Оттого в бурге смог жить, а прежде в бурге не помещался и потому всё время в походах был.
Но враги тогда были под стать Ариариху и потому не мог он всех их истребить и лишить народ свой великой военной потехи.
Почти всё время проводил Ариарих в землях вандальских. Нравились ему тамошние враги. Был у него среди вандальских вождей один любимый враг, с которым они постоянно единоборствовали. Дедушка забыл имя того вождя. Знает только, что не «Велемуд». Это уж точно.
Однажды этот вождь был ранен и попал в плен к Ариариху. Ариарих лечил его, как родного брата, и трясся за жизнь его, ибо боялся потерять столь лютого и кровожадного врага. И исцелив врага своего, облобызал и отпустил, смеясь от радости, чтобы вскоре вновь сойтись на поле брани.
Вот каковы были нравы воинские в прежние годы. Так говорит дедушка Рагнарис.
Во времена Ариариха у нашего народа было два вождя: военный и мирный. Мирный вождь вершил всеми делами в бурге и тяжбы разбирал. А Ариарих воевал. И жизнь текла в благолепии.
Однако сложилось так, что пошёл мирный вождь в лес по весне. И услышал стук и как бы крики боли. И пошёл он туда, заранее от жалости изнемогая. И увидел он, как бьются на поляне два оленя, спор свой силой пытаясь разрешить.
Того не выдержало сердце мирного вождя, ибо прежде всего был он судья. И предложил он оленям разобрать вопрос мирно и назначить, если кто виновен, цену и уплатить вергельд за убытки. И стал он спорщиков разводить и речи разумные им говорить.
Однако не вняли ему обезумевшие олени и рогами забили мирного вождя.
Так принял кончину великий судья народа нашего. И не было больше у нас судьи. Оттого и благочиние порой нарушалось.
Ариарих же, узнав о гибели мирного вождя, выл и по земле катался, от позора изнемогая: воина готского твари бессловесные, траву поедающие, забили и затоптали, будто лопух или какой иной сорняк.
И убил бы, наверное, себя Ариарих, но прослышали о том лютые враги его и дивным нападением своевременно от унылых мыслей отвлекли. И в бург вошёл Ариарих, ибо от позора, который пережил по смерти мирного вождя, в два раза умалился в размерах.
И стал Ариарих судьёй вместо того мирного вождя, а закон при Ариарихе был всего один, зато без всяких сложностей и внятный любому ребёнку: прав сильнейший.
Споры решались так. Приходили к Ариариху спорщики. Ариарих в суть их разногласий не вникал, просто садился и разводил в стороны руки. Оба спорщика пытались руки вождя к столу пригнуть. Пригнуть руки Ариариха не удалось никому, покуда вождь в силе был, но по силе нажима определял Ариарих, кто прав, а кто нет. И объявлял о том во всеуслышание. Если же кто не соглашался, то на поединок вызывал.
И видя, как легко решает Ариарих любые споры, постановили мирного вождя отныне не выбирать. Во избежание позора.
Кроме того, дружина полюбила ставки делать на спорщиков – кого Ариарих правым признает, а кого нет.
Ариарих ещё один обычай завёл: кормился он в домах по всему бургу. И радостно встречали его, ибо боялись.
Ариарих был щедр. Если на охоте мясо брал, то раздаривал по дворам. Себе почти ничего не оставлял.
Девушкам дарил Ариарих пояса и пряжки, молодым воинам оружие. Наложниц себе никогда не брал, ибо берег женщин и говорил, что нет в бурге такой, которая богатырскую его мощь могла бы снести.
Но как умалился Ариарих размерами и в бурге поместился и осел, так взял он себе жену. Дал ему жену тот могучий вождь-вандал, который наилучшим и наилютейшим врагом его был. Дочерью была ему та девица, что женою Ариариха стала.
А племянником того вандала был Эрзарих, отец нынешнего вождя вандальского Лиутара. Этот Лиутар в вандальском бурге сидит, на полдень от нас.
Во время войны между готами и вандалами устроил вандальский вождь так, что дочь его оказалась на пути Ариариха. Защищала её всего дюжина воинов. Всех их порубил Ариарих, и пали они кровавой кучей у ног прекрасной вандалки. И схватил её Ариарих за косы, поднял в своё седло и повёз в бург, песни жестокие распевая.
В бурге же с почётом в жёны себе её взял, ибо понял ещё раньше хитрый замысел своего врага и возблагодарил его от всего сердца.
Однако боялся тот лютый вандал, как бы не оскорбился лучший его враг Ариарих, как бы не заподозрил он, что миром унизить его вандалы хотят. И потому в качестве брачного дара тут же сжёг несколько готских сел, отчего свирепая война проистекла.
Прежде у Ариариха не было в бурге дома, а жил он по домам любящих его воинов. Не хотел иметь ничего своего Ариарих. Хотел все, чем ни завладеет, народу своему отдавать.
Однако с той поры, как взял в жёны вандалку, вынужден был дом себе поставить. И умалился ещё вдвое против прежнего Ариарих и уместился он в доме, который выстроил для жены своей.
Однако вера воинов в Ариариха не ослабла, ибо каждый вечер поднимался он на полуденную стену тына и оттуда изрыгал проклятия и угрозы в сторону вандальских земель. И это укрепляло мужество в сердцах воинов, грело их лютость, и вера в Ариариха только росла.
И понесла вандалка. И вырос у неё огромный живот. И гордился тем вандалкиным животом Ариарих, ходил по домам, бражничал и про живот жены своей рассказывал. И воистину, великолепен был живот тот. И шевелился во чреве вандалкином богатырский младенец, будто не человека, а горячего аланского коня она вынашивала.
Дом Ариарихов содрогался, когда начинал шевелиться младенец во чреве вандалки. Люди же, видя, как дрожит дом, радовались и говорили: «Великий вождь среди нас зреет».
И не снесла вандалка богатырской мощи плода своего. Умерла, дав жизнь Алариху, сыну Ариариха. И печалился по ней Ариарих так, что уменьшился в размерах и сделался как обычный человек.
И рос Аларих в бурге, в дружине, при отце своём.
А дед его, вандал, тоже хотел выковать великого воина из внука своего. И потому набегами наши земли тревожил. И часто к бургу дерзко подступал с дружиной малой. И когда выходил Аларих на тын, дед ему поучения читал, стрелами осыпая. И так преискусно осыпал, что все они в волоске от ног алариховых в тын вонзались. И стоял Аларих, не дрогнув, под стрелами дедовскими и поучениям его внимал, отвечая дерзостями и ругательствами.
И радовалось сердце старого вандала.
Когда же принял Аларих посвящение воинское, дед-вандал ему великий подарок сделал: аланов свирепое племя на земли наши напустил. Для того в сговор с вождём аланским вошёл, родством его опутав и дарами задарив.
Вскоре после того погиб старый вандал в набеге на дальних гепидов. Он был уже болен и набег этот нарочно затеял, чтобы погибнуть. И пал он от рук дальних гепидов.
Когда Ариарих узнал о смерти его, то совсем сдал. Вдруг сразу дряхлым стал.
И подняли дружинники на щит сына его, молодого Алариха. Ибо немало было в бурге людей, которые помнили, как ворочался Аларих во чреве матери своей и как ждали рождения великого вождя.
Ариарих же повсюду за Аларихом ходил и советы ему давал. И оттого, что следовал тем советам Аларих, достиг он многого и благочиние при нём процветало.
Дряхлого Ариариха помнит наш дедушка Рагнарис. И Хродомер того Ариариха тоже знал.
Оба они, и Хродомер, и Рагнарис при молодом Аларихе в дружине были.
Помнят они и то, как умер старый Ариарих. Смерть предчувствуя, три дня лежал старый Ариарих перед дружинными хоромами с мечом в руке.
На третий день солнце затмилось. А когда снова день засиял, мёртв был старый Ариарих. И на лице его была улыбка.
Аларих, сын Ариариха, воевал с герулами, гепидами, вандалами и аланами. Все думали, что он падёт в войнах с герулами. И сам Аларих тоже так думал.
Была причина так думать. Ибо обычаю отца своего Ариариха следуя, выходил Аларих на тын кричать угрозы. Но кричал он не только в ту сторону, где вандалы жили. Аларих, будучи вождём величайшим, кричал на все четыре стороны, рассылая угрозы герулам, гепидам, вандалам и аланам.
И вот однажды, после бражничанья с дружиной, взошёл Аларих на тын и начал угрозы расточать. И когда кричал он на герульскую сторону, то сорвался с тына и упал. И решено было, что знамение это. И суждено Алариху пасть от рук герульских.
Когда же погиб Аларих в великой битве с аланами, изумление овладело народом нашим. Но после решили, что чары, которые наслали аланские шаманы, одолели чары герульские, и оттого аланам досталась великая честь и радость убить Алариха.
И оттого нет приязни между аланами и герулами, ибо аланы похитили честь, принадлежавшую им по праву.
Во многом Аларих превзошёл великого своего отца. Ибо если Ариариха боялись, то сына его, Алариха, любили без боязни, только лишь с небольшой опаской.
Аларих смело обычаи менял. Когда солнце на лето поворачивает, есть у нас такой обычай, чтобы кузнец по дворам скакал, козлом вырядившись и Вотана славя. Аларих же самолично это делал, говоря, что ежели вождь в бурге имеется, то негоже кузнецу это делать. Ибо вождь сам есть кузнец брани.
И ещё Аларих стал брать с сел дань. Всякий раз по осени, когда урожай снимали, отправлялся Аларих в поход на врагов своих, а заодно и с сел готских дань брал.
Добычу, взятую в походе, делили в бурге, а дружина питалась с дани. Аларих был щедр без меры, и порой дары, розданные им после похода, превосходили намного размеры взятой в тех же сёлах дани. Но все равно старые роды были Аларихом недовольны.
Однако гневлив был Аларих. Не один, не два рода разорил он и оскамарил.
Память отца своего чтя и традиции, им заведённые, соблюдая, жил Аларих открыто, у всех на виду. И находил в том особенное удовольствие. От добычи почти ничего себе не брал, однако от даров не отказывался. И часто бывали те дары чрезвычайно богаты, ибо пуще всего любил Аларих золото.
Аларих признавал, что пользы в хозяйстве от золота никакой, но чтил золото, ибо в нём – сила богов.
Жил Аларих в той избе, которую поставил Ариарих, отец его, когда взял себе жену вандалку. И смотрела та изба на дружинные хоромы, а между избой вождя и хоромами дружины была площадь. И была та площадь сердцем бурга.
И вот какое обыкновение имел Аларих. Впав в доброе расположение духа, что случалось нередко, ибо удача от Алариха не отворачивалась, вытаскивал он свой большой резной ларь, где все достояние его хранилось (кроме оружия). На могучих плечах выносил Аларих свой ларь прямо на площадь, откидывал крышку и начинал рыться, добром своим гордясь. И всяк, кто мимо ни шёл, должен был остановиться и похвалить аларихово добро. дабы обиды смертельной вождю не нанести. И если хорошо хвалили, то Аларих, радуясь, щедро добром же из ларя одаривал.
Никогда в бурге так хорошо не жилось, как жилось при Аларихе.
Знал Аларих всех в бурге наперечёт и в лицо, даже малых детей. И они его знали. Детям он особое внимание уделял. Тех, кто побольше, самолично учил с оружием обращаться; зато и знал, кто на что способен. Тех, кто поменьше, на себе катал, браги испив.
Жену себе Аларих взял в бурге. То была дочь щитника. Дедушка Рагнарис, когда про дочь щитника рассказывает, сразу плач заводит – какие, говорит, раньше щиты делали! Сейчас таких щитов не делают. Даже вутьи сгрызть те щиты не могли, вот какие щиты делали. А отец алариховой жены один из лучших был.
Недавно Аргасп с Теодагастом грызню учинили. Дескать, дылда Теодагаст нечаянно Аргаспу локтем в щит попал и проломил щит. Аргасп с Теодагаста пытался стоимость повреждённого щита содрать, переругались, едва не передрались. Раньше такого позора бы не случилось.
Отец алариховой жены таких щитов вовек не делал. Удавился бы от позора, произойди с его щитом такое. И сколь крепки были щиты отца, столь же крепка была добродетель дочери его.
Так дедушка Рагнарис говорит.
И родила жена Алариху четырёх дочерей, а последним – сына, Теодобада.
Рождению Теодобада радовались в бурге так, будто в каждой семье по сыну прибавилось. Особенно же радовался дедушка Рагнарис.
Пять зим сравнялось Теодобаду, когда Аларих его у жены отнял, оставив ей для забавы дочерей. Знал, что вырастит такими же крепкими и добродетельными, какова сама была, и потому о них не заботился.
И рос Теодобад при дружине, при забавах дружинных, с ранних лет к мужеству и геройству привыкая.
Наш дедушка Рагнарис учил Теодобада многому из того, что знал. И Хродомер учил. И многие другие тоже. А Арбр не учил. Арбр уже тогда людей сторонился.
И мужал Теодобад.
Был Аларих телом крупен, голову имел большую, лицо широкое, усы вислые, часто от пива слипшиеся наподобие острых наконечников копейных.
Для Алариха превыше всего дружинное братство было.
Была мечта у Алариха. Думал Аларих над воротами бурга башню соорудить. Дескать, у вандалов в бурге есть башня, у гепидов есть. Даже у герулов такая башня есть.
А к тыну у ворот притулилось жилище одного из дружинников. Снутрс его звали, был он тогда совсем молод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Но враги тогда были под стать Ариариху и потому не мог он всех их истребить и лишить народ свой великой военной потехи.
Почти всё время проводил Ариарих в землях вандальских. Нравились ему тамошние враги. Был у него среди вандальских вождей один любимый враг, с которым они постоянно единоборствовали. Дедушка забыл имя того вождя. Знает только, что не «Велемуд». Это уж точно.
Однажды этот вождь был ранен и попал в плен к Ариариху. Ариарих лечил его, как родного брата, и трясся за жизнь его, ибо боялся потерять столь лютого и кровожадного врага. И исцелив врага своего, облобызал и отпустил, смеясь от радости, чтобы вскоре вновь сойтись на поле брани.
Вот каковы были нравы воинские в прежние годы. Так говорит дедушка Рагнарис.
Во времена Ариариха у нашего народа было два вождя: военный и мирный. Мирный вождь вершил всеми делами в бурге и тяжбы разбирал. А Ариарих воевал. И жизнь текла в благолепии.
Однако сложилось так, что пошёл мирный вождь в лес по весне. И услышал стук и как бы крики боли. И пошёл он туда, заранее от жалости изнемогая. И увидел он, как бьются на поляне два оленя, спор свой силой пытаясь разрешить.
Того не выдержало сердце мирного вождя, ибо прежде всего был он судья. И предложил он оленям разобрать вопрос мирно и назначить, если кто виновен, цену и уплатить вергельд за убытки. И стал он спорщиков разводить и речи разумные им говорить.
Однако не вняли ему обезумевшие олени и рогами забили мирного вождя.
Так принял кончину великий судья народа нашего. И не было больше у нас судьи. Оттого и благочиние порой нарушалось.
Ариарих же, узнав о гибели мирного вождя, выл и по земле катался, от позора изнемогая: воина готского твари бессловесные, траву поедающие, забили и затоптали, будто лопух или какой иной сорняк.
И убил бы, наверное, себя Ариарих, но прослышали о том лютые враги его и дивным нападением своевременно от унылых мыслей отвлекли. И в бург вошёл Ариарих, ибо от позора, который пережил по смерти мирного вождя, в два раза умалился в размерах.
И стал Ариарих судьёй вместо того мирного вождя, а закон при Ариарихе был всего один, зато без всяких сложностей и внятный любому ребёнку: прав сильнейший.
Споры решались так. Приходили к Ариариху спорщики. Ариарих в суть их разногласий не вникал, просто садился и разводил в стороны руки. Оба спорщика пытались руки вождя к столу пригнуть. Пригнуть руки Ариариха не удалось никому, покуда вождь в силе был, но по силе нажима определял Ариарих, кто прав, а кто нет. И объявлял о том во всеуслышание. Если же кто не соглашался, то на поединок вызывал.
И видя, как легко решает Ариарих любые споры, постановили мирного вождя отныне не выбирать. Во избежание позора.
Кроме того, дружина полюбила ставки делать на спорщиков – кого Ариарих правым признает, а кого нет.
Ариарих ещё один обычай завёл: кормился он в домах по всему бургу. И радостно встречали его, ибо боялись.
Ариарих был щедр. Если на охоте мясо брал, то раздаривал по дворам. Себе почти ничего не оставлял.
Девушкам дарил Ариарих пояса и пряжки, молодым воинам оружие. Наложниц себе никогда не брал, ибо берег женщин и говорил, что нет в бурге такой, которая богатырскую его мощь могла бы снести.
Но как умалился Ариарих размерами и в бурге поместился и осел, так взял он себе жену. Дал ему жену тот могучий вождь-вандал, который наилучшим и наилютейшим врагом его был. Дочерью была ему та девица, что женою Ариариха стала.
А племянником того вандала был Эрзарих, отец нынешнего вождя вандальского Лиутара. Этот Лиутар в вандальском бурге сидит, на полдень от нас.
Во время войны между готами и вандалами устроил вандальский вождь так, что дочь его оказалась на пути Ариариха. Защищала её всего дюжина воинов. Всех их порубил Ариарих, и пали они кровавой кучей у ног прекрасной вандалки. И схватил её Ариарих за косы, поднял в своё седло и повёз в бург, песни жестокие распевая.
В бурге же с почётом в жёны себе её взял, ибо понял ещё раньше хитрый замысел своего врага и возблагодарил его от всего сердца.
Однако боялся тот лютый вандал, как бы не оскорбился лучший его враг Ариарих, как бы не заподозрил он, что миром унизить его вандалы хотят. И потому в качестве брачного дара тут же сжёг несколько готских сел, отчего свирепая война проистекла.
Прежде у Ариариха не было в бурге дома, а жил он по домам любящих его воинов. Не хотел иметь ничего своего Ариарих. Хотел все, чем ни завладеет, народу своему отдавать.
Однако с той поры, как взял в жёны вандалку, вынужден был дом себе поставить. И умалился ещё вдвое против прежнего Ариарих и уместился он в доме, который выстроил для жены своей.
Однако вера воинов в Ариариха не ослабла, ибо каждый вечер поднимался он на полуденную стену тына и оттуда изрыгал проклятия и угрозы в сторону вандальских земель. И это укрепляло мужество в сердцах воинов, грело их лютость, и вера в Ариариха только росла.
И понесла вандалка. И вырос у неё огромный живот. И гордился тем вандалкиным животом Ариарих, ходил по домам, бражничал и про живот жены своей рассказывал. И воистину, великолепен был живот тот. И шевелился во чреве вандалкином богатырский младенец, будто не человека, а горячего аланского коня она вынашивала.
Дом Ариарихов содрогался, когда начинал шевелиться младенец во чреве вандалки. Люди же, видя, как дрожит дом, радовались и говорили: «Великий вождь среди нас зреет».
И не снесла вандалка богатырской мощи плода своего. Умерла, дав жизнь Алариху, сыну Ариариха. И печалился по ней Ариарих так, что уменьшился в размерах и сделался как обычный человек.
И рос Аларих в бурге, в дружине, при отце своём.
А дед его, вандал, тоже хотел выковать великого воина из внука своего. И потому набегами наши земли тревожил. И часто к бургу дерзко подступал с дружиной малой. И когда выходил Аларих на тын, дед ему поучения читал, стрелами осыпая. И так преискусно осыпал, что все они в волоске от ног алариховых в тын вонзались. И стоял Аларих, не дрогнув, под стрелами дедовскими и поучениям его внимал, отвечая дерзостями и ругательствами.
И радовалось сердце старого вандала.
Когда же принял Аларих посвящение воинское, дед-вандал ему великий подарок сделал: аланов свирепое племя на земли наши напустил. Для того в сговор с вождём аланским вошёл, родством его опутав и дарами задарив.
Вскоре после того погиб старый вандал в набеге на дальних гепидов. Он был уже болен и набег этот нарочно затеял, чтобы погибнуть. И пал он от рук дальних гепидов.
Когда Ариарих узнал о смерти его, то совсем сдал. Вдруг сразу дряхлым стал.
И подняли дружинники на щит сына его, молодого Алариха. Ибо немало было в бурге людей, которые помнили, как ворочался Аларих во чреве матери своей и как ждали рождения великого вождя.
Ариарих же повсюду за Аларихом ходил и советы ему давал. И оттого, что следовал тем советам Аларих, достиг он многого и благочиние при нём процветало.
Дряхлого Ариариха помнит наш дедушка Рагнарис. И Хродомер того Ариариха тоже знал.
Оба они, и Хродомер, и Рагнарис при молодом Аларихе в дружине были.
Помнят они и то, как умер старый Ариарих. Смерть предчувствуя, три дня лежал старый Ариарих перед дружинными хоромами с мечом в руке.
На третий день солнце затмилось. А когда снова день засиял, мёртв был старый Ариарих. И на лице его была улыбка.
Аларих, сын Ариариха, воевал с герулами, гепидами, вандалами и аланами. Все думали, что он падёт в войнах с герулами. И сам Аларих тоже так думал.
Была причина так думать. Ибо обычаю отца своего Ариариха следуя, выходил Аларих на тын кричать угрозы. Но кричал он не только в ту сторону, где вандалы жили. Аларих, будучи вождём величайшим, кричал на все четыре стороны, рассылая угрозы герулам, гепидам, вандалам и аланам.
И вот однажды, после бражничанья с дружиной, взошёл Аларих на тын и начал угрозы расточать. И когда кричал он на герульскую сторону, то сорвался с тына и упал. И решено было, что знамение это. И суждено Алариху пасть от рук герульских.
Когда же погиб Аларих в великой битве с аланами, изумление овладело народом нашим. Но после решили, что чары, которые наслали аланские шаманы, одолели чары герульские, и оттого аланам досталась великая честь и радость убить Алариха.
И оттого нет приязни между аланами и герулами, ибо аланы похитили честь, принадлежавшую им по праву.
Во многом Аларих превзошёл великого своего отца. Ибо если Ариариха боялись, то сына его, Алариха, любили без боязни, только лишь с небольшой опаской.
Аларих смело обычаи менял. Когда солнце на лето поворачивает, есть у нас такой обычай, чтобы кузнец по дворам скакал, козлом вырядившись и Вотана славя. Аларих же самолично это делал, говоря, что ежели вождь в бурге имеется, то негоже кузнецу это делать. Ибо вождь сам есть кузнец брани.
И ещё Аларих стал брать с сел дань. Всякий раз по осени, когда урожай снимали, отправлялся Аларих в поход на врагов своих, а заодно и с сел готских дань брал.
Добычу, взятую в походе, делили в бурге, а дружина питалась с дани. Аларих был щедр без меры, и порой дары, розданные им после похода, превосходили намного размеры взятой в тех же сёлах дани. Но все равно старые роды были Аларихом недовольны.
Однако гневлив был Аларих. Не один, не два рода разорил он и оскамарил.
Память отца своего чтя и традиции, им заведённые, соблюдая, жил Аларих открыто, у всех на виду. И находил в том особенное удовольствие. От добычи почти ничего себе не брал, однако от даров не отказывался. И часто бывали те дары чрезвычайно богаты, ибо пуще всего любил Аларих золото.
Аларих признавал, что пользы в хозяйстве от золота никакой, но чтил золото, ибо в нём – сила богов.
Жил Аларих в той избе, которую поставил Ариарих, отец его, когда взял себе жену вандалку. И смотрела та изба на дружинные хоромы, а между избой вождя и хоромами дружины была площадь. И была та площадь сердцем бурга.
И вот какое обыкновение имел Аларих. Впав в доброе расположение духа, что случалось нередко, ибо удача от Алариха не отворачивалась, вытаскивал он свой большой резной ларь, где все достояние его хранилось (кроме оружия). На могучих плечах выносил Аларих свой ларь прямо на площадь, откидывал крышку и начинал рыться, добром своим гордясь. И всяк, кто мимо ни шёл, должен был остановиться и похвалить аларихово добро. дабы обиды смертельной вождю не нанести. И если хорошо хвалили, то Аларих, радуясь, щедро добром же из ларя одаривал.
Никогда в бурге так хорошо не жилось, как жилось при Аларихе.
Знал Аларих всех в бурге наперечёт и в лицо, даже малых детей. И они его знали. Детям он особое внимание уделял. Тех, кто побольше, самолично учил с оружием обращаться; зато и знал, кто на что способен. Тех, кто поменьше, на себе катал, браги испив.
Жену себе Аларих взял в бурге. То была дочь щитника. Дедушка Рагнарис, когда про дочь щитника рассказывает, сразу плач заводит – какие, говорит, раньше щиты делали! Сейчас таких щитов не делают. Даже вутьи сгрызть те щиты не могли, вот какие щиты делали. А отец алариховой жены один из лучших был.
Недавно Аргасп с Теодагастом грызню учинили. Дескать, дылда Теодагаст нечаянно Аргаспу локтем в щит попал и проломил щит. Аргасп с Теодагаста пытался стоимость повреждённого щита содрать, переругались, едва не передрались. Раньше такого позора бы не случилось.
Отец алариховой жены таких щитов вовек не делал. Удавился бы от позора, произойди с его щитом такое. И сколь крепки были щиты отца, столь же крепка была добродетель дочери его.
Так дедушка Рагнарис говорит.
И родила жена Алариху четырёх дочерей, а последним – сына, Теодобада.
Рождению Теодобада радовались в бурге так, будто в каждой семье по сыну прибавилось. Особенно же радовался дедушка Рагнарис.
Пять зим сравнялось Теодобаду, когда Аларих его у жены отнял, оставив ей для забавы дочерей. Знал, что вырастит такими же крепкими и добродетельными, какова сама была, и потому о них не заботился.
И рос Теодобад при дружине, при забавах дружинных, с ранних лет к мужеству и геройству привыкая.
Наш дедушка Рагнарис учил Теодобада многому из того, что знал. И Хродомер учил. И многие другие тоже. А Арбр не учил. Арбр уже тогда людей сторонился.
И мужал Теодобад.
Был Аларих телом крупен, голову имел большую, лицо широкое, усы вислые, часто от пива слипшиеся наподобие острых наконечников копейных.
Для Алариха превыше всего дружинное братство было.
Была мечта у Алариха. Думал Аларих над воротами бурга башню соорудить. Дескать, у вандалов в бурге есть башня, у гепидов есть. Даже у герулов такая башня есть.
А к тыну у ворот притулилось жилище одного из дружинников. Снутрс его звали, был он тогда совсем молод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81