Поверьте, адмирал Сарнов занят до предела.
— Что вы имеете в виду? — спросила Хонор с некоторым волнением. Марк Сарнов был её старым другом, и она считала его практически идеальным кандидатом в командующие нового контингента в Силезии.
— О, ничего такого, с чем бы он рано или поздно не справился, — успокаивающе заявил Капарелли. — Но кое-кто из прежней силезской администрации, по-видимому, не поверил нам, когда мы сказали что отныне вести дела по-прежнему не получится. Большинство назначенных губернаторов систем были просто отправлены в отставку в процессе аннексии. Но почти четверть губернаторов были «свободно избраны» гражданами.
— Поверьте мне, сэр Томас, — сухо сказала Хонор, — ничего «свободного» в силезских выборах не было. Победивший кандидат выкладывал деньги на бочку за каждый из голосов.
— Знаю-знаю. Но просто пойти и сместить избранных губернаторов, каким бы образом избраны они ни были, без существенных к тому оснований мы не можем. Некоторые из них достаточно глупы, чтобы думать, что мы позволим им вести дела по-старому и, к сожалению, часть этих глупцов при прежнем режиме имели надежный контроль над командными структурами местных подразделений Флота Конфедерации. Было множество примеров пассивного сопротивления приказам адмирала Сарнова о списании большинства самых старых кораблей, даже если они представляли собой отжившую своё кучу хлама. Еще больше сопротивления и обструкционизма вызвала его политика полного перетряхивания командного персонала звёздных систем. Сарнов устроил пару показательных акций, которые, похоже, убедили в нашей серьёзности всех за исключением полных дебилов, но, к сожалению, у нас нет данных о местонахождении почти тридцати процентов официального регистра кораблей Конфедерации.
— Тридцати процентов, сэр? — удивление вырвало вопрос у Мерседес Брайэм несмотря на её относительно низкий ранг. Капарелли усмехнулся почти без юмора.
— Это вовсе не настолько плохо, как может показаться, коммодор, — успокоил её он. — Как минимум половина — более вероятно, что две трети — кораблей которых мы недосчитались, не существовали задолго до нашего прихода. Чёрт, один из наиболее дерзких губернаторов на пару с командующим его локального флота держали в списках полную эскадру линейных крейсеров — восемь кораблей и почти двадцать тысяч человек — как находящуюся на действительной службе, в то время как они никогда не существовали! Они вдвоем — может быть ещё полдюжины офицеров, которые нужны были для поддержания прикрытия — прикарманивали жалование несуществующих команд, не говоря уже о каждом центе якобы потраченном на боеприпасы, реакторную массу, техобслуживание и тому подобное.
Капарелли покачал головой, дивясь тому, что кто-то может действовать подобным образом и всё ещё называться «флотом».
— Однако, — через секунду продолжил он более мрачным тоном, — некоторые из этих кораблей на самом деле исчезли вместе с экипажами и всем прочим. Подозреваю, что многие из них уже к тому времени подрабатывали на стороне пиратством и вполне уверен, что многие полагают, что сумеют продолжать в том же духе на постоянной основе, учитывая насколько нас от них отвлекают хевы. В том смысле, конечно, что именно те типы кораблей, которые нужны Сарнову для преследования пиратов нужны также Восьмому Флоту для операций вроде «Плодожорки». А еще, кстати, у нас есть Талботт.
— Достоверны ли сообщения о действиях террористов, сэр? — тихо спросила Хонор.
— Думаю они несколько раздуты прессой и пока что события достаточно локализованы, но — да. Было несколько безобразных инцидентов, особенно в системе Сплит. Боюсь, к тому же, адмирал Хумало не самый подходящих человек. Неплохой администратор в большинстве ситуаций, но не тот человек, который нужен когда на улицах льется кровь. К счастью, баронесса Медуза его полная противоположность.
— Помню её по Василиску, — кивком выразила согласие Хонор.
— Опыт обращения с аборигенами, временами склонными к убийствам, вероятно достаточно подготовил её к настоящему моменту, — сказал Капарелли с кислой улыбкой. — Однако, чтобы я ни думал о Хумало, трудно винить его за то, как он постоянно требует ещё кораблей. Его зона ответственности на самом деле даже больше чем у Сарнова и корабли ужасно разбросаны. К сожалению, для этого бутерброда больше масла у нас нет. Мы были вынуждены послать к нему хотя бы несколько современных кораблей, но в целом ему придется обходится тем, что у него есть. А нам придется надеяться, что ситуация там не ухудшится.
Хонор снова кивнула. «Это, похоже, единственное, на что мы можем надеяться в данный момент во множестве мест» — отметила она про себя.
— Что ж, сэр Томас, — сказала она через мгновение, поднимаясь из кресла и подсаживая Нимица на плечо, — нам остается только сделать всё возможное, чтобы сбавить напряжение здесь, вблизи от дома.
— Именно так. — Капарелли поднялся из-за стола. — По крайней мере, похоже на то, что вы для этого дела подобрали достойную команду.
— Подобрала. И если мы не сумеем добиться своего, в этом не будет их вины.
* * *
Солнечный свет позднего дня тяжёлым золотом изливался на изумрудно-зелёные газоны Белой Гавани. Бронированный лимузин Хонор опустился на парковочную площадку. Истребители взмыли вверх, а она выбралась из машины и замерла на мгновение, наполняя легкие резким воздухом севера и наслаждаясь видом возвышавшихся вокруг древних деревьев.
Бриз пронёсся сквозь качающиеся ветви и запустил в её волосы крошечные нежные пальчики. Глубокое, бессовестно чувственное наслаждение казалось наполняет всю её. Отчасти это было обычной реакцией после долгого пребывания на космическом корабле. Искусственность среды нормального её рабочего места являлась неизбежным элементом избранной ею жизни, но рождена она была в окружении дикой природы Сфинкса. Хонор была настолько же отпрыском горных лесов и живой, временами дикой, энергии парусных лодок рассекавших глубокие, холодные океаны Сфинкса, как и офицером Флота Королевы. Именно эта странная, временами болезненная раздвоенность заставляла её ещё глубже ценить оба её мира.
Но на этот раз было нечто большее. Она ощущала на заднем плане сознания Нимица и смаковала его чувство… довольства. «Именно это слово» — решила она, потянувшись нежно потрепать его по ушам. В глубочайшем смысле этого слова, «домом» для неё всегда был дом её родителей на Сфинксе. Дом, который построили родители Стефани Харрингтон так много веков назад. Дом, служивший столь многим поколениям её семьи. Дворец Харрингтон на Грейсоне ныне тоже был «домом». Конечно в другом смысле. И, по-видимому, её мантикорский особняк у залива Язона тоже. Хотя почему-то он всё ещё казался скорее «жилищем», чем настоящим домом. Возможно, именно поэтому она пошла на поводу МакГиннеса и Миранды — и матери — когда они настаивали, чтобы переименовать этот особняк просто в «Дом у Залива», чтобы тем самым он отличался от её грейсонского дворца.
«Но это, — подумала она, пропуская сквозь себя звуки ветра, птиц и музыку текущей воды, — это место также стало домом». Наверняка больше, чем залив Язона. Больше даже чем Дворец Харрингтон на Грейсоне. Возможно, почти также, как тот дом, в котором она в буквальном смысле слова родилась. Не из-за радушного спокойствия обстановки, ощущения, что древний дом и его с любовью ухоженные лужайки рады ей и готовы её принять. Хотя она, конечно же, ощущала и это. Но подлинным домом это место делали жившие здесь люди.
Трио её телохранителей выстроилось вокруг неё даже здесь, пока она шла по усыпанной гравием дорожке. При её приближении двери отворились, а сердце её трепыхнулось, когда из них вышел Хэмиш Александер. Урчание Нимица, полное любви, громыхнуло ей в ухо, когда она ощутила блистающую вспышку его радости. Затем за Хэмишем в двери плавно и тихо выплыло антигравитационное кресло.
Саманта лежала, свернувшись, на груди Эмили вытянутым, изогнутым вопросительным знаком; подбородок её покоился у Эмили на правом плече. Урчание Нимица внезапно усилилось. Хонор рассмеялась, хотя не могла винить кота за такую реакцию. Не тогда, когда её ощущение возвращения домой также усилилось.
— Добро пожаловать домой, — мягко сказала Эмили, как будто прочитав её мысли, когда Хонор поднялась по ступенькам.
— Поверить не могу насколько я хорошо чувствую себя здесь, — ответила Хонор и глаза её в удивлении расширились, когда Хэмиш ее обнял. Она на мгновение замерла, взглянув через его плечо на Эмили. В изумлении, не в сопротивлении. Они всегда были очень осторожны и никогда не обнимались на виду у её телохранителей или прислуги Белой Гавани. На самом деле на виду у кого бы то ни было. И тем более, по негласной договоренности, на виду у Эмили.
Но когда Хонор, взглянув на Эмили, ощутила её эмоции, то поняла, что им не стоило волноваться. Оттенок горечи в её эмоциях всё ещё оставался, нотка исполненного печалью сожаления о всём, что было потеряно. Но было и чувство интенсивной… удовлетворённости. Приветствия и счастья, звучавших эхом эмоций Хэмиша в добавок к собственной радости Эмили.
Паралич Хонор прошёл. Глаза ее увлажнились, она позволила себе опуститься щекой на широкое плечо Хэмиша, обняв его левой рукой в то же время протянув правую Эмили.
— Ты и должна чувствовать себя здесь хорошо, — нежно сказала Эмили. — Это твой дом.
* * *
Хонор переводила сузившиеся глаза с Хэмиша на Эмили и обратно, пока они провожали её в дом. Теперь, когда первоначальный всплеск эмоций возвращения домой пошёл на убыль, она поняла, что под покровом их эмоций кроется что-то ещё.
Нимиц тоже чувствовал это. Он с легкостью спрыгнул с плеча Хонор в кресло к Эмили, присоединившись к Саманте, но теперь поглядывал вверх, на своего человека, и она ощущала его любопытство.
«Они что-то затевают, — подумала Хонор. — У них для меня заготовлен какой-то сюрприз».
Она хотела было что-то сказать, но остановилась. Что бы ни было у них на уме, они явно ожидали этого с нетерпением, и она не собиралась как-либо портить им сюрприз. Сюрприз грянул, когда они зашли в портик Эмили и обнаружили обоих родителей Хонор.
— Мама? Папа? — Хонор, увидев их, как вкопанная остановилась на пороге. — Что вы здесь делаете?
— Всегда так дипломатична, — траурным тоном, качая головой, заявила Алисон Харрингтон. — Никакой лести. Энергичная, деловая и прямолинейная. Вечно заставляет тебя почувствовать себя таким долгожданным гостем, правда Альфред?
— Думаю кого-то здесь следует отшлёпать, — невозмутимо ответил её муж. — Но не нашу дочь.
— О-о-о-о-о-о! Обещаешь? — загорелась Алисон, демонически улыбаясь.
— Мама! — со смехом запротестовала Хонор.
— Что? — невинно переспросила Алисон.
— Дочерняя почтительность не позволяет мне ответить на этот вопрос таким образом, как он того заслуживает, — с чувством заметила Хонор. — Так что, если не возражаете, давайте вернемся к моему первоначальному вопросу. Что вы здесь делаете? Не то, что бы я не была рада видеть вас обоих, конечно же. Но одновременное нахождение всего семейства Харрингтон в Белой Гавани не совсем подходит под определение «не привлекать внимания», не так ли?
Говоря это, она взглянула на Хэмиша и Эмили, но ни один из них не выглядел особо обеспокоенным. Скорее они выглядели необычайно довольными.
— Так ты и правда была удивлена, — с огромным удовлетворением сказала Эмили, подтверждая подозрения Хонор. — Замечательно! Ты не представляешь насколько сложно удивить эмпата!
— Я поняла, что вы что-то готовите, — ответила ей Хонор, — но мне в голову прийти не могло, что мама с папой будут здесь. Что, если ни у кого нет особых возражений, — подчеркнула она, — возвращает нас к первоначальному вопросу. Вновь.
Она обвела всех четверых — и, заодно, двух забавлявшихся древесных котов, — требовательным взглядом, а Эмили рассмеялась. Рассмеялась, как поняла Хонор, с мощным всплеском радости. Которая включала в себя и удовольствие от новой встречи с Хонор, и примесь чего-то ещё — чего-то не менее мощного и даже более глубокого.
— Никто не сможет возразить против их присутствия, — сказала Эмили. — В конце концов, тебя я на ужин пригласила публично — думаю, с моей стороны было достаточно умно выбрать для приглашения момент, когда ты должна была быть в офисе Тома Капарелли, и позвонить через коммутатор. И, приглашая друга на ужин, вполне резонно с моей стороны пригласить также и её родителей. Особенно, — её голос смягчился, — когда один из этих родителей является моим новым врачом.
— Врачом? — повторила Хонор.
— Да, — улыбнулась Эмили с примечательным спокойствием. Которое почему-то казалось более… цельным в каком-то не поддающемся определению отношении. — У нас с твоей матерью, когда она пришла сказать мне, что ей понадобятся записи наших с Хэмишем голосов для Бриарвуда, состоялась очень интересная дискуссия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
— Что вы имеете в виду? — спросила Хонор с некоторым волнением. Марк Сарнов был её старым другом, и она считала его практически идеальным кандидатом в командующие нового контингента в Силезии.
— О, ничего такого, с чем бы он рано или поздно не справился, — успокаивающе заявил Капарелли. — Но кое-кто из прежней силезской администрации, по-видимому, не поверил нам, когда мы сказали что отныне вести дела по-прежнему не получится. Большинство назначенных губернаторов систем были просто отправлены в отставку в процессе аннексии. Но почти четверть губернаторов были «свободно избраны» гражданами.
— Поверьте мне, сэр Томас, — сухо сказала Хонор, — ничего «свободного» в силезских выборах не было. Победивший кандидат выкладывал деньги на бочку за каждый из голосов.
— Знаю-знаю. Но просто пойти и сместить избранных губернаторов, каким бы образом избраны они ни были, без существенных к тому оснований мы не можем. Некоторые из них достаточно глупы, чтобы думать, что мы позволим им вести дела по-старому и, к сожалению, часть этих глупцов при прежнем режиме имели надежный контроль над командными структурами местных подразделений Флота Конфедерации. Было множество примеров пассивного сопротивления приказам адмирала Сарнова о списании большинства самых старых кораблей, даже если они представляли собой отжившую своё кучу хлама. Еще больше сопротивления и обструкционизма вызвала его политика полного перетряхивания командного персонала звёздных систем. Сарнов устроил пару показательных акций, которые, похоже, убедили в нашей серьёзности всех за исключением полных дебилов, но, к сожалению, у нас нет данных о местонахождении почти тридцати процентов официального регистра кораблей Конфедерации.
— Тридцати процентов, сэр? — удивление вырвало вопрос у Мерседес Брайэм несмотря на её относительно низкий ранг. Капарелли усмехнулся почти без юмора.
— Это вовсе не настолько плохо, как может показаться, коммодор, — успокоил её он. — Как минимум половина — более вероятно, что две трети — кораблей которых мы недосчитались, не существовали задолго до нашего прихода. Чёрт, один из наиболее дерзких губернаторов на пару с командующим его локального флота держали в списках полную эскадру линейных крейсеров — восемь кораблей и почти двадцать тысяч человек — как находящуюся на действительной службе, в то время как они никогда не существовали! Они вдвоем — может быть ещё полдюжины офицеров, которые нужны были для поддержания прикрытия — прикарманивали жалование несуществующих команд, не говоря уже о каждом центе якобы потраченном на боеприпасы, реакторную массу, техобслуживание и тому подобное.
Капарелли покачал головой, дивясь тому, что кто-то может действовать подобным образом и всё ещё называться «флотом».
— Однако, — через секунду продолжил он более мрачным тоном, — некоторые из этих кораблей на самом деле исчезли вместе с экипажами и всем прочим. Подозреваю, что многие из них уже к тому времени подрабатывали на стороне пиратством и вполне уверен, что многие полагают, что сумеют продолжать в том же духе на постоянной основе, учитывая насколько нас от них отвлекают хевы. В том смысле, конечно, что именно те типы кораблей, которые нужны Сарнову для преследования пиратов нужны также Восьмому Флоту для операций вроде «Плодожорки». А еще, кстати, у нас есть Талботт.
— Достоверны ли сообщения о действиях террористов, сэр? — тихо спросила Хонор.
— Думаю они несколько раздуты прессой и пока что события достаточно локализованы, но — да. Было несколько безобразных инцидентов, особенно в системе Сплит. Боюсь, к тому же, адмирал Хумало не самый подходящих человек. Неплохой администратор в большинстве ситуаций, но не тот человек, который нужен когда на улицах льется кровь. К счастью, баронесса Медуза его полная противоположность.
— Помню её по Василиску, — кивком выразила согласие Хонор.
— Опыт обращения с аборигенами, временами склонными к убийствам, вероятно достаточно подготовил её к настоящему моменту, — сказал Капарелли с кислой улыбкой. — Однако, чтобы я ни думал о Хумало, трудно винить его за то, как он постоянно требует ещё кораблей. Его зона ответственности на самом деле даже больше чем у Сарнова и корабли ужасно разбросаны. К сожалению, для этого бутерброда больше масла у нас нет. Мы были вынуждены послать к нему хотя бы несколько современных кораблей, но в целом ему придется обходится тем, что у него есть. А нам придется надеяться, что ситуация там не ухудшится.
Хонор снова кивнула. «Это, похоже, единственное, на что мы можем надеяться в данный момент во множестве мест» — отметила она про себя.
— Что ж, сэр Томас, — сказала она через мгновение, поднимаясь из кресла и подсаживая Нимица на плечо, — нам остается только сделать всё возможное, чтобы сбавить напряжение здесь, вблизи от дома.
— Именно так. — Капарелли поднялся из-за стола. — По крайней мере, похоже на то, что вы для этого дела подобрали достойную команду.
— Подобрала. И если мы не сумеем добиться своего, в этом не будет их вины.
* * *
Солнечный свет позднего дня тяжёлым золотом изливался на изумрудно-зелёные газоны Белой Гавани. Бронированный лимузин Хонор опустился на парковочную площадку. Истребители взмыли вверх, а она выбралась из машины и замерла на мгновение, наполняя легкие резким воздухом севера и наслаждаясь видом возвышавшихся вокруг древних деревьев.
Бриз пронёсся сквозь качающиеся ветви и запустил в её волосы крошечные нежные пальчики. Глубокое, бессовестно чувственное наслаждение казалось наполняет всю её. Отчасти это было обычной реакцией после долгого пребывания на космическом корабле. Искусственность среды нормального её рабочего места являлась неизбежным элементом избранной ею жизни, но рождена она была в окружении дикой природы Сфинкса. Хонор была настолько же отпрыском горных лесов и живой, временами дикой, энергии парусных лодок рассекавших глубокие, холодные океаны Сфинкса, как и офицером Флота Королевы. Именно эта странная, временами болезненная раздвоенность заставляла её ещё глубже ценить оба её мира.
Но на этот раз было нечто большее. Она ощущала на заднем плане сознания Нимица и смаковала его чувство… довольства. «Именно это слово» — решила она, потянувшись нежно потрепать его по ушам. В глубочайшем смысле этого слова, «домом» для неё всегда был дом её родителей на Сфинксе. Дом, который построили родители Стефани Харрингтон так много веков назад. Дом, служивший столь многим поколениям её семьи. Дворец Харрингтон на Грейсоне ныне тоже был «домом». Конечно в другом смысле. И, по-видимому, её мантикорский особняк у залива Язона тоже. Хотя почему-то он всё ещё казался скорее «жилищем», чем настоящим домом. Возможно, именно поэтому она пошла на поводу МакГиннеса и Миранды — и матери — когда они настаивали, чтобы переименовать этот особняк просто в «Дом у Залива», чтобы тем самым он отличался от её грейсонского дворца.
«Но это, — подумала она, пропуская сквозь себя звуки ветра, птиц и музыку текущей воды, — это место также стало домом». Наверняка больше, чем залив Язона. Больше даже чем Дворец Харрингтон на Грейсоне. Возможно, почти также, как тот дом, в котором она в буквальном смысле слова родилась. Не из-за радушного спокойствия обстановки, ощущения, что древний дом и его с любовью ухоженные лужайки рады ей и готовы её принять. Хотя она, конечно же, ощущала и это. Но подлинным домом это место делали жившие здесь люди.
Трио её телохранителей выстроилось вокруг неё даже здесь, пока она шла по усыпанной гравием дорожке. При её приближении двери отворились, а сердце её трепыхнулось, когда из них вышел Хэмиш Александер. Урчание Нимица, полное любви, громыхнуло ей в ухо, когда она ощутила блистающую вспышку его радости. Затем за Хэмишем в двери плавно и тихо выплыло антигравитационное кресло.
Саманта лежала, свернувшись, на груди Эмили вытянутым, изогнутым вопросительным знаком; подбородок её покоился у Эмили на правом плече. Урчание Нимица внезапно усилилось. Хонор рассмеялась, хотя не могла винить кота за такую реакцию. Не тогда, когда её ощущение возвращения домой также усилилось.
— Добро пожаловать домой, — мягко сказала Эмили, как будто прочитав её мысли, когда Хонор поднялась по ступенькам.
— Поверить не могу насколько я хорошо чувствую себя здесь, — ответила Хонор и глаза её в удивлении расширились, когда Хэмиш ее обнял. Она на мгновение замерла, взглянув через его плечо на Эмили. В изумлении, не в сопротивлении. Они всегда были очень осторожны и никогда не обнимались на виду у её телохранителей или прислуги Белой Гавани. На самом деле на виду у кого бы то ни было. И тем более, по негласной договоренности, на виду у Эмили.
Но когда Хонор, взглянув на Эмили, ощутила её эмоции, то поняла, что им не стоило волноваться. Оттенок горечи в её эмоциях всё ещё оставался, нотка исполненного печалью сожаления о всём, что было потеряно. Но было и чувство интенсивной… удовлетворённости. Приветствия и счастья, звучавших эхом эмоций Хэмиша в добавок к собственной радости Эмили.
Паралич Хонор прошёл. Глаза ее увлажнились, она позволила себе опуститься щекой на широкое плечо Хэмиша, обняв его левой рукой в то же время протянув правую Эмили.
— Ты и должна чувствовать себя здесь хорошо, — нежно сказала Эмили. — Это твой дом.
* * *
Хонор переводила сузившиеся глаза с Хэмиша на Эмили и обратно, пока они провожали её в дом. Теперь, когда первоначальный всплеск эмоций возвращения домой пошёл на убыль, она поняла, что под покровом их эмоций кроется что-то ещё.
Нимиц тоже чувствовал это. Он с легкостью спрыгнул с плеча Хонор в кресло к Эмили, присоединившись к Саманте, но теперь поглядывал вверх, на своего человека, и она ощущала его любопытство.
«Они что-то затевают, — подумала Хонор. — У них для меня заготовлен какой-то сюрприз».
Она хотела было что-то сказать, но остановилась. Что бы ни было у них на уме, они явно ожидали этого с нетерпением, и она не собиралась как-либо портить им сюрприз. Сюрприз грянул, когда они зашли в портик Эмили и обнаружили обоих родителей Хонор.
— Мама? Папа? — Хонор, увидев их, как вкопанная остановилась на пороге. — Что вы здесь делаете?
— Всегда так дипломатична, — траурным тоном, качая головой, заявила Алисон Харрингтон. — Никакой лести. Энергичная, деловая и прямолинейная. Вечно заставляет тебя почувствовать себя таким долгожданным гостем, правда Альфред?
— Думаю кого-то здесь следует отшлёпать, — невозмутимо ответил её муж. — Но не нашу дочь.
— О-о-о-о-о-о! Обещаешь? — загорелась Алисон, демонически улыбаясь.
— Мама! — со смехом запротестовала Хонор.
— Что? — невинно переспросила Алисон.
— Дочерняя почтительность не позволяет мне ответить на этот вопрос таким образом, как он того заслуживает, — с чувством заметила Хонор. — Так что, если не возражаете, давайте вернемся к моему первоначальному вопросу. Что вы здесь делаете? Не то, что бы я не была рада видеть вас обоих, конечно же. Но одновременное нахождение всего семейства Харрингтон в Белой Гавани не совсем подходит под определение «не привлекать внимания», не так ли?
Говоря это, она взглянула на Хэмиша и Эмили, но ни один из них не выглядел особо обеспокоенным. Скорее они выглядели необычайно довольными.
— Так ты и правда была удивлена, — с огромным удовлетворением сказала Эмили, подтверждая подозрения Хонор. — Замечательно! Ты не представляешь насколько сложно удивить эмпата!
— Я поняла, что вы что-то готовите, — ответила ей Хонор, — но мне в голову прийти не могло, что мама с папой будут здесь. Что, если ни у кого нет особых возражений, — подчеркнула она, — возвращает нас к первоначальному вопросу. Вновь.
Она обвела всех четверых — и, заодно, двух забавлявшихся древесных котов, — требовательным взглядом, а Эмили рассмеялась. Рассмеялась, как поняла Хонор, с мощным всплеском радости. Которая включала в себя и удовольствие от новой встречи с Хонор, и примесь чего-то ещё — чего-то не менее мощного и даже более глубокого.
— Никто не сможет возразить против их присутствия, — сказала Эмили. — В конце концов, тебя я на ужин пригласила публично — думаю, с моей стороны было достаточно умно выбрать для приглашения момент, когда ты должна была быть в офисе Тома Капарелли, и позвонить через коммутатор. И, приглашая друга на ужин, вполне резонно с моей стороны пригласить также и её родителей. Особенно, — её голос смягчился, — когда один из этих родителей является моим новым врачом.
— Врачом? — повторила Хонор.
— Да, — улыбнулась Эмили с примечательным спокойствием. Которое почему-то казалось более… цельным в каком-то не поддающемся определению отношении. — У нас с твоей матерью, когда она пришла сказать мне, что ей понадобятся записи наших с Хэмишем голосов для Бриарвуда, состоялась очень интересная дискуссия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143