возможно, доминионы все-таки объединятся и совместно выступят, чтобы дать отпор армиям Бледного Властелина; возможно, он сам когда-нибудь найдет способ вернуться домой, в Колорадо…
Воздух сгустился и заледенел, ветер утих, и ощущение безнадежности пропало так же внезапно, как проявилось. Трэвис открыл глаза. Его окружали лишь мрачные каменные стены, а на много миль окрест простирались унылые заснеженные просторы, которым, казалось, уже не суждено когда-либо оттаять и вновь зазеленеть.
Трэвис поежился. И так замерз, как собака, да еще и мысли лезут такие, что аж дрожь пробирает. Нет, лучше уж вернуться к себе и погреться у камина — пускай даже Фолкен с Мелией опять начнут приставать. Он открыл тяжелую, обитую железом дверь и ступил на широкую лестничную площадку. Аккуратно затворил дверь за собой и шагнул к погруженной в полумрак винтовой лестнице.
Внезапно откуда-то из темноты вынырнул массивный кулак и с размаху врезался ему прямо в грудь. Удар, отбросивший его к стене, был так силен, что совершенно ошеломил Трэвиса. Больно ударившись спиной и затылком о каменную кладку, он сполз на пол да так и остался сидеть, изумленно таращась в темноту. Легкие горели огнем и отказывались функционировать. Трэвис начал задыхаться, отчаянно ловя воздух широко раскрытым ртом, как выброшенная на берег рыба.
Тени перед ним зашевелились, и из мрака выступил человек в черном балахоне. То ли рефлекс сработал, то ли ужас добавил адреналина в кровь, но Трэвис вдруг обнаружил, что снова может дышать. Со всхлипом втянув воздух в разрывающиеся от недостатка кислорода легкие, он оцепенело уставился на приближающуюся к нему зловещую фигуру. Пальцы его судорожно скребли по каменным плитам — дышать оказалось еще больнее, чем не дышать. Откинув скрывающий лицо капюшон, человек в черном угрожающе навис над ним. На лбу служителя культа Ворона багровело свежее клеймо, края которого еще сочились желтым гноем и сукровицей. Оскалившись в дьявольской ухмылке, он прикоснулся ко лбу заскорузлым указательным пальцем.
— Нравится? — хриплым шепотом осведомился человек в черном и с гордостью добавил: — Я сделал это своей рукой, дабы доказать мою преданность Хозяину! Скоро, очень скоро все живущие в этом мире будут носить такой же знак. Но только не ты, мерзкий руноплет. И знаешь почему? — снова осклабился он. — Потому что ты умрешь!
В руке негодяя блеснул кинжал. Трэвис попытался встать или хотя бы отодвинуться, но тело будто сковало параличом — все, кроме пальцев, продолжающих царапать грязный пол.
Черный Балахон склонился над беспомощной жертвой. Его перекошенную ненавистью физиономию отделяло от лица Трэвиса всего несколько дюймов. В ноздри ударил жуткий смрад, состоящий из запахов застарелого пота, гниющих зубов и крови. Задыхаясь от этого омерзительного коктейля, Трэвис успел заметить, что глаза у изувера разные — один синий, другой карий, — и содрогнулся, вспомнив описание Грейс.
— Ты заставил нас побегать за тобой, руноплет, — прошипел убийца. — Сначала ты прикончил зверушку Хозяина, потом снес голову одному из наших братьев… Хозяин был очень недоволен. Но теперь Он поручил мне заняться тобой, и я не думаю, что на этот раз у тебя получится отвертеться.
Трэвис завороженно уставился на кинжал. Что-то здесь не складывалось. Какого черта этот тип вздумал охотиться за ним, если им с самого начала нужна была Грейс?
— Почему? — с трудом прохрипел он.
— Почему ты должен умереть? — догадливо ощерился черный и презрительно сплюнул. — Потому что таким, как ты, существовать не дозволяется. Толкователи тоже опасны, но вязатель — опасней во сто крат! Хозяин на дух не переносит всех руноплетов, а уж грязных вязальщиков просто ненавидит. Он ведь считал, что все они давно сгинули, да, видно, ошибся. — Злобная ухмылка на его лице сделалась шире, зрачки сузились. — Ну ничего, сейчас мы эту ошибочку исправим.
С этими словами он занес над головой кинжал. Трэвис попытался отшатнуться, но за спиной была только твердая стена.
— Молись! — прошептал Черный Балахон. — Вознеси молитву о прощении к подножию его Белого Престола, и тогда я, возможно, избавлю тебя от лишних мучений.
Трэвис не мог оторвать глаз от острия кинжала, с содроганием думая о том, какую часть его тела выберет убийца для нанесения первого удара.
Ты что, спятил, Трэвис?
Голос не принадлежал черному и исходил не извне, а словно откуда-то изнутри. Более того, он был ему очень хорошо знаком.
Джек?
Клянусь Молотом Дарнака, более жалкой личности я еще не встречал! Ты чего расселся и дрожишь, как баран перед закланием? Сделай же что-нибудь!
Но я не могу даже шевельнуться, Джек!
А тебе и ни к чему. Просто произнеси имя руны Камня.
Руны Камня?
До чего ж ты туп, Трэвис! Вечно тебе все разжевывать приходится. Ну да, Камня. Ты же знаешь ее название. Вот и произнеси его.
Но…
Никаких но, Трэвис. Ты еще нужен этому миру. Поэтому не рассуждай и делай, что тебе умные люди говорят. Живо!
Трэвис облизал высохшие губы и вдохнул. Отбитые легкие будто пронзило раскаленной иглой. Рука с кинжалом над его головой пришла в движение и начала стремительно опускаться, приближаясь к его сердцу. Сейчас или никогда! Сделав наконец выбор, Трэвис усилием воли заставил язык и губы произнести короткое слово всего из трех букв:
— Сар!
В ответ раздался душераздирающий крик, сопровождаемый какими-то странными хлюпающими звуками. Еще один вопль — исторгнутый уже не болью, но безграничной, всепоглощающей злобой и неутоленной ненавистью.
— Нет! Освободи меня! Освободи и дай тебя прикончить, подлый руноплет!
Трэвис моргнул и вытаращил глаза. Мгновение назад незадачливый приверженец Ворона находился совсем рядом, теперь же его облаченная в черный балахон фигура отчаянно извивалась у противоположной стены, прикованная к ней невесть откуда взявшимися каменными кандалами. Они охватывали его щиколотки, запястья и горло широкими полукольцами, сокрушить которые не могла даже сверхъестественная сила черного. Сотворенные именем руны оковы выходили прямо из кладки и уходили в нее, полностью сливаясь с серой поверхностью камня и как будто являясь ее неотъемлемой частью.
Что-то блеснуло на выщербленных плитах пола. Трэвис опустил глаза. На полу валялась раскрытая железная шкатулочка, а рядом с ней лежал небольшой зеленовато-серый круглый камешек, покрытый многочисленными крапинками. Должно быть, от удара в грудь шкатулка вывалилась из внутреннего кармана и открылась.
Панический ужас помог ему справиться с оцепенением. Хватаясь за стену непослушными руками, Трэвис кое-как поднялся и заковылял к оброненному сокровищу. Дыхание почти восстановилось, но когда он нагнулся, чтобы поднять шкатулку и камень, грудь снова резануло острой болью. Глаза прикованного к стене Черного Балахона внезапно вспыхнули. Очевидно, он тоже узнал оба предмета.
— Так это ты, руноплет, владеешь Синфатизаром? — злобно прошипел он. — Как жаль что ищейки Хозяина потеряли тогда твой след!
Трэвис знал, что не имеет права задерживаться, что должен поскорее привести сюда друзей, но все равно не смог удержаться от вопроса:
— Почему Бледный Властелин так сильно жаждет заполучить Великие Камни?
Дьявольский огонь в глазах убийцы разгорелся с новой силой. Казалось, он готов был насквозь прожечь затаившего дыхание в ожидании ответа Трэвиса.
— Когда Хозяин овладеет всеми Имсари, ничто не сможет остановить его. Вся Зея покорится его воле! И Он своего добьется, можешь быть уверен, руноплет. Гельтизар уже занял прежнее место в Железном ожерелье, что Он носит на шее, а вскоре и твой камень присоединится к нему. — Приступ злорадного хохота сотряс тело прикованного. — Теперь Бледные Призраки наверняка найдут его. Однажды тебе удалось обмануть и сбить со следа верных псов Хозяина, а сегодня ты сам на него навел. Меня ты остановил своими погаными рунами, но их ты ничем не остановишь! Ничем!
Трэвис поспешно убрал камень на место и захлопнул железную крышку шкатулочки, отчетливо сознавая, что Черный Балахон прав. Ищейки снова взяли след и не сойдут с него, пока не настигнут жертву.
— Здесь они до меня не доберутся, — заявил он, пытаясь придать голосу уверенность, которой вовсе не испытывал; под ложечкой противно засосало, но Трэвис мужественно подавил страх и продолжил: — Вы проиграли, слуги Бераша! Ваше покушение на жизнь короля Кайлара провалилось. А тебя мы заставим предстать перед Советом и рассказать все, что тебе известно. На этот раз им придется поверить, и тогда против твоего пресловутого Хозяина поднимутся все доминионы, разгромят его рати, а его самого снова запрут в Имбрифейле. Навсегда!
Несколько мгновений прикованный в недоумении смотрел на Трэвиса своими разноцветными глазами, потом опять зашелся в неудержимом приступе издевательского хохота.
— Совет, говоришь? — ухитрился выдавить он, продолжая смеяться. — Да ты, наверное, совсем дурачок, если веришь, что твоему драгоценному Совету позволят это сделать!
Трэвис напрягся. Уверенность его заметно поколебалась.
— Что ты хочешь этим сказать?
Игнорируя вопрос, убийца вполголоса произнес скороговоркой несколько слов, смысла которых Трэвис не уловил:
— И нерушимое, бывает, в мгновенье ока исчезает.
— Что ты несешь?! — разозлился Трэвис.
— Пожалуйста, — умоляюще прошептал пленник. — Пожалуйста, позволь мне заколоть тебя.
Трэвис испуганно отшатнулся. Прикованный неожиданно забился, словно в эпилептическом припадке, в кровь раздирая руки и ноги каменными кандалами, потом так же внезапно успокоился и жалобно простонал:
— Пойми, я не могу ослушаться Его приказа. Ты даже представить не можешь, что Он со мной сделает, если я не выполню Его волю. Ты должен позволить мне убить тебя, иначе Хозяин…
Он вдруг замолчал, лицо его перекосилось страшной гримасой, глаза вылезли из орбит, пальцы скрючились, а в горле что-то громко заклокотало. Пораженный столь стремительной переменой, Трэвис не сразу заметил струйку дыма, поднимающуюся вверх из складок балахона, и сообразил, что происходит, лишь после того, как появились языки пламени и в ноздри ударил запах горелой человеческой плоти. Человек в черном зашелся в пронзительном крике, продолжавшемся до тех пор, пока пылающий сгусток внутри него проедал под собственной тяжестью путь сквозь органы, кости, мышцы и кожу. Лишь когда что-то шлепнулось с глухим стуком на каменные плиты пола, вопль прекратился. Тело человека в черном обмякло и повисло в оковах, голова упала на грудь, мертвые разноцветные глаза невидящим взором уставились под ноги, где что-то дымилось. Трэвис нагнулся, и его чуть не вырвало от омерзения.
На полу лежал почерневший слиток металла размером с кулак, по форме грубо напоминающий человеческое сердце.
95
— Понятия не имею, как Берашу удалось заполучить обратно Имсаридур и Гельтизар, — проворчал Фолкен, — но это обстоятельство, безусловно, объясняет нынешнюю необыкновенно суровую зиму во всех Семи доминионах.
Трэвис сначала разыскал Грейс, а та уже помогла найти барда с леди Мелией и отправила посыльного за Эйрин, Даржем и Бель-таном. Они собрались в большей из двух комнат, выделенных в распоряжение троих путешественников, и в полном молчании выслушали сбивчивый рассказ еще не успевшего оправиться от потрясения Трэвиса. Сейчас он сидел в любимом кресле Мелии, набитом конским волосом, и кутался в толстое одеяло. С него градом катился пот, ему было так жарко, как никогда в жизни, и все равно он никак не мог избавиться от озноба. Эйрин и Дарж разливали подогретое вино со специями. Первый кубок достался Трэвису, но тот так дрожал, что лишь с превеликим трудом сумел донести его до губ, не расплескав содержимое.
Бельтан задумчиво поскреб поредевшую шевелюру на затылке.
— Знаешь, Фолкен, тебе, может быть, и объясняет, но кое-кто из нас не столь сведущ в древней истории, так что ты уж будь добр, растолкуй нам, неразумным, с чего это так резко похолодало.
Бард недовольно покосился на рыцаря.
— Все очень просто, если хоть чуточку пораскинуть мозгами, — нехотя буркнул он. — Вы же сами слышали, что Бледный Властелин вновь овладел Гельтизаром, одним из трех Имсари, Великих Камней, иначе зовущимся Ледяным камнем. Заключенная внутри него магия позволяет контролировать холодные ветры и снежные бури. Или ослабить рунные печати на Черных Вратах. — Бард раздраженно провел пальцами по струнам лютни, отозвавшимся резким диссонансным аккордом. — Судя по тому, что нам известно, Бераш преуспел как в первом, так и во втором!
— Но Имбрифейл уже много веков покрыт снегами и льдом, — заметила Мелия, рассеянно поглаживая шерстку черного котенка, утомившегося от яростных атак на щиколотки Трэвиса и теперь мирно спящего на коленях волшебницы. — Однако раньше таких суровых зим не случалось.
Фолкен с уважением покосился на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Воздух сгустился и заледенел, ветер утих, и ощущение безнадежности пропало так же внезапно, как проявилось. Трэвис открыл глаза. Его окружали лишь мрачные каменные стены, а на много миль окрест простирались унылые заснеженные просторы, которым, казалось, уже не суждено когда-либо оттаять и вновь зазеленеть.
Трэвис поежился. И так замерз, как собака, да еще и мысли лезут такие, что аж дрожь пробирает. Нет, лучше уж вернуться к себе и погреться у камина — пускай даже Фолкен с Мелией опять начнут приставать. Он открыл тяжелую, обитую железом дверь и ступил на широкую лестничную площадку. Аккуратно затворил дверь за собой и шагнул к погруженной в полумрак винтовой лестнице.
Внезапно откуда-то из темноты вынырнул массивный кулак и с размаху врезался ему прямо в грудь. Удар, отбросивший его к стене, был так силен, что совершенно ошеломил Трэвиса. Больно ударившись спиной и затылком о каменную кладку, он сполз на пол да так и остался сидеть, изумленно таращась в темноту. Легкие горели огнем и отказывались функционировать. Трэвис начал задыхаться, отчаянно ловя воздух широко раскрытым ртом, как выброшенная на берег рыба.
Тени перед ним зашевелились, и из мрака выступил человек в черном балахоне. То ли рефлекс сработал, то ли ужас добавил адреналина в кровь, но Трэвис вдруг обнаружил, что снова может дышать. Со всхлипом втянув воздух в разрывающиеся от недостатка кислорода легкие, он оцепенело уставился на приближающуюся к нему зловещую фигуру. Пальцы его судорожно скребли по каменным плитам — дышать оказалось еще больнее, чем не дышать. Откинув скрывающий лицо капюшон, человек в черном угрожающе навис над ним. На лбу служителя культа Ворона багровело свежее клеймо, края которого еще сочились желтым гноем и сукровицей. Оскалившись в дьявольской ухмылке, он прикоснулся ко лбу заскорузлым указательным пальцем.
— Нравится? — хриплым шепотом осведомился человек в черном и с гордостью добавил: — Я сделал это своей рукой, дабы доказать мою преданность Хозяину! Скоро, очень скоро все живущие в этом мире будут носить такой же знак. Но только не ты, мерзкий руноплет. И знаешь почему? — снова осклабился он. — Потому что ты умрешь!
В руке негодяя блеснул кинжал. Трэвис попытался встать или хотя бы отодвинуться, но тело будто сковало параличом — все, кроме пальцев, продолжающих царапать грязный пол.
Черный Балахон склонился над беспомощной жертвой. Его перекошенную ненавистью физиономию отделяло от лица Трэвиса всего несколько дюймов. В ноздри ударил жуткий смрад, состоящий из запахов застарелого пота, гниющих зубов и крови. Задыхаясь от этого омерзительного коктейля, Трэвис успел заметить, что глаза у изувера разные — один синий, другой карий, — и содрогнулся, вспомнив описание Грейс.
— Ты заставил нас побегать за тобой, руноплет, — прошипел убийца. — Сначала ты прикончил зверушку Хозяина, потом снес голову одному из наших братьев… Хозяин был очень недоволен. Но теперь Он поручил мне заняться тобой, и я не думаю, что на этот раз у тебя получится отвертеться.
Трэвис завороженно уставился на кинжал. Что-то здесь не складывалось. Какого черта этот тип вздумал охотиться за ним, если им с самого начала нужна была Грейс?
— Почему? — с трудом прохрипел он.
— Почему ты должен умереть? — догадливо ощерился черный и презрительно сплюнул. — Потому что таким, как ты, существовать не дозволяется. Толкователи тоже опасны, но вязатель — опасней во сто крат! Хозяин на дух не переносит всех руноплетов, а уж грязных вязальщиков просто ненавидит. Он ведь считал, что все они давно сгинули, да, видно, ошибся. — Злобная ухмылка на его лице сделалась шире, зрачки сузились. — Ну ничего, сейчас мы эту ошибочку исправим.
С этими словами он занес над головой кинжал. Трэвис попытался отшатнуться, но за спиной была только твердая стена.
— Молись! — прошептал Черный Балахон. — Вознеси молитву о прощении к подножию его Белого Престола, и тогда я, возможно, избавлю тебя от лишних мучений.
Трэвис не мог оторвать глаз от острия кинжала, с содроганием думая о том, какую часть его тела выберет убийца для нанесения первого удара.
Ты что, спятил, Трэвис?
Голос не принадлежал черному и исходил не извне, а словно откуда-то изнутри. Более того, он был ему очень хорошо знаком.
Джек?
Клянусь Молотом Дарнака, более жалкой личности я еще не встречал! Ты чего расселся и дрожишь, как баран перед закланием? Сделай же что-нибудь!
Но я не могу даже шевельнуться, Джек!
А тебе и ни к чему. Просто произнеси имя руны Камня.
Руны Камня?
До чего ж ты туп, Трэвис! Вечно тебе все разжевывать приходится. Ну да, Камня. Ты же знаешь ее название. Вот и произнеси его.
Но…
Никаких но, Трэвис. Ты еще нужен этому миру. Поэтому не рассуждай и делай, что тебе умные люди говорят. Живо!
Трэвис облизал высохшие губы и вдохнул. Отбитые легкие будто пронзило раскаленной иглой. Рука с кинжалом над его головой пришла в движение и начала стремительно опускаться, приближаясь к его сердцу. Сейчас или никогда! Сделав наконец выбор, Трэвис усилием воли заставил язык и губы произнести короткое слово всего из трех букв:
— Сар!
В ответ раздался душераздирающий крик, сопровождаемый какими-то странными хлюпающими звуками. Еще один вопль — исторгнутый уже не болью, но безграничной, всепоглощающей злобой и неутоленной ненавистью.
— Нет! Освободи меня! Освободи и дай тебя прикончить, подлый руноплет!
Трэвис моргнул и вытаращил глаза. Мгновение назад незадачливый приверженец Ворона находился совсем рядом, теперь же его облаченная в черный балахон фигура отчаянно извивалась у противоположной стены, прикованная к ней невесть откуда взявшимися каменными кандалами. Они охватывали его щиколотки, запястья и горло широкими полукольцами, сокрушить которые не могла даже сверхъестественная сила черного. Сотворенные именем руны оковы выходили прямо из кладки и уходили в нее, полностью сливаясь с серой поверхностью камня и как будто являясь ее неотъемлемой частью.
Что-то блеснуло на выщербленных плитах пола. Трэвис опустил глаза. На полу валялась раскрытая железная шкатулочка, а рядом с ней лежал небольшой зеленовато-серый круглый камешек, покрытый многочисленными крапинками. Должно быть, от удара в грудь шкатулка вывалилась из внутреннего кармана и открылась.
Панический ужас помог ему справиться с оцепенением. Хватаясь за стену непослушными руками, Трэвис кое-как поднялся и заковылял к оброненному сокровищу. Дыхание почти восстановилось, но когда он нагнулся, чтобы поднять шкатулку и камень, грудь снова резануло острой болью. Глаза прикованного к стене Черного Балахона внезапно вспыхнули. Очевидно, он тоже узнал оба предмета.
— Так это ты, руноплет, владеешь Синфатизаром? — злобно прошипел он. — Как жаль что ищейки Хозяина потеряли тогда твой след!
Трэвис знал, что не имеет права задерживаться, что должен поскорее привести сюда друзей, но все равно не смог удержаться от вопроса:
— Почему Бледный Властелин так сильно жаждет заполучить Великие Камни?
Дьявольский огонь в глазах убийцы разгорелся с новой силой. Казалось, он готов был насквозь прожечь затаившего дыхание в ожидании ответа Трэвиса.
— Когда Хозяин овладеет всеми Имсари, ничто не сможет остановить его. Вся Зея покорится его воле! И Он своего добьется, можешь быть уверен, руноплет. Гельтизар уже занял прежнее место в Железном ожерелье, что Он носит на шее, а вскоре и твой камень присоединится к нему. — Приступ злорадного хохота сотряс тело прикованного. — Теперь Бледные Призраки наверняка найдут его. Однажды тебе удалось обмануть и сбить со следа верных псов Хозяина, а сегодня ты сам на него навел. Меня ты остановил своими погаными рунами, но их ты ничем не остановишь! Ничем!
Трэвис поспешно убрал камень на место и захлопнул железную крышку шкатулочки, отчетливо сознавая, что Черный Балахон прав. Ищейки снова взяли след и не сойдут с него, пока не настигнут жертву.
— Здесь они до меня не доберутся, — заявил он, пытаясь придать голосу уверенность, которой вовсе не испытывал; под ложечкой противно засосало, но Трэвис мужественно подавил страх и продолжил: — Вы проиграли, слуги Бераша! Ваше покушение на жизнь короля Кайлара провалилось. А тебя мы заставим предстать перед Советом и рассказать все, что тебе известно. На этот раз им придется поверить, и тогда против твоего пресловутого Хозяина поднимутся все доминионы, разгромят его рати, а его самого снова запрут в Имбрифейле. Навсегда!
Несколько мгновений прикованный в недоумении смотрел на Трэвиса своими разноцветными глазами, потом опять зашелся в неудержимом приступе издевательского хохота.
— Совет, говоришь? — ухитрился выдавить он, продолжая смеяться. — Да ты, наверное, совсем дурачок, если веришь, что твоему драгоценному Совету позволят это сделать!
Трэвис напрягся. Уверенность его заметно поколебалась.
— Что ты хочешь этим сказать?
Игнорируя вопрос, убийца вполголоса произнес скороговоркой несколько слов, смысла которых Трэвис не уловил:
— И нерушимое, бывает, в мгновенье ока исчезает.
— Что ты несешь?! — разозлился Трэвис.
— Пожалуйста, — умоляюще прошептал пленник. — Пожалуйста, позволь мне заколоть тебя.
Трэвис испуганно отшатнулся. Прикованный неожиданно забился, словно в эпилептическом припадке, в кровь раздирая руки и ноги каменными кандалами, потом так же внезапно успокоился и жалобно простонал:
— Пойми, я не могу ослушаться Его приказа. Ты даже представить не можешь, что Он со мной сделает, если я не выполню Его волю. Ты должен позволить мне убить тебя, иначе Хозяин…
Он вдруг замолчал, лицо его перекосилось страшной гримасой, глаза вылезли из орбит, пальцы скрючились, а в горле что-то громко заклокотало. Пораженный столь стремительной переменой, Трэвис не сразу заметил струйку дыма, поднимающуюся вверх из складок балахона, и сообразил, что происходит, лишь после того, как появились языки пламени и в ноздри ударил запах горелой человеческой плоти. Человек в черном зашелся в пронзительном крике, продолжавшемся до тех пор, пока пылающий сгусток внутри него проедал под собственной тяжестью путь сквозь органы, кости, мышцы и кожу. Лишь когда что-то шлепнулось с глухим стуком на каменные плиты пола, вопль прекратился. Тело человека в черном обмякло и повисло в оковах, голова упала на грудь, мертвые разноцветные глаза невидящим взором уставились под ноги, где что-то дымилось. Трэвис нагнулся, и его чуть не вырвало от омерзения.
На полу лежал почерневший слиток металла размером с кулак, по форме грубо напоминающий человеческое сердце.
95
— Понятия не имею, как Берашу удалось заполучить обратно Имсаридур и Гельтизар, — проворчал Фолкен, — но это обстоятельство, безусловно, объясняет нынешнюю необыкновенно суровую зиму во всех Семи доминионах.
Трэвис сначала разыскал Грейс, а та уже помогла найти барда с леди Мелией и отправила посыльного за Эйрин, Даржем и Бель-таном. Они собрались в большей из двух комнат, выделенных в распоряжение троих путешественников, и в полном молчании выслушали сбивчивый рассказ еще не успевшего оправиться от потрясения Трэвиса. Сейчас он сидел в любимом кресле Мелии, набитом конским волосом, и кутался в толстое одеяло. С него градом катился пот, ему было так жарко, как никогда в жизни, и все равно он никак не мог избавиться от озноба. Эйрин и Дарж разливали подогретое вино со специями. Первый кубок достался Трэвису, но тот так дрожал, что лишь с превеликим трудом сумел донести его до губ, не расплескав содержимое.
Бельтан задумчиво поскреб поредевшую шевелюру на затылке.
— Знаешь, Фолкен, тебе, может быть, и объясняет, но кое-кто из нас не столь сведущ в древней истории, так что ты уж будь добр, растолкуй нам, неразумным, с чего это так резко похолодало.
Бард недовольно покосился на рыцаря.
— Все очень просто, если хоть чуточку пораскинуть мозгами, — нехотя буркнул он. — Вы же сами слышали, что Бледный Властелин вновь овладел Гельтизаром, одним из трех Имсари, Великих Камней, иначе зовущимся Ледяным камнем. Заключенная внутри него магия позволяет контролировать холодные ветры и снежные бури. Или ослабить рунные печати на Черных Вратах. — Бард раздраженно провел пальцами по струнам лютни, отозвавшимся резким диссонансным аккордом. — Судя по тому, что нам известно, Бераш преуспел как в первом, так и во втором!
— Но Имбрифейл уже много веков покрыт снегами и льдом, — заметила Мелия, рассеянно поглаживая шерстку черного котенка, утомившегося от яростных атак на щиколотки Трэвиса и теперь мирно спящего на коленях волшебницы. — Однако раньше таких суровых зим не случалось.
Фолкен с уважением покосился на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129