- спрашивала она себя. Она
его едва знала. В сущности, и вовсе не знала его. Кто он был для нее? Ее
глаза слипались; она открыла их и увидела, что он стоит над ней,
уставившись, так близко, что у нее мурашки пошли по коже.
Ее голая нога вылезла из-под простыни. Майкл провел пальцами по ее
лодыжке, отчего у нее пошла гусиная кожа. Потом нежно взял ее за лодыжку и
подсунул ногу под ароматную простыню. На мгновение ей показалось, что на
ее ноге осталось жгучее ощущение от его пальцев.
- Спи спокойно, - сказал он и надел коричневые брюки с заплатами на
коленях. Затем двинулся прочь из комнаты, и Габи села, придерживая на
груди простыню.
- Куда вы?
- За миской супа, - ответил Майкл. - Я голоден. - Потом повернулся и
вышел, мягко прикрыв за собой дверь.
Габи опять легла, но заснуть не могла. Внутри у нее горело, нервы
были расстроены. Это от налета истребителя, решила она. Кто бы смог
спокойно отдыхать после чего-нибудь подобного? Им просто повезло, что они
остались в живых, а завтра...
Ну, завтра будет завтра. Как всегда и бывает.
Она слезла с кровати и подвинула раскладушку на несколько дюймов
ближе. Он не узнает. Затем, успокоившись и задремывая с подушкой в
объятиях, Габи закрыла глаза. Через несколько минут в мозгу ее закрутились
картины с самолетом и строчащими пулеметами. Они стали путаться, как
дневная дрема.
Она спала.
4
Майкл слез, и пружины мягко заскрипели. Он приставил поржавелый
велосипед марки "Пежо" к фонарному столбу на пересечении улицы Бельвилль с
улицей Пиренеев и посмотрел на желтом свету свои карманные часы. 9:43.
Камилла сказала, что время заступления полиции на дежурство - одиннадцать
часов ровно. После этого часа немецкая военная полиция, грубые крепконосые
подлецы, шляются по улицам. Он держал голову опущенной, глядя на часы,
пока Габи медленно проезжала мимо него, направляясь к юго-востоку, по
улице Пиренеев. Темнота скрыла ее.
Доходные дома, большинство из которых когда-то были элегантными
строениями, украшенными статуями, стояли вокруг, в некоторых окнах
мелькали замаскированные огни. Улица была пустой, не считая нескольких
велотакси и одной-двух телег, запряженных лошадьми. Во время поездки от
Монмартра по запутанным улицам Майкл и Габи видели много немецких солдат,
фланировавших по бульварам буйными группами или сидевших в кафе на
тротуарах, как подвыпившие лорды. Они видели также несколько военных
транспортных грузовиков и бронемашин, деловито, неторопливо двигавшихся по
булыжным мостовым. Но в своем новом облике Майкл и Габи не привлекли
ничьего внимания. На Майкле были заплатанные штаны, синяя рубашка,
видавший виды темно-коричневый парусиновый плащ; на ногах у него были
поношенные черные ботинки, а на голове коричневая кепка. На Габи были
черные брюки, желтая блузка и мешковатый серый свитер, под которым
прятался "Люгер". У них была внешность обычных заполнявших Париж горожан,
главной заботой которых теперь было скорее добыча пропитания, а не
установление европейской моды.
Майкл мгновение-другое смотрел на нее, потом сел на велосипед и
поехал за ней среди старых и печальных каменных красот. Он видел, что
многие статуи разбиты. Кое-какие из них отсутствовали - видимо, были
выломаны из своих пьедесталов и украдены, вероятно, чтобы украшать
нацистские жилища. Майкл с ровной скоростью крутил педали. Мимо проехал в
противоположном направлении экипаж, копыта лошади цокали по мостовой.
Майкл подъехал к указателю с надписью "Рю Тоба" и повернул велосипед
вправо.
Дома здесь были построены тесно, огней было мало. Этот район, некогда
преуспевающий, теперь имел вид разрушающегося и разваливающегося.
Некоторые оконные стекла были разбиты и склеены бумажными полосками, и
много резной кладки обрушилось или было снято. Майклу пришло на ум
сравнение с ногами балерины, распухшими, с проступающими венами.
Безголовые статуи стояли в центре фонтана, заполненного вместо воды
мусором и старыми газетами. С каменной стены бросалась в глаза нацистская
свастика и слова "ДЕЙЧЛАНД ЗИТТ АН АЛЛЕН ФРОНТЕН" - "Германия победоносна
на всех фронтах". Скоро увидим, подумал Майкл, проезжая мимо.
Он знал эту улицу, хорошо изучил ее по карте. Справа сейчас
приближалось серое здание, некогда величественное, с разбитыми каменными
ступенями, поднимавшимися от тротуара. Это здание он тоже теперь хорошо
знал. Продолжая крутить педали, он быстро глянул вверх. На втором этаже в
угловом окне сквозь занавески пробивался свет. Квартира номер восемь. В
этой комнате жил Адам. И Майкл не стал смотреть туда, потому что также
помнил про серый дом напротив, где гестапо пристроило своих наблюдателей.
Прохожих на улице не было, а Габи замедленно крутила педали впереди,
поджидая, когда он ее догонит. Проезжая мимо дома Адама, Майкл ощущал, что
за ним наблюдают. Возможно, с крыши дома напротив. Возможно, из темневшего
окна. Это была ловушка для мышей, подумал Майкл. Адам здесь был сыром, а
коты облизывали свои усы.
Он перестал крутить педали и повел велосипед за руль через
растрескавшуюся мостовую. Боковым зрением увидел слева вспышку огня.
Кто-то, стоя в дверях, подносил к сигарете зажженную спичку. Спичка
погасла, показалась струйка дыма. Мяу, подумал Майкл. Он продолжал идти,
опустив голову, и справа увидел приближавшийся переулок. Он направил
велосипед в его сторону, свернул в него, проехал на велосипеде футов
двадцать и остановился. Он прислонил "Пежо" к стене из серого кирпича и
пошел назад по переулку до въезда в него с Рю Тоба, потом, присев на
корточки за несколькими мусорными бачками, стал всматриваться через улицу
в тот дверной проем, где стоял человек из гестапо, куривший сигарету.
Крошечная красная точка вспыхивала и угасала в ночи. Майкл видел мужчину,
одетого в темный плащ и шляпу, силуэт которого рисовался слабым голубым
мерцанием. Медленно протянулись семь или восемь минут. Внимание Майкла
привлекла полоска света, и он глянул в окно на третьем этаже. Кто-то
отодвинул черную занавеску дюйма на два-три; занавеска была отодвинута
только на несколько секунд, потом опять вернулась на место, и свет исчез.
Майкл сообразил, что несколько людей гестапо держали квартиру Адама
под наблюдением круглые сутки. С этого наблюдательного поста на третьем
этаже они просматривали насквозь всю Рю Тоба и могли видеть каждого
входящего или выходящего из дома Адама. Они наверное имели также в
квартире Адама подслушивающие устройства, и все его телефонные разговоры
записывались. Итак, связной должен передать записку Адаму где-то на его
пути на работу; но как это возможно, если гестапо ходит за ним по пятам?
Майкл привстал и попятился обратно в переулок, по-прежнему наблюдая
за курившим сигарету. Человек его не видел; его взгляд прохаживался взад и
вперед вдоль улицы с рассеянной, даже скучающей бдительностью. Майкл
сделал еще два шага назад и тут почуял его.
Пот от испуга.
Позади него кто-то был. Кто-то очень тихий, но Майкл расслышал слабое
хриплое дыхание.
И вдруг лезвие ножа ткнулось ему в позвоночник.
- Отдавай деньги, - сказал мужской голос по-французски с сильным
немецким акцентом.
Вор, подумал Майкл. Подстерегающий по темным углам. У него не было
кошелька, чтобы уступить, а при любой драке мусорные бачки обязательно
загремят и вызовут интерес у людей гестапо. Он решил, как надо
действовать, в течение секунды. Он встал в полный рост и сказал
по-немецки:
- Хочешь умереть?
Наступила пауза. Затем:
- Я сказал... отдавай... - Голос дрогнул. Вор был перепуган до
смерти.
- Убери нож от моей спины, - сказал спокойно Майкл, - или через три
секунды я тебя убью.
Прошла секунда. Другая. Майкл напрягся, готовый крутануться назад.
Нажим ножа на позвоночник исчез.
Он услышал, как вор побежал назад по переулку, в сторону Рю де ла
Шин. Первой его мыслью было ему дать убежать, но тут в его мозгу сверкнула
идея и стала раскаляться добела. Он повернулся и побежал за вором; этот
человек бежал быстро, но недостаточно. Прежде чем вор добежал до Рю де ла
Шин, Майкл нагнал его, ухватил за развевающийся грязный плащ и почти сбил
с ног. Человек, во весь свой пять футов с двумя дюймами ростик, обернулся
и с приглушенным проклятьем ударил ножом, не целясь. Кулак Майкла ударил
по его запястью, выбил нож из его онемевших пальцев. Затем Майкл схватил
человечка и ударил его о стену из серого кирпича.
Глаза у вора вылезли на лоб, светло-голубые под челкой грязно-бурых
волос. Майкл схватил его за воротник, зажал ему ладонью рот и сдавил
подбородок.
- Тихо, - прошептал он. Где-то за переулком противно вякнул кот и
смылся в укрытие. - Не дергайся, - все еще по-немецки проговорил Майкл. -
Тебя еще никуда не ведут. Я задам тебе несколько вопросов, и хочу, чтобы
ты ответил на них честно. Понял?
Вор, испуганный и дрожащий, кивнул.
- Хорошо, сейчас я уберу руку, но если ты крикнешь, в одно мгновение
сломаю тебе шею.
Он крепко встряхнул этого человека, для пущей убежденности, затем
опустил руку. Вор издал слабый стон.
- Ты - немец? - спросил Майкл. Вор кивнул. - Дезертир? - Пауза, затем
кивок. - Сколько времени ты в Париже?
- Шесть месяцев. Пожалуйста... отпустите меня. Я ведь не тронул вас,
верно?
Ему удавалось скрываться в Париже, оккупированном немцами, шесть
месяцев. Хороший знак, подумал Майкл.
- Не ной. Чем ты еще занимался, кроме попыток резать людей? Воровал
хлеб на рынке, может овощи то тут, то там, пирог-другой с лотка?
- Да, да. Примерно так. Пожалуйста... Я не гожусь в солдаты. У меня
слабые нервы. Пожалуйста, отпустите. Ладно?
- Нет. Ты карманничал?
- Немного. Когда приходилось. - Глаза вора сощурились. - Погодите-ка.
А кто вы? Ведь не военная полиция. В чем ваша игра, а?
Майкл этот вопрос проигнорировал.
- Ты - хороший карманник?
Вор ухмыльнулся, блефуя умело. Под серостью и уличной грязью ему было
наверно около сорока пяти. Немцы действительно скребли по сусекам,
выискивая солдат.
- Я еще жив, разве нет? Теперь, вы-то кто, черт возьми? - В глазах
его появилась мысль. - Ага, конечно. Подпольщик, да?
- Вопросы задаю я? Ты - нацист?
Человек грубо рассмеялся. Отхаркнулся на мостовую.
- Я что, похож на некрофила?
Майкл слегка улыбнулся. Может, он и вор не по одну сторону баррикады,
но симпатичны друг другу. Он придавил человека, чтобы тот присел, но не
снял руку с грязного ворота. Со стороны Рю де ла Шин в переулок
заворачивала Габи.
- Эй! - в тревоге прошептала она. - Что случилось?
- Встретил кое-кого, - сказал Майкл. - Того, кто может нам
пригодиться.
- Я? Пригодиться подполью? Ха! - человек оттолкнул руку Майкла, и
пальцы Майкла разжались. - Да оба вы можете сгнить в аду, и я не буду о
вас беспокоиться!
- На твоем месте я бы вякал потише. - Майкл показал в сторону Рю
Тоба. - Там через улицу стоит гестаповец. В том доме их может быть целое
гнездо. Не думаю, что ты хочешь, чтобы они заинтересовались, правда?
- Пожалуй, не хочу, - ответил тот. - Итак, на чем мы остановились?
- У меня есть работа для карманника, - сказал Майкл.
- Что? - Габи соскочила с велосипеда. - О чем вы говорите?
- Мне нужны ловкие руки, - продолжал Майкл. Он жестко посмотрел на
вора. - Но не для того, чтобы стащить из кармана, а чтобы в карман кое-что
положить.
- Вы совсем очумели! - проговорил вор с усмешкой, от которой его
мрачное, с нависшими бровями лицо стало еще мрачнее. - Может, мне все же
стоит позвать гестапо, чтобы они разобрались с вами?
- Прошу, - предложил Майкл.
Вор съежился, посмотрел на Майкла, на Габи и опять на Майкла. Плечи
его обвисли.
- Ох, ладно, черт с ними, - сказал он.
- Когда ты в последний раз ел?
- Не знаю. Кажется, вчера. А что? Обслужите пивом с сосисками?
- Нет. Луковым супом. - Майкл почти услышал, как Габи раскрыла рот,
когда поняла, что он собирается делать. - Ты на своих двоих?
- Мой велосипед за углом. - Он показал большим пальцем за угол, на Рю
де ла Шин. - Я шарю по переулкам в этом районе.
- Ты совершишь с нами маленькое путешествие. Мы будем ехать у тебя по
бокам, и если ты позовешь солдат или доставишь какие-либо другие
неприятности, мы тебя прикончим.
- Зачем мне куда-то ехать с вами? Вы же, наверно, все равно меня
убьете?
- Может, убьем, - сказал Майкл, - а может, нет. По крайней мере,
умрешь ты с полным желудком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
его едва знала. В сущности, и вовсе не знала его. Кто он был для нее? Ее
глаза слипались; она открыла их и увидела, что он стоит над ней,
уставившись, так близко, что у нее мурашки пошли по коже.
Ее голая нога вылезла из-под простыни. Майкл провел пальцами по ее
лодыжке, отчего у нее пошла гусиная кожа. Потом нежно взял ее за лодыжку и
подсунул ногу под ароматную простыню. На мгновение ей показалось, что на
ее ноге осталось жгучее ощущение от его пальцев.
- Спи спокойно, - сказал он и надел коричневые брюки с заплатами на
коленях. Затем двинулся прочь из комнаты, и Габи села, придерживая на
груди простыню.
- Куда вы?
- За миской супа, - ответил Майкл. - Я голоден. - Потом повернулся и
вышел, мягко прикрыв за собой дверь.
Габи опять легла, но заснуть не могла. Внутри у нее горело, нервы
были расстроены. Это от налета истребителя, решила она. Кто бы смог
спокойно отдыхать после чего-нибудь подобного? Им просто повезло, что они
остались в живых, а завтра...
Ну, завтра будет завтра. Как всегда и бывает.
Она слезла с кровати и подвинула раскладушку на несколько дюймов
ближе. Он не узнает. Затем, успокоившись и задремывая с подушкой в
объятиях, Габи закрыла глаза. Через несколько минут в мозгу ее закрутились
картины с самолетом и строчащими пулеметами. Они стали путаться, как
дневная дрема.
Она спала.
4
Майкл слез, и пружины мягко заскрипели. Он приставил поржавелый
велосипед марки "Пежо" к фонарному столбу на пересечении улицы Бельвилль с
улицей Пиренеев и посмотрел на желтом свету свои карманные часы. 9:43.
Камилла сказала, что время заступления полиции на дежурство - одиннадцать
часов ровно. После этого часа немецкая военная полиция, грубые крепконосые
подлецы, шляются по улицам. Он держал голову опущенной, глядя на часы,
пока Габи медленно проезжала мимо него, направляясь к юго-востоку, по
улице Пиренеев. Темнота скрыла ее.
Доходные дома, большинство из которых когда-то были элегантными
строениями, украшенными статуями, стояли вокруг, в некоторых окнах
мелькали замаскированные огни. Улица была пустой, не считая нескольких
велотакси и одной-двух телег, запряженных лошадьми. Во время поездки от
Монмартра по запутанным улицам Майкл и Габи видели много немецких солдат,
фланировавших по бульварам буйными группами или сидевших в кафе на
тротуарах, как подвыпившие лорды. Они видели также несколько военных
транспортных грузовиков и бронемашин, деловито, неторопливо двигавшихся по
булыжным мостовым. Но в своем новом облике Майкл и Габи не привлекли
ничьего внимания. На Майкле были заплатанные штаны, синяя рубашка,
видавший виды темно-коричневый парусиновый плащ; на ногах у него были
поношенные черные ботинки, а на голове коричневая кепка. На Габи были
черные брюки, желтая блузка и мешковатый серый свитер, под которым
прятался "Люгер". У них была внешность обычных заполнявших Париж горожан,
главной заботой которых теперь было скорее добыча пропитания, а не
установление европейской моды.
Майкл мгновение-другое смотрел на нее, потом сел на велосипед и
поехал за ней среди старых и печальных каменных красот. Он видел, что
многие статуи разбиты. Кое-какие из них отсутствовали - видимо, были
выломаны из своих пьедесталов и украдены, вероятно, чтобы украшать
нацистские жилища. Майкл с ровной скоростью крутил педали. Мимо проехал в
противоположном направлении экипаж, копыта лошади цокали по мостовой.
Майкл подъехал к указателю с надписью "Рю Тоба" и повернул велосипед
вправо.
Дома здесь были построены тесно, огней было мало. Этот район, некогда
преуспевающий, теперь имел вид разрушающегося и разваливающегося.
Некоторые оконные стекла были разбиты и склеены бумажными полосками, и
много резной кладки обрушилось или было снято. Майклу пришло на ум
сравнение с ногами балерины, распухшими, с проступающими венами.
Безголовые статуи стояли в центре фонтана, заполненного вместо воды
мусором и старыми газетами. С каменной стены бросалась в глаза нацистская
свастика и слова "ДЕЙЧЛАНД ЗИТТ АН АЛЛЕН ФРОНТЕН" - "Германия победоносна
на всех фронтах". Скоро увидим, подумал Майкл, проезжая мимо.
Он знал эту улицу, хорошо изучил ее по карте. Справа сейчас
приближалось серое здание, некогда величественное, с разбитыми каменными
ступенями, поднимавшимися от тротуара. Это здание он тоже теперь хорошо
знал. Продолжая крутить педали, он быстро глянул вверх. На втором этаже в
угловом окне сквозь занавески пробивался свет. Квартира номер восемь. В
этой комнате жил Адам. И Майкл не стал смотреть туда, потому что также
помнил про серый дом напротив, где гестапо пристроило своих наблюдателей.
Прохожих на улице не было, а Габи замедленно крутила педали впереди,
поджидая, когда он ее догонит. Проезжая мимо дома Адама, Майкл ощущал, что
за ним наблюдают. Возможно, с крыши дома напротив. Возможно, из темневшего
окна. Это была ловушка для мышей, подумал Майкл. Адам здесь был сыром, а
коты облизывали свои усы.
Он перестал крутить педали и повел велосипед за руль через
растрескавшуюся мостовую. Боковым зрением увидел слева вспышку огня.
Кто-то, стоя в дверях, подносил к сигарете зажженную спичку. Спичка
погасла, показалась струйка дыма. Мяу, подумал Майкл. Он продолжал идти,
опустив голову, и справа увидел приближавшийся переулок. Он направил
велосипед в его сторону, свернул в него, проехал на велосипеде футов
двадцать и остановился. Он прислонил "Пежо" к стене из серого кирпича и
пошел назад по переулку до въезда в него с Рю Тоба, потом, присев на
корточки за несколькими мусорными бачками, стал всматриваться через улицу
в тот дверной проем, где стоял человек из гестапо, куривший сигарету.
Крошечная красная точка вспыхивала и угасала в ночи. Майкл видел мужчину,
одетого в темный плащ и шляпу, силуэт которого рисовался слабым голубым
мерцанием. Медленно протянулись семь или восемь минут. Внимание Майкла
привлекла полоска света, и он глянул в окно на третьем этаже. Кто-то
отодвинул черную занавеску дюйма на два-три; занавеска была отодвинута
только на несколько секунд, потом опять вернулась на место, и свет исчез.
Майкл сообразил, что несколько людей гестапо держали квартиру Адама
под наблюдением круглые сутки. С этого наблюдательного поста на третьем
этаже они просматривали насквозь всю Рю Тоба и могли видеть каждого
входящего или выходящего из дома Адама. Они наверное имели также в
квартире Адама подслушивающие устройства, и все его телефонные разговоры
записывались. Итак, связной должен передать записку Адаму где-то на его
пути на работу; но как это возможно, если гестапо ходит за ним по пятам?
Майкл привстал и попятился обратно в переулок, по-прежнему наблюдая
за курившим сигарету. Человек его не видел; его взгляд прохаживался взад и
вперед вдоль улицы с рассеянной, даже скучающей бдительностью. Майкл
сделал еще два шага назад и тут почуял его.
Пот от испуга.
Позади него кто-то был. Кто-то очень тихий, но Майкл расслышал слабое
хриплое дыхание.
И вдруг лезвие ножа ткнулось ему в позвоночник.
- Отдавай деньги, - сказал мужской голос по-французски с сильным
немецким акцентом.
Вор, подумал Майкл. Подстерегающий по темным углам. У него не было
кошелька, чтобы уступить, а при любой драке мусорные бачки обязательно
загремят и вызовут интерес у людей гестапо. Он решил, как надо
действовать, в течение секунды. Он встал в полный рост и сказал
по-немецки:
- Хочешь умереть?
Наступила пауза. Затем:
- Я сказал... отдавай... - Голос дрогнул. Вор был перепуган до
смерти.
- Убери нож от моей спины, - сказал спокойно Майкл, - или через три
секунды я тебя убью.
Прошла секунда. Другая. Майкл напрягся, готовый крутануться назад.
Нажим ножа на позвоночник исчез.
Он услышал, как вор побежал назад по переулку, в сторону Рю де ла
Шин. Первой его мыслью было ему дать убежать, но тут в его мозгу сверкнула
идея и стала раскаляться добела. Он повернулся и побежал за вором; этот
человек бежал быстро, но недостаточно. Прежде чем вор добежал до Рю де ла
Шин, Майкл нагнал его, ухватил за развевающийся грязный плащ и почти сбил
с ног. Человек, во весь свой пять футов с двумя дюймами ростик, обернулся
и с приглушенным проклятьем ударил ножом, не целясь. Кулак Майкла ударил
по его запястью, выбил нож из его онемевших пальцев. Затем Майкл схватил
человечка и ударил его о стену из серого кирпича.
Глаза у вора вылезли на лоб, светло-голубые под челкой грязно-бурых
волос. Майкл схватил его за воротник, зажал ему ладонью рот и сдавил
подбородок.
- Тихо, - прошептал он. Где-то за переулком противно вякнул кот и
смылся в укрытие. - Не дергайся, - все еще по-немецки проговорил Майкл. -
Тебя еще никуда не ведут. Я задам тебе несколько вопросов, и хочу, чтобы
ты ответил на них честно. Понял?
Вор, испуганный и дрожащий, кивнул.
- Хорошо, сейчас я уберу руку, но если ты крикнешь, в одно мгновение
сломаю тебе шею.
Он крепко встряхнул этого человека, для пущей убежденности, затем
опустил руку. Вор издал слабый стон.
- Ты - немец? - спросил Майкл. Вор кивнул. - Дезертир? - Пауза, затем
кивок. - Сколько времени ты в Париже?
- Шесть месяцев. Пожалуйста... отпустите меня. Я ведь не тронул вас,
верно?
Ему удавалось скрываться в Париже, оккупированном немцами, шесть
месяцев. Хороший знак, подумал Майкл.
- Не ной. Чем ты еще занимался, кроме попыток резать людей? Воровал
хлеб на рынке, может овощи то тут, то там, пирог-другой с лотка?
- Да, да. Примерно так. Пожалуйста... Я не гожусь в солдаты. У меня
слабые нервы. Пожалуйста, отпустите. Ладно?
- Нет. Ты карманничал?
- Немного. Когда приходилось. - Глаза вора сощурились. - Погодите-ка.
А кто вы? Ведь не военная полиция. В чем ваша игра, а?
Майкл этот вопрос проигнорировал.
- Ты - хороший карманник?
Вор ухмыльнулся, блефуя умело. Под серостью и уличной грязью ему было
наверно около сорока пяти. Немцы действительно скребли по сусекам,
выискивая солдат.
- Я еще жив, разве нет? Теперь, вы-то кто, черт возьми? - В глазах
его появилась мысль. - Ага, конечно. Подпольщик, да?
- Вопросы задаю я? Ты - нацист?
Человек грубо рассмеялся. Отхаркнулся на мостовую.
- Я что, похож на некрофила?
Майкл слегка улыбнулся. Может, он и вор не по одну сторону баррикады,
но симпатичны друг другу. Он придавил человека, чтобы тот присел, но не
снял руку с грязного ворота. Со стороны Рю де ла Шин в переулок
заворачивала Габи.
- Эй! - в тревоге прошептала она. - Что случилось?
- Встретил кое-кого, - сказал Майкл. - Того, кто может нам
пригодиться.
- Я? Пригодиться подполью? Ха! - человек оттолкнул руку Майкла, и
пальцы Майкла разжались. - Да оба вы можете сгнить в аду, и я не буду о
вас беспокоиться!
- На твоем месте я бы вякал потише. - Майкл показал в сторону Рю
Тоба. - Там через улицу стоит гестаповец. В том доме их может быть целое
гнездо. Не думаю, что ты хочешь, чтобы они заинтересовались, правда?
- Пожалуй, не хочу, - ответил тот. - Итак, на чем мы остановились?
- У меня есть работа для карманника, - сказал Майкл.
- Что? - Габи соскочила с велосипеда. - О чем вы говорите?
- Мне нужны ловкие руки, - продолжал Майкл. Он жестко посмотрел на
вора. - Но не для того, чтобы стащить из кармана, а чтобы в карман кое-что
положить.
- Вы совсем очумели! - проговорил вор с усмешкой, от которой его
мрачное, с нависшими бровями лицо стало еще мрачнее. - Может, мне все же
стоит позвать гестапо, чтобы они разобрались с вами?
- Прошу, - предложил Майкл.
Вор съежился, посмотрел на Майкла, на Габи и опять на Майкла. Плечи
его обвисли.
- Ох, ладно, черт с ними, - сказал он.
- Когда ты в последний раз ел?
- Не знаю. Кажется, вчера. А что? Обслужите пивом с сосисками?
- Нет. Луковым супом. - Майкл почти услышал, как Габи раскрыла рот,
когда поняла, что он собирается делать. - Ты на своих двоих?
- Мой велосипед за углом. - Он показал большим пальцем за угол, на Рю
де ла Шин. - Я шарю по переулкам в этом районе.
- Ты совершишь с нами маленькое путешествие. Мы будем ехать у тебя по
бокам, и если ты позовешь солдат или доставишь какие-либо другие
неприятности, мы тебя прикончим.
- Зачем мне куда-то ехать с вами? Вы же, наверно, все равно меня
убьете?
- Может, убьем, - сказал Майкл, - а может, нет. По крайней мере,
умрешь ты с полным желудком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97