти слепящий. – Слуг у меня много. А друзей нет совсем.
Я чувствовал его глубокое дыхание, а сам дышал быстро и неровно.
– Я сделаю тебя королем Меша и всех Девяти королевств. У меня есть в вассалах и короли – но король королей, пришедший ко мне с открытым сердцем и праведным мечом… О, это будет замечательно!
Я смотрел на свет, льющийся из его ладоней, и на мгновение перестал дышать.
– Помоги мне найти камень Света, Вэлаша, и ты будешь жить вечно. Мы будем править Эа вместе, а войны прекратятся навсегда.
Да, да, – хотел сказать я. – Я помогу тебе.
Но есть голос, шепчущий в глубине души. Он есть у всех. Иногда он звучит ясно, словно звон серебряного колокольчика, иногда становится неуловимым, как дыхание далеких звезд. Но его всегда можно узнать. И он всегда говорит правду, даже если мы не хотим ее слышать.
– Нет, – сказал я наконец.
– Нет?
– Нет, ты лжешь. Ты лорд Лжи.
– Я лорд Эа, и ты поможешь мне!
Я положил руку на рукоять меча, данного мне отцом, и медленно покачал головой.
– Будь ты проклят, Элахад. Ты обрек себя на смерть!
– Да будет так.
– Да будет так. Я открою тебе истинный секрет вэларды: единственная возможность избавиться от страха смерти – убивать других. И я убью тебя, Элахад.
Его ненависть обжигала, словно лава. Я понял: страх перед смертью привел к тому, что он теперь ненавидит жизнь. Так же, как мой страх перед Морйином заставил меня ненавидеть его.
А я ненавидел его так, что закипала черная желчь и кровь застила взор. Я ненавидел его, как огонь ненавидит дерево и тьма ненавидит свет. Больше всего я ненавидел его за то, что он играл на моих страхах и отравил душу этой глубокой и ужасной ненавистью.
Прежде чем выросли драконья голова и когти, прежде чем раскрылась страшная пасть, я выхватил кэламу из ножен и вонзил острие прямо в дракона, вышитого на тунике.
Я словно пронзил собственное сердце. Невыносимая боль заставила меня закричать. Меч разлетелся на тысячи осколков, горящих оранжево-красным огнем; они падали на землю и тонули в ручье, выбрасывая брызги кипящей воды. Я с ужасом смотрел на то, как Морйин тоже кричит и его лицо меняется – из драконьей морды оно стало моим собственным. Клубки кишащих красных червей принялись пожирать его глаза – мои глаза. Все его тело загорелось, и он исчез в ничто, из которого возник.
Потом я долго стоял у ручья, ожидая, что он вернется. Но напоминала о нем лишь ужасная пустота, сжимавшая мое сердце. Лихорадка спала, и в сумраке утра я вдруг понял, что замерз. Внутри меня пульсировали слова поэмы о Морйине, которые я никогда уже не смогу забыть.
Он вор, укравший золото,
Кинжал он зла и холода.
Дыхание прервет —
И тут же смерть придет.
Глава 13
Через некоторое время на берег ручья выбежали Атара, мастер Йувейн и пыхтящий Мэрэм. Атара сжимала в руках лук, а Мэрэм размахивал мечом. Мастер Йувейн держал «Сэганом Эли»; мысль о том, что он будет цитировать ее Морйину или швырнет в него книгой, заставила меня дико расхохотаться.
– Что случилось? Мы слышали, как ты кричал.
– Да, мы слышали, как ты разговаривал сам с собой и кричал. На кого ты кричал, Вэль? – спросил прямолинейный Мэрэм.
– На Морйина. Или просто на иллюзию – трудно сказать.
Я посмотрел на стальное мерцание своего клинка, каким-то образом вновь целого.
– Морйин был здесь? – спросила Атара. – Разве такое возможно? И куда он делся?
Я указал на слабый свет солнца на востоке. Потом на лес, на север, запад и юг и наконец ткнул куда-то в небо.
– Отведите Вэля в лагерь, – велела Атара мастеру Йувейну и Мэрэму, словно отдавая приказ, и направилась в лес.
– Ты куда?
– Посмотреть, – просто ответила она.
– Нет, не ходи! – Я шагнул вперед, желая остановить ее, но понял, что теряю сознание. Я покачнулся и упал бы, если бы Мэрэм не подхватил меня мощной рукой.
– Отведите его в лагерь! – повторила Атара, скрываясь за деревьями.
Мастер Йувейн и Мэрэм отволокли меня в лагерь, будто пьяницу, усадили у костра, прикрыли плащом. Пока Мэрэм растирал мне шею и холодные руки, мастер Йувейн нашел какую-то красноватую траву в своем деревянном сундучке и приготовил чай, отдававший железом и горькими ягодами. Мне стало теплее. Однако ледяное ничто, которым Морйин коснулся моей души, все еще сидело внутри.
– По крайней мере твоя лихорадка прошла, – сказал Мэрэм.
– Да. Умирать от холода гораздо приятней, – заметил я.
– Ты не умираешь, Вэль. Что тебе сделал Морйин?
Я постарался рассказать им о своем сне – и о том, что произошло у ручья. Но слова куда-то пропали. Невозможно описать бесконечный и бездонный ужас. По крайней мере я не смог.
Через некоторое время подействовал горячий чай, моя голова прояснилась, и я полностью пришел в себя. Светало, солнечные лучи тронули деревья. Я прислушался к песенке алого тангара, распевавшего на ветке дуба, любовался звездоподобными белыми чашечками златонитника, росшего в тени березы, жадно впитывал каждый блик, звук и запах. Мир казался замечательно и чудесно реальным.
Я уже собирался взять меч и пойти посмотреть, как там Атара, когда она неожиданно вернулась.
Девушка вышла из-за деревьев тихо, как лань. В ярком свете ее лицо было пепельно-серым. Она подошла и села рядом со мной у огня.
– Ну? – спросил Мэрэм. – Что ты видела?
– Люди. – Трясущимися руками Атара дотянулась до котелка с чаем. – Серые люди.
– Серые люди? Что ты имеешь в виду?
– Девять или больше. Одеты во все серое и на серых лошадях. Их лица отвратительны: серого цвета, словно сланец.
Она замолчала и глотнула чаю, а на лбу Мэрэма выступили крупные капли пота.
– Может быть, их лица такого цвета из-за сумерек, хотя вряд ли. Похоже, это не совсем люди.
Мастер Йувейн присел рядом и тронул ее за плечо.
– Прошу, продолжай.
– Один из них посмотрел на меня. У него не было глаз; точнее, его глаза не такие, как у людей – серые и прикрыты пленкой. Но он не слеп. Так посмотрел на меня… Словно я обнажена, а он знает обо мне все.
Атара глотнула еще чаю, потом взяла меня за руку.
– Глядеть в его глаза – все равно что глядеть в ничто. Так пусто, так холодно… я заледенела. Я чувствовала, что он хочет со мной сделать. Я… я не могу описать. Это хуже, чем люди холмов. Смерти я не боюсь, пыток, наверное, тоже. Но этот человек… он хотел убивать меня вечно и выпить мою душу!
– И что ты сделала? – спросил Мэрэм.
– Попыталась выстрелить в него. Однако мои руки застыли. Я собрала всю волю, чтобы поднять лук и прицелиться, но было слишком поздно – он проехал мимо.
– Отлично! – Мэрэм поморщился. – Похоже, Вэль прав. Нас действительно преследуют – серые люди без душ.
Солнце поднималось все выше, а мы по-прежнему сидели у костра и обсуждали, кто такие наши таинственные преследователи. Мэрэм боялся, что человек, с которым столкнулась Атара, – сам Морйин. Как еще объяснить ужасный сон и видение, посетившее меня?
Мастер Йувейн сказал, что это могли быть посланцы Морйина.
– У лорда Лжи множество слуг, и самые ужасные из них – это те, что отдали ему свои души.
– Может, их нанял Кейн? Вдруг он поджидает меня дальше по дороге в компании каменнолицых убийц?
– Если они хотели убить тебя, почему просто не спустились к ручью? – осведомился Мэрэм.
У меня не было ответа. Также я не мог сказать, почему серый человек и его спутники не напали на Атару.
– Кем бы они ни были, они знают, где мы. Что нам теперь делать, Вэль?
– Здесь, на дороге, мы станем легкой добычей, – ответил я, немного подумав.
– Будь добр, мой друг, не называй нас добычей .
– Извини, – сказал я, улыбаясь. – И все-таки, не вернуться ли нам в лес?
Судя по карте, которую я изучал в Меше, Нарский тракт изгибается к северу перед ущельем в Шошанской гряде и перед Сумой. Там же заканчивается огромный лес и начинаются более обжитые места.
– Мы можем через лес добраться до Сумы. Там будут холмы, которые укроют нас, и ручьи, которые помогут скрыть следы.
– Ты имеешь в виду реки, в которых мы утонем, и холмы, за которыми спрячутся убийцы. – Мэрэм с минуту раздумывал, пощипывая густую бороду. – Меня беспокоит, что дорога изгибается к северу. Почему? Древние алонийские строители обходили какое-то место? Что, если леса скрывают еще одну Черную трясину – или нечто худшее?
– Смелее, мой друг. – Я снова улыбнулся. – Хуже Черной трясины ничего быть не может.
С этим все согласились. Поспорив еще немного, мы пришли к выводу, что надо ехать через лес.
Мы быстро свернули лагерь и поехали между деревьями прочь от дороги, забирая на запад. Я предполагал, что Сума лежит в тридцати – сорока милях к северо-западу. Если бы мы слишком далеко зашли в новом направлении, то оставили бы ее на юге. Эта перспектива не пугала меня – уверенные, что оторвались от преследователей, мы могли бы вернуться назад и отыскать Нарский тракт. Правду сказать, я хотел уехать подальше от дороги и углубиться в лес.
Деревья стали тоньше и выше, в основном нам попадались дубы, возвышавшиеся над тополями и каштанами. Пока ехать было нетрудно, так как подлесок состоял из низких папоротников, да и лошади легко находили себе пропитание. Я возглавлял отряд, за мной следовал мастер Йувейн с двумя вьючными лошадьми, Атара и Мэрэм замыкали группу. Все – за исключением мастера Йувейна – снарядили луки и при первой опасности готовы были выхватить мечи.
Мы встретили несколько оленей, лакомившихся листвой, и множество белок, но не заметили никаких признаков присутствия Каменноликих, как Мэрэм назвал серых людей. Солнце стояло уже высоко, меня вновь охватила лихорадка, а кровь текла расплавленным железом. Казалось, кто-то мечет в меня стрелы ненависти – я почти физически ощущал, как бритвенно-острые лезвия вонзаются мне в голову.
– Прости, что не могу дать тебе лекарства от твоей хвори, – сказал мастер Йувейн. Он заметил, как я тру голову, и смотрел на меня с тревогой.
– Может, от этого и нет лекарства. Красный Дракон такой злой… Как он может быть таким злым?
– Он слеп, ибо не видит различия между добром и злом. Или думает, что делает добро, тогда как на самом деле – нечто противоположное.
Наставник считал, что Красный Дракон не считает себя злым. Однако я в этом сомневался. Что-то в разуме Морйина говорило о том, что он наслаждается тьмой.
– Мы с ним беседовали. И теперь я не могу выбросить из головы его слова.
А как узнать, где правда, а где ложь, если не слушать?
Приноровившись к неровной поступи лошади, мастер Йувейн пролистал страницы «Сэганом Эли», Отыскав нужную, он прочистил горло и стал читать.
– Я бы посоветовал тебе медитировать. Ты помнишь Вторую медитацию Света? Она вроде твоя любимая?
Я кивнул, скривившись от боли, так как помнил ее прекрасно: закрыв глаза, я словно погрузился в ночную тьму. Потом, глядя в темное небо, представил себе Утреннюю звезду, сиявшую ярко, как солнце. Ее свет надо заключить внутри себя, как обещание того, что за ночью всегда следует день.
– Тяжело, – сказал я после нескольких бесплодных попыток. – Повелитель Иллюзий делает свет похожим на тьму, а тьму – похожей на свет.
– Худшая ложь та, для которой используют истину. Теперь ты должен все время присматриваться, чтобы понять, где правда, Вэль.
– Ты имеешь в виду, что я прислушивался ко лжи Морйина?
– Не произноси его имя, прошу! Да, это я и имею в виду. Хотел испытать свою храбрость? Но никогда не смей слушать его, даже во сне.
– Это мои сны? Или его?
– Твои. Однако биться за то, чтобы они и остались твоими, надлежит ещё более яростно, чем за то, чтобы меч врага не достиг твоего сердца.
– Как?
– Научившись просыпаться и видеть в снах.
– Это возможно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Я молча закусил губу.
– Истинная храбрость должна быть бесстрашной. Разве не этому учат валари?
– Этому.
Он улыбнулся, словно знал о валари все. Потом процитировал строки, так хорошо мне известные:
Соединится с тьмой
Глухой, слепой, немой.
И света мертв источник
В ничто безбрежной ночи.
– Есть путь сохранить этот свет, – сказал он, нежно трогая меня за плечо. – Позволь тебе показать.
Его глаза были окнами в иные миры, откуда люди пришли давным-давно – и где все еще живут, превзойдя свою сущность. Я почувствовал его желание вернуться туда. Оно было так же реально, как ветер, или ручей, или земля под ногами. Я ощутил его одиночество, как собственную щемящую тоску. Что-то невыносимо яркое взывало ко мне с диких холодных звезд. Я знал, что имею силу спасти его от ужаса, как спас Атару от людей холмов. И это знание жгло меня острее, чем драконий огонь и киракс в жилах.
– Позволь показать тебе. – Он вновь сложил ладони чашей. Из них хлынул яростный золотой свет, почти слепящий. – Слуг у меня много. А друзей нет совсем.
Я чувствовал его глубокое дыхание, а сам дышал быстро и неровно.
– Я сделаю тебя королем Меша и всех Девяти королевств. У меня есть в вассалах и короли – но король королей, пришедший ко мне с открытым сердцем и праведным мечом… О, это будет замечательно!
Я смотрел на свет, льющийся из его ладоней, и на мгновение перестал дышать.
– Помоги мне найти камень Света, Вэлаша, и ты будешь жить вечно. Мы будем править Эа вместе, а войны прекратятся навсегда.
Да, да, – хотел сказать я. – Я помогу тебе.
Но есть голос, шепчущий в глубине души. Он есть у всех. Иногда он звучит ясно, словно звон серебряного колокольчика, иногда становится неуловимым, как дыхание далеких звезд. Но его всегда можно узнать. И он всегда говорит правду, даже если мы не хотим ее слышать.
– Нет, – сказал я наконец.
– Нет?
– Нет, ты лжешь. Ты лорд Лжи.
– Я лорд Эа, и ты поможешь мне!
Я положил руку на рукоять меча, данного мне отцом, и медленно покачал головой.
– Будь ты проклят, Элахад. Ты обрек себя на смерть!
– Да будет так.
– Да будет так. Я открою тебе истинный секрет вэларды: единственная возможность избавиться от страха смерти – убивать других. И я убью тебя, Элахад.
Его ненависть обжигала, словно лава. Я понял: страх перед смертью привел к тому, что он теперь ненавидит жизнь. Так же, как мой страх перед Морйином заставил меня ненавидеть его.
А я ненавидел его так, что закипала черная желчь и кровь застила взор. Я ненавидел его, как огонь ненавидит дерево и тьма ненавидит свет. Больше всего я ненавидел его за то, что он играл на моих страхах и отравил душу этой глубокой и ужасной ненавистью.
Прежде чем выросли драконья голова и когти, прежде чем раскрылась страшная пасть, я выхватил кэламу из ножен и вонзил острие прямо в дракона, вышитого на тунике.
Я словно пронзил собственное сердце. Невыносимая боль заставила меня закричать. Меч разлетелся на тысячи осколков, горящих оранжево-красным огнем; они падали на землю и тонули в ручье, выбрасывая брызги кипящей воды. Я с ужасом смотрел на то, как Морйин тоже кричит и его лицо меняется – из драконьей морды оно стало моим собственным. Клубки кишащих красных червей принялись пожирать его глаза – мои глаза. Все его тело загорелось, и он исчез в ничто, из которого возник.
Потом я долго стоял у ручья, ожидая, что он вернется. Но напоминала о нем лишь ужасная пустота, сжимавшая мое сердце. Лихорадка спала, и в сумраке утра я вдруг понял, что замерз. Внутри меня пульсировали слова поэмы о Морйине, которые я никогда уже не смогу забыть.
Он вор, укравший золото,
Кинжал он зла и холода.
Дыхание прервет —
И тут же смерть придет.
Глава 13
Через некоторое время на берег ручья выбежали Атара, мастер Йувейн и пыхтящий Мэрэм. Атара сжимала в руках лук, а Мэрэм размахивал мечом. Мастер Йувейн держал «Сэганом Эли»; мысль о том, что он будет цитировать ее Морйину или швырнет в него книгой, заставила меня дико расхохотаться.
– Что случилось? Мы слышали, как ты кричал.
– Да, мы слышали, как ты разговаривал сам с собой и кричал. На кого ты кричал, Вэль? – спросил прямолинейный Мэрэм.
– На Морйина. Или просто на иллюзию – трудно сказать.
Я посмотрел на стальное мерцание своего клинка, каким-то образом вновь целого.
– Морйин был здесь? – спросила Атара. – Разве такое возможно? И куда он делся?
Я указал на слабый свет солнца на востоке. Потом на лес, на север, запад и юг и наконец ткнул куда-то в небо.
– Отведите Вэля в лагерь, – велела Атара мастеру Йувейну и Мэрэму, словно отдавая приказ, и направилась в лес.
– Ты куда?
– Посмотреть, – просто ответила она.
– Нет, не ходи! – Я шагнул вперед, желая остановить ее, но понял, что теряю сознание. Я покачнулся и упал бы, если бы Мэрэм не подхватил меня мощной рукой.
– Отведите его в лагерь! – повторила Атара, скрываясь за деревьями.
Мастер Йувейн и Мэрэм отволокли меня в лагерь, будто пьяницу, усадили у костра, прикрыли плащом. Пока Мэрэм растирал мне шею и холодные руки, мастер Йувейн нашел какую-то красноватую траву в своем деревянном сундучке и приготовил чай, отдававший железом и горькими ягодами. Мне стало теплее. Однако ледяное ничто, которым Морйин коснулся моей души, все еще сидело внутри.
– По крайней мере твоя лихорадка прошла, – сказал Мэрэм.
– Да. Умирать от холода гораздо приятней, – заметил я.
– Ты не умираешь, Вэль. Что тебе сделал Морйин?
Я постарался рассказать им о своем сне – и о том, что произошло у ручья. Но слова куда-то пропали. Невозможно описать бесконечный и бездонный ужас. По крайней мере я не смог.
Через некоторое время подействовал горячий чай, моя голова прояснилась, и я полностью пришел в себя. Светало, солнечные лучи тронули деревья. Я прислушался к песенке алого тангара, распевавшего на ветке дуба, любовался звездоподобными белыми чашечками златонитника, росшего в тени березы, жадно впитывал каждый блик, звук и запах. Мир казался замечательно и чудесно реальным.
Я уже собирался взять меч и пойти посмотреть, как там Атара, когда она неожиданно вернулась.
Девушка вышла из-за деревьев тихо, как лань. В ярком свете ее лицо было пепельно-серым. Она подошла и села рядом со мной у огня.
– Ну? – спросил Мэрэм. – Что ты видела?
– Люди. – Трясущимися руками Атара дотянулась до котелка с чаем. – Серые люди.
– Серые люди? Что ты имеешь в виду?
– Девять или больше. Одеты во все серое и на серых лошадях. Их лица отвратительны: серого цвета, словно сланец.
Она замолчала и глотнула чаю, а на лбу Мэрэма выступили крупные капли пота.
– Может быть, их лица такого цвета из-за сумерек, хотя вряд ли. Похоже, это не совсем люди.
Мастер Йувейн присел рядом и тронул ее за плечо.
– Прошу, продолжай.
– Один из них посмотрел на меня. У него не было глаз; точнее, его глаза не такие, как у людей – серые и прикрыты пленкой. Но он не слеп. Так посмотрел на меня… Словно я обнажена, а он знает обо мне все.
Атара глотнула еще чаю, потом взяла меня за руку.
– Глядеть в его глаза – все равно что глядеть в ничто. Так пусто, так холодно… я заледенела. Я чувствовала, что он хочет со мной сделать. Я… я не могу описать. Это хуже, чем люди холмов. Смерти я не боюсь, пыток, наверное, тоже. Но этот человек… он хотел убивать меня вечно и выпить мою душу!
– И что ты сделала? – спросил Мэрэм.
– Попыталась выстрелить в него. Однако мои руки застыли. Я собрала всю волю, чтобы поднять лук и прицелиться, но было слишком поздно – он проехал мимо.
– Отлично! – Мэрэм поморщился. – Похоже, Вэль прав. Нас действительно преследуют – серые люди без душ.
Солнце поднималось все выше, а мы по-прежнему сидели у костра и обсуждали, кто такие наши таинственные преследователи. Мэрэм боялся, что человек, с которым столкнулась Атара, – сам Морйин. Как еще объяснить ужасный сон и видение, посетившее меня?
Мастер Йувейн сказал, что это могли быть посланцы Морйина.
– У лорда Лжи множество слуг, и самые ужасные из них – это те, что отдали ему свои души.
– Может, их нанял Кейн? Вдруг он поджидает меня дальше по дороге в компании каменнолицых убийц?
– Если они хотели убить тебя, почему просто не спустились к ручью? – осведомился Мэрэм.
У меня не было ответа. Также я не мог сказать, почему серый человек и его спутники не напали на Атару.
– Кем бы они ни были, они знают, где мы. Что нам теперь делать, Вэль?
– Здесь, на дороге, мы станем легкой добычей, – ответил я, немного подумав.
– Будь добр, мой друг, не называй нас добычей .
– Извини, – сказал я, улыбаясь. – И все-таки, не вернуться ли нам в лес?
Судя по карте, которую я изучал в Меше, Нарский тракт изгибается к северу перед ущельем в Шошанской гряде и перед Сумой. Там же заканчивается огромный лес и начинаются более обжитые места.
– Мы можем через лес добраться до Сумы. Там будут холмы, которые укроют нас, и ручьи, которые помогут скрыть следы.
– Ты имеешь в виду реки, в которых мы утонем, и холмы, за которыми спрячутся убийцы. – Мэрэм с минуту раздумывал, пощипывая густую бороду. – Меня беспокоит, что дорога изгибается к северу. Почему? Древние алонийские строители обходили какое-то место? Что, если леса скрывают еще одну Черную трясину – или нечто худшее?
– Смелее, мой друг. – Я снова улыбнулся. – Хуже Черной трясины ничего быть не может.
С этим все согласились. Поспорив еще немного, мы пришли к выводу, что надо ехать через лес.
Мы быстро свернули лагерь и поехали между деревьями прочь от дороги, забирая на запад. Я предполагал, что Сума лежит в тридцати – сорока милях к северо-западу. Если бы мы слишком далеко зашли в новом направлении, то оставили бы ее на юге. Эта перспектива не пугала меня – уверенные, что оторвались от преследователей, мы могли бы вернуться назад и отыскать Нарский тракт. Правду сказать, я хотел уехать подальше от дороги и углубиться в лес.
Деревья стали тоньше и выше, в основном нам попадались дубы, возвышавшиеся над тополями и каштанами. Пока ехать было нетрудно, так как подлесок состоял из низких папоротников, да и лошади легко находили себе пропитание. Я возглавлял отряд, за мной следовал мастер Йувейн с двумя вьючными лошадьми, Атара и Мэрэм замыкали группу. Все – за исключением мастера Йувейна – снарядили луки и при первой опасности готовы были выхватить мечи.
Мы встретили несколько оленей, лакомившихся листвой, и множество белок, но не заметили никаких признаков присутствия Каменноликих, как Мэрэм назвал серых людей. Солнце стояло уже высоко, меня вновь охватила лихорадка, а кровь текла расплавленным железом. Казалось, кто-то мечет в меня стрелы ненависти – я почти физически ощущал, как бритвенно-острые лезвия вонзаются мне в голову.
– Прости, что не могу дать тебе лекарства от твоей хвори, – сказал мастер Йувейн. Он заметил, как я тру голову, и смотрел на меня с тревогой.
– Может, от этого и нет лекарства. Красный Дракон такой злой… Как он может быть таким злым?
– Он слеп, ибо не видит различия между добром и злом. Или думает, что делает добро, тогда как на самом деле – нечто противоположное.
Наставник считал, что Красный Дракон не считает себя злым. Однако я в этом сомневался. Что-то в разуме Морйина говорило о том, что он наслаждается тьмой.
– Мы с ним беседовали. И теперь я не могу выбросить из головы его слова.
А как узнать, где правда, а где ложь, если не слушать?
Приноровившись к неровной поступи лошади, мастер Йувейн пролистал страницы «Сэганом Эли», Отыскав нужную, он прочистил горло и стал читать.
– Я бы посоветовал тебе медитировать. Ты помнишь Вторую медитацию Света? Она вроде твоя любимая?
Я кивнул, скривившись от боли, так как помнил ее прекрасно: закрыв глаза, я словно погрузился в ночную тьму. Потом, глядя в темное небо, представил себе Утреннюю звезду, сиявшую ярко, как солнце. Ее свет надо заключить внутри себя, как обещание того, что за ночью всегда следует день.
– Тяжело, – сказал я после нескольких бесплодных попыток. – Повелитель Иллюзий делает свет похожим на тьму, а тьму – похожей на свет.
– Худшая ложь та, для которой используют истину. Теперь ты должен все время присматриваться, чтобы понять, где правда, Вэль.
– Ты имеешь в виду, что я прислушивался ко лжи Морйина?
– Не произноси его имя, прошу! Да, это я и имею в виду. Хотел испытать свою храбрость? Но никогда не смей слушать его, даже во сне.
– Это мои сны? Или его?
– Твои. Однако биться за то, чтобы они и остались твоими, надлежит ещё более яростно, чем за то, чтобы меч врага не достиг твоего сердца.
– Как?
– Научившись просыпаться и видеть в снах.
– Это возможно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135