Эневек, привыкший во время наблюдений за китами давать пояснения и комментарии, чувствовал, что язык у него пересох. В течение полутора часов он отбубнил всю историю региона и перешёл к анекдотам, чтобы настроение пассажиров не упало совсем. Наконец запас отвлекающих манёвров был тоже исчерпан.
– Возвращаемся назад, – объявил он.
В ответ – разочарованное молчание. На возвращение через пролив Клэйоквот требовалось добрых три четверти часа. Он решил хотя бы завершить день в ускоренном темпе. И так все промокли до костей. На лодке было два мощных мотора, которые могли обеспечить скорость, вышибающую адреналин. Вот всё, что он мог предложить пассажирам.
Когда вдали показались свайные строения Тофино с причалом станции, дождь неожиданно прекратился. Обрисовались холмы и очертания гор. Эневек помог туристам выйти из лодки и закрепил её у пирса. На террасе станции уже собрались следующие искатели приключений, которых им не видать.
– Если и дальше так пойдёт, придётся нам переквалифицироваться, – сказала Сьюзен Стринджер. Она стояла за стойкой и раскладывала рекламные проспекты. – Наблюдать, например, лесных белочек, а?
«Китовая станция» представляла собой соединение офиса и магазина, где продавались поделки, сувенирный китч, одежда и книги. Сьюзен Стринджер работала тут офис-менеджером, используя эту работу, чтобы оплатить учёбу.
Как и Эневек когда-то. Он ещё четыре года назад защитил учёную степень, но так и остался работать тут шкипером. Летние месяцы прошлых лет он посвятил написанию книги о разуме и социальной структуре морских млекопитающих, чтобы сенсационными экспериментами завоевать уважение специалистов. Книга имела успех, автор считался восходящей звездой, и его забрасывали лестными предложениями, перед которыми безотрадная жизнь на острове Ванкувер теряла всякую привлекательность. Эневек знал, что рано или поздно уступит и переедет в один из больших городов, где его ждала хорошо оплачиваемая работа. Ему был 31 год. Он мог получить должность доцента в университете или исследователя в одном из научных институтов, писал бы статьи в специальные журналы, ездил по конгрессам и жил в престижном районе.
– Если бы можно было хоть что-то сделать, – угрюмо сказал он, расстёгивая дождевик.
– А ты не хочешь обсудить с Родом Пальмом телеметрические данные?
– Уже обсудили. В январе они запустили несколько афалин и морских львов с датчиками – и всё. Данные они получили, но все записи оборвались незадолго до начала миграции.
Стринджер пожала плечами.
– Не беспокойся. Они явятся. Несколько тысяч китов – не иголка в стоге сена, их не так просто потерять.
– Ты права.
Она улыбнулась:
– Наверное, застряли в пробках в Сиэтле. В Сиэтле всегда пробки.
– Очень смешно.
– Да расслабься ты! Они и раньше, бывало, опаздывали. Сегодня вечером увидимся в «Шхуне»?
– Нет, я не приду. Мне надо готовить эксперимент с белухой.
Она окинула его строгим взором.
– Если хочешь знать моё мнение, у тебя перебор с работой.
Эневек отрицательно покачал головой.
– Я должен это сделать, Сьюзен. Это для меня важно, к тому же я ничего не смыслю в биржевых курсах.
Это был камешек в огород Родди Уокера, друга Сьюзен. Он был брокером в Ванкувере и на несколько дней приехал в Тофино. По его представлениям, отпуск состоял в том, чтобы всех донимать своим мобильником и финансовыми сводками, и то и другое на повышенной громкости. Стринджер давно поняла, что дружбы не получится, особенно после того, как Уокер целый вечер терзал Эневека вопросами о его происхождении.
– Ты можешь мне не верить, – сказала она, – но Родди способен говорить и на другие темы.
– Ну хорошо, – сказал Эневек. – Я зайду позже.
Он знал, что не зайдёт, и Стринджер знала. И всё-таки она сказала:
– Встречаемся в восемь, если надумаешь. Может, всё же поднимешь свой обросший ракушками зад. Сестра Тома здесь, а она к тебе неравнодушна.
Сестра Тома была не самым худшим доводом. Но Том Шумейкер был их коммерческим директором, а Эневека не привлекала мысль слишком тесно привязываться к людям и месту, с которыми он собирался порвать все связи.
– Я подумаю.
Стринджер покачала головой и вышла. Эневек некоторое время обслуживал входящих клиентов, пока не появился Том и не сменил его до конца дня.
Он вышел на главную улицу Тофино. «Китовая станция» располагалась у самого въезда в городок. Здание было красивое – большой деревянный дом с красным фронтоном, крытой террасой и лужайкой перед входом, на которой опознавательным знаком возвышался семиметровый хвост кита, вырезанный из кедра. Рядом был хвойный лес. Всё выглядело именно так, как обычно представляют себе Канаду европейцы. Картину дополняли местные жители, рассказывающие байки о встречах с медведями в собственном палисаднике или о верховых прогулках на спине кита. Не всё, но кое-что всё же было правдой. Остров Ванкувер культивировал миф о себе как истинной Канаде. Западное его побережье с пологими пляжами, уединёнными бухтами, болотами и реками в окружении столетних елей и кедров каждый год привлекало толпы туристов. Иногда можно было прямо с берега увидеть серых китов, выдр и морских львов, которые грелись на солнце вблизи берегов. И даже когда море насылало дожди, остров всё ещё был похож, по мнению многих, на рай.
Эневек не замечал всего этого.
Он свернул к пирсу. Там стояла на якоре старая яхта, принадлежавшая Дэви. Владельца «Китовой станции» отпугивала сумма необходимых вложений, чтобы сделать яхту пригодной для плавания, и он сдавал её Эневеку за небольшие деньги; и тот жил здесь, а своё жильё – крошечную квартирку в Ванкувере – почти совсем забросил.
Он взял на яхте необходимые вещи и вернулся к станции. В Ванкувере у него была машина, ржавый «форд». Но на острове он обходился старым «лэнд крузером» Шумейкера. Он сел в него, завёл мотор и поехал к «Постоялому двору Виканинниш», отелю высшей местной категории, расположенному в нескольких километрах от станции на скалистом утёсе, откуда открывался фантастический вид на океан. Между тем, небо продолжало очищаться, и уже показались голубые прогалины. Дорога вела сквозь густой лес. Через десять минут он оставил машину на маленькой парковке и дальше отправился пешком. Тропа поднималась в горку. Пахло сырой землёй. Падали одинокие капли. С веток елей свисали папоротники и мох.
Когда его взгляду открылся «Виканинниш», краткий отдых от человеческого общества уже сделал своё дело. Теперь, когда немного прояснилось, он мог спокойно посидеть на берегу со своими записками. Может, подумал он, спускаясь по деревянным ступенькам к морю, после работы можно будет даже побаловать себя хорошим ужином тут, в отеле. Кухня у них отличная, а мысль очутиться в недосягаемости для Уокера и всей окружающей суеты, посидеть, наблюдая закат, сразу улучшила его настроение.
Он сел на поваленный ствол дерева, раскрыл ноутбук и тетрадь для черновых записей и принялся за работу. Минут десять спустя он заметил боковым зрением фигуру, спустившуюся по лестнице и пересекающую пляж. Она остановилась у края воды. Был отлив, и песок в закатных лучах солнца был усеян деревяшками плавника. Женщина, сделав крюк, направилась в сторону Эневека. Он насупил брови и придал себе неприступно-занятый вид.
– Хэлло, – послышался низкий голос. Эневек поднял глаза.
Перед ним стояла стройная, привлекательная женщина с сигаретой и улыбалась ему. На вид ей было хорошо за пятьдесят. Седые волосы коротко острижены, загорелое лицо испещрено морщинками. В туфлях на босу ногу, в джинсах и ветровке.
– Хэлло, – его ответ прозвучал вовсе не так резко, как он рассчитывал. Как только он поднял на неё глаза, он перестал ощущать её присутствие как помеху. В синих глазах женщины поблёскивало любопытство. Должно быть, в юности она была хороша собой. Она и сейчас ещё излучала что-то неуловимо эротичное.
– Что вы здесь делаете? – спросила она.
В других обстоятельствах он отделался бы уклончивым ответом и продолжил свои занятия. Есть достаточно способов дать людям понять, что они могут идти ко всем чертям.
Вместо этого он неожиданно для себя ответил:
– Я работаю над одной статьёй о белухах. А вы?
Женщина затянулась сигаретой. Потом села рядом с ним на ствол дерева, как будто он её пригласил. Он посмотрел на её профиль, тонкий нос и высокие скулы и вдруг подумал, что уже где-то видел её.
– Я тоже работаю над одной статьёй. Но боюсь, никто не захочет её читать, – она сделала паузу и взглянула на него. – Сегодня я была в вашей лодке.
Вот откуда он её знает. Женщина в тёмных очках с капюшоном на голове.
– А что с китами? – спросила она. – Мы так и не увидели ни одного.
– Ни одного и нет.
– А почему?
– Я только об этом и думаю.
– Вы не знаете?
– Нет.
Женщина кивнула, как будто ей был хорошо знаком этот феномен.
– Могу себе представить, что творится у вас в голове. Мои тоже не появляются, но в отличие от вас я знаю причину.
– А кто они такие, ваши?
– Может, вам уже не ждать, а поискать? – предложила она, пропустив его вопрос мимо ушей.
– Да мы ищем, – он отложил тетрадь, сам удивляясь своей откровенности. Казалось, он говорит со старой знакомой.
– И как вы это делаете?
– Через спутники. Теленаблюдением. Можно обнаружить движущиеся группы эхолотами. Есть и другие возможности.
– И что, они улизнули от вас?
– Никто не думал, что они исчезнут. В начале марта их видели на широте Лос-Анджелеса, всё было в порядке.
– И все исчезли?
– Нет, не все, – Эневек вздохнул. – Всё немного сложнее. Вам это интересно?
– Иначе бы я не спрашивала.
– Киты здесь есть. Местные. В здешних водах мы наблюдаем двадцать три вида китов. Некоторые из них появляются периодически – серые киты, горбачи, минки, – другие постоянно живут в этом регионе. У нас одних только косаток три вида.
– А, киты-убийцы!
– Такое название – чистое недоразумение, – сердито сказал Эневек. – Косатки приветливые существа, в природных условиях не бывает нападений на человека. Такое лживое название, как киты-убийцы, ввели истерики вроде Кусто, который не постеснялся объявить косаток врагом человека номер один. Или тот же Плиний в своей «Истории»! Знаете, что он пишет? «Чудовищная масса мяса, вооружённая варварскими зубами». Разве зубы могут быть варварскими?
– Варварскими могут быть разве что зубные врачи, – она затянулась сигаретой. – Хорошо, я всё поняла. А что значит слово «косатка»?
Эневек удивился. Об этом его никто никогда не спрашивал.
– Научное название Orcinus Orca. Тот, кто принадлежит царству мёртвых. Только не спрашивайте меня, кто додумался их так назвать.
Она улыбнулась своим мыслям:
– Вы сказали, есть три вида косаток.
Эневек кивнул в сторону океана.
– Прибрежные косатки, о которых мы мало знаем, они то появляются, то исчезают. Во-вторых, косатки-кочевники; они кочуют маленькими группами. Может быть, именно они ближе всего соответствуют вашим представлениям о китах-убийцах. Они поедают всё подряд: морских собак, морских львов, дельфинов, птиц, они нападают даже на голубых китов. Здесь, где берег скалистый, они остаются исключительно в воде, но в Южной Америке встречаются типы, которые охотятся на берегу. Выходят на сушу и нападают на тюленей и другую живность.
Он замолк в ожидании новых вопросов, но женщина молчала.
– Третий вид обитает в ближайших окрестностях острова, – продолжал Эневек. – Резиденты. Большие семьи. Вы знаете остров?
– Немного.
– На востоке, в сторону материка, есть пролив Джонстоуна. Там резиденты живут круглый год. Они питаются исключительно лососем. С начала семидесятых годов мы изучаем их социальную структуру. – Он сделал паузу и растерянно взглянул на неё: – О чём это я? Почему мы об этом заговорили?
Она засмеялась:
– Простите меня. Это я виновата. Выбила вас из колеи, но мне всегда всё хочется знать поточнее.
– Это у вас профессиональное?
– Врождённое. Впрочем, вы хотели мне рассказать, какие киты исчезли, а какие нет.
– Да, я хотел это сделать, но…
– Но у вас нет времени.
Эневек бросил взгляд на черновую тетрадь и ноутбук. За сегодняшний вечер он должен завершить статью. Но вечер ещё не кончился. А он к тому же почувствовал голод.
– Вы остановились в «Виканиннише»? – спросил он.
– Да.
– Что вы делаете сегодня вечером?
– О! – она подняла брови и улыбнулась ему. – В последний раз мне задавали этот вопрос лет десять назад. Как это волнующе.
Он ответил ей улыбкой:
– По правде говоря, меня подгоняет голод. Я подумал, не продолжить ли нам разговор за ужином.
– Хорошая идея, – она соскользнула со ствола, погасила сигарету, а окурок сунула в карман ветровки. – Но я должна вас предостеречь. Я разговариваю во время еды, причём безостановочно задаю всё новые вопросы, если меня не остановить интересным рассказом. Так что уж вы не подкачайте. Кстати, – она протянула ему руку, – Саманта Кроув.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127