Всё происходило при повышенных мерах безопасности. Йохансон и Оливейра собирались начать фазовый тест сразу же, как только масса окажется в танке. Пока Кроув и Шанкар бились над расшифровкой второго сигнала Scratch, они обсуждали последовательность теста.
– Мы все глубоко потрясены, – сказала Ли в коротком импровизированном обращении. – Нас попытались деморализовать, уничтожить. Но мы не можем им этого позволить. Вы спросите, а надёжен ли ещё этот корабль, и я вам отвечу: да, он надёжен! Если мы не дадим противнику возможности проникнуть на судно, нам нечего бояться. Но всё-таки надо спешить. Мы не должны ослаблять усилия в установлении контакта. Надо убедить их прекратить террор против нас!
Йохансон вышел на взлётную палубу, где обслуживающий персонал убирал остатки прерванной вечеринки. Солнце снова стояло в небе, и море имело обычный вид. Ни голубого свечения, ни молний. Ни светового сновидения, которое закончилось кошмаром.
Он вернулся к исходному пункту своих мыслей – к тому моменту, когда Ли принесла ему бокал вина и попыталась выжать из него всё, что он помнил о своём ночном приключении. Он очень быстро понял две вещи. Во-первых, Ли знала, что произошло на самом деле. Во-вторых, она не была уверена, вспомнит ли он и скажет ли правду, и это её тревожило.
Они обманули его. Он не упал.
А ведь он уже был готов принять это объяснение. Не скажи ему Оливейра на пандусе, что минувшей ночью он якобы видел Рубина, вошедшего в потайную дверь ангара, он бы удовлетворился тем объяснением, которое ему дали. Но замечание Оливейра что-то стронуло в памяти. Его мозг начал перепрограммироваться. В нём возникали и исчезали загадочные картинки. Йохансон смотрел на равномерное колебание моря, но взгляд его был устремлён внутрь себя. Они снова сидели с Оливейра на ящике, пили вино, и он увидел, как Рубин прошёл сквозь стену ангара. Другая картинка подсказывала ему, что там есть дверь и что он стоял перед этой дверью.
Или ему это только привиделось?
Наверное, ты состарился, сам того не заметив, подумал он. Стыдно. Пойти к Ли и потребовать от неё ответа – чтобы убедиться, что у тебя не все дома? Не очень достойное зрелище.
Пока он раздумывал, судьба вошла в его положение и послала ему Уивер. Йохансон обрадовался, увидев на палубе её невысокую, компактную фигурку. В последнее время они виделись редко. Поначалу он имел на неё большие виды, но быстро понял, что Лунд она ему не заменит. Связи не возникло ни в «Шато», ни здесь, на «Независимости». Нечто такое возникало скорее между нею и Эневеком, и, честно говоря, они гораздо больше подходили друг другу.
Так что близости не получилось. Но было доверие, а это совсем другое. Довериться Уивер стоило. Она слишком трезвая, чтобы находить романтическое очарование в таинственных событиях. Пусть она его выслушает, и по её реакции он поймёт, верит она ему или считает его ненормальным.
Он коротко обрисовал ей, что его смущало, в каких пунктах он не доверял себе и что он почувствовал при попытке Ли выжать из него информацию.
После некоторого раздумья Уивер спросила:
– А ты уже сходил, посмотрел?
Йохансон отрицательно покачал головой:
– Некогда было.
– Было когда. Просто ты боишься посмотреть: а вдруг не найдёшь.
– Наверное, ты права.
– Хорошо. – Она кивнула. – Идём вместе.
Она попала в точку. Йохансон действительно боялся и с каждым шагом чувствовал себя всё неувереннее. Что, если они действительно не обнаружат никакой двери? Тогда ему придётся смириться с мыслью о шизофрении. Ему было 56 лет. Он хорошо выглядел, светился интеллектом, излучал эротический шарм, пользовался успехом у женщин.
Но, видимо, начал впадать в старческий маразм.
Случилось то, чего он боялся. Они несколько раз прошли вдоль той стены, но не нашли ничего, похожего на дверь.
– Ну что ж, – пролепетал он.
– Ничего, – ответила Уивер. И добавила, к его удивлению: – Стена клёпаная, всюду проходят трубы и сварные швы, тысяча вариантов встроить здесь дверь, которую не заметишь. Попробуй вспомнить, где точно ты её видел!
– Ты мне веришь?
– Я хорошо тебя знаю, Сигур. Ты не сумасшедший. Ты не пьёшь в диких количествах, не принимаешь наркотики. Ты жуир, гедонист, а жуиры внимательны к деталям, скрытым от других. Я, например, скорее тип «Макдональдс»: жую, не замечая что. Я бы не увидела эту дверь, даже если бы она открылась у меня перед носом. Но ты видел, я тебе верю.
Йохансон улыбнулся, импульсивно поцеловал Уивер в щёку и пошёл к лаборатории лёгкой поступью.
* * *
Лаборатория
Рубин всё ещё был бледен, а его речь походила на кряхтенье попугая. Он действительно побывал на краю смерти. Грейвольф чуть не спровадил его на тот свет. Биолог проявлял понимание. Он принуждённо улыбался, напоминая Йохансону сестру Рэтчед из «Пролетая над гнездом кукушки» после того, как Джек Николсон чуть не задушил её. Если ему нужно было посмотреть направо или налево, он поворачивался всем корпусом, ждал сочувствия и говорил, что не сердится на Грейвольфа.
– Ведь они были вместе? – хрипел он. – И она погибла. А ведь это я распорядился открыть шлюз. Конечно, ему не следовало душить меня, но я его понимаю.
Оливейра переглядывалась с Йохансоном, но рта не раскрывала.
В танке плавали крупные куски биомассы. Они снова начали светиться. Но учёных в данный момент интересовало не само по себе желе, а Облако. Когда люди Ли свалили в симулятор две с половиной тонны студня, туда же попало и большое количество уже растаявшей субстанции. Среди свободно плавающих микроорганизмов и комочков материи двигался робот, утыканный датчиками. Из барабана выезжали трубки для проб, раскрывались, закрывались и снова уходили внутрь.
Йохансон сидел за пультом в позе командира космического корабля, возложив руки на джойстики. Всё освещение лаборатории и танка они свели до минимума, чтобы лучше видеть свечение. Они становились свидетелями того, как масса постепенно приходила в себя. В комочках желе начинали пульсировать потоки голубого света.
– Я думаю, началось, – прошептала Оливейра. – Оно реформируется.
Йохансон подвёл робота к одному из комков, открыл трубку для проб и вонзил её в массу. Края трубки были остро заточены. Она вырезала часть желе, закрылась и исчезла внутри барабана. Комок не отреагировал на эту пункцию. Он слегка изменил форму, окутанный голубым облаком. Йохансон выждал несколько секунд и повторил процедуру в другом месте.
Вспыхнули голубые молнии. Комок имел размеры дельфина. Чем дольше Йохансон вглядывался, заполняя свои трубочки пробами, тем больше убеждался, что сравнение было точным. Не только размеры, но и форма дельфина.
В ту же минуту Оливейра сказала:
– Трудно поверить. Он похож на дельфина.
Йохансон чуть не забыл про робота. Он заворожённо следил, как и другие комки тоже изменяли свою форму. Одни походили на акул, другие на кальмаров.
– Как это может быть? – просипел Рубин.
– Программирование, – сказал Йохансон. – Иначе ничем не объяснить.
– Откуда они знают, как это делается?
– Просто знают и всё.
– Если они могут подражать форме и движениям, – сказала Оливейра, – они, должно быть, мастера маскироваться. Как вы считаете?
– Не знаю, – скептически сказал Йохансон. – Вряд ли это имеет целью мимикрию. Скорее, они о чём-то… вспоминают.
– Вспоминают?
– Ты знаешь, что происходит, когда мы думаем. Вспыхивают определённые нейроны, группы и связи. Возникает узор. Наш мозг не может изменить свою форму, но нейронный узор определённым образом и есть форма. Если умеешь читать эти формы, можешь сказать, о чём в данный момент думает наблюдаемый.
– Ты хочешь сказать, они думают о дельфине?
– Это непохоже на дельфина, – сказал Рубин и был прав. Форма стала другой. Теперь это походило на ската, который медленно поднимался, чуть шевеля крыльями. Из кончиков крыльев выросли длинные осязающие нити.
– Вы только взгляните!
Форма ската перешла во что-то змееподобное. Масса распалась. Внезапно возникли тысячи крошечных рыбок, которые синхронно метнулись, потом снова слились, быстро меняя облик, будто следуя заданной программе. В доли секунды они приобретали знакомые и незнакомые формы. В этом явлении участвовали уже все комки. Вместе с тем они сближались. Вот вспыхнули уже знакомые молнии, и в какой-то момент Йохансону даже почудилось, что в стремительной смене образов мелькнули очертания человека. Всё стремилось к слиянию – материя и обрывки Облака.
– Оно срастается! – ахнул Рубин, блестящими глазами глядя на монитор, по которому бежали данные анализа воды. – Вода насыщена новым веществом, химическим соединением!
Йохансон кружил своим роботом, беря пробу за пробой. Масса уже полностью ожила. Образовалось ядро. Всё устремилось к нему. То, что они уже наблюдали в миниатюре, теперь происходило в увеличенном масштабе. Из отдельных клеток создавалось существо. Организм без глаз, ушей и других органов чувств, без сердца, мозга и внутренностей – гомогенная масса, способная, тем не менее, к сложным процессам.
Сквозь овальное окно танка они видели, как желе сжималось и уплотнялось. От краёв к центру тянулись голубые шлейфы. Йохансон подвёл робота к краю. Три трубки для проб ещё пустовали. Он вонзил их в массу.
Существо мгновенно отпрянуло и вытянуло из себя дюжину щупалец, которые схватили робота. Йохансон потерял управление машиной. Она застряла в лапах существа, которое опустилось на дно танка, закрепившись там чем-то вроде присоски.
– Вот чёрт, – ругалась Оливейра. – Ты прозевал.
Пальцы Рубина летали по клавиатуре его компьютера.
– У меня тут море данных, – сказал он. – Аромат, молекулярные воскурения. Эта штука использует феромон! Я был прав.
– Эневек был прав, – поправила его Оливейра. – И Уивер.
– Я и хотел сказать…
– Мы все были правы. Нечто такое нам уже знакомо, да, Мик? – спросил Йохансон, не сводя глаз с монитора.
Рубин отрицательно покачал головой:
– Составляющие знакомы. А вот о рецепте ничего не могу сказать. Нужны пробы.
Из верхней части существа выделилась толстая плеть, конец которой разветвился на множество тонких усиков. Плеть склонилась над роботом. Усики ощупали машину и трубочки с пробами. Это походило на структурированное, обдуманное исследование.
– Что я вижу? – Оливейра подалась вперёд. – Оно хочет открыть трубочки?
– Не так-то это просто. – Йохансон попытался вернуть себе контроль над роботом. Щупальца ответили тем, что ещё крепче вцепились в корпус. – Оно явно влюбилось. Ну, хорошо. Подождём.
Усики продолжали обследование.
– Интересно, видит оно робота или нет? – спросил Рубин.
– Чем? – сомневалась Оливейра. – Оно изменяет форму, но глаз образовать не может.
– Возможно, ему это и не нужно, – сказал Йохансон. – Оно понимает мир на ощупь.
– Дети так делают, – сказал Рубин. – Но у них есть мозг, чтобы запомнить то, что они ощупали. А эта штука как запоминает?
Внезапно масса отпустила робота. Все усики и щупальца втянулись назад, слившись с общей структурой. Организм распластался по дну.
– Бесшовное покрытие, – пошутила Оливейра. – Оно и это умеет.
– Arrivederci, – сказал Йохансон и завёл робота в гараж.
* * *
Combat Information Center
– Что они, собственно, хотят сказать? – Кроув подпёрла подбородок ладонью. Между указательным и средним пальцами у неё дымилась обязательная сигарета, но на сей раз она сгорала почти впустую: у Кроув не было времени затянуться. Она пыталась, вместе с Шанкаром, проникнуть в смысл послания, полученного от Ирр.
Послания, которое сопровождалось нападением.
После того, как компьютер декодировал первое сообщение, со вторым он управился довольно быстро. Как и в первый раз, Ирр ответили в бинарном коде. Пока было непонятно, образуют ли данные картинку, но одна информация легко выделялась на общем фоне. Она изображала молекулу, химическую формулу. H2O.
– Очень оригинально, – недовольно проворчал Шанкар. – Мы и так знаем, что они живут в воде.
Но к формуле воды Ирр прицепили и другие данные. Компьютер считал в бешеном темпе, и постепенно начинало проясняться, что бы это могло быть.
– Может, географическая карта, – сказала Кроув.
– Морского дна?
– Нет. Это означало бы, что они живут на дне моря. Но их жизненным пространством является скорее свободная вода. Гомогенная, во все стороны равная.
Шанкар размышлял.
– Может, тут состав? Минеральные вещества, кислоты, основания, и так далее.
– Они не везде одинаковы, – кивнула Кроув. – В первый раз они послали нам картинку, составленную из двух математических результатов. Это же несравнимо сложнее. Но думаю, что и здесь картинка.
* * *
Joint Intelligence Center
Уивер нашла Эневека за компьютером. По экрану плавали виртуальные одноклеточные, но ей показалось, что он не особенно всматривается в них.
– Мне очень жаль, что твоя подруга погибла, – тихо сказала она.
– Знаешь, что странно? – хрипло сказал Эневек. – Что меня это так зацепило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Мы все глубоко потрясены, – сказала Ли в коротком импровизированном обращении. – Нас попытались деморализовать, уничтожить. Но мы не можем им этого позволить. Вы спросите, а надёжен ли ещё этот корабль, и я вам отвечу: да, он надёжен! Если мы не дадим противнику возможности проникнуть на судно, нам нечего бояться. Но всё-таки надо спешить. Мы не должны ослаблять усилия в установлении контакта. Надо убедить их прекратить террор против нас!
Йохансон вышел на взлётную палубу, где обслуживающий персонал убирал остатки прерванной вечеринки. Солнце снова стояло в небе, и море имело обычный вид. Ни голубого свечения, ни молний. Ни светового сновидения, которое закончилось кошмаром.
Он вернулся к исходному пункту своих мыслей – к тому моменту, когда Ли принесла ему бокал вина и попыталась выжать из него всё, что он помнил о своём ночном приключении. Он очень быстро понял две вещи. Во-первых, Ли знала, что произошло на самом деле. Во-вторых, она не была уверена, вспомнит ли он и скажет ли правду, и это её тревожило.
Они обманули его. Он не упал.
А ведь он уже был готов принять это объяснение. Не скажи ему Оливейра на пандусе, что минувшей ночью он якобы видел Рубина, вошедшего в потайную дверь ангара, он бы удовлетворился тем объяснением, которое ему дали. Но замечание Оливейра что-то стронуло в памяти. Его мозг начал перепрограммироваться. В нём возникали и исчезали загадочные картинки. Йохансон смотрел на равномерное колебание моря, но взгляд его был устремлён внутрь себя. Они снова сидели с Оливейра на ящике, пили вино, и он увидел, как Рубин прошёл сквозь стену ангара. Другая картинка подсказывала ему, что там есть дверь и что он стоял перед этой дверью.
Или ему это только привиделось?
Наверное, ты состарился, сам того не заметив, подумал он. Стыдно. Пойти к Ли и потребовать от неё ответа – чтобы убедиться, что у тебя не все дома? Не очень достойное зрелище.
Пока он раздумывал, судьба вошла в его положение и послала ему Уивер. Йохансон обрадовался, увидев на палубе её невысокую, компактную фигурку. В последнее время они виделись редко. Поначалу он имел на неё большие виды, но быстро понял, что Лунд она ему не заменит. Связи не возникло ни в «Шато», ни здесь, на «Независимости». Нечто такое возникало скорее между нею и Эневеком, и, честно говоря, они гораздо больше подходили друг другу.
Так что близости не получилось. Но было доверие, а это совсем другое. Довериться Уивер стоило. Она слишком трезвая, чтобы находить романтическое очарование в таинственных событиях. Пусть она его выслушает, и по её реакции он поймёт, верит она ему или считает его ненормальным.
Он коротко обрисовал ей, что его смущало, в каких пунктах он не доверял себе и что он почувствовал при попытке Ли выжать из него информацию.
После некоторого раздумья Уивер спросила:
– А ты уже сходил, посмотрел?
Йохансон отрицательно покачал головой:
– Некогда было.
– Было когда. Просто ты боишься посмотреть: а вдруг не найдёшь.
– Наверное, ты права.
– Хорошо. – Она кивнула. – Идём вместе.
Она попала в точку. Йохансон действительно боялся и с каждым шагом чувствовал себя всё неувереннее. Что, если они действительно не обнаружат никакой двери? Тогда ему придётся смириться с мыслью о шизофрении. Ему было 56 лет. Он хорошо выглядел, светился интеллектом, излучал эротический шарм, пользовался успехом у женщин.
Но, видимо, начал впадать в старческий маразм.
Случилось то, чего он боялся. Они несколько раз прошли вдоль той стены, но не нашли ничего, похожего на дверь.
– Ну что ж, – пролепетал он.
– Ничего, – ответила Уивер. И добавила, к его удивлению: – Стена клёпаная, всюду проходят трубы и сварные швы, тысяча вариантов встроить здесь дверь, которую не заметишь. Попробуй вспомнить, где точно ты её видел!
– Ты мне веришь?
– Я хорошо тебя знаю, Сигур. Ты не сумасшедший. Ты не пьёшь в диких количествах, не принимаешь наркотики. Ты жуир, гедонист, а жуиры внимательны к деталям, скрытым от других. Я, например, скорее тип «Макдональдс»: жую, не замечая что. Я бы не увидела эту дверь, даже если бы она открылась у меня перед носом. Но ты видел, я тебе верю.
Йохансон улыбнулся, импульсивно поцеловал Уивер в щёку и пошёл к лаборатории лёгкой поступью.
* * *
Лаборатория
Рубин всё ещё был бледен, а его речь походила на кряхтенье попугая. Он действительно побывал на краю смерти. Грейвольф чуть не спровадил его на тот свет. Биолог проявлял понимание. Он принуждённо улыбался, напоминая Йохансону сестру Рэтчед из «Пролетая над гнездом кукушки» после того, как Джек Николсон чуть не задушил её. Если ему нужно было посмотреть направо или налево, он поворачивался всем корпусом, ждал сочувствия и говорил, что не сердится на Грейвольфа.
– Ведь они были вместе? – хрипел он. – И она погибла. А ведь это я распорядился открыть шлюз. Конечно, ему не следовало душить меня, но я его понимаю.
Оливейра переглядывалась с Йохансоном, но рта не раскрывала.
В танке плавали крупные куски биомассы. Они снова начали светиться. Но учёных в данный момент интересовало не само по себе желе, а Облако. Когда люди Ли свалили в симулятор две с половиной тонны студня, туда же попало и большое количество уже растаявшей субстанции. Среди свободно плавающих микроорганизмов и комочков материи двигался робот, утыканный датчиками. Из барабана выезжали трубки для проб, раскрывались, закрывались и снова уходили внутрь.
Йохансон сидел за пультом в позе командира космического корабля, возложив руки на джойстики. Всё освещение лаборатории и танка они свели до минимума, чтобы лучше видеть свечение. Они становились свидетелями того, как масса постепенно приходила в себя. В комочках желе начинали пульсировать потоки голубого света.
– Я думаю, началось, – прошептала Оливейра. – Оно реформируется.
Йохансон подвёл робота к одному из комков, открыл трубку для проб и вонзил её в массу. Края трубки были остро заточены. Она вырезала часть желе, закрылась и исчезла внутри барабана. Комок не отреагировал на эту пункцию. Он слегка изменил форму, окутанный голубым облаком. Йохансон выждал несколько секунд и повторил процедуру в другом месте.
Вспыхнули голубые молнии. Комок имел размеры дельфина. Чем дольше Йохансон вглядывался, заполняя свои трубочки пробами, тем больше убеждался, что сравнение было точным. Не только размеры, но и форма дельфина.
В ту же минуту Оливейра сказала:
– Трудно поверить. Он похож на дельфина.
Йохансон чуть не забыл про робота. Он заворожённо следил, как и другие комки тоже изменяли свою форму. Одни походили на акул, другие на кальмаров.
– Как это может быть? – просипел Рубин.
– Программирование, – сказал Йохансон. – Иначе ничем не объяснить.
– Откуда они знают, как это делается?
– Просто знают и всё.
– Если они могут подражать форме и движениям, – сказала Оливейра, – они, должно быть, мастера маскироваться. Как вы считаете?
– Не знаю, – скептически сказал Йохансон. – Вряд ли это имеет целью мимикрию. Скорее, они о чём-то… вспоминают.
– Вспоминают?
– Ты знаешь, что происходит, когда мы думаем. Вспыхивают определённые нейроны, группы и связи. Возникает узор. Наш мозг не может изменить свою форму, но нейронный узор определённым образом и есть форма. Если умеешь читать эти формы, можешь сказать, о чём в данный момент думает наблюдаемый.
– Ты хочешь сказать, они думают о дельфине?
– Это непохоже на дельфина, – сказал Рубин и был прав. Форма стала другой. Теперь это походило на ската, который медленно поднимался, чуть шевеля крыльями. Из кончиков крыльев выросли длинные осязающие нити.
– Вы только взгляните!
Форма ската перешла во что-то змееподобное. Масса распалась. Внезапно возникли тысячи крошечных рыбок, которые синхронно метнулись, потом снова слились, быстро меняя облик, будто следуя заданной программе. В доли секунды они приобретали знакомые и незнакомые формы. В этом явлении участвовали уже все комки. Вместе с тем они сближались. Вот вспыхнули уже знакомые молнии, и в какой-то момент Йохансону даже почудилось, что в стремительной смене образов мелькнули очертания человека. Всё стремилось к слиянию – материя и обрывки Облака.
– Оно срастается! – ахнул Рубин, блестящими глазами глядя на монитор, по которому бежали данные анализа воды. – Вода насыщена новым веществом, химическим соединением!
Йохансон кружил своим роботом, беря пробу за пробой. Масса уже полностью ожила. Образовалось ядро. Всё устремилось к нему. То, что они уже наблюдали в миниатюре, теперь происходило в увеличенном масштабе. Из отдельных клеток создавалось существо. Организм без глаз, ушей и других органов чувств, без сердца, мозга и внутренностей – гомогенная масса, способная, тем не менее, к сложным процессам.
Сквозь овальное окно танка они видели, как желе сжималось и уплотнялось. От краёв к центру тянулись голубые шлейфы. Йохансон подвёл робота к краю. Три трубки для проб ещё пустовали. Он вонзил их в массу.
Существо мгновенно отпрянуло и вытянуло из себя дюжину щупалец, которые схватили робота. Йохансон потерял управление машиной. Она застряла в лапах существа, которое опустилось на дно танка, закрепившись там чем-то вроде присоски.
– Вот чёрт, – ругалась Оливейра. – Ты прозевал.
Пальцы Рубина летали по клавиатуре его компьютера.
– У меня тут море данных, – сказал он. – Аромат, молекулярные воскурения. Эта штука использует феромон! Я был прав.
– Эневек был прав, – поправила его Оливейра. – И Уивер.
– Я и хотел сказать…
– Мы все были правы. Нечто такое нам уже знакомо, да, Мик? – спросил Йохансон, не сводя глаз с монитора.
Рубин отрицательно покачал головой:
– Составляющие знакомы. А вот о рецепте ничего не могу сказать. Нужны пробы.
Из верхней части существа выделилась толстая плеть, конец которой разветвился на множество тонких усиков. Плеть склонилась над роботом. Усики ощупали машину и трубочки с пробами. Это походило на структурированное, обдуманное исследование.
– Что я вижу? – Оливейра подалась вперёд. – Оно хочет открыть трубочки?
– Не так-то это просто. – Йохансон попытался вернуть себе контроль над роботом. Щупальца ответили тем, что ещё крепче вцепились в корпус. – Оно явно влюбилось. Ну, хорошо. Подождём.
Усики продолжали обследование.
– Интересно, видит оно робота или нет? – спросил Рубин.
– Чем? – сомневалась Оливейра. – Оно изменяет форму, но глаз образовать не может.
– Возможно, ему это и не нужно, – сказал Йохансон. – Оно понимает мир на ощупь.
– Дети так делают, – сказал Рубин. – Но у них есть мозг, чтобы запомнить то, что они ощупали. А эта штука как запоминает?
Внезапно масса отпустила робота. Все усики и щупальца втянулись назад, слившись с общей структурой. Организм распластался по дну.
– Бесшовное покрытие, – пошутила Оливейра. – Оно и это умеет.
– Arrivederci, – сказал Йохансон и завёл робота в гараж.
* * *
Combat Information Center
– Что они, собственно, хотят сказать? – Кроув подпёрла подбородок ладонью. Между указательным и средним пальцами у неё дымилась обязательная сигарета, но на сей раз она сгорала почти впустую: у Кроув не было времени затянуться. Она пыталась, вместе с Шанкаром, проникнуть в смысл послания, полученного от Ирр.
Послания, которое сопровождалось нападением.
После того, как компьютер декодировал первое сообщение, со вторым он управился довольно быстро. Как и в первый раз, Ирр ответили в бинарном коде. Пока было непонятно, образуют ли данные картинку, но одна информация легко выделялась на общем фоне. Она изображала молекулу, химическую формулу. H2O.
– Очень оригинально, – недовольно проворчал Шанкар. – Мы и так знаем, что они живут в воде.
Но к формуле воды Ирр прицепили и другие данные. Компьютер считал в бешеном темпе, и постепенно начинало проясняться, что бы это могло быть.
– Может, географическая карта, – сказала Кроув.
– Морского дна?
– Нет. Это означало бы, что они живут на дне моря. Но их жизненным пространством является скорее свободная вода. Гомогенная, во все стороны равная.
Шанкар размышлял.
– Может, тут состав? Минеральные вещества, кислоты, основания, и так далее.
– Они не везде одинаковы, – кивнула Кроув. – В первый раз они послали нам картинку, составленную из двух математических результатов. Это же несравнимо сложнее. Но думаю, что и здесь картинка.
* * *
Joint Intelligence Center
Уивер нашла Эневека за компьютером. По экрану плавали виртуальные одноклеточные, но ей показалось, что он не особенно всматривается в них.
– Мне очень жаль, что твоя подруга погибла, – тихо сказала она.
– Знаешь, что странно? – хрипло сказал Эневек. – Что меня это так зацепило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127