Его борода клином стала с проседью, шрам от
пули бледнел на щеке. Он стоял перед камином, наслаждаясь его
замечательным теплом.
- У вас здесь хороший огонь, - сказал он. - Наверняка прогонит дрожь.
Старик все смотрел на Джоша.
- Вы можете снять это пальто и маску, если хотите.
Джош выбрался из пальто. Под ним он носил два толстых свитера, один
под другим, но не сделал ни движения, чтобы снять черную лыжную маску.
Старик подошел ближе к Джошу, потом резко остановился, когда увидел
серую опухоль, загораживающую правый глаз гиганта.
- Джош - борец, - быстро сказал Расти. - Мефистофель в маске - это
он! Я - фокусник. Понимаете, мы - странствующее шоу. Мы ездим из города в
город и выступаем за то, чтобы нам дают люди. Джош борется с любым, кто
захочет победить его, и если этот другой парень бросит Джоша к своим
ногам, у всего города - бесплатное представление.
Старик отсутствующе кивнул, его взгляд был прикован к Джошу. Вошла
женщина с жестянками, которые она открыла и вывалила их содержимое в
котелок, потом помешала варево деревянной ложкой. Наконец старик сказал:
- Похоже, что кто-то все-таки разбил вам морду, мистер. Полагаю, что
у города было бесплатное представление, а? - Он ухмыльнулся и засмеялся
высоким, кудахчущим смехом. Нервы Расти как-то успокоились; он перестал
думать, что сегодня будет какая-то перестрелка. - Я принесу нам котелок с
кофе, - сказал старик и вышел из комнаты.
Джош подошел, чтобы погреться у огня, и женщина стремительно
отшатнулась от него, как будто он разносил чуму. Не желая пугать ее, он
пересек комнату и встал у окна, глядя на море пней и на одиноко стоящее
дерево.
- Меня зовут Сильвестр Моуди, - сказал старик, возвратившись с
подносом и неся на нем коричневые глиняные кружки. - Люди называют меня
Слай, в честь того парня, который умел делать все в той многосерийной
потасовке.
Он поставил поднос на маленький сосновый столик, потом подошел к
каминной полке и взял толстую асбестовую перчатку. Надев ее, он протянул
руку в камин и снял с гвоздя, вбитого в заднюю стену, обожженный
металлический кофейник.
- Хороший и горячий, - сказал он, и начал разливать черную жидкость в
чашки. - Молока или сахара у нас нет, так что и не просите. - Он кивнул на
женщину. - Это моя жена, Карла. Она всегда нервничает по поводу
незнакомцев.
Расти взял одну из горячих чашек и выпил кофе с огромным
удовольствием, хотя жидкость была настолько крепкой, что могла бы свалить
Джоша в борцовском матче.
- Почему одно дерево, мистер Моуди? - спросил Джош.
- А?
Джош все еще стоял у окна.
- Почему вы оставили это дерево? Почему не срубили его, как и
остальные?
Слай Моуди взял чашку кофе и подал ее замаскированному гиганту. Он
очень старался не смотреть на исполосованную белым руку, которая приняла
чашку.
- Я живу в этом доме около тридцати пяти лет, - ответил он. - Это
долгое время для житья в одном доме, на одном куске земли, а? О, у меня
было отличное кукурузное поле вон там, сзади. - Он махнул в сторону задней
части дома. - Мы выращивали немного табака и несколько грядок бобов, и
каждый год я и Джинетта выходили в сад и... - Он остановился, заморгал и
глянул на Карлу, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, явно
шокированная. - Извини, дорогая, - сказал он. - Я имею в виду, я и Карла
выходили в сад и приносили оттуда корзины прекрасных овощей.
Женщина, кажется, удовлетворенная, перестала помешивать в котелке и
вышла из комнаты.
- Джинетта была моей первой женой, - объяснил Слай вполголоса. -
Карла появилась примерно через два месяца после того, как все это
случилось. Когда я однажды шел по дороге к ферме Рея Фитерстоуна - это
около пяти миль отсюда, полагаю, - я наткнулся на машину, которая съехала
с дороги и стояла, наполовину обгоревшая, в сугробе. Ну, там был мертвый
мужчина с синим лицом, а рядом с ним женщина, почти мертвая. На ее коленях
лежал труп французского пуделя с выпущенными кишками, а в руке она сжимала
пилку для ногтей. Я не хочу рассказывать вам, что она сделала, чтобы не
замерзнуть. Так или иначе, она была настолько сумасшедшей, что не знала
ничего, даже собственного имени или откуда она. Я назвал ее Карла - как
первую девушку, которую я поцеловал. Она просто осталась, и теперь она
думает, что живет на этой ферме со мной тридцать пять лет. - Он покачал
головой, его глаза потемнели, и к нему вернулись часто посещавшие его
мысли. - Тоже забавно - та машина была "Линкольн Континенталь", и когда я
нашел ее, она была увешана бриллиантами и жемчугом. Я сложил все эти
побрякушки в коробку из-под обуви и продал их за мешки муки и бекон.
Думаю, что она никогда не увидит их снова. Приходили люди и растащили
части машины, одну за одной, так что ничего не осталось. Так лучше.
Карла вернулась с несколькими мисками и начала ложкой разливать в них
варево.
- Плохие дни, - мягко сказал Слай Моуди, глядя на дерево. Потом его
глаза начали проясняться, и он слабо улыбнулся. - Это моя яблоня! Да, сэр!
У меня был яблоневый сад прямо за этим полем. Собирал яблоки бушелями, но
после того, как это случилось и деревья умерли, я начал рубить их на
дрова. Ведь не хочется идти слишком далеко за дровами в лес, ах-ха! Рей
Фитерстоун замерз до смерти в сотне ярдов от своей собственной парадной
двери. - Он на мгновение остановился, потом тяжело вздохнул. - Я посадил
эти яблони своими собственными руками. Смотрел, как они росли, смотрел как
плодоносили. Вы знаете, что у нас сегодня?
- Нет, - сказал Джош.
- Я веду календарь. По одной метке каждый день. Извел множество
карандашей. Сегодня - двадцать шестое апреля. Весна. - Он горько
улыбнулся. - Я вырубил их все, кроме одного, и бросал в огонь полено за
поленом. Но будь я проклят, если смогу ударить топором последнее. Черт
меня побери, если я смогу.
- Еда почти готова, - объявила Карла. У нее был северный акцент,
совершенно отличный от тягучего миссурийского говора Слая. - Идите есть.
- Постойте. - Слай посмотрел на Расти. - Помниться, ты сказал, что ты
с двумя друзьями?
- Да. С нами еще путешествует девушка. Она... - Он быстро взглянул на
Джоша, потом обратно на Слая. - Она в сарае.
- Девушка? Ладно, парень! Веди ее сюда, пусть она поест горячей пищи!
- Гм... Я не думаю...
- Иди и приведи ее! - настаивал он. - Сарай - не место для девушки.
- Расти? - Джош вглядывался в окно. Быстро опускалась ночь, но он еще
мог видеть последнюю яблоню и фигуру, стоящую под ней.
- Пойди сюда на минутку.
Снаружи Свон, держа одеяло вокруг головы и плеч как капюшон, смотрела
на ветки тоненькой яблони. Убийца, сделав пару кругов вокруг яблони,
вполголоса залаял, желая вернуться в сарай. Над головой Свон ветки
двигались как тощие, ищущие руки.
Она прошла вперед, ее сапоги погрузились в снег на пять дюймов, и она
положила голую руку на ствол дерева.
Под ее пальцами был холод. Холод и то, что давно умерло.
Совсем также, как все остальное, подумала она. Все деревья, трава,
цветы - все без листьев, выжжены радиацией много лет назад.
Но это - симпатичное дерево, решила она. Оно полно достоинства, как
памятник, и не заслужило того, чтобы быть окруженным этими уродливыми
пнями. Она знала, что тот ранящий звук в этом месте должен был быть
долгим, как вопль агонии.
Ее рука легко двигалась по стволу. Даже в смерти, в этом дереве было
что-то горделивое, что-то вызывающее и бунтарское - дикий дух, как сердце
огня, которое никогда нельзя окончательно уничтожить.
Убийца тявкал на ее ноги, убеждая ее поспешить, чтобы она ни делала.
Свон сказала:
- Хорошо, я...
Она замолчала. Ветер завывал вокруг нее, дергая за ее одежду.
Могло ли это быть? - удивилась она. Я и не мечтала об этом, не так
ли?
Ее пальцы чувствовали покалывание. Хотя и едва достаточное, чтобы
сопротивляться холоду.
Она положила ладонь на дерево. Чувство покалывания, как булавочные
уколы, пронизывало ее руку - пока еще слабое, но растущее, становящееся
сильнее.
Сердце ее застучало! Жизнь, осознала она. Здесь еще была жизнь,
глубоко в дереве. Это было так давно - слишком давно, когда она ощущала
биение жизни под своими пальцами. Ощущать это снова было почти новым для
нее, и она поняла, сколько она пропустила. То, что она ощущала теперь,
было как мягкий электрический заряд, поднимающейся, казалось, из земли
через подошвы ее сапог, двигающейся вверх по ее позвоночнику, по рукам и
из руки - в дерево. Когда она отняла руку, пощипывание прекратилось. Она
снова прижала пальцы к дереву, ее сердце застучало. Это был для нее
подобно сильному шоку - она чувствовала, будто огонь поднимается по ее
спинному мозгу.
Ее затрясло. Ощущения становились сильнее, теперь почти болезненными,
кости ныли от пульсаций энергии, проходящей через нее в дерево. Когда она
уже больше не могла выносить это, она оторвала руку от дерева. Ее пальцы
продолжало покалывать.
Но она еще не закончила. Импульсивно, она вытянула указательный палец
и стала выводить на стволе дерева буквы: С... В... О... Н.
- Свон! - из дома донесся голос, окликающий ее. Она повернулась на
звук, и когда она делала это, ветер дернул за ее самодельный капюшон и
сорвал его с головы и плеч.
Слай Моуди стоял между Джошем и Расти, держа фонарь. В его желтом
свете он увидел, что у фигуры под яблоней нет лица.
Ее голова была покрыта серыми наростами, которые когда-то были
маленькими черными бородавками, а теперь стали толще и распространились за
эти годы по всей голове, связанные серыми ушками как ищущими,
переплетенными венами. Опухоли покрывали ее череп словно узловатый шлем,
скрывали ее человеческие черты и замазывали их, кроме маленького участка
на ее левом глазу и рваной дыры перед ртом, через которую она дышала и
ела.
Позади Слая пронзительно закричала Карла. Слай прошептал:
- О, боже мой...
Фигура без лица схватила одеяло и замотала свою голову, и Джош
услышал ее душераздирающий плач, когда она кинулась в сарай.
49. ИЗБЕГАЙТЕ МЕТКИ КАИНА
Темнота опустилась на покрытые снегом здания и дома того, что раньше
было городом Брокен Боу, штат Небраска. Город окружала колючая проволока,
и здесь и там куски бревен и ветошь горели в пустых жестянках из-под
масла, ветер уносил оранжевые спиральные отблески в небо. На изгибающейся
северо-западной дуге шоссе номер два лежали, замерзая, десятки трупов,
прямо там, где они упали, и обломки обугленных машин все еще трещали в
огне.
В крепости, в которую превратился Брокен Боу за последние два дня,
триста семнадцать больных и раненых мужчин, женщин и детей отчаянно
пытались сохранить тепло вокруг огромного центрального костра. Дома Брокен
Боу были разрушены на части и поддерживали пламя. Еще двести шестьдесят
четыре мужчины и женщины, вооруженные винтовками, пистолетами, топорами,
молотками и ножами, припали к земле в траншеях, наскоро вырытых в земле
вдоль колючей проволоки на западной окраине города. Их лица были обращены
на запад, к пронзительно завывающему ветру, убившему так многих. Они
дрожали в своей изорванной одежде, но сегодня вечером они боялись смерти
другого вида.
- Вон они! - крикнул мужчина с затвердевшей от льда повязкой на
голове. - Вон! Они идут!
Канонада выстрелов и взрывов эхом отозвалась вдоль траншей. Быстро
были проверены винтовки и пистолеты. Траншеи вибрировали от нервного
напряжения, и дыхание человеческих существ кружилось в воздухе, как
алмазная пыль.
Они увидели головные огни, медленно покачивающиеся через бойню на
шоссе. Потом жалящий ветер донес звуки их музыки. Это была карнавальная
музыка, и по мере того как они приближались, худой, с ввалившимися глазами
мужчина в поношенном овчинном пальто поднялся в центре траншеи и навел
бинокль на приближающийся транспорт. Его лицо было испещрено
темно-коричневыми келоидами. Он опустил бинокль, прежде чем холод мог
затянуть окуляры.
- Прекратить огонь! - крикнул он влево. - Передайте дальше! -
указание начали передавать по очереди. Он посмотрел направо и прокричал
тот же самый приказ. Потом он застыл в ожидании, одной рукой в перчатке
сжимая под пальто автоматический пистолет "Ингрем".
Машина миновала горящий автомобиль. В красноватых отблесках можно
было заметить, что на бортах этого грузовика остатки краски рекламировали
различные сорта мороженого. Два громкоговорителя возвышались на кабине
грузовика, а ветровое стекло было заменено металлической пластиной, в
которой были прорезаны две узкие щели, через них смотрели водитель и
пассажиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
пули бледнел на щеке. Он стоял перед камином, наслаждаясь его
замечательным теплом.
- У вас здесь хороший огонь, - сказал он. - Наверняка прогонит дрожь.
Старик все смотрел на Джоша.
- Вы можете снять это пальто и маску, если хотите.
Джош выбрался из пальто. Под ним он носил два толстых свитера, один
под другим, но не сделал ни движения, чтобы снять черную лыжную маску.
Старик подошел ближе к Джошу, потом резко остановился, когда увидел
серую опухоль, загораживающую правый глаз гиганта.
- Джош - борец, - быстро сказал Расти. - Мефистофель в маске - это
он! Я - фокусник. Понимаете, мы - странствующее шоу. Мы ездим из города в
город и выступаем за то, чтобы нам дают люди. Джош борется с любым, кто
захочет победить его, и если этот другой парень бросит Джоша к своим
ногам, у всего города - бесплатное представление.
Старик отсутствующе кивнул, его взгляд был прикован к Джошу. Вошла
женщина с жестянками, которые она открыла и вывалила их содержимое в
котелок, потом помешала варево деревянной ложкой. Наконец старик сказал:
- Похоже, что кто-то все-таки разбил вам морду, мистер. Полагаю, что
у города было бесплатное представление, а? - Он ухмыльнулся и засмеялся
высоким, кудахчущим смехом. Нервы Расти как-то успокоились; он перестал
думать, что сегодня будет какая-то перестрелка. - Я принесу нам котелок с
кофе, - сказал старик и вышел из комнаты.
Джош подошел, чтобы погреться у огня, и женщина стремительно
отшатнулась от него, как будто он разносил чуму. Не желая пугать ее, он
пересек комнату и встал у окна, глядя на море пней и на одиноко стоящее
дерево.
- Меня зовут Сильвестр Моуди, - сказал старик, возвратившись с
подносом и неся на нем коричневые глиняные кружки. - Люди называют меня
Слай, в честь того парня, который умел делать все в той многосерийной
потасовке.
Он поставил поднос на маленький сосновый столик, потом подошел к
каминной полке и взял толстую асбестовую перчатку. Надев ее, он протянул
руку в камин и снял с гвоздя, вбитого в заднюю стену, обожженный
металлический кофейник.
- Хороший и горячий, - сказал он, и начал разливать черную жидкость в
чашки. - Молока или сахара у нас нет, так что и не просите. - Он кивнул на
женщину. - Это моя жена, Карла. Она всегда нервничает по поводу
незнакомцев.
Расти взял одну из горячих чашек и выпил кофе с огромным
удовольствием, хотя жидкость была настолько крепкой, что могла бы свалить
Джоша в борцовском матче.
- Почему одно дерево, мистер Моуди? - спросил Джош.
- А?
Джош все еще стоял у окна.
- Почему вы оставили это дерево? Почему не срубили его, как и
остальные?
Слай Моуди взял чашку кофе и подал ее замаскированному гиганту. Он
очень старался не смотреть на исполосованную белым руку, которая приняла
чашку.
- Я живу в этом доме около тридцати пяти лет, - ответил он. - Это
долгое время для житья в одном доме, на одном куске земли, а? О, у меня
было отличное кукурузное поле вон там, сзади. - Он махнул в сторону задней
части дома. - Мы выращивали немного табака и несколько грядок бобов, и
каждый год я и Джинетта выходили в сад и... - Он остановился, заморгал и
глянул на Карлу, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, явно
шокированная. - Извини, дорогая, - сказал он. - Я имею в виду, я и Карла
выходили в сад и приносили оттуда корзины прекрасных овощей.
Женщина, кажется, удовлетворенная, перестала помешивать в котелке и
вышла из комнаты.
- Джинетта была моей первой женой, - объяснил Слай вполголоса. -
Карла появилась примерно через два месяца после того, как все это
случилось. Когда я однажды шел по дороге к ферме Рея Фитерстоуна - это
около пяти миль отсюда, полагаю, - я наткнулся на машину, которая съехала
с дороги и стояла, наполовину обгоревшая, в сугробе. Ну, там был мертвый
мужчина с синим лицом, а рядом с ним женщина, почти мертвая. На ее коленях
лежал труп французского пуделя с выпущенными кишками, а в руке она сжимала
пилку для ногтей. Я не хочу рассказывать вам, что она сделала, чтобы не
замерзнуть. Так или иначе, она была настолько сумасшедшей, что не знала
ничего, даже собственного имени или откуда она. Я назвал ее Карла - как
первую девушку, которую я поцеловал. Она просто осталась, и теперь она
думает, что живет на этой ферме со мной тридцать пять лет. - Он покачал
головой, его глаза потемнели, и к нему вернулись часто посещавшие его
мысли. - Тоже забавно - та машина была "Линкольн Континенталь", и когда я
нашел ее, она была увешана бриллиантами и жемчугом. Я сложил все эти
побрякушки в коробку из-под обуви и продал их за мешки муки и бекон.
Думаю, что она никогда не увидит их снова. Приходили люди и растащили
части машины, одну за одной, так что ничего не осталось. Так лучше.
Карла вернулась с несколькими мисками и начала ложкой разливать в них
варево.
- Плохие дни, - мягко сказал Слай Моуди, глядя на дерево. Потом его
глаза начали проясняться, и он слабо улыбнулся. - Это моя яблоня! Да, сэр!
У меня был яблоневый сад прямо за этим полем. Собирал яблоки бушелями, но
после того, как это случилось и деревья умерли, я начал рубить их на
дрова. Ведь не хочется идти слишком далеко за дровами в лес, ах-ха! Рей
Фитерстоун замерз до смерти в сотне ярдов от своей собственной парадной
двери. - Он на мгновение остановился, потом тяжело вздохнул. - Я посадил
эти яблони своими собственными руками. Смотрел, как они росли, смотрел как
плодоносили. Вы знаете, что у нас сегодня?
- Нет, - сказал Джош.
- Я веду календарь. По одной метке каждый день. Извел множество
карандашей. Сегодня - двадцать шестое апреля. Весна. - Он горько
улыбнулся. - Я вырубил их все, кроме одного, и бросал в огонь полено за
поленом. Но будь я проклят, если смогу ударить топором последнее. Черт
меня побери, если я смогу.
- Еда почти готова, - объявила Карла. У нее был северный акцент,
совершенно отличный от тягучего миссурийского говора Слая. - Идите есть.
- Постойте. - Слай посмотрел на Расти. - Помниться, ты сказал, что ты
с двумя друзьями?
- Да. С нами еще путешествует девушка. Она... - Он быстро взглянул на
Джоша, потом обратно на Слая. - Она в сарае.
- Девушка? Ладно, парень! Веди ее сюда, пусть она поест горячей пищи!
- Гм... Я не думаю...
- Иди и приведи ее! - настаивал он. - Сарай - не место для девушки.
- Расти? - Джош вглядывался в окно. Быстро опускалась ночь, но он еще
мог видеть последнюю яблоню и фигуру, стоящую под ней.
- Пойди сюда на минутку.
Снаружи Свон, держа одеяло вокруг головы и плеч как капюшон, смотрела
на ветки тоненькой яблони. Убийца, сделав пару кругов вокруг яблони,
вполголоса залаял, желая вернуться в сарай. Над головой Свон ветки
двигались как тощие, ищущие руки.
Она прошла вперед, ее сапоги погрузились в снег на пять дюймов, и она
положила голую руку на ствол дерева.
Под ее пальцами был холод. Холод и то, что давно умерло.
Совсем также, как все остальное, подумала она. Все деревья, трава,
цветы - все без листьев, выжжены радиацией много лет назад.
Но это - симпатичное дерево, решила она. Оно полно достоинства, как
памятник, и не заслужило того, чтобы быть окруженным этими уродливыми
пнями. Она знала, что тот ранящий звук в этом месте должен был быть
долгим, как вопль агонии.
Ее рука легко двигалась по стволу. Даже в смерти, в этом дереве было
что-то горделивое, что-то вызывающее и бунтарское - дикий дух, как сердце
огня, которое никогда нельзя окончательно уничтожить.
Убийца тявкал на ее ноги, убеждая ее поспешить, чтобы она ни делала.
Свон сказала:
- Хорошо, я...
Она замолчала. Ветер завывал вокруг нее, дергая за ее одежду.
Могло ли это быть? - удивилась она. Я и не мечтала об этом, не так
ли?
Ее пальцы чувствовали покалывание. Хотя и едва достаточное, чтобы
сопротивляться холоду.
Она положила ладонь на дерево. Чувство покалывания, как булавочные
уколы, пронизывало ее руку - пока еще слабое, но растущее, становящееся
сильнее.
Сердце ее застучало! Жизнь, осознала она. Здесь еще была жизнь,
глубоко в дереве. Это было так давно - слишком давно, когда она ощущала
биение жизни под своими пальцами. Ощущать это снова было почти новым для
нее, и она поняла, сколько она пропустила. То, что она ощущала теперь,
было как мягкий электрический заряд, поднимающейся, казалось, из земли
через подошвы ее сапог, двигающейся вверх по ее позвоночнику, по рукам и
из руки - в дерево. Когда она отняла руку, пощипывание прекратилось. Она
снова прижала пальцы к дереву, ее сердце застучало. Это был для нее
подобно сильному шоку - она чувствовала, будто огонь поднимается по ее
спинному мозгу.
Ее затрясло. Ощущения становились сильнее, теперь почти болезненными,
кости ныли от пульсаций энергии, проходящей через нее в дерево. Когда она
уже больше не могла выносить это, она оторвала руку от дерева. Ее пальцы
продолжало покалывать.
Но она еще не закончила. Импульсивно, она вытянула указательный палец
и стала выводить на стволе дерева буквы: С... В... О... Н.
- Свон! - из дома донесся голос, окликающий ее. Она повернулась на
звук, и когда она делала это, ветер дернул за ее самодельный капюшон и
сорвал его с головы и плеч.
Слай Моуди стоял между Джошем и Расти, держа фонарь. В его желтом
свете он увидел, что у фигуры под яблоней нет лица.
Ее голова была покрыта серыми наростами, которые когда-то были
маленькими черными бородавками, а теперь стали толще и распространились за
эти годы по всей голове, связанные серыми ушками как ищущими,
переплетенными венами. Опухоли покрывали ее череп словно узловатый шлем,
скрывали ее человеческие черты и замазывали их, кроме маленького участка
на ее левом глазу и рваной дыры перед ртом, через которую она дышала и
ела.
Позади Слая пронзительно закричала Карла. Слай прошептал:
- О, боже мой...
Фигура без лица схватила одеяло и замотала свою голову, и Джош
услышал ее душераздирающий плач, когда она кинулась в сарай.
49. ИЗБЕГАЙТЕ МЕТКИ КАИНА
Темнота опустилась на покрытые снегом здания и дома того, что раньше
было городом Брокен Боу, штат Небраска. Город окружала колючая проволока,
и здесь и там куски бревен и ветошь горели в пустых жестянках из-под
масла, ветер уносил оранжевые спиральные отблески в небо. На изгибающейся
северо-западной дуге шоссе номер два лежали, замерзая, десятки трупов,
прямо там, где они упали, и обломки обугленных машин все еще трещали в
огне.
В крепости, в которую превратился Брокен Боу за последние два дня,
триста семнадцать больных и раненых мужчин, женщин и детей отчаянно
пытались сохранить тепло вокруг огромного центрального костра. Дома Брокен
Боу были разрушены на части и поддерживали пламя. Еще двести шестьдесят
четыре мужчины и женщины, вооруженные винтовками, пистолетами, топорами,
молотками и ножами, припали к земле в траншеях, наскоро вырытых в земле
вдоль колючей проволоки на западной окраине города. Их лица были обращены
на запад, к пронзительно завывающему ветру, убившему так многих. Они
дрожали в своей изорванной одежде, но сегодня вечером они боялись смерти
другого вида.
- Вон они! - крикнул мужчина с затвердевшей от льда повязкой на
голове. - Вон! Они идут!
Канонада выстрелов и взрывов эхом отозвалась вдоль траншей. Быстро
были проверены винтовки и пистолеты. Траншеи вибрировали от нервного
напряжения, и дыхание человеческих существ кружилось в воздухе, как
алмазная пыль.
Они увидели головные огни, медленно покачивающиеся через бойню на
шоссе. Потом жалящий ветер донес звуки их музыки. Это была карнавальная
музыка, и по мере того как они приближались, худой, с ввалившимися глазами
мужчина в поношенном овчинном пальто поднялся в центре траншеи и навел
бинокль на приближающийся транспорт. Его лицо было испещрено
темно-коричневыми келоидами. Он опустил бинокль, прежде чем холод мог
затянуть окуляры.
- Прекратить огонь! - крикнул он влево. - Передайте дальше! -
указание начали передавать по очереди. Он посмотрел направо и прокричал
тот же самый приказ. Потом он застыл в ожидании, одной рукой в перчатке
сжимая под пальто автоматический пистолет "Ингрем".
Машина миновала горящий автомобиль. В красноватых отблесках можно
было заметить, что на бортах этого грузовика остатки краски рекламировали
различные сорта мороженого. Два громкоговорителя возвышались на кабине
грузовика, а ветровое стекло было заменено металлической пластиной, в
которой были прорезаны две узкие щели, через них смотрели водитель и
пассажиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137