Маленькие, более подвижные косатки расправляются затем в воде с людьми.
Норвежский профессор поднял руку:
– Что привело вас к допущению, что это эпидемия?
– Такой вид распространения протекает по законам эпидемии, доктор Йохансон.
– Я не уверен, что здесь что-то распространяется. Видимость может привести нас к неправильным заключениям.
– Доктор Йохансон, – терпеливо сказал Пик, – если бы вы дали больше времени ходу моих рассуждений…
– А не может быть так, – невозмутимо продолжал Йохансон, – что мы имеем дело с одновременным процессом, который всего лишь не очень точно скоординирован?
Пик посмотрел на него.
– Да, – сказал он с неохотой. – Это возможно.
Так она и знала. Йохансон выдвигает собственную теорию. И Пик, который терпеть не может, чтобы гражданские перебивали офицеров, рассердился.
Ли забавлялась.
Она откинулась на спинку кресла и почувствовала на себе вопросительный взгляд Вандербильта. Церэушник, кажется, решил, что она уже что-то успела рассказать Йохансону. Она отрицательно покачала головой и продолжала слушать доклад.
– Мы знаем, – говорил Пик, – что агрессивные киты встречаются исключительно среди мигрирующих особей. Резиденты держались в стороне. Бродяги-мигранты преодолевают большие расстояния, а прибрежные косатки плавают далеко в море. Из этого мы с большой осторожностью развили теорию, что причина изменения поведения животных находится в открытом море.
На экране появилась карта мира. Она показывала, где зарегистрированы нападения китов. Красная штриховка тянулась от Аляски до мыса Горн. Другие области располагались по обе стороны африканского континента и вдоль Австралии. Затем карта сменилась другим изображением. Здесь цветом были выделены побережья.
– В целом число обитающих в море видов, чьё поведение направлено против человека, драматически растёт. У берегов Австралии и Южной Африки участились нападения акул. Больше никто не купается в море и не рыбачит. Противоакульи сети, которые раньше удерживали хищников вдали от берега, теперь оказываются разорванными в клочья, и никто не знает, кто их растерзал.
– А в нагромождение случайностей вы не верите? – спросил немецкий дипломат.
Пик отрицательно помотал головой.
– Акулы опасны, но нельзя сказать, что так уж агрессивны. Мы для них не слишком большое лакомство. Большинство акул тут же выплёвывают откушенную руку или ногу.
– Это утешает, – пробормотал Йохансон.
– Но некоторые виды, кажется, изменили взгляды на вкус человеческого мяса. Нападения акул участились в десятки раз. Акулы мако, белые и молотоголовые акулы собираются стаями, как волки, нападают на прибрежные районы и наносят огромный урон.
– Урон? – спросил один французский депутат с сильным акцентом. – Что это значит? Смертельные случаи?
А что же ещё, ты, идиот, – отразилось на лице Пика.
Он показал картинку с аккуратным маленьким спрутом, тело которого было опоясано светящимися голубыми кольцами.
– Далее: Hapalochlaene Maculosa. Пятнисто-голубой осьминог длиной 20 сантиметров. Австралия, Новая Гвинея, Соломоновы острова. Одно из ядовитейших животных мира. При укусе вбрасывает в рану токсичные энзимы. Поначалу даже не чувствуешь, но через два часа тебя уже нет. – Фотосерия продолжилась другими причудливыми живыми существами: – Каменная рыба, петрушка, скорпена, огненный червь, кеглевидная улитка – ядовитых животных в море много. В большинстве случаев токсины служат им для обороны. Но виды, которые раньше маскировались и прятались, теперь начали нападать.
Роше нагнулся к Йохансону:
– Неужели то, что изменило акулу, может изменить и рака? Как вы думаете?
– Можете руку дать на отсечение.
Пик говорил об огромных стаях медуз, угрожающих Южной Америке, Австралии и Индонезии. Йохансон слушал, полузакрыв глаза.
– Для простоты мы подразделяем все эти процессы на три категории, – сказал Пик. – Изменения поведения, мутации и катастрофы окружающей среды. Они взаимообусловлены. До сих пор мы говорили об аномальном поведении. У медуз, кажется, преобладают мутации. «Морские осы» всегда могли перемещаться, но в последнее время они показали себя просто мастерами навигации. Создаётся впечатление патрулирования. Кажется, они хотят очистить от человеческого присутствия целые регионы. Любителей подводного плавания не осталось, но больше всего страдают рыбаки.
На картинке возникло судно-рыбзавод – из тех, что перерабатывают улов в консервы прямо на борту.
– Это «Антанея». Две недели назад команда достала из моря вместо улова целый заряд Chironex fleckeri – «морских ос». А лучше сказать, животных, которых мы принимаем за «морских ос». Следовало тут же выкинуть весь улов в море. А они открыли сеть, и на палубу вывалилось несколько тонн чистого яда. Некоторые умерли тут же, другие позже. По кораблю расползлись длинные и тонкие, как волос, щупальца. В тот день шёл дождь. Вода разнесла их по всему судну. В итоге яд попал в питьевую воду, «Антанея» полностью вымерла. Во многих частях мира рыба больше не ловится, ловится только яд.
Йохансон подумал о червях.
Мутировавшие организмы, которые знают, что делают. Неужто никому невдомёк, что происходит на самом деле? Всё это – симптомы одной болезни, возбудитель которой засел повсюду и ничем себя не выдаёт. Человек опустошил море, и оставшиеся стаи научились уходить от смерти. А вооружённые ядом рыбы положили конец хищническому лову. Теперь море убивало людей.
А сам ты убил Тину Лунд, подумал Йохансон. Это ты убедил её не бросать Каре Свердрупа. А она тебя послушалась и поехала в Свегесунне.
Но откуда ему было знать? В Ставангере бы Лунд тоже погибла. А если бы он ей посоветовал сесть на ближайший самолёт и улететь на Гавайи? Тогда бы он воображал, что спас её?
Каждый из сидящих в зале боролся со своим собственным демоном. Бормана терзала мысль, что он должен был предостеречь мир раньше. Но от чего предостеречь? От предположения?
А «Статойл»? Финн Скауген погиб. Он был как раз в порту, когда нагрянуло цунами. Теперь Йохансон видел нефтяника в несколько ином свете. Скауген был манипулятор. Он олицетворял собой чистую совесть злого дела – и разве он действовал правильно? Клиффорд Стоун тоже пал жертвой катастрофы, но разве он был тем преступным чудовищем, каким заклеймил его Скауген?
Черви, медузы, акулы, киты.
Разумные рыбы. Альянсы. Стратегии.
Йохансон думал о своём разрушенном доме в Тронхейме. Странным образом его это мало угнетало. Его настоящий дом был в другом месте, на краю зеркального озера, в котором в ясную погоду отражалась вся вселенная.
Неужто и на озере что-нибудь зловеще изменилось? Он не был там с тех дней, проведённых с Тиной.
Пик вызвал на экране новую картинку.
Омар. Нет, останки омара. Животное будто взорвалось.
– В Средней Европе распространяется эпидемия, причина которой таится в таких вот животных. Мы благодарим доктора Роше, который идентифицировал безбилетного пассажира этого транспорта. Это одноклеточная водоросль, относится к роду Pfiesteria piscicida. Один из шестидесяти известных видов динофлагеллат, которые считаются ядовитыми. Pfiesteria – худшая из всех водорослей-убийц.
Пик продемонстрировал несколько снимков, сделанных с электронного микроскопа. Они показывали различные формы жизни. Некоторые выглядели как амёбы, другие походили на чешуйчатые или волосатые шарики, а то и на гамбургер, между половинками которого извивались спиральные щупальца.
– Всё это Pfiesteria, – сказал Пик. – Водоросль меняет облик за несколько минут, она способна вырасти в десять раз, способна окуклиться в капсулу, вырваться оттуда и мутировать из безобидного одноклеточного в высокоядовитую зоопору. Её токсин удалось выделить. Доктор Роше и его группа напряжённо работают над дешифровкой. Организм, который попал в канализацию, видимо, не Pfiesteria piscicida, а куда более опасный подвид.
Новый организм, попав однажды в водный кругооборот, уже не уйдёт оттуда. Он просачивается в почву и выделяет там свой яд, который уже не отфильтровать. Многие жертвы были буквально пожраны Pfiesteria. По всему телу шли язвы, которые не заживали, а наоборот, воспалялись и нагнаивались. Как отчаянно ни старались власти очистить каналы и водопровод, они не могли воспрепятствовать появлению организма в другом месте.
Лишь немногие люди оказались устойчивы против неё. Все надежды Роше были на декодирование этой устойчивости и поиск противоядия.
– Водоросль явилась внутри Троянского коня – омара, – сказал Пик. – А вернее, внутри того, что имеет вид омара. Животные, когда их поймали, были живы, только вместо мяса у них оказалась студенистая субстанция. Внутри в капсулах гнездились колонии Pfiesteria. Европейский Союз пока запретил лов и экспорт ракообразных. По последним данным, умерло 14 000 человек. На американском континенте омар, кажется, продолжает оставаться омаром, но и мы подумываем о запрете на его продажу.
– Ужасно, – прошептал Рубин. – Откуда взялись эти водоросли?
Роше обернулся к нему.
– Их сделали люди, – сказал он. – Американские свинофермы на восточном побережье смывают чудовищные количества навозной жижи прямо в водоёмы, и Pfiesteria великолепно развивается в такой унавоженной воде. Ничего удивительного в том, что эти твари великолепно чувствуют себя в канализации. Мы создали Pfiesteria своими руками. – Роше сделал паузу и снова посмотрел на Пика. – В Балтийском море погибла вся рыба, а причина коренится в датском откорме свиней. Навозная жижа приводит водоросли к размножению. Водоросли связывают кислород, и рыба гибнет. Токсичные водоросли и того хуже, и худшая из них попала в наши города.
– Но почему раньше против этого ничего не предпринималось? – спросил Рубин.
– Вы в каком мире живёте? – Роше печально улыбнулся.
Пик приступил к корабельным авариям. Их статистика была не менее сокрушительной. Над картой мира протянулись переплетения цветных линий.
– Вот основные транспортные пути торгового флота, – объяснил Пик. – Определяющим в их прохождении является распределение товаров. Как правило, сырьё везут на север. Австралия экспортирует боксит, Кувейт нефть, а Южная Америка – железную руду. Всё это отправляется на расстояния до 11 000 морских миль в Европу и Японию, чтобы в Штутгарте, Детройте, Париже и Токио появились станки, электроприборы и автомобили. Которые в контейнеровозах едут назад в Австралию, Кувейт или в Южную Америку. Почти четверть всей мировой торговли вращается в тихоокеанско-азиатском пространстве, что соответствует товарообороту в 500 миллиардов долларов США. Ненамного меньше и в Атлантике. Главные узлы морского грузопотока помечены здесь чёрным цветом. Американское восточное побережье с центром тяжести в Нью-Йорке, европейский север с проливом Ла-Манш, Северное и Балтийское моря до прибалтийских республик, всё Средиземное море, особенно Ривьера, Суэцкий канал, Японские острова и Персидский залив. Уже догоняет Китайское море, оно наряду с Северным морем причисляется к самым оживлённым водоёмам Земли. Что значит для одной стороны земного шара, если на другой тонет контейнеровоз, какие производственные цепочки будут разорваны, сколько рабочих мест окажутся под угрозой, кому это будет стоить жизни и существования, а кто от этого несчастья только выиграет? Перевозку пассажиров взяли на себя воздушные линии, но мировая торговля по-прежнему зависит от моря.
Пик перевёл дух.
– Вот несколько цифр. 2000 кораблей ежедневно проходят через Малаккский пролив и граничащие с ним проливы, почти 20 000 кораблей всех размеров используют Суэцкий канал. Это 15% мировой торговли. 300 кораблей в день курсируют в Английском канале, то есть Ла-Манше, чтобы попасть в самое оживлённое море мира – Северное. 44 000 кораблей в год связывают с миром Гонконг. Десятки тысяч сухогрузов, танкеров и паромов по всему земному шару, не говоря уже о яхтах, спортивных и рыбацких лодках. Миллионы водных маршрутов испещряют океаны, внутренние моря, каналы и проливы. В свете сказанного может показаться преувеличением вывод о серьёзном кризисе морских перевозок из-за одного-другого крушения супертанкера или контейнеровоза. Не так-то легко испугать тех, кто привык заполнять нефтью ржавые развалины и отправлять их в рейс. Кстати, большинство из 7000 танкеров по всему миру находится в плачевном состоянии. Больше половины из них служат уже свыше двадцати лет, многие можно справедливо назвать металлоломом. И люди идут на риск. Авось пронесёт. Исходный посыл расчётов таков: а может ли танкер доплыть? Когда танкер трёхсотметровой длины попадает в ложбину между волнами, он прогибается посередине на метр, что жестоко перенапрягает всю конструкцию. Но бедолага плывёт, подчиняясь расчётам. – Пик тонко улыбнулся. – А вот когда к аварии приводит необъяснимый феномен, все расчёты пасуют. Тут срабатывает особая психология. Мы называем её «психозом акулы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Норвежский профессор поднял руку:
– Что привело вас к допущению, что это эпидемия?
– Такой вид распространения протекает по законам эпидемии, доктор Йохансон.
– Я не уверен, что здесь что-то распространяется. Видимость может привести нас к неправильным заключениям.
– Доктор Йохансон, – терпеливо сказал Пик, – если бы вы дали больше времени ходу моих рассуждений…
– А не может быть так, – невозмутимо продолжал Йохансон, – что мы имеем дело с одновременным процессом, который всего лишь не очень точно скоординирован?
Пик посмотрел на него.
– Да, – сказал он с неохотой. – Это возможно.
Так она и знала. Йохансон выдвигает собственную теорию. И Пик, который терпеть не может, чтобы гражданские перебивали офицеров, рассердился.
Ли забавлялась.
Она откинулась на спинку кресла и почувствовала на себе вопросительный взгляд Вандербильта. Церэушник, кажется, решил, что она уже что-то успела рассказать Йохансону. Она отрицательно покачала головой и продолжала слушать доклад.
– Мы знаем, – говорил Пик, – что агрессивные киты встречаются исключительно среди мигрирующих особей. Резиденты держались в стороне. Бродяги-мигранты преодолевают большие расстояния, а прибрежные косатки плавают далеко в море. Из этого мы с большой осторожностью развили теорию, что причина изменения поведения животных находится в открытом море.
На экране появилась карта мира. Она показывала, где зарегистрированы нападения китов. Красная штриховка тянулась от Аляски до мыса Горн. Другие области располагались по обе стороны африканского континента и вдоль Австралии. Затем карта сменилась другим изображением. Здесь цветом были выделены побережья.
– В целом число обитающих в море видов, чьё поведение направлено против человека, драматически растёт. У берегов Австралии и Южной Африки участились нападения акул. Больше никто не купается в море и не рыбачит. Противоакульи сети, которые раньше удерживали хищников вдали от берега, теперь оказываются разорванными в клочья, и никто не знает, кто их растерзал.
– А в нагромождение случайностей вы не верите? – спросил немецкий дипломат.
Пик отрицательно помотал головой.
– Акулы опасны, но нельзя сказать, что так уж агрессивны. Мы для них не слишком большое лакомство. Большинство акул тут же выплёвывают откушенную руку или ногу.
– Это утешает, – пробормотал Йохансон.
– Но некоторые виды, кажется, изменили взгляды на вкус человеческого мяса. Нападения акул участились в десятки раз. Акулы мако, белые и молотоголовые акулы собираются стаями, как волки, нападают на прибрежные районы и наносят огромный урон.
– Урон? – спросил один французский депутат с сильным акцентом. – Что это значит? Смертельные случаи?
А что же ещё, ты, идиот, – отразилось на лице Пика.
Он показал картинку с аккуратным маленьким спрутом, тело которого было опоясано светящимися голубыми кольцами.
– Далее: Hapalochlaene Maculosa. Пятнисто-голубой осьминог длиной 20 сантиметров. Австралия, Новая Гвинея, Соломоновы острова. Одно из ядовитейших животных мира. При укусе вбрасывает в рану токсичные энзимы. Поначалу даже не чувствуешь, но через два часа тебя уже нет. – Фотосерия продолжилась другими причудливыми живыми существами: – Каменная рыба, петрушка, скорпена, огненный червь, кеглевидная улитка – ядовитых животных в море много. В большинстве случаев токсины служат им для обороны. Но виды, которые раньше маскировались и прятались, теперь начали нападать.
Роше нагнулся к Йохансону:
– Неужели то, что изменило акулу, может изменить и рака? Как вы думаете?
– Можете руку дать на отсечение.
Пик говорил об огромных стаях медуз, угрожающих Южной Америке, Австралии и Индонезии. Йохансон слушал, полузакрыв глаза.
– Для простоты мы подразделяем все эти процессы на три категории, – сказал Пик. – Изменения поведения, мутации и катастрофы окружающей среды. Они взаимообусловлены. До сих пор мы говорили об аномальном поведении. У медуз, кажется, преобладают мутации. «Морские осы» всегда могли перемещаться, но в последнее время они показали себя просто мастерами навигации. Создаётся впечатление патрулирования. Кажется, они хотят очистить от человеческого присутствия целые регионы. Любителей подводного плавания не осталось, но больше всего страдают рыбаки.
На картинке возникло судно-рыбзавод – из тех, что перерабатывают улов в консервы прямо на борту.
– Это «Антанея». Две недели назад команда достала из моря вместо улова целый заряд Chironex fleckeri – «морских ос». А лучше сказать, животных, которых мы принимаем за «морских ос». Следовало тут же выкинуть весь улов в море. А они открыли сеть, и на палубу вывалилось несколько тонн чистого яда. Некоторые умерли тут же, другие позже. По кораблю расползлись длинные и тонкие, как волос, щупальца. В тот день шёл дождь. Вода разнесла их по всему судну. В итоге яд попал в питьевую воду, «Антанея» полностью вымерла. Во многих частях мира рыба больше не ловится, ловится только яд.
Йохансон подумал о червях.
Мутировавшие организмы, которые знают, что делают. Неужто никому невдомёк, что происходит на самом деле? Всё это – симптомы одной болезни, возбудитель которой засел повсюду и ничем себя не выдаёт. Человек опустошил море, и оставшиеся стаи научились уходить от смерти. А вооружённые ядом рыбы положили конец хищническому лову. Теперь море убивало людей.
А сам ты убил Тину Лунд, подумал Йохансон. Это ты убедил её не бросать Каре Свердрупа. А она тебя послушалась и поехала в Свегесунне.
Но откуда ему было знать? В Ставангере бы Лунд тоже погибла. А если бы он ей посоветовал сесть на ближайший самолёт и улететь на Гавайи? Тогда бы он воображал, что спас её?
Каждый из сидящих в зале боролся со своим собственным демоном. Бормана терзала мысль, что он должен был предостеречь мир раньше. Но от чего предостеречь? От предположения?
А «Статойл»? Финн Скауген погиб. Он был как раз в порту, когда нагрянуло цунами. Теперь Йохансон видел нефтяника в несколько ином свете. Скауген был манипулятор. Он олицетворял собой чистую совесть злого дела – и разве он действовал правильно? Клиффорд Стоун тоже пал жертвой катастрофы, но разве он был тем преступным чудовищем, каким заклеймил его Скауген?
Черви, медузы, акулы, киты.
Разумные рыбы. Альянсы. Стратегии.
Йохансон думал о своём разрушенном доме в Тронхейме. Странным образом его это мало угнетало. Его настоящий дом был в другом месте, на краю зеркального озера, в котором в ясную погоду отражалась вся вселенная.
Неужто и на озере что-нибудь зловеще изменилось? Он не был там с тех дней, проведённых с Тиной.
Пик вызвал на экране новую картинку.
Омар. Нет, останки омара. Животное будто взорвалось.
– В Средней Европе распространяется эпидемия, причина которой таится в таких вот животных. Мы благодарим доктора Роше, который идентифицировал безбилетного пассажира этого транспорта. Это одноклеточная водоросль, относится к роду Pfiesteria piscicida. Один из шестидесяти известных видов динофлагеллат, которые считаются ядовитыми. Pfiesteria – худшая из всех водорослей-убийц.
Пик продемонстрировал несколько снимков, сделанных с электронного микроскопа. Они показывали различные формы жизни. Некоторые выглядели как амёбы, другие походили на чешуйчатые или волосатые шарики, а то и на гамбургер, между половинками которого извивались спиральные щупальца.
– Всё это Pfiesteria, – сказал Пик. – Водоросль меняет облик за несколько минут, она способна вырасти в десять раз, способна окуклиться в капсулу, вырваться оттуда и мутировать из безобидного одноклеточного в высокоядовитую зоопору. Её токсин удалось выделить. Доктор Роше и его группа напряжённо работают над дешифровкой. Организм, который попал в канализацию, видимо, не Pfiesteria piscicida, а куда более опасный подвид.
Новый организм, попав однажды в водный кругооборот, уже не уйдёт оттуда. Он просачивается в почву и выделяет там свой яд, который уже не отфильтровать. Многие жертвы были буквально пожраны Pfiesteria. По всему телу шли язвы, которые не заживали, а наоборот, воспалялись и нагнаивались. Как отчаянно ни старались власти очистить каналы и водопровод, они не могли воспрепятствовать появлению организма в другом месте.
Лишь немногие люди оказались устойчивы против неё. Все надежды Роше были на декодирование этой устойчивости и поиск противоядия.
– Водоросль явилась внутри Троянского коня – омара, – сказал Пик. – А вернее, внутри того, что имеет вид омара. Животные, когда их поймали, были живы, только вместо мяса у них оказалась студенистая субстанция. Внутри в капсулах гнездились колонии Pfiesteria. Европейский Союз пока запретил лов и экспорт ракообразных. По последним данным, умерло 14 000 человек. На американском континенте омар, кажется, продолжает оставаться омаром, но и мы подумываем о запрете на его продажу.
– Ужасно, – прошептал Рубин. – Откуда взялись эти водоросли?
Роше обернулся к нему.
– Их сделали люди, – сказал он. – Американские свинофермы на восточном побережье смывают чудовищные количества навозной жижи прямо в водоёмы, и Pfiesteria великолепно развивается в такой унавоженной воде. Ничего удивительного в том, что эти твари великолепно чувствуют себя в канализации. Мы создали Pfiesteria своими руками. – Роше сделал паузу и снова посмотрел на Пика. – В Балтийском море погибла вся рыба, а причина коренится в датском откорме свиней. Навозная жижа приводит водоросли к размножению. Водоросли связывают кислород, и рыба гибнет. Токсичные водоросли и того хуже, и худшая из них попала в наши города.
– Но почему раньше против этого ничего не предпринималось? – спросил Рубин.
– Вы в каком мире живёте? – Роше печально улыбнулся.
Пик приступил к корабельным авариям. Их статистика была не менее сокрушительной. Над картой мира протянулись переплетения цветных линий.
– Вот основные транспортные пути торгового флота, – объяснил Пик. – Определяющим в их прохождении является распределение товаров. Как правило, сырьё везут на север. Австралия экспортирует боксит, Кувейт нефть, а Южная Америка – железную руду. Всё это отправляется на расстояния до 11 000 морских миль в Европу и Японию, чтобы в Штутгарте, Детройте, Париже и Токио появились станки, электроприборы и автомобили. Которые в контейнеровозах едут назад в Австралию, Кувейт или в Южную Америку. Почти четверть всей мировой торговли вращается в тихоокеанско-азиатском пространстве, что соответствует товарообороту в 500 миллиардов долларов США. Ненамного меньше и в Атлантике. Главные узлы морского грузопотока помечены здесь чёрным цветом. Американское восточное побережье с центром тяжести в Нью-Йорке, европейский север с проливом Ла-Манш, Северное и Балтийское моря до прибалтийских республик, всё Средиземное море, особенно Ривьера, Суэцкий канал, Японские острова и Персидский залив. Уже догоняет Китайское море, оно наряду с Северным морем причисляется к самым оживлённым водоёмам Земли. Что значит для одной стороны земного шара, если на другой тонет контейнеровоз, какие производственные цепочки будут разорваны, сколько рабочих мест окажутся под угрозой, кому это будет стоить жизни и существования, а кто от этого несчастья только выиграет? Перевозку пассажиров взяли на себя воздушные линии, но мировая торговля по-прежнему зависит от моря.
Пик перевёл дух.
– Вот несколько цифр. 2000 кораблей ежедневно проходят через Малаккский пролив и граничащие с ним проливы, почти 20 000 кораблей всех размеров используют Суэцкий канал. Это 15% мировой торговли. 300 кораблей в день курсируют в Английском канале, то есть Ла-Манше, чтобы попасть в самое оживлённое море мира – Северное. 44 000 кораблей в год связывают с миром Гонконг. Десятки тысяч сухогрузов, танкеров и паромов по всему земному шару, не говоря уже о яхтах, спортивных и рыбацких лодках. Миллионы водных маршрутов испещряют океаны, внутренние моря, каналы и проливы. В свете сказанного может показаться преувеличением вывод о серьёзном кризисе морских перевозок из-за одного-другого крушения супертанкера или контейнеровоза. Не так-то легко испугать тех, кто привык заполнять нефтью ржавые развалины и отправлять их в рейс. Кстати, большинство из 7000 танкеров по всему миру находится в плачевном состоянии. Больше половины из них служат уже свыше двадцати лет, многие можно справедливо назвать металлоломом. И люди идут на риск. Авось пронесёт. Исходный посыл расчётов таков: а может ли танкер доплыть? Когда танкер трёхсотметровой длины попадает в ложбину между волнами, он прогибается посередине на метр, что жестоко перенапрягает всю конструкцию. Но бедолага плывёт, подчиняясь расчётам. – Пик тонко улыбнулся. – А вот когда к аварии приводит необъяснимый феномен, все расчёты пасуют. Тут срабатывает особая психология. Мы называем её «психозом акулы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127