Или хотя бы заставить их изменить методы.
Неужто и впрямь хорошая идея?
Она коснулась кончиками пальцев дна бассейна и вынырнула, протирая глаза. В следующий момент эта мысль показалась ей просто вульгарной. Потом она снова завладела её воображением. По мере того, как Эневек подплывал к ней, она всё меньше была уверена в своей идее, а когда он почти совсем подплыл, мысль уже казалась ей отвратительной.
Надо это обдумать, утро вечера мудренее.
Он был уже совсем рядом.
Она вжалась спиной в стенку бассейна. Её грудь вздымалась и опускалась. Сердце билось, как тогда, в ледяной воде Ла-Манша, – и это чувство падения в лифте, и колотящееся сердце, которое словно бы говорило: сейчас… сейчас… сейчас…
Она почувствовала его прикосновение на своей талии и раскрыла губы.
Страшно!
Надо что-нибудь сказать, думала она. Хоть что-нибудь, хоть на какую-нибудь тему. Спрятаться в разговоре.
– Сигуру, кажется, уже лучше.
Слова вывалились из её рта, как жабы. В глазах Эневека мелькнуло разочарование. Он отстранился от неё, загладил назад мокрые волосы и улыбнулся.
– Да, странный случай.
Дура, идиотка!
– Но у него есть одна проблема. – Она положила локти на край бассейна. – Только между нами. Ему неприятно будет узнать, что я проболталась. А я просто хочу слышать твоё мнение.
Что, у Сигура проблема? Проблема у тебя, идиотка!
– Что за проблема? – спросил Эневек.
– Он что-то видел. Вернее, он считает, что видел. Когда он рассказывает, я ему верю, но тогда возникает вопрос, что бы это могло значить и… Слушай, рассказываю.
* * *
Контрольное помещение
Ли сидела перед монитором и слушала, как Уивер рассказывала Эневеку о сомнениях Йохансона.
Какая красивая пара, с удовольствием думала она.
Содержание разговора доставило ей куда меньше удовольствия. Этот Рубин, собака, испортил всю миссию. Оставалось лишь надеяться, что Йохансон больше ничего не вспомнит из того, что наркотик вытеснил из его извилин. Но вот, теперь эта тема занимает уже Уивер и Эневека!
Почему вы не наплюёте на все эти истории, детки, думала она. На страшилки дяди Йохансона! Почему бы вам не пойти и не переспать? Слепому видно, что вам этого хочется, одним только вам невдомёк. Ли вздохнула. Сколько таких неуклюжих сближений она перевидала с тех пор, как мужчины и женщины служат на флоте вместе. Всякий раз это настолько явно! И глупо, и скучно. Все рано или поздно хотят вместе в постель. Неужели вам там, в бассейне, не приходит в голову ничего лучше, чем забивать себе голову Йохансоном?
– Нам надо привыкать к мысли, что Рубин сорвётся с борта, – сказала она Вандербильту.
Замдиректора ЦРУ стоял с чашкой кофе у неё за спиной. Они были одни. Пик отправился на нижнюю палубу проследить, как продвигается уборка, и проверить состояние водолазного оборудования.
– А как мы отбрешемся?
– Обстоятельства будут несомненные.
– Мы пока не готовы, Джуди-детка. Рубин ещё не довёл дело до конца. Да и лучше будет, если нам вообще не придётся этим заниматься.
– Что такое, Джек? Угрызения совести?
– Всего лишь желание покоя. Это же ваш чёртов план, но я обязан гарантировать его исполнение. Можете не сомневаться, мои угрызения совести не выходят за пределы самого необходимого. – Он захихикал: – А то ещё имидж потеряешь.
Ли повернулась к нему:
– А он у вас есть?
Вандербильт громко отхлебнул из чашки.
– Знаете, что я в вас особенно ценю, Джуди? Вашу омерзительность. Рядом с вами я чувствую себя неплохим парнем. А это чего-нибудь стоит!
* * *
Combat Information Center
Кроув и Шанкар ломали головы.
Компьютер показывал замысловатую картинку. Параллельные линии, которые то расходились, то сходились, то изгибались. Между ними зияли неравномерные пустоты. Scratch состоял из целой серии таких изображений, которые будто просились в одну картинку, но никак не складывались. Кроув не приходило в голову никаких догадок, что они могут означать.
– Вода – это базис, – рассуждал Шанкар. – К каждой молекуле воды привязана какая-то дополнительная информация. О чём она? О свойствах воды?
– Может быть. Какие свойства они могли иметь в виду?
– Температуру, например.
– Да. Или содержание соли.
– Может, речь идёт не о химических или физических свойствах, а о самих Ирр? Линии могут изображать плотность их популяции.
– Типа «мы здесь живём»?
Шанкар тёр подбородок:
– Ну, вроде того.
– Не знаю, Мёррэй. Мы бы им не стали сообщать, где находятся наши города.
– Но они мыслят иначе, чем мы.
– Спасибо, что ты мне об этом сказал. – Кроув выдохнула облако дыма. – Хорошо, ещё раз. H2O. Вода. Эту часть послания легко понять. Вода – наш мир.
– Один к одному ответ на наше послание.
– Правильно. Мы им сказали, что живём на свежем воздухе. Потом мы описали им нашу ДНК и нашу форму.
– Предположим, они действительно отвечают нам один в один, – сказал Шанкар. – Может, линии изображают их форму?
Кроув сжала губы:
– У них нет формы. То есть, одноклеточные, конечно, имеют форму, но вряд ли они будут её определять. Форму они ощущают скорее в коллективе, а у желе тысячи форм и ни одной.
– Хорошо. Форма отпадает. Какая информация ещё могла бы иметь интерес? Число индивидов?
– Мёррэй! Но это было бы число с таким количеством нулей! Кроме того, они же непрерывно делятся, непрерывно умирают… Они сами, наверное, не в состоянии назвать это число. – Кроув зажала сигарету в зубах. – Единица у них не считается. Она – ничто. Считается только общность. Так сказать, идея Ирр. Геном Ирр.
Шанкар смотрел на неё поверх своих очков.
– Не забывай, мы послали им лишь информацию о том, что наша биохимия базируется на ДНК. Ответ должен гласить: наша тоже. Или ты думаешь, что они расшифровали для нас свой геном?
– Почему бы нет. Ведь это единственное высказывание, которое они могут о себе сделать. Геном и слияние – вот центральные пункты всего их существования.
– Да, но как ты опишешь ДНК, которая постоянно мутирует?
Кроув беспомощно глянула на узор из линий.
– Может, всё-таки карта?
– Карта чего?
– Ну, хорошо. – Она вздохнула. – Давай с самого начала: H2O – это базис. Мы живём в воде…
* * *
С глазу на глаз
Беговая дорожка Ли была установлена на самую высокую скорость. В других обстоятельствах она бегала бы в тренажёрном зале – ради общности группы. Но на сей раз она не хотела, чтобы ей мешали. Она говорила с Оффутом. Ежедневно.
– Как настроение, Джуд?
– Отлично, сэр. Нападение обошлось нам дорого, но мы взяли ситуацию в руки.
– Люди замотивированы?
– Более чем.
– Я беспокоюсь. – Президент казался усталым. Он сидел совершенно один в зале военного совета. – Бостон полностью эвакуирован. Нью-Йорк и Вашингтон мы уже списали. И поступают тревожные сообщения из Филадельфии и Норфолка.
– Я знаю.
– Страна летит в трубу, а весь мир только и говорит, что о нечеловеческом разуме в море. Мне было бы очень интересно, кто не удержал язык за зубами.
– Какое это имеет теперь значение, сэр?
– Какое значение? – Президент ударил ладонью по столу. – Если Америка берёт на себя руководство, я не потерплю никакого самоуправства ни от какого придурка из ООН! У них только и забот, чтобы напоминать миру о своей вшивой организации, невидимой на карте. Вы хоть знаете, что творится, какая динамика?
– Я в курсе всего, что происходит.
– Или кто-то из вашего круга проболтался?
– При всём моём уважении, сэр, в гипотезе Ирр нет ничего такого, до чего не могли бы додуматься и другие. Сколько я слышу, большая часть предположений по всему миру по-прежнему вертится вокруг природных катастроф и международного терроризма. Сегодня утром какой-то учёный из Пхеньяна…
– Он сказал, что эти негодяи – мы. – Президент отмахнулся. – Знаю я всё. Якобы мы плаваем на бесшумных подводных лодках и нападаем на собственные города, чтобы потом всё свалить на невинных коммунистов. Что за слабоумие. – Он подался вперёд: – Но по сути мне это безразлично. Мне плевать на всеобщую любовь. Я хочу, чтобы проблема была решена, подать мне на стол новые варианты! Джуд, чёрт возьми, ни одна страна пока не в состоянии помочь другой! Соединённым Штатам Америки впору хоть самим взывать о помощи! На нас нападают, нас травят, наши люди бегут вглубь страны. Мне самому приходится сидеть в бункере, как кроту. В городах царят анархия и мародёрство. Армия и силы правопорядка не справляются. У людей один выбор: между заражёнными продуктами и бесполезными медикаментами.
– Сэр…
– Господь ещё простирает свою спасительную длань над Западом, если не считать того, что ноги вам откусят сразу, как только вы сунетесь в воду. Популяции червей у берегов Америки и Азии становятся всё плотнее, Ла-Пальма стоит перед крахом. Меня не то волнует, что шатаются правительства, а то, что мы сейчас не в состоянии заняться вопросом, в чьи руки перейдут их системы вооружений.
– Ваше последнее выступление…
– Ах, перестаньте. Я с утра до ночи только и делаю, что держу страстные речи. Спичрайтеры за мной не поспевают. Никто из них уже не знает, что мне говорить. Я им твержу: внушайте уверенность. Американский народ должен видеть решимость верховного главнокомандующего, который сделает всё необходимое, чтобы выиграть эту битву, пусть враг хоть как угодно скрывается. Народ должен откуда-то черпать силы. Нет, мы никого не собираемся убаюкивать, мы должны готовиться к худшему, но мы разберёмся! Но ко всему примешивается их собственный страх, и я спрашиваю себя, да прислушиваются ли они ко мне вообще?
– Да, сэр, к вам прислушиваются, – заверила его Ли. – Вы в настоящий момент один из немногих, кого вообще слушают. Вас да немцев.
– Да, немцы. – Глаза президента сузились. – Верно ли, что немцы планируют собственную миссию?
Ли чуть не свалилась с беговой дорожки. Что это опять за чушь?
– Ничего подобного. Во главе мира сейчас стоим мы. Нас уполномочила ООН. Германия координирует Европу, но они работают в тесном контакте с нами. Посмотрите хотя бы на Ла-Пальму.
– Тогда почему ЦРУ рассказывает мне эти байки?
– Потому что эти слухи распространяет Джек Вандербильт.
– Ах, Джуд.
– Да, он был и остаётся интриганом.
– Детка, когда вы займёте то место, какого заслуживаете, Вандербильта рядом с вами не будет.
Ли медленно выдохнула. Она стала чересчур эмоциональной. Слишком высунулась и в этот момент выдала себя. Это нехорошо. Надо помнить о суверенитете.
– Естественно, – с улыбкой сказала она, – я вижу в Джеке не проблему, а партнёра.
Президент кивнул.
– Русские прислали нам группу, которая детально проинформировала ЦРУ о положении на Чёрном море. Мы в постоянном контакте с Китаем. Про немцев это, наверное, болтовня. У меня нет впечатления, что они ведут свою игру, но вы же знаете, какие слухи сейчас идут в прессе. Нет, мы можем быть довольны. Уже одно то прекрасно, сколько людей разных наций находят себя в Боге теперь, когда сатана вышел из моря. – Он провёл рукой по глазам. – Итак, на какой вы стадии? Я не хотел бы спрашивать об этом при других, Джуд, не хочу ставить вас в неудобное положение, заставлять вас что-то приукрашивать, но сейчас, наедине со мной, будьте откровенны. Как – далеко – мы – продвинулись?
– Мы стоим перед самым прорывом.
– Как близко?
– Рубин считает, что если всё будет хорошо, то он управится за день-два. В лаборатории всё уже удалось. Есть пахучее вещество, посредством которого Ирр сообщаются. Мы уже производим это вещество искусственно и…
– Избавьте меня от подробностей. Значит, Рубин сделает?
– Он абсолютно уверен, сэр, – сказала Ли. – И я тоже.
Президент поджал губы:
– Я полагаюсь на вас, Джуд. Есть ли ещё какие-нибудь сложности с вашими учёными?
– Нет, – солгала она. – Всё идёт прекрасно.
Почему он об этом спросил? Неужто Вандербильт…
Спокойно, Джуд. Ну, спросил и спросил. Случайно. Болтать – не в интересах Вандербильта. Этот жирный мешок хоть и трепло, но не станет же он плевать против ветра.
– Сэр, – сказала она. – Мы уже очень многое можем. Я вам обещала довести дело до конца, и я это сделаю. Мы спасём мир. Его спасут Соединённые Штаты Америки. Вы спасёте мир.
– Прямо как в кино.
– Лучше, чем в кино.
Президент угрюмо кивнул. Потом неожиданно улыбнулся. Это была не та лучистая улыбка, которая так отличала его. Но в ней было что-то от его неизменной воли к победе, которой она восхищалась и за которую уважала его.
– С нами Бог, Джуд, – сказал он и отключился.
Ли осталась на своей беговой дорожке и вдруг спросила себя, а смогут ли они действительно это сделать.
* * *
Combat Information Center
Какие бы тайны ни содержало вражеское послание из моря, биохимия человека требовала своего, и желудок Шанкара красноречиво возвещал об этом, так что Кроув, в конце концов, не выдержала его урчания и отправила Шанкара есть.
– Не хочу я есть, – отбивался Шанкар.
– Ну, ради меня, – упрашивала Кроув.
– У нас нет времени на еду.
– Сама знаю. Но что проку, если от нас останутся одни побелевшие кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Неужто и впрямь хорошая идея?
Она коснулась кончиками пальцев дна бассейна и вынырнула, протирая глаза. В следующий момент эта мысль показалась ей просто вульгарной. Потом она снова завладела её воображением. По мере того, как Эневек подплывал к ней, она всё меньше была уверена в своей идее, а когда он почти совсем подплыл, мысль уже казалась ей отвратительной.
Надо это обдумать, утро вечера мудренее.
Он был уже совсем рядом.
Она вжалась спиной в стенку бассейна. Её грудь вздымалась и опускалась. Сердце билось, как тогда, в ледяной воде Ла-Манша, – и это чувство падения в лифте, и колотящееся сердце, которое словно бы говорило: сейчас… сейчас… сейчас…
Она почувствовала его прикосновение на своей талии и раскрыла губы.
Страшно!
Надо что-нибудь сказать, думала она. Хоть что-нибудь, хоть на какую-нибудь тему. Спрятаться в разговоре.
– Сигуру, кажется, уже лучше.
Слова вывалились из её рта, как жабы. В глазах Эневека мелькнуло разочарование. Он отстранился от неё, загладил назад мокрые волосы и улыбнулся.
– Да, странный случай.
Дура, идиотка!
– Но у него есть одна проблема. – Она положила локти на край бассейна. – Только между нами. Ему неприятно будет узнать, что я проболталась. А я просто хочу слышать твоё мнение.
Что, у Сигура проблема? Проблема у тебя, идиотка!
– Что за проблема? – спросил Эневек.
– Он что-то видел. Вернее, он считает, что видел. Когда он рассказывает, я ему верю, но тогда возникает вопрос, что бы это могло значить и… Слушай, рассказываю.
* * *
Контрольное помещение
Ли сидела перед монитором и слушала, как Уивер рассказывала Эневеку о сомнениях Йохансона.
Какая красивая пара, с удовольствием думала она.
Содержание разговора доставило ей куда меньше удовольствия. Этот Рубин, собака, испортил всю миссию. Оставалось лишь надеяться, что Йохансон больше ничего не вспомнит из того, что наркотик вытеснил из его извилин. Но вот, теперь эта тема занимает уже Уивер и Эневека!
Почему вы не наплюёте на все эти истории, детки, думала она. На страшилки дяди Йохансона! Почему бы вам не пойти и не переспать? Слепому видно, что вам этого хочется, одним только вам невдомёк. Ли вздохнула. Сколько таких неуклюжих сближений она перевидала с тех пор, как мужчины и женщины служат на флоте вместе. Всякий раз это настолько явно! И глупо, и скучно. Все рано или поздно хотят вместе в постель. Неужели вам там, в бассейне, не приходит в голову ничего лучше, чем забивать себе голову Йохансоном?
– Нам надо привыкать к мысли, что Рубин сорвётся с борта, – сказала она Вандербильту.
Замдиректора ЦРУ стоял с чашкой кофе у неё за спиной. Они были одни. Пик отправился на нижнюю палубу проследить, как продвигается уборка, и проверить состояние водолазного оборудования.
– А как мы отбрешемся?
– Обстоятельства будут несомненные.
– Мы пока не готовы, Джуди-детка. Рубин ещё не довёл дело до конца. Да и лучше будет, если нам вообще не придётся этим заниматься.
– Что такое, Джек? Угрызения совести?
– Всего лишь желание покоя. Это же ваш чёртов план, но я обязан гарантировать его исполнение. Можете не сомневаться, мои угрызения совести не выходят за пределы самого необходимого. – Он захихикал: – А то ещё имидж потеряешь.
Ли повернулась к нему:
– А он у вас есть?
Вандербильт громко отхлебнул из чашки.
– Знаете, что я в вас особенно ценю, Джуди? Вашу омерзительность. Рядом с вами я чувствую себя неплохим парнем. А это чего-нибудь стоит!
* * *
Combat Information Center
Кроув и Шанкар ломали головы.
Компьютер показывал замысловатую картинку. Параллельные линии, которые то расходились, то сходились, то изгибались. Между ними зияли неравномерные пустоты. Scratch состоял из целой серии таких изображений, которые будто просились в одну картинку, но никак не складывались. Кроув не приходило в голову никаких догадок, что они могут означать.
– Вода – это базис, – рассуждал Шанкар. – К каждой молекуле воды привязана какая-то дополнительная информация. О чём она? О свойствах воды?
– Может быть. Какие свойства они могли иметь в виду?
– Температуру, например.
– Да. Или содержание соли.
– Может, речь идёт не о химических или физических свойствах, а о самих Ирр? Линии могут изображать плотность их популяции.
– Типа «мы здесь живём»?
Шанкар тёр подбородок:
– Ну, вроде того.
– Не знаю, Мёррэй. Мы бы им не стали сообщать, где находятся наши города.
– Но они мыслят иначе, чем мы.
– Спасибо, что ты мне об этом сказал. – Кроув выдохнула облако дыма. – Хорошо, ещё раз. H2O. Вода. Эту часть послания легко понять. Вода – наш мир.
– Один к одному ответ на наше послание.
– Правильно. Мы им сказали, что живём на свежем воздухе. Потом мы описали им нашу ДНК и нашу форму.
– Предположим, они действительно отвечают нам один в один, – сказал Шанкар. – Может, линии изображают их форму?
Кроув сжала губы:
– У них нет формы. То есть, одноклеточные, конечно, имеют форму, но вряд ли они будут её определять. Форму они ощущают скорее в коллективе, а у желе тысячи форм и ни одной.
– Хорошо. Форма отпадает. Какая информация ещё могла бы иметь интерес? Число индивидов?
– Мёррэй! Но это было бы число с таким количеством нулей! Кроме того, они же непрерывно делятся, непрерывно умирают… Они сами, наверное, не в состоянии назвать это число. – Кроув зажала сигарету в зубах. – Единица у них не считается. Она – ничто. Считается только общность. Так сказать, идея Ирр. Геном Ирр.
Шанкар смотрел на неё поверх своих очков.
– Не забывай, мы послали им лишь информацию о том, что наша биохимия базируется на ДНК. Ответ должен гласить: наша тоже. Или ты думаешь, что они расшифровали для нас свой геном?
– Почему бы нет. Ведь это единственное высказывание, которое они могут о себе сделать. Геном и слияние – вот центральные пункты всего их существования.
– Да, но как ты опишешь ДНК, которая постоянно мутирует?
Кроув беспомощно глянула на узор из линий.
– Может, всё-таки карта?
– Карта чего?
– Ну, хорошо. – Она вздохнула. – Давай с самого начала: H2O – это базис. Мы живём в воде…
* * *
С глазу на глаз
Беговая дорожка Ли была установлена на самую высокую скорость. В других обстоятельствах она бегала бы в тренажёрном зале – ради общности группы. Но на сей раз она не хотела, чтобы ей мешали. Она говорила с Оффутом. Ежедневно.
– Как настроение, Джуд?
– Отлично, сэр. Нападение обошлось нам дорого, но мы взяли ситуацию в руки.
– Люди замотивированы?
– Более чем.
– Я беспокоюсь. – Президент казался усталым. Он сидел совершенно один в зале военного совета. – Бостон полностью эвакуирован. Нью-Йорк и Вашингтон мы уже списали. И поступают тревожные сообщения из Филадельфии и Норфолка.
– Я знаю.
– Страна летит в трубу, а весь мир только и говорит, что о нечеловеческом разуме в море. Мне было бы очень интересно, кто не удержал язык за зубами.
– Какое это имеет теперь значение, сэр?
– Какое значение? – Президент ударил ладонью по столу. – Если Америка берёт на себя руководство, я не потерплю никакого самоуправства ни от какого придурка из ООН! У них только и забот, чтобы напоминать миру о своей вшивой организации, невидимой на карте. Вы хоть знаете, что творится, какая динамика?
– Я в курсе всего, что происходит.
– Или кто-то из вашего круга проболтался?
– При всём моём уважении, сэр, в гипотезе Ирр нет ничего такого, до чего не могли бы додуматься и другие. Сколько я слышу, большая часть предположений по всему миру по-прежнему вертится вокруг природных катастроф и международного терроризма. Сегодня утром какой-то учёный из Пхеньяна…
– Он сказал, что эти негодяи – мы. – Президент отмахнулся. – Знаю я всё. Якобы мы плаваем на бесшумных подводных лодках и нападаем на собственные города, чтобы потом всё свалить на невинных коммунистов. Что за слабоумие. – Он подался вперёд: – Но по сути мне это безразлично. Мне плевать на всеобщую любовь. Я хочу, чтобы проблема была решена, подать мне на стол новые варианты! Джуд, чёрт возьми, ни одна страна пока не в состоянии помочь другой! Соединённым Штатам Америки впору хоть самим взывать о помощи! На нас нападают, нас травят, наши люди бегут вглубь страны. Мне самому приходится сидеть в бункере, как кроту. В городах царят анархия и мародёрство. Армия и силы правопорядка не справляются. У людей один выбор: между заражёнными продуктами и бесполезными медикаментами.
– Сэр…
– Господь ещё простирает свою спасительную длань над Западом, если не считать того, что ноги вам откусят сразу, как только вы сунетесь в воду. Популяции червей у берегов Америки и Азии становятся всё плотнее, Ла-Пальма стоит перед крахом. Меня не то волнует, что шатаются правительства, а то, что мы сейчас не в состоянии заняться вопросом, в чьи руки перейдут их системы вооружений.
– Ваше последнее выступление…
– Ах, перестаньте. Я с утра до ночи только и делаю, что держу страстные речи. Спичрайтеры за мной не поспевают. Никто из них уже не знает, что мне говорить. Я им твержу: внушайте уверенность. Американский народ должен видеть решимость верховного главнокомандующего, который сделает всё необходимое, чтобы выиграть эту битву, пусть враг хоть как угодно скрывается. Народ должен откуда-то черпать силы. Нет, мы никого не собираемся убаюкивать, мы должны готовиться к худшему, но мы разберёмся! Но ко всему примешивается их собственный страх, и я спрашиваю себя, да прислушиваются ли они ко мне вообще?
– Да, сэр, к вам прислушиваются, – заверила его Ли. – Вы в настоящий момент один из немногих, кого вообще слушают. Вас да немцев.
– Да, немцы. – Глаза президента сузились. – Верно ли, что немцы планируют собственную миссию?
Ли чуть не свалилась с беговой дорожки. Что это опять за чушь?
– Ничего подобного. Во главе мира сейчас стоим мы. Нас уполномочила ООН. Германия координирует Европу, но они работают в тесном контакте с нами. Посмотрите хотя бы на Ла-Пальму.
– Тогда почему ЦРУ рассказывает мне эти байки?
– Потому что эти слухи распространяет Джек Вандербильт.
– Ах, Джуд.
– Да, он был и остаётся интриганом.
– Детка, когда вы займёте то место, какого заслуживаете, Вандербильта рядом с вами не будет.
Ли медленно выдохнула. Она стала чересчур эмоциональной. Слишком высунулась и в этот момент выдала себя. Это нехорошо. Надо помнить о суверенитете.
– Естественно, – с улыбкой сказала она, – я вижу в Джеке не проблему, а партнёра.
Президент кивнул.
– Русские прислали нам группу, которая детально проинформировала ЦРУ о положении на Чёрном море. Мы в постоянном контакте с Китаем. Про немцев это, наверное, болтовня. У меня нет впечатления, что они ведут свою игру, но вы же знаете, какие слухи сейчас идут в прессе. Нет, мы можем быть довольны. Уже одно то прекрасно, сколько людей разных наций находят себя в Боге теперь, когда сатана вышел из моря. – Он провёл рукой по глазам. – Итак, на какой вы стадии? Я не хотел бы спрашивать об этом при других, Джуд, не хочу ставить вас в неудобное положение, заставлять вас что-то приукрашивать, но сейчас, наедине со мной, будьте откровенны. Как – далеко – мы – продвинулись?
– Мы стоим перед самым прорывом.
– Как близко?
– Рубин считает, что если всё будет хорошо, то он управится за день-два. В лаборатории всё уже удалось. Есть пахучее вещество, посредством которого Ирр сообщаются. Мы уже производим это вещество искусственно и…
– Избавьте меня от подробностей. Значит, Рубин сделает?
– Он абсолютно уверен, сэр, – сказала Ли. – И я тоже.
Президент поджал губы:
– Я полагаюсь на вас, Джуд. Есть ли ещё какие-нибудь сложности с вашими учёными?
– Нет, – солгала она. – Всё идёт прекрасно.
Почему он об этом спросил? Неужто Вандербильт…
Спокойно, Джуд. Ну, спросил и спросил. Случайно. Болтать – не в интересах Вандербильта. Этот жирный мешок хоть и трепло, но не станет же он плевать против ветра.
– Сэр, – сказала она. – Мы уже очень многое можем. Я вам обещала довести дело до конца, и я это сделаю. Мы спасём мир. Его спасут Соединённые Штаты Америки. Вы спасёте мир.
– Прямо как в кино.
– Лучше, чем в кино.
Президент угрюмо кивнул. Потом неожиданно улыбнулся. Это была не та лучистая улыбка, которая так отличала его. Но в ней было что-то от его неизменной воли к победе, которой она восхищалась и за которую уважала его.
– С нами Бог, Джуд, – сказал он и отключился.
Ли осталась на своей беговой дорожке и вдруг спросила себя, а смогут ли они действительно это сделать.
* * *
Combat Information Center
Какие бы тайны ни содержало вражеское послание из моря, биохимия человека требовала своего, и желудок Шанкара красноречиво возвещал об этом, так что Кроув, в конце концов, не выдержала его урчания и отправила Шанкара есть.
– Не хочу я есть, – отбивался Шанкар.
– Ну, ради меня, – упрашивала Кроув.
– У нас нет времени на еду.
– Сама знаю. Но что проку, если от нас останутся одни побелевшие кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127