Возможно,
законы стаи не позволяли вскрывать могилы после того, как хоронили детей;
возможно, отцам запрещалось видеть мертвых детей. Он не был уверен, но
знал, что Франко пользуется им, чтобы делать что-то такое, чего Виктору бы
не понравилось. Он попытался идти помедленнее, но Франко стал тянуть его,
вывихивая руку.
Успевать за Франко было тяжело; у этого человека был такой шаг, что у
Михаила в легких скоро закололо.
- Ты дохлый, как цыпленок, - ворчал на него Франко. - Иди скорее, ну
же.
Михаил споткнулся о корень и упал на колени. Франко дернул его за
собой, и они продолжили идти. На болезненном кареглазом лице Франко
светилась жестокость; даже сквозь человеческую маску проглядывала волчья
морда. Может быть, раскапывание могил - это к несчастью, думал Михаил.
Потому-то сад и был так далеко от белого дворца. Но человеческая натура
Франко отвергла все ограничения; как любой отец-человек, он сгорал от
нетерпения увидеть результаты своего семени.
- Идем, идем! - говорил он Михаилу, оба они спешили через лес.
Еще несколько минут - и они вырвались на прогалину, где были
прямоугольники из камней. Франко резко остановился. Михаил наскочил на
него, но это столкновение на Франко никак не отразилось. Он только
бессильно раскрыл рот.
- Боже праведный, - прошептал Франко.
Михаил тоже увидел это: могилы в саду были разворочены, повсюду были
раскиданы кости. Черепа, маленькие и большие, некоторые человеческие,
некоторые звериные, а некоторые смесь того и другого, лежали, расколотые,
перед Михаилом. Франко прошел дальше в сад, ладони у него скрючились по
бокам, как когти. Почти все могилы были раскопаны, их содержимое вырыто,
разломано на кусочки и безобразно раскидано вокруг. Михаил уставился на
лежавший ухмыляющийся череп, с острыми клыками и клочком серой шерсти.
Неподалеку валялись кость предплечья, а дальше кости кисти руки. Маленький
изогнутый позвоночник приковал взгляд Михаила, потом детский череп,
раздавленный с неистовством. Франко шел дальше, влекомый к тому месту, где
были захоронены свежие трупы. Он переступал через старые кости и наступил
на череп, нижняя челюсть которого была отломана, словно кусок перегнившего
дерева. Он остановился, шатаясь, и уставился на выскобленные ямы, куда два
дня назад были положены новорожденные. На земле лежала разодранная тряпка.
Франко поднял ее, и что-то изорванное и красное, кишевшее мухами, упало на
листья.
Ребенок бы разорван пополам, Франко видел следы огромных клыков.
Верхняя половина, голова и мозг, исчезла. Мухи вились вокруг лица Франко,
а с ними медянистый аромат крови и гниения. Он посмотрел направо, на
другое красное пятно на земле. Маленькая ножка, покрытая блестящей бурой
шерсткой. Он издал слабый ужасный стон, и старые кости хрустнули под его
ногой, когда он отшатнулся от розовых останков.
- Берсеркер, - услышал Михаил его шепот.
На верхушках деревьев пели птицы, счастливые и беззаботные. Вокруг
повсюду были разрытые могилы и части скелетов, детей и взрослых,
человеческих и волчьих. Франко повернулся к Михаилу, и мальчик увидел его
лицо - кожа обтянула кости, глаза остекленевшие и выпученные. Резко
запахло гнилью.
- Берсеркер, - повторил Франко, голос у него был слабый и дрожащий.
Он огляделся вокруг, ноздри у него раздулись, и на лице заблестел пот.
- Где ты? - закричал Франко, и пение птиц сразу же оборвалось. - Где
ты, подлец? - Он шагнул в одну сторону, потом в другую, ноги его,
казалось, хотели растащить его на две половины. - Ну, выходи! - завопил
он, зубы его оскалились, грудь вздымалась. - Я сражусь с тобой! - Он
схватил волчий череп и запустил им в ствол дерева, ударившись о который,
тот разлетелся с звуком пистолетного выстрела. - Боже, низвергни его в ад.
Выходи же!
Мухи налетели на лицо Михаила и закружили прочь, вспугнутые яростью
Франко. Тот вскипел, на его впалых щеках показались розовые пятна, тело
напряглось, как туго скрученная опасная пружина. Он вопил:
- Выходи же, давай сразимся! - и от его голоса птицы слетели со своих
веток.
На вызов Франко никто не отозвался. Скалящиеся черепа лежали как
немые свидетели бойни, а красную мякоть малышей покрывали тучи мух. Прежде
чем Михаил успел шевельнуться для защиты, Франко накинулся на него. Он
оторвал его от земли и швырнул спиной о дерево так сильно, что из легких
Михаила с резким звуком "хук" вырвался воздух.
- Ты - ничтожество! - свирепел Франко. - Ты меня слышишь? - Он затряс
Михаила. - Ты - ничтожество!
В глазах Михаила стояли слезы боли, но он не дал им пролиться. Франко
испытывал необходимость что-нибудь уничтожить, также как берсеркер
уничтожил тела его детей. Он еще раз швырнул Михаила о дерево, теперь
сильнее.
- Ты нам не нужен! - орал он. - Ты - кусочек слабовольного гов...
Это произошло стремительно. Михаил не понял, когда это произошло,
потому это было как взрыв. Внутри его будто бы открылся огненный колодец и
опалил его изнутри; в долю секунды его ослепила боль, а затем правая рука
Михаила - волчья лапа, покрытая гладкой черной шерстью, которая обвила ее
до локтя - взметнулась и цапнула Франко за щеку. Голова Франко резко
отдернулась назад, там, где прошлись ногти, остались кровавые полосы.
Франко остолбенел, и в глазах у него промелькнул страх. Он выпустил
Михаила и отскочил от него, на его лице набухали кровью красные полосы.
Михаил выпрямился на ногах, сердце его стучало; он был столь же изумлен,
как и Франко, и уставился на свои волчьи когти: под их белыми кончиками
была ярко-красная кровь и кусочки кожи Франко. Черная шерсть поползла
дальше, за локоть, и он ощутил ломоту в костях, когда они стали меняться в
форме. Раздался гулкий звук "оп", когда изменился локтевой сустав, ладонь
укоротилась, кости утолщились под склизкой плотью с черной шерстью. Шерсть
распространилась на плечо и отливала иссиня-черным там, где ее коснулось
солнце. Михаил почувствовал дергающую боль в челюстях и на лбу, как будто
стальные тиски стали сжимать его череп. Из глаз брызнули слезы и потекли
по щекам. Теперь изменялась его левая рука, пальцы втягивались и
укорачивались, обрастая шерстью и выставляя молодые белые коготки. Что-то
происходило с его зубами, а в деснах было такое ощущение, будто их резали.
Во рту ощущался вкус крови. Перепуганный Михаил беспомощно смотрел на
Франко; Франко лишь пялил на него остекленевшие глаза, кровь капала с его
подбородка. Она напомнила Михаилу своим запахом красное вино, которое,
вспомнилось ему, пили его отец и мать из бокалов в какой-то другой жизни.
Мышцы у него сводило, они дрожали, утолщаясь на плечах и спине. Черная
шерсть неудержимо пробивалась у него в паху, под грязной одежонкой.
- Нет, - услышал Михаил собственный стон, хрип испуганного животного.
- Пожалуйста... Нет! - Он этого не хотел. Он не в силах вынести это, пока
не в силах вынести; он упал на колени в листья, потому что гнущиеся кости
и растягивающиеся мышцы были нестерпимо давящим бременем.
Мгновение спустя черная шерсть, охватившая его плечо, стала убираться
назад, спустилась вниз по руке, пальцы лапы удлинились и снова стали
обычными человеческими пальцами. Кости вытянулись, а мышцы снова стали
тонкими, мальчишескими. Челюсть и лицевые кости при перестройке издавали
легкие потрескивающие звуки. Он ощутил, как зубы вошли назад в свои
гнезда, и это вероятно было самой худшей болью. Менее чем через сорок
секунд после того, как превращение началось, оно полностью завершилось в
обратном направлении; Михаил моргал сквозь слезы, которые жгли его глаза,
и смотрел на свои человечьи безволосые руки. Из-под ногтей сочилась кровь.
Непривычная напряженность новых мышц пропала. Он языком пощупал
человеческие зубы и ощутил вкус крови.
Совершилось.
- Ты, говнюк, - сказал Франко, но большая часть его злобы уже
испарилась. Из него будто выпустили пар. - Не мог такое сделать, да? - Он
приложил руку к своей процарапанной щеке и посмотрел на испачканную
красным ладонь. - Мне надо бы убить тебя, - сказал он. - Ты поднял на меня
руку. Мне надо бы разорвать тебя на куски, ты, говнюк.
Михаил попытался встать. Ноги у него ослабли и не подчинялись.
- Но ты даже не стоишь того, чтобы тебя убивать, - решил Франко. - Ты
еще слишком человек. Мне надо бы оставить тебя тут, ведь ты никогда не
найдешь дорогу назад, верно? - Он стер кровь с кровоточащих царапин и
опять посмотрел на ладонь. - Говно! - сказал он со злобой.
- За что... вы так меня ненавидите? - удалось спросить Михаилу. - Я
ничего такого вам не сделал.
Какое-то время Франко не отвечал, и Михаил решил, что он и не
собирается. Потом Франко заговорил, голос его был кислым.
- Виктор считает, что ты какой-то особенный. - Он пробурчал слово
"особенный" так, будто оно было ему ненавистно. - Он говорит, что никогда
не видел, чтобы кто-нибудь так боролся за жизнь, как ты. О, у него на тебя
большие виды. - Он горестно фыркнул. - Послушай меня: ты - жалкий щенок,
но должен признать, что тебе повезло. Виктор прежде ни для кого не
охотился. Он делает теперь это для тебя, потому что, как он говорит, ты
еще не готов к превращению. Послушай, ты или станешь одним из стаи, как
все, или мы тебя сожрем. И тогда именно я размозжу твой череп и высосу
твои мозги. Как тебе это нравится?
- Я... думаю... - Михаил опять попытался встать. Пот заливал ему
лицо. Он поднялся только усилием воли, совершая насилие над измученными
мышцами. Ноги его чуть было опять не подкосились, но он все-таки стоял,
тяжело дыша, и смотрел в лицо Франко. - Я думаю... однажды... мне придется
убить вас! - сказал он.
Франко воззрился на него. Молчание затягивалось; вороны вдалеке
перекликались друг с другом. И тут Франко засмеялся - на самом деле,
скорее даже зарычал - и часто заморгал от смеха, прижимая пальцы к
разодранной щеке.
- Ты? Убить меня? - он снова засмеялся, снова заморгал. Глаза у него
были ледяными и грозили жестокостью. - Я думаю, сегодня стоит оставить
тебя в живых, - сказал он, будто бы из милосердия. Михаил догадался, что
на самом деле причина заключается в страхе, который Франко испытывал перед
Виктором. - Как я уже сказал, тебе повезло.
Он огляделся, глаза его сузились, чувства были настороже. Признаков
берсеркера не было, если не считать развороченных могил и переломанных
костей; вскопанная земля и кучи листьев не сохранили никаких следов, не
было и клочьев шерсти, зацепившихся за колючки в траве; берсеркер к тому
же покатался в гниющей плоти, чтобы отбить свой запах. Святотатство против
стаи было совершено вероятно часов шесть-семь назад, подумал Франко.
Берсеркер уже давно исчез. Франко сделал несколько шагов, нагнулся и
согнал мух, подобрал маленькую истерзанную руку, кисть еще держалась на
ней, и поднялся в полный рост. Он нежно трогал пальчики, распрямил их, как
лепестки странного цветка.
- Это от моего, - услышал Михаил его тихие слова.
Франко опять наклонился, разгреб горстью землю, положил истерзанную
ручонку и тщательно засыпал ее землей. Он примял ее и прикрыл опавшими
бурыми листьями. Затем долго сидел на корточках, а мухи жужжали над его
головой в поисках исчезнувшей плоти. Несколько их сели на окровавленную
щеку Франко и пировали там, но он не шевелился. Он неподвижно уставился на
сочетание цветных пятен земли и листьев перед собой.
Затем он резко встал, повернулся спиной к потревоженному саду и
быстро зашагал прочь в лес, не оглянувшись на Михаила.
Михаил дал ему уйти, потому что знал дорогу домой. Да даже если бы он
и потерялся, то смог бы идти по запаху Франко. Силы возвращались к нему,
пульсирующая боль в голове и сердце утихла. Он смотрел на сад с
раскиданными скелетами, думая о том, где будут лежать его собственные
кости и кто зароет их. Он отвернулся, отгоняя эти мысли прочь, и пошел по
следам Франко, чуя их на потревоженной земле.

3
Еще три весны наступили и ушли, и двенадцатое лето жизни Михаила
обжигало леса. В течение этого времени Рената чуть не умерла, заразившись
от больного кабана. Виктор сам выхаживал ее и охотился для нее, доказывая,
что и гранит может размягчиться. Поля родила девочку, которую произвел
Франко; той же ночью дитя умерло, тельце ее было исковеркано и покрыто
светло-бурой шерсткой; ей было всего лишь два месяца от роду. Никита
осеменил чрево Олеси, но росточек вышел наружу кровью и плотью, когда не
прошло еще и четырех месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97