Он приближался к экстазу, плотно зажмурив глаза, в то время как у нее они были широко раскрыты и сверкали, как два больших изумруда чистейшей воды. В уголках пухлых розовых губ притаилась удовлетворенная улыбка.
Рассудок приказывал Грейс как можно скорее убираться отсюда, но ноги отказывались подчиниться, словно их кто-то намертво приковал к земле. Сознание полностью сконцентрировалось на открывшейся ей картине. Дурманящий абрикосовый аромат проникал в ноздри, обволакивая мозг и пробуждая в ней таящиеся глубоко под спудом желания. Рука Грейс как бы сама по себе скользнула на грудь, потом на живот, опустилась еще ниже…
Словно почувствовав чужое присутствие, женщина внезапно обратила взор в ее сторону. Грейс окаменела. Глаза Кайрен на краткий миг вспыхнули изумлением, тут же сменившимся высокомерным превосходством и чем-то еще, поразительно похожим на… одобрение? Затем белые руки женщины крепче сомкнулись вокруг шеи мужчины, а губы разошлись в широкой панибратской усмешке.
«Нет!»
Грейс ожесточенно встряхнула головой, отгоняя наваждение. Усилием воли остановила вышедшую из-под контроля руку, повернулась и помчалась прочь, не оглядываясь и не разбирая дороги. Вдогонку ей ударил громкий торжествующий смех.
Зажав уши руками, она все бежала и бежала.
57
Утром в ее спальню вихрем ворвалась Эйрин. Синие глаза баронессы сияли от возбуждения.
— Она уже близко! Сейчас будет! — воскликнула Эйрин.
Грейс в панике вскочила со скамьи у окна. Сердце лихорадочно забилось. На миг ей показалось, что сюда идет леди Кайрен — разбираться относительно вчерашнего происшествия в саду.
Заметив растерянность подруги, баронесса поспешила уточнить:
— Сигнальщики донесли о приближении кортежа Иволейны, королевы Толории. Она станет первой из царствующих особ, прибывших на Совет.
— Иволейна?
— Ну да! — с энтузиазмом подтвердила Эйрин. — Дозорные стражники на башне засекли королевский поезд на старом таррасском мосту через Димдуорн и опознали по толорийским штандартам. — Она развернула принесенный сверток и с гордостью продемонстрировала великолепный шерстяной плащ. — И пожалуйста, не стой столбом, Грейс. Надевай скорее, а то замерзнешь.
Грейс нерешительно взяла обновку и накинула на плечи. Плащ оказался тяжелее, чем она ожидала.
— И куда мы направляемся?
— На крепостную стену, куда же еще? Я не собираюсь пропустить момент ее въезда в Кейлавер. Говорят, во всех Семи доминионах не найти другой такой красавицы, как королева Иволейна! Идем же!
Грейс попыталась что-то спросить, но баронесса ухватила ее за руку и почти силком вытащила из комнаты. Пришлось воздержаться от вопросов и в дальнейшем: все силы и внимание уходили лишь на то, чтобы не отстать от быстроногой Эйрин. Тяжело дыша, они преодолели последние ступени длинной спиральной лестницы, распахнули тяжелую железную дверь и оказались на широкой смотровой площадке одного из бастионов. Площадку ограждал зубчатый парапет, и с нее открывался великолепный вид на внутренний двор цитадели.
Грейс посмотрела вниз. Отсюда как на ладони были видны все каверзные повороты и тупики лабиринта, в котором она чуть не заблудилась вчера, и ажурный декоративный грот в центре, где она застала в деликатном положении Кайрен и Логрена. Сразу вспомнилось, как она бросилась наутек, а вот все остальное словно подернулось туманом. Наверное, ей просто по-везло: стремительный бег без оглядки всего через несколько минут вывел ее прямиком к выходу. Сейчас, однако, у нее зародились кое-какие сомнения. Создатели лабиринта изрядно потрудились, запутывая единственный верный путь из центра к началу, проследить который было сложно даже с высоты крепостных укреплений, и все же она каким-то чудом сумела найти его наугад, ни разу не останавливаясь и не возвращаясь назад. С другой стороны, помимо обычного везения, никакого другого объяснения на ум не приходило.
К тому же, если удачное бегство еще можно было посчитать счастливым совпадением обстоятельств, причину его скорее следовало отнести к гримасам фортуны. Грейс никак не ожидала, что лорд Логрен, показавшийся ей на пиру умным, проницательным, рассудительным и умудренным жизнью, так легко соблазнится вызывающе вульгарными прелестями Кайрен. Подобный мезальянс просто не укладывался у нее в голове. Хотя… Грейс вдруг припомнила слова графини во время ее визита, когда речь зашла о короле.
«В первую очередь он мужчина, следовательно, поддается манипулированию».
Перед ее мысленным взором вновь предстала обнаженная Кайрен и ее нежные белые руки, обхватившие спину Логрена. Интересно, чисто женские чары — это весь ее магический арсенал, или у графини в запасе имеется кое-что посерьезней? Да, пожалуй, имеется. Иначе как объяснить тот странный эпизод, когда Грейс вдруг почувствовала в голове чужое присутствие? Или небрежно брошенную фразу Кайрен: «Несколько капель отвара, несколько вовремя вставленных льстивых слов…» Быть может, Логрена привлекло к ней не одно лишь плотское желание, а нечто большее? Но Грейс не успела додумать мысль до конца, потому что в этот момент Эйрин дернула ее за руку.
— Ну что ты уставилась вниз, Грейс? Идем дальше. Ворота гораздо лучше видны с южной стены.
Взявшись за руки, подруги направились по узкому проходу, проложенному по вершине стены к соседнему бастиону. Однако, добравшись туда, они с огорчением обнаружили, что та же идея пришла в голову не им одним. На смотровой площадке уже успело собраться порядочно народу. Впрочем, при появлении Грейс и Эйрин толпа безропотно расступилась, пропуская их вперед и освобождая место в первом ряду. Отсюда вид на крепостные ворота действительно был намного лучше. Грейс незаметно усмехнулась: оказывается, знатное происхождение тоже может пригодиться!
Морозную тишину прорезал отдаленный высокий и чистый звук одинокого рога, эхом отдавшийся в ушах Грейс и почему-то взволновавший ее до глубины души. Она приложила ладонь ко лбу, защищая глаза от слепящего солнца, и тут же увидела длинную цепочку коней и всадников, неторопливо взбирающихся по склону холма где-то на полпути между рекой и цитаделью. У нее перехватило дыхание.
У Грейс остались лишь обрывочные воспоминания о том, что происходило в тот день с ней и вокруг нее, но сопровождавшие события мысли, чувства и образы сохранились в ее памяти до конца жизни. Реющие на ветру знамена — золото на зеленом фоне. Блистающие в солнечных лучах панцири и стальные шлемы рыцарей. Гарцующие в такт музыке кони. Огромные охотничьи псы с белоснежной шерстью и перепачканными в грязи мордами. Вельможи в черных, красных и пурпурных одеждах. Волнующие кровь звуки рогов.
Всего отчетливее Грейс запомнила королеву.
Иволейна отказалась от приличествующего ее сану портшеза и въезжала в Кейлавер верхом на великолепном гнедом скакуне. Края ее светлого с прозеленью, как ледяное кружево, платья под цвет глаз едва не касались земли. Ее высокая статная фигура подавляла поистине царственным величием. Вместо короны на голове Иволейны сияли драгоценные камни, искусно вплетенные в пышные и тонкие, как кудель, волосы. Эйрин сказала чистую правду: даже глядя на нее с высоты крепостных стен, Грейс сразу поняла, что не встречала еще женщины прекраснее, чем королева Толории.
В свите Иволейны насчитывалось более пятидесяти всадников, которых сопровождали около сотни пеших воинов и слуг, бредущих за нагруженными поклажей повозками.
Грейс тихо присвистнула и коснулась руки баронессы.
— Скажи, короли и королевы у вас всегда путешествуют с таким размахом?
— Конечно, а как же иначе? — удивилась Эйрин. Кортеж между тем приблизился к крепостным воротам и остановился. Навстречу толорийцам выехала группа рыцарей и приближенных короля Бореаса. Они обменялись приветствиями, которых Грейс не расслышала, затем снова затрубили герольды, ворота распахнулись, и процессия въехала в город.
Толпа зрителей начала понемногу рассасываться. Эйрин тоже потянула подругу за рукав.
— Пойдем, Грейс. Все кончилось.
Грейс машинально приложила руку к виску. В голове все еще звучали призывные и отчего-то смутно знакомые сигналы рога.
— Что ты сказала?
— Смотреть больше не на что. Пора возвращаться. Я так замерзла, как будто сегодня День Среднезимья, хотя по календарю еще только начало второй половины месяца синдата.
Грейс пропустила слова баронессы мимо ушей, потому что никак не могла оторвать глаз от ведущей к замку и давно опустевшей дороги. Она еще не успела разобраться в своих ощущениях, но определенно чувствовала, что внутри нее что-то изменилось. О чем она только что думала? Нет, не вспомнить! И все же было какое-то несоответствие в этом пышном въезде — то ли в сопровождавшей Иволейну свите, то ли в подчеркнуто надменной манере держаться самой королевы…
— Грейс!
Она с усилием отвела взор.
— Да-да, идем. Извини, Эйрин, я немного замечталась…
Баронесса удивленно покосилась на нее, пожала плечами и двинулась в обратный путь. Грейс следовала за ней по пятам. Они спустились по спиральной лестнице и приближались к дверям ее комнаты, когда она вдруг вспомнила, о чем думала, наблюдая за возглавляющей кортеж Иволейной.
«На ее месте должна была ехать я».
Господи, чушь-то какая! Грейс поежилась, решительно прогнала прочь крамольные мысли, юркнула в спальню и с облегчением захлопнула за собой дверь.
58
Прошло несколько дней, в течение которых Грейс все сильнее ощущала себя пленницей в каменной клетке Кейлавера. Прибытие Иволейны заставило обитателей замка трудиться с повышенной активностью. К счастью, далеко не всех толорийцев из королевской свиты пришлось размещать непосредственно в цитадели — большая часть нашла себе пристанище на постоялых дворах в городе. В этом имелся свой резон, если учесть, что ожидался приезд еще пятерых монархов. Даже если каждый из них притащит с собой хотя бы половину того количества приближенных, что составляли свиту Иволейны, Кейлавер просто лопнет от такого количества народу. Но работы у Эйрин, лорда Олрейна и прочих в любом случае прибавилось.
Как ни странно, но чем усерднее трудились все вокруг, тем меньше забот выпадало на долю Грейс. Она страшно скучала и томилась от безделья. На второй день после приезда делегации Толории Грейс, как обычно, маялась в своей комнате, то и дело поглядывая на теплый шерстяной плащ, подаренный баронессой. Если раньше ей были недоступны вылазки за пределы крепости — в первую очередь из-за холода, — то теперь все изменилось.
Грейс нерешительно взяла в руки плащ. Она знала, что должна спросить разрешения, но у лорда Олрейна была масса дел, а поймать короля вообще не представлялось возможным. Вдобавок никто не позаботился заранее прочесть ей права и обязанности, что формально избавляло ее от каких бы то ни было обязательств. Да и в конце концов, герцогиня она или нет?
«Ты просто ищешь предлог, Грейс!»
А-а, плевать! Сколько можно торчать в четырех стенах? Безделье всю жизнь угнетало Грейс сильнее всего прочего. Уже не думая о последствиях, она накинула плащ и выскользнула из комнаты.
Десять минут спустя Грейс Беккетт стояла у ворот, ведущих в нижний двор цитадели. Сердце ее лихорадочно билось. Она закуталась в плащ и накинула капюшон, спрятав лицо, но уже начала сомневаться в разумности своего поступка. Немного постояв, прижимаясь спиной к кирпичной стене арки ворот, она вдруг вспомнила, как проезжала здесь почти две недели назад. Но тогда она была с Даржем, замерзшая, голодная и плохо соображавшая, и поэтому совсем позабыла, какой оживленной и полной людей может быть базарная площадь.
— Ты сама этого хотела, Грейс! — прошептала она сквозь стиснутые зубы, глубоко вдохнула и сделала первый шаг.
Грязь оказалась гораздо глубже, чем могло показаться с первого взгляда. Она доходила чуть ли не до половины сапожек и на каждом шагу угрожала лишить обуви. Вокруг сновали, бесцеремонно толкаясь, крестьяне с корзинами хлеба и яблок, оруженосцы, закупающие провизию для своих господ, толстые купцы, торгующие всем, начиная от пива и восковых свечей и заканчивая штуками материи разнообразной текстуры и расцветок. Потом Грейс вдруг очутилась посреди целой отары громко блеющих овец и только чудом ее не сбили с ног и не вдавили в грязь копыта четырех или пяти дюжин этих мирных на вид животных.
Одно радовало: никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Длинный, до пят, плащ закрывал кринолин, так что вряд ли кто мог опознать в ней герцогиню. Да и едва ли знатные дамы отваживались появляться на рынке без соответствующего сопровождения. Львиную долю торговцев и покупателей составляли крепостные крестьяне и свободные фермеры, производящие сельскохозяйственную продукцию — эта, так сказать — основа феодальной системы, которая, собственно, и функционировала только благодаря их усилиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Рассудок приказывал Грейс как можно скорее убираться отсюда, но ноги отказывались подчиниться, словно их кто-то намертво приковал к земле. Сознание полностью сконцентрировалось на открывшейся ей картине. Дурманящий абрикосовый аромат проникал в ноздри, обволакивая мозг и пробуждая в ней таящиеся глубоко под спудом желания. Рука Грейс как бы сама по себе скользнула на грудь, потом на живот, опустилась еще ниже…
Словно почувствовав чужое присутствие, женщина внезапно обратила взор в ее сторону. Грейс окаменела. Глаза Кайрен на краткий миг вспыхнули изумлением, тут же сменившимся высокомерным превосходством и чем-то еще, поразительно похожим на… одобрение? Затем белые руки женщины крепче сомкнулись вокруг шеи мужчины, а губы разошлись в широкой панибратской усмешке.
«Нет!»
Грейс ожесточенно встряхнула головой, отгоняя наваждение. Усилием воли остановила вышедшую из-под контроля руку, повернулась и помчалась прочь, не оглядываясь и не разбирая дороги. Вдогонку ей ударил громкий торжествующий смех.
Зажав уши руками, она все бежала и бежала.
57
Утром в ее спальню вихрем ворвалась Эйрин. Синие глаза баронессы сияли от возбуждения.
— Она уже близко! Сейчас будет! — воскликнула Эйрин.
Грейс в панике вскочила со скамьи у окна. Сердце лихорадочно забилось. На миг ей показалось, что сюда идет леди Кайрен — разбираться относительно вчерашнего происшествия в саду.
Заметив растерянность подруги, баронесса поспешила уточнить:
— Сигнальщики донесли о приближении кортежа Иволейны, королевы Толории. Она станет первой из царствующих особ, прибывших на Совет.
— Иволейна?
— Ну да! — с энтузиазмом подтвердила Эйрин. — Дозорные стражники на башне засекли королевский поезд на старом таррасском мосту через Димдуорн и опознали по толорийским штандартам. — Она развернула принесенный сверток и с гордостью продемонстрировала великолепный шерстяной плащ. — И пожалуйста, не стой столбом, Грейс. Надевай скорее, а то замерзнешь.
Грейс нерешительно взяла обновку и накинула на плечи. Плащ оказался тяжелее, чем она ожидала.
— И куда мы направляемся?
— На крепостную стену, куда же еще? Я не собираюсь пропустить момент ее въезда в Кейлавер. Говорят, во всех Семи доминионах не найти другой такой красавицы, как королева Иволейна! Идем же!
Грейс попыталась что-то спросить, но баронесса ухватила ее за руку и почти силком вытащила из комнаты. Пришлось воздержаться от вопросов и в дальнейшем: все силы и внимание уходили лишь на то, чтобы не отстать от быстроногой Эйрин. Тяжело дыша, они преодолели последние ступени длинной спиральной лестницы, распахнули тяжелую железную дверь и оказались на широкой смотровой площадке одного из бастионов. Площадку ограждал зубчатый парапет, и с нее открывался великолепный вид на внутренний двор цитадели.
Грейс посмотрела вниз. Отсюда как на ладони были видны все каверзные повороты и тупики лабиринта, в котором она чуть не заблудилась вчера, и ажурный декоративный грот в центре, где она застала в деликатном положении Кайрен и Логрена. Сразу вспомнилось, как она бросилась наутек, а вот все остальное словно подернулось туманом. Наверное, ей просто по-везло: стремительный бег без оглядки всего через несколько минут вывел ее прямиком к выходу. Сейчас, однако, у нее зародились кое-какие сомнения. Создатели лабиринта изрядно потрудились, запутывая единственный верный путь из центра к началу, проследить который было сложно даже с высоты крепостных укреплений, и все же она каким-то чудом сумела найти его наугад, ни разу не останавливаясь и не возвращаясь назад. С другой стороны, помимо обычного везения, никакого другого объяснения на ум не приходило.
К тому же, если удачное бегство еще можно было посчитать счастливым совпадением обстоятельств, причину его скорее следовало отнести к гримасам фортуны. Грейс никак не ожидала, что лорд Логрен, показавшийся ей на пиру умным, проницательным, рассудительным и умудренным жизнью, так легко соблазнится вызывающе вульгарными прелестями Кайрен. Подобный мезальянс просто не укладывался у нее в голове. Хотя… Грейс вдруг припомнила слова графини во время ее визита, когда речь зашла о короле.
«В первую очередь он мужчина, следовательно, поддается манипулированию».
Перед ее мысленным взором вновь предстала обнаженная Кайрен и ее нежные белые руки, обхватившие спину Логрена. Интересно, чисто женские чары — это весь ее магический арсенал, или у графини в запасе имеется кое-что посерьезней? Да, пожалуй, имеется. Иначе как объяснить тот странный эпизод, когда Грейс вдруг почувствовала в голове чужое присутствие? Или небрежно брошенную фразу Кайрен: «Несколько капель отвара, несколько вовремя вставленных льстивых слов…» Быть может, Логрена привлекло к ней не одно лишь плотское желание, а нечто большее? Но Грейс не успела додумать мысль до конца, потому что в этот момент Эйрин дернула ее за руку.
— Ну что ты уставилась вниз, Грейс? Идем дальше. Ворота гораздо лучше видны с южной стены.
Взявшись за руки, подруги направились по узкому проходу, проложенному по вершине стены к соседнему бастиону. Однако, добравшись туда, они с огорчением обнаружили, что та же идея пришла в голову не им одним. На смотровой площадке уже успело собраться порядочно народу. Впрочем, при появлении Грейс и Эйрин толпа безропотно расступилась, пропуская их вперед и освобождая место в первом ряду. Отсюда вид на крепостные ворота действительно был намного лучше. Грейс незаметно усмехнулась: оказывается, знатное происхождение тоже может пригодиться!
Морозную тишину прорезал отдаленный высокий и чистый звук одинокого рога, эхом отдавшийся в ушах Грейс и почему-то взволновавший ее до глубины души. Она приложила ладонь ко лбу, защищая глаза от слепящего солнца, и тут же увидела длинную цепочку коней и всадников, неторопливо взбирающихся по склону холма где-то на полпути между рекой и цитаделью. У нее перехватило дыхание.
У Грейс остались лишь обрывочные воспоминания о том, что происходило в тот день с ней и вокруг нее, но сопровождавшие события мысли, чувства и образы сохранились в ее памяти до конца жизни. Реющие на ветру знамена — золото на зеленом фоне. Блистающие в солнечных лучах панцири и стальные шлемы рыцарей. Гарцующие в такт музыке кони. Огромные охотничьи псы с белоснежной шерстью и перепачканными в грязи мордами. Вельможи в черных, красных и пурпурных одеждах. Волнующие кровь звуки рогов.
Всего отчетливее Грейс запомнила королеву.
Иволейна отказалась от приличествующего ее сану портшеза и въезжала в Кейлавер верхом на великолепном гнедом скакуне. Края ее светлого с прозеленью, как ледяное кружево, платья под цвет глаз едва не касались земли. Ее высокая статная фигура подавляла поистине царственным величием. Вместо короны на голове Иволейны сияли драгоценные камни, искусно вплетенные в пышные и тонкие, как кудель, волосы. Эйрин сказала чистую правду: даже глядя на нее с высоты крепостных стен, Грейс сразу поняла, что не встречала еще женщины прекраснее, чем королева Толории.
В свите Иволейны насчитывалось более пятидесяти всадников, которых сопровождали около сотни пеших воинов и слуг, бредущих за нагруженными поклажей повозками.
Грейс тихо присвистнула и коснулась руки баронессы.
— Скажи, короли и королевы у вас всегда путешествуют с таким размахом?
— Конечно, а как же иначе? — удивилась Эйрин. Кортеж между тем приблизился к крепостным воротам и остановился. Навстречу толорийцам выехала группа рыцарей и приближенных короля Бореаса. Они обменялись приветствиями, которых Грейс не расслышала, затем снова затрубили герольды, ворота распахнулись, и процессия въехала в город.
Толпа зрителей начала понемногу рассасываться. Эйрин тоже потянула подругу за рукав.
— Пойдем, Грейс. Все кончилось.
Грейс машинально приложила руку к виску. В голове все еще звучали призывные и отчего-то смутно знакомые сигналы рога.
— Что ты сказала?
— Смотреть больше не на что. Пора возвращаться. Я так замерзла, как будто сегодня День Среднезимья, хотя по календарю еще только начало второй половины месяца синдата.
Грейс пропустила слова баронессы мимо ушей, потому что никак не могла оторвать глаз от ведущей к замку и давно опустевшей дороги. Она еще не успела разобраться в своих ощущениях, но определенно чувствовала, что внутри нее что-то изменилось. О чем она только что думала? Нет, не вспомнить! И все же было какое-то несоответствие в этом пышном въезде — то ли в сопровождавшей Иволейну свите, то ли в подчеркнуто надменной манере держаться самой королевы…
— Грейс!
Она с усилием отвела взор.
— Да-да, идем. Извини, Эйрин, я немного замечталась…
Баронесса удивленно покосилась на нее, пожала плечами и двинулась в обратный путь. Грейс следовала за ней по пятам. Они спустились по спиральной лестнице и приближались к дверям ее комнаты, когда она вдруг вспомнила, о чем думала, наблюдая за возглавляющей кортеж Иволейной.
«На ее месте должна была ехать я».
Господи, чушь-то какая! Грейс поежилась, решительно прогнала прочь крамольные мысли, юркнула в спальню и с облегчением захлопнула за собой дверь.
58
Прошло несколько дней, в течение которых Грейс все сильнее ощущала себя пленницей в каменной клетке Кейлавера. Прибытие Иволейны заставило обитателей замка трудиться с повышенной активностью. К счастью, далеко не всех толорийцев из королевской свиты пришлось размещать непосредственно в цитадели — большая часть нашла себе пристанище на постоялых дворах в городе. В этом имелся свой резон, если учесть, что ожидался приезд еще пятерых монархов. Даже если каждый из них притащит с собой хотя бы половину того количества приближенных, что составляли свиту Иволейны, Кейлавер просто лопнет от такого количества народу. Но работы у Эйрин, лорда Олрейна и прочих в любом случае прибавилось.
Как ни странно, но чем усерднее трудились все вокруг, тем меньше забот выпадало на долю Грейс. Она страшно скучала и томилась от безделья. На второй день после приезда делегации Толории Грейс, как обычно, маялась в своей комнате, то и дело поглядывая на теплый шерстяной плащ, подаренный баронессой. Если раньше ей были недоступны вылазки за пределы крепости — в первую очередь из-за холода, — то теперь все изменилось.
Грейс нерешительно взяла в руки плащ. Она знала, что должна спросить разрешения, но у лорда Олрейна была масса дел, а поймать короля вообще не представлялось возможным. Вдобавок никто не позаботился заранее прочесть ей права и обязанности, что формально избавляло ее от каких бы то ни было обязательств. Да и в конце концов, герцогиня она или нет?
«Ты просто ищешь предлог, Грейс!»
А-а, плевать! Сколько можно торчать в четырех стенах? Безделье всю жизнь угнетало Грейс сильнее всего прочего. Уже не думая о последствиях, она накинула плащ и выскользнула из комнаты.
Десять минут спустя Грейс Беккетт стояла у ворот, ведущих в нижний двор цитадели. Сердце ее лихорадочно билось. Она закуталась в плащ и накинула капюшон, спрятав лицо, но уже начала сомневаться в разумности своего поступка. Немного постояв, прижимаясь спиной к кирпичной стене арки ворот, она вдруг вспомнила, как проезжала здесь почти две недели назад. Но тогда она была с Даржем, замерзшая, голодная и плохо соображавшая, и поэтому совсем позабыла, какой оживленной и полной людей может быть базарная площадь.
— Ты сама этого хотела, Грейс! — прошептала она сквозь стиснутые зубы, глубоко вдохнула и сделала первый шаг.
Грязь оказалась гораздо глубже, чем могло показаться с первого взгляда. Она доходила чуть ли не до половины сапожек и на каждом шагу угрожала лишить обуви. Вокруг сновали, бесцеремонно толкаясь, крестьяне с корзинами хлеба и яблок, оруженосцы, закупающие провизию для своих господ, толстые купцы, торгующие всем, начиная от пива и восковых свечей и заканчивая штуками материи разнообразной текстуры и расцветок. Потом Грейс вдруг очутилась посреди целой отары громко блеющих овец и только чудом ее не сбили с ног и не вдавили в грязь копыта четырех или пяти дюжин этих мирных на вид животных.
Одно радовало: никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Длинный, до пят, плащ закрывал кринолин, так что вряд ли кто мог опознать в ней герцогиню. Да и едва ли знатные дамы отваживались появляться на рынке без соответствующего сопровождения. Львиную долю торговцев и покупателей составляли крепостные крестьяне и свободные фермеры, производящие сельскохозяйственную продукцию — эта, так сказать — основа феодальной системы, которая, собственно, и функционировала только благодаря их усилиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129