Его ударили кулаком по затылку, слегка оглушив, и хотя
он продолжал бешено драться, он знал, что уже почти совсем выдохся.
- Вытаскивайте его оттуда! - закричал Бауман, когда на помощь
прибежали еще солдаты. - Давайте, живее!
Обладатель дубинки стал избивать Лазарева и Метцера, загнав их к
стенке. Двое солдат схватили слепую девушку и потащили ее из конуры.
Майкла бросили в коридоре на пол, где Бауман наступил ему ногой на шею.
Остальные охранники, большинство из которых были в синяках и крови,
выкарабкались из конуры.
Майкл услышал, как передернули затвор автомата. Он поднял взгляд,
зрение у него туманилось от боли, и увидел охранника, направившего свой
"Шмайсер" внутрь конуры.
- Нет! - прохрипел Майкл из-под ноги Баумана, давившей ему на шею.
Автомат сделал два выстрела по оставшимся в конуре пленным. Пустые
гильзы зазвенели по камням.
- Прекратить! - закричал Бауман и стволом пистолета отвел "Шмайсер"
вверх. Еще один выстрел попал в каменную стену и обдал их дождем осколков
и пыли. - Без приказа не стрелять! - рассвирепел он, глаза его за стеклами
очков озверели. - Ты понял меня?
- Так точно, - ответил охранник, совсем запуганный, защелкнул
предохранитель на своем автомате с дымившемся стволом и повесил его на
плечо.
Лицо Баумана стало красным. Он убрал ногу с шеи Майкла.
- Вам известно, что за боеприпасы нужно отчитываться! - заорал он на
автоматчика. - Мне придется целую неделю писать рапорты об этой чертовой
стрельбе! - Он презрительно показал на конуру. - Закройте ее! А вы, парни,
поставьте эту падаль на ноги! - Он двинулся по коридору, а Майкла
заставили идти за ним. В голове у него стучало, колени угрожали вот-вот
подогнуться.
Его привели снова в комнату с крестообразным металлическим столом.
- Привяжите его, - сказал Бауман.
Майкл снова стал отбиваться, из страха перед этими ремнями, однако он
уже выдохся, и с ним быстро разобрались. Вскоре ремни были крепко
затянуты.
- Оставьте нас, - сказал солдатам Бауман. Когда они вышли, он снял
очки и платком медленно прочистил стекла. Майкл заметил, что руки у него
тряслись.
Бауман опять надел очки. Лицо у него было осунувшееся, под глазами
темные круги.
- Ваше настоящее имя? - спросил он.
Майкл не отвечал. Туман в голове несколько рассеялся, но плечи и
спина все еще адски болели.
- Я имею в виду, как вас называли в Британии, - продолжал Бауман. -
Вам бы лучше ответить побыстрее, мой друг! Иначе скоро здесь появится
Кролль, а у него руки чешутся потренироваться на вас с дубинкой!
Майкл был озадачен. Тон голоса Баумана сменился; он был деловой, не
высокомерный. Уловка, подумал он, должно быть так. Конечно, это так!
- Чесну ван Дорн не поймали. - Бауман поднял стол так, что Майкл
почти стоял, и закрепил его в таком положении. - Ее друзья - наши друзья -
помогают ей скрываться. Сейчас она работает над подготовкой.
- Подготовкой? - Горло от ноги Баумана у него саднило. - Подготовкой
чего?
- Вашего побега отсюда. А также самолета и промежуточных заправок для
перелета. Ведь вы собирались пробраться в Норвегию, так?
Майкл был изумлен до потери речи. Это, должно быть, уловка! Боже мой!
- подумал он. Чесну схватили, и она все рассказала.
- Слушайте меня очень внимательно. - Бауман всматривался в глаза
Майкла. На виске немца быстро билась жилка. - Я оказался здесь только
потому, что особого выбора у меня не было. Либо поле боя, что значило
рисковать тем, что мне отстрелили бы задницу или подвесили бы за одно
место русские, или работать здесь... на этой бойне. На поле боя я ничего
не мог бы делать для наших друзей; здесь я, по крайней мере, могу держать
с ними связь и сделать, что могу, чтобы помогать некоторым пленным. Между
прочим, если у вас было намерение сделать так, чтобы все в вашей камере
были убиты, то вы очень близко подошли к его реализации.
Это объясняет его реакцию на пальбу из автомата, подумал Майкл.
Бауман пытался сдержать нацистов, чтобы те не убили остальных. Нет, нет!
Блок и Кролль подстроили это! Все это - театральная инсценировка!
- Моя задача, - сказал Бауман, - заключается в том, чтобы сохранять
вам жизнь, пока не будет завершена подготовка. Я не знаю, сколько она
займет времени, я просто получу шифровку по радио, в которой будет
сказано, как мне устроить ваш побег. Боже, помоги нам, потому что пленные
покидают Фалькенхаузен только в виде мешков с удобрением. Я свой вариант
предложил; увидим, сочтет ли Чесна его стоящим.
- Какой вариант? - осторожно спросил он.
- Фалькенхаузен был построен, чтобы содержать пленных. Лагерь
переполнен, охрана используется только для поддержания порядка. Вот
потому-то ваш последний поступок очень глуп. Не делайте ничего, что
привлекало бы к вам внимание! - Говоря, он расхаживал взад и вперед. -
Просто разыгрывайте безмозглого пленного - и вы сможете продержаться еще с
неделю!
- Хорошо, - сказал Майкл, - сделаем вид, что я поверил вам. И как же
я вообще могу выбраться отсюда?
- Охранники - и Кролль тоже - уже разленились. Здесь очень давно не
бывало бунтов, никаких попыток бежать, ничего, что могло бы нарушить
каждодневную рутину. Охрана не ожидает, что кто-нибудь попытается
вырваться, просто потому, что это невозможно. Но, - он перестал
расхаживать, - точно так же они не ожидают и того, что кто-нибудь
попытается ворваться. И это могло бы дать определенный шанс.
- Ворваться? В концентрационный лагерь? Да это безумие!
- Да, Кролль и охрана думают точно так же. Как я сказал,
Фалькенхаузен был построен, чтобы содержать пленных, но, скорее всего, не
для того, чтобы отбиваться от рвущейся извне спасательной команды.
Слабый лучик надежды забрезжил в душе Майкла. Если этот человек
действует на его стороне, то он заслужил быть включенным в список звезд
наравне с Чесной. Но Майкл еще не позволял себе поверить в это; было бы
непростительной глупостью на это полагаться и, быть может, выболтать в
ходе этого ценные секреты.
- Я знаю, что для вас в это трудно поверить. На вашем месте я бы тоже
отнесся к этому скептически. Вы, вероятно, думаете, что я пытаюсь завлечь
вас в какую-то западню. Может быть, ничего из того, что я сказал, при
других обстоятельствах не заставило бы вас поверить, но одному вы поверить
должны: моя работа - сохранять вам жизнь, и именно этим я и занимаюсь.
Просто делайте то, что вам сказано, и делайте без колебаний.
- Это - огромный лагерь, - сказал Майкл. - Если спасательная команда
все-таки прорвется через ворота, то как они собираются найти меня?
- Я об этом позабочусь.
- А что, если команде не удастся прорваться?
- На такой случай, - сказал Бауман, - мне поручено проследить за тем,
чтобы вы умерли, не раскрыв никаких тайн.
Это было вполне логично. Именно такого ответа и следовало ожидать.
Боже мой! - думал Майкл. Решусь ли я довериться этому человеку?
- Снаружи ждут охранники. У некоторых из них длинные языки, они все
рассказывают Кроллю. Поэтому я должен вас избить, чтобы все выглядело
естественно. - Он стал наворачивать носовой платок на костяшки пальцев
правой руки. - Мне придется пустить кровь. Мои извинения. - Он плотно
затянул платок. - Когда мы здесь закончим, вас вернут в камеру. И там,
прошу вас, не затевайте никакого сопротивления. Мы хотим, чтобы охранники
и майор Кролль поверили, что вы сломались. Понимаете?
Майкл не ответил. Мозг его был слишком занят попытками во всем
разобраться.
- Хорошо, - сказал Бауман. Он поднял кулак. - Я постараюсь сделать
это как можно быстрее.
Он ударил экономным движением боксера. Не потребовалось много
времени, чтобы платок покрылся пятнами крови. Бауман не наносил удары по
телу; он хотел, чтобы все повреждения - такие же показные, как и побои -
были бы на виду. К тому времени, когда он закончил, Майкл был в
кровоподтеках, все лицо его, от рассеченной левой брови до нижней губы,
было испещрено синяками.
Бауман открыл дверь и позвал охранников, запятнанный кровью носовой
платок все еще обматывал его разбитые костяшки. Майкла, почти
бесчувственного, отвязали и оттащили в камеру. Его бросили внутрь на
мокрое сено, и дверь заперли.
- Галатинов! - Лазарев потряс его, приводя в чувство. - Я уже думал,
что они тебя убили!
- Они сделали... нечто куда более плохое. - Майкл попытался сесть, но
голова его упала, как налитая свинцом. Он лежал на чьем-то теле. На
холодном, бездыханном теле. - Кто это? - спросил Майкл, и Лазарев ему
рассказал.
Пули из автомата донесли милость божью. И еще был ранен француз, он
лежал, скрючившись и тяжело дыша: пуля попала в живот. Лазарев, датчанин и
другой пленный - немец, стонавший и плакавший без умолку, - избежали
ранений, если не считать порезов от осколков камня. Четырнадцатилетняя
девушка в конуру не вернулась.
Больше они ее не видели. В какой-то момент в течение следующих восьми
часов - во всяком случае, так показалось Майклу, хотя чувство времени у
него нарушилось - француз испустил последний вздох и умер. Охрана кинула
им очередную маленькую буханку хлеба и дала еще раз зачерпнуть бачком из
ведра, но трупы они оставили среди живых.
Майкл старался больше спать, восстанавливая силы. Бедро его стало
затягиваться коркой, рассеченная левая бровью тоже: все больше отметок о
течении времени. Он лежал на полу конуры и напрягал руки и ноги, гоня
кровь в затекшие мышцы. Он мысленно отринул стены и потолок и
сосредоточился на видениях зеленого леса и травянистых лугов,
простиравшихся до голубого горизонта. Он изучил распорядок дня: охранники
приносили хлеб и воду один раз, и ведро с жидкой овсяной баландой, которую
Лазарев зачерпывал бачком, два раза в день. Это была медленная смерть от
голода, но Майкл обязательно получал свою долю хлеба, глоток воды и
немного баланды, что все-таки позволяло как-то выживать.
Трупы вздулись и начали источать запахи гниения.
Что, интересно, делает сейчас Блок? - думал Майкл. Наверное изучает
личные дела служащих "Рейхкронена", пытаясь разоблачить изменника,
которого там не было. Или, может быть, пытается найти выдуманный
фотоаппарат и пленку? Или ведет поиск Чесны? Он знал, что возобновление
пыток неизбежно; и на этот раз они будут уже с применением специальных
инструментов вместо кулаков и резиновой дубинки Кролля. Майкл не был
уверен, что выживет после этого. Когда за ним придут палачи, решил он, он
позволит превращению произойти, порвет как можно больше глоток, прежде чем
пули распотрошат его, и на этом все закончится.
Но как же тогда насчет Стального Кулака и намеченного вторжения?
Ведро с баландой приносили два раза в день, и благодаря этому он
знал, что пробыл в этой вонючей дыре по меньшей мере семь дней.
Командование союзников необходимо предупредить о Стальном Кулаке. Чем бы
он ни был, он должен быть достаточно серьезным, чтобы привести к
обязательному переносу Дня Икс. Если солдаты, которые высадятся на
побережье, будут подвергнуты действию разъедающего вещества, которое
вызывает такие жуткие раны, как на фотоснимках, то вторжение превратится в
бойню.
Он проснулся от беспокойного сна, в котором скелеты в зеленой форме
лежали громадными штабелями на побережье Франции, и услышал удары грома.
- Ах, послушай эту музыку! - сказал Лазарев. - Разве она не
прекрасна?
Не гром, понял Майкл. Звуки бомбежки.
- Опять бомбят на Берлин. Американцы со своих Б-17. - Дыхание
Лазарева от возбуждения участилось. Майкл знал, что русский воображал себя
там, высоко, в облачном небе с роем тяжелых бомбардировщиков. - По звуку
похоже, что некоторые из бомб падают где-то неподалеку. Будут лесные
пожары; так обычно бывает.
Завыла лагерная сирена воздушной тревоги. Гром на этот раз был
сильным, и Майкл ощутил вибрацию камней в конуре.
- Бомб сбрасывают много, - сказал Лазарев. - Однако в лагерь они не
попадают. Американцы знают, где мы находимся, и у них хорошие бомбовые
прицелы. Вот у нас были бы такие самолеты, Галатинов... Если бы у нас были
"крепости" вместо этих вшивых "Туполевых", мы бы загнали фрицев в ад еще в
сорок втором.
Потребовалось лишь мгновение, чтобы то, что сказал Лазарев, дошло до
его сознания.
- Что? - сказал Майкл.
- Я сказал, что если бы у нас были Б-17 вместо этих проклятых "ТУ"...
- Нет, ты сказал "крепости".
- Ах, да. Конечно. "Летающие крепости", Б-17. Их называют так потому,
что их трудно сбить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
он продолжал бешено драться, он знал, что уже почти совсем выдохся.
- Вытаскивайте его оттуда! - закричал Бауман, когда на помощь
прибежали еще солдаты. - Давайте, живее!
Обладатель дубинки стал избивать Лазарева и Метцера, загнав их к
стенке. Двое солдат схватили слепую девушку и потащили ее из конуры.
Майкла бросили в коридоре на пол, где Бауман наступил ему ногой на шею.
Остальные охранники, большинство из которых были в синяках и крови,
выкарабкались из конуры.
Майкл услышал, как передернули затвор автомата. Он поднял взгляд,
зрение у него туманилось от боли, и увидел охранника, направившего свой
"Шмайсер" внутрь конуры.
- Нет! - прохрипел Майкл из-под ноги Баумана, давившей ему на шею.
Автомат сделал два выстрела по оставшимся в конуре пленным. Пустые
гильзы зазвенели по камням.
- Прекратить! - закричал Бауман и стволом пистолета отвел "Шмайсер"
вверх. Еще один выстрел попал в каменную стену и обдал их дождем осколков
и пыли. - Без приказа не стрелять! - рассвирепел он, глаза его за стеклами
очков озверели. - Ты понял меня?
- Так точно, - ответил охранник, совсем запуганный, защелкнул
предохранитель на своем автомате с дымившемся стволом и повесил его на
плечо.
Лицо Баумана стало красным. Он убрал ногу с шеи Майкла.
- Вам известно, что за боеприпасы нужно отчитываться! - заорал он на
автоматчика. - Мне придется целую неделю писать рапорты об этой чертовой
стрельбе! - Он презрительно показал на конуру. - Закройте ее! А вы, парни,
поставьте эту падаль на ноги! - Он двинулся по коридору, а Майкла
заставили идти за ним. В голове у него стучало, колени угрожали вот-вот
подогнуться.
Его привели снова в комнату с крестообразным металлическим столом.
- Привяжите его, - сказал Бауман.
Майкл снова стал отбиваться, из страха перед этими ремнями, однако он
уже выдохся, и с ним быстро разобрались. Вскоре ремни были крепко
затянуты.
- Оставьте нас, - сказал солдатам Бауман. Когда они вышли, он снял
очки и платком медленно прочистил стекла. Майкл заметил, что руки у него
тряслись.
Бауман опять надел очки. Лицо у него было осунувшееся, под глазами
темные круги.
- Ваше настоящее имя? - спросил он.
Майкл не отвечал. Туман в голове несколько рассеялся, но плечи и
спина все еще адски болели.
- Я имею в виду, как вас называли в Британии, - продолжал Бауман. -
Вам бы лучше ответить побыстрее, мой друг! Иначе скоро здесь появится
Кролль, а у него руки чешутся потренироваться на вас с дубинкой!
Майкл был озадачен. Тон голоса Баумана сменился; он был деловой, не
высокомерный. Уловка, подумал он, должно быть так. Конечно, это так!
- Чесну ван Дорн не поймали. - Бауман поднял стол так, что Майкл
почти стоял, и закрепил его в таком положении. - Ее друзья - наши друзья -
помогают ей скрываться. Сейчас она работает над подготовкой.
- Подготовкой? - Горло от ноги Баумана у него саднило. - Подготовкой
чего?
- Вашего побега отсюда. А также самолета и промежуточных заправок для
перелета. Ведь вы собирались пробраться в Норвегию, так?
Майкл был изумлен до потери речи. Это, должно быть, уловка! Боже мой!
- подумал он. Чесну схватили, и она все рассказала.
- Слушайте меня очень внимательно. - Бауман всматривался в глаза
Майкла. На виске немца быстро билась жилка. - Я оказался здесь только
потому, что особого выбора у меня не было. Либо поле боя, что значило
рисковать тем, что мне отстрелили бы задницу или подвесили бы за одно
место русские, или работать здесь... на этой бойне. На поле боя я ничего
не мог бы делать для наших друзей; здесь я, по крайней мере, могу держать
с ними связь и сделать, что могу, чтобы помогать некоторым пленным. Между
прочим, если у вас было намерение сделать так, чтобы все в вашей камере
были убиты, то вы очень близко подошли к его реализации.
Это объясняет его реакцию на пальбу из автомата, подумал Майкл.
Бауман пытался сдержать нацистов, чтобы те не убили остальных. Нет, нет!
Блок и Кролль подстроили это! Все это - театральная инсценировка!
- Моя задача, - сказал Бауман, - заключается в том, чтобы сохранять
вам жизнь, пока не будет завершена подготовка. Я не знаю, сколько она
займет времени, я просто получу шифровку по радио, в которой будет
сказано, как мне устроить ваш побег. Боже, помоги нам, потому что пленные
покидают Фалькенхаузен только в виде мешков с удобрением. Я свой вариант
предложил; увидим, сочтет ли Чесна его стоящим.
- Какой вариант? - осторожно спросил он.
- Фалькенхаузен был построен, чтобы содержать пленных. Лагерь
переполнен, охрана используется только для поддержания порядка. Вот
потому-то ваш последний поступок очень глуп. Не делайте ничего, что
привлекало бы к вам внимание! - Говоря, он расхаживал взад и вперед. -
Просто разыгрывайте безмозглого пленного - и вы сможете продержаться еще с
неделю!
- Хорошо, - сказал Майкл, - сделаем вид, что я поверил вам. И как же
я вообще могу выбраться отсюда?
- Охранники - и Кролль тоже - уже разленились. Здесь очень давно не
бывало бунтов, никаких попыток бежать, ничего, что могло бы нарушить
каждодневную рутину. Охрана не ожидает, что кто-нибудь попытается
вырваться, просто потому, что это невозможно. Но, - он перестал
расхаживать, - точно так же они не ожидают и того, что кто-нибудь
попытается ворваться. И это могло бы дать определенный шанс.
- Ворваться? В концентрационный лагерь? Да это безумие!
- Да, Кролль и охрана думают точно так же. Как я сказал,
Фалькенхаузен был построен, чтобы содержать пленных, но, скорее всего, не
для того, чтобы отбиваться от рвущейся извне спасательной команды.
Слабый лучик надежды забрезжил в душе Майкла. Если этот человек
действует на его стороне, то он заслужил быть включенным в список звезд
наравне с Чесной. Но Майкл еще не позволял себе поверить в это; было бы
непростительной глупостью на это полагаться и, быть может, выболтать в
ходе этого ценные секреты.
- Я знаю, что для вас в это трудно поверить. На вашем месте я бы тоже
отнесся к этому скептически. Вы, вероятно, думаете, что я пытаюсь завлечь
вас в какую-то западню. Может быть, ничего из того, что я сказал, при
других обстоятельствах не заставило бы вас поверить, но одному вы поверить
должны: моя работа - сохранять вам жизнь, и именно этим я и занимаюсь.
Просто делайте то, что вам сказано, и делайте без колебаний.
- Это - огромный лагерь, - сказал Майкл. - Если спасательная команда
все-таки прорвется через ворота, то как они собираются найти меня?
- Я об этом позабочусь.
- А что, если команде не удастся прорваться?
- На такой случай, - сказал Бауман, - мне поручено проследить за тем,
чтобы вы умерли, не раскрыв никаких тайн.
Это было вполне логично. Именно такого ответа и следовало ожидать.
Боже мой! - думал Майкл. Решусь ли я довериться этому человеку?
- Снаружи ждут охранники. У некоторых из них длинные языки, они все
рассказывают Кроллю. Поэтому я должен вас избить, чтобы все выглядело
естественно. - Он стал наворачивать носовой платок на костяшки пальцев
правой руки. - Мне придется пустить кровь. Мои извинения. - Он плотно
затянул платок. - Когда мы здесь закончим, вас вернут в камеру. И там,
прошу вас, не затевайте никакого сопротивления. Мы хотим, чтобы охранники
и майор Кролль поверили, что вы сломались. Понимаете?
Майкл не ответил. Мозг его был слишком занят попытками во всем
разобраться.
- Хорошо, - сказал Бауман. Он поднял кулак. - Я постараюсь сделать
это как можно быстрее.
Он ударил экономным движением боксера. Не потребовалось много
времени, чтобы платок покрылся пятнами крови. Бауман не наносил удары по
телу; он хотел, чтобы все повреждения - такие же показные, как и побои -
были бы на виду. К тому времени, когда он закончил, Майкл был в
кровоподтеках, все лицо его, от рассеченной левой брови до нижней губы,
было испещрено синяками.
Бауман открыл дверь и позвал охранников, запятнанный кровью носовой
платок все еще обматывал его разбитые костяшки. Майкла, почти
бесчувственного, отвязали и оттащили в камеру. Его бросили внутрь на
мокрое сено, и дверь заперли.
- Галатинов! - Лазарев потряс его, приводя в чувство. - Я уже думал,
что они тебя убили!
- Они сделали... нечто куда более плохое. - Майкл попытался сесть, но
голова его упала, как налитая свинцом. Он лежал на чьем-то теле. На
холодном, бездыханном теле. - Кто это? - спросил Майкл, и Лазарев ему
рассказал.
Пули из автомата донесли милость божью. И еще был ранен француз, он
лежал, скрючившись и тяжело дыша: пуля попала в живот. Лазарев, датчанин и
другой пленный - немец, стонавший и плакавший без умолку, - избежали
ранений, если не считать порезов от осколков камня. Четырнадцатилетняя
девушка в конуру не вернулась.
Больше они ее не видели. В какой-то момент в течение следующих восьми
часов - во всяком случае, так показалось Майклу, хотя чувство времени у
него нарушилось - француз испустил последний вздох и умер. Охрана кинула
им очередную маленькую буханку хлеба и дала еще раз зачерпнуть бачком из
ведра, но трупы они оставили среди живых.
Майкл старался больше спать, восстанавливая силы. Бедро его стало
затягиваться коркой, рассеченная левая бровью тоже: все больше отметок о
течении времени. Он лежал на полу конуры и напрягал руки и ноги, гоня
кровь в затекшие мышцы. Он мысленно отринул стены и потолок и
сосредоточился на видениях зеленого леса и травянистых лугов,
простиравшихся до голубого горизонта. Он изучил распорядок дня: охранники
приносили хлеб и воду один раз, и ведро с жидкой овсяной баландой, которую
Лазарев зачерпывал бачком, два раза в день. Это была медленная смерть от
голода, но Майкл обязательно получал свою долю хлеба, глоток воды и
немного баланды, что все-таки позволяло как-то выживать.
Трупы вздулись и начали источать запахи гниения.
Что, интересно, делает сейчас Блок? - думал Майкл. Наверное изучает
личные дела служащих "Рейхкронена", пытаясь разоблачить изменника,
которого там не было. Или, может быть, пытается найти выдуманный
фотоаппарат и пленку? Или ведет поиск Чесны? Он знал, что возобновление
пыток неизбежно; и на этот раз они будут уже с применением специальных
инструментов вместо кулаков и резиновой дубинки Кролля. Майкл не был
уверен, что выживет после этого. Когда за ним придут палачи, решил он, он
позволит превращению произойти, порвет как можно больше глоток, прежде чем
пули распотрошат его, и на этом все закончится.
Но как же тогда насчет Стального Кулака и намеченного вторжения?
Ведро с баландой приносили два раза в день, и благодаря этому он
знал, что пробыл в этой вонючей дыре по меньшей мере семь дней.
Командование союзников необходимо предупредить о Стальном Кулаке. Чем бы
он ни был, он должен быть достаточно серьезным, чтобы привести к
обязательному переносу Дня Икс. Если солдаты, которые высадятся на
побережье, будут подвергнуты действию разъедающего вещества, которое
вызывает такие жуткие раны, как на фотоснимках, то вторжение превратится в
бойню.
Он проснулся от беспокойного сна, в котором скелеты в зеленой форме
лежали громадными штабелями на побережье Франции, и услышал удары грома.
- Ах, послушай эту музыку! - сказал Лазарев. - Разве она не
прекрасна?
Не гром, понял Майкл. Звуки бомбежки.
- Опять бомбят на Берлин. Американцы со своих Б-17. - Дыхание
Лазарева от возбуждения участилось. Майкл знал, что русский воображал себя
там, высоко, в облачном небе с роем тяжелых бомбардировщиков. - По звуку
похоже, что некоторые из бомб падают где-то неподалеку. Будут лесные
пожары; так обычно бывает.
Завыла лагерная сирена воздушной тревоги. Гром на этот раз был
сильным, и Майкл ощутил вибрацию камней в конуре.
- Бомб сбрасывают много, - сказал Лазарев. - Однако в лагерь они не
попадают. Американцы знают, где мы находимся, и у них хорошие бомбовые
прицелы. Вот у нас были бы такие самолеты, Галатинов... Если бы у нас были
"крепости" вместо этих вшивых "Туполевых", мы бы загнали фрицев в ад еще в
сорок втором.
Потребовалось лишь мгновение, чтобы то, что сказал Лазарев, дошло до
его сознания.
- Что? - сказал Майкл.
- Я сказал, что если бы у нас были Б-17 вместо этих проклятых "ТУ"...
- Нет, ты сказал "крепости".
- Ах, да. Конечно. "Летающие крепости", Б-17. Их называют так потому,
что их трудно сбить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97