Но никто не обронил об этом ни слова. Никто.
— Гммм… — Абрио пощипала свою нижнюю губу и пожала плечами. — Может и так. Но должна вам сказать, шеф, что это звучит чрезвычайно необоснованно.
— Я же сказал, что это только часть доводов, — напомнил ей Ушер. — Есть и другие факторы — можно сказать витают в воздухе. Одним из них является то, насколько хорошо я знаю наших собственных деятелей.
— Шеф, я и сама ненавижу Джанколу до глубины души. И что бы он ни натворил, я ничуть бы не удивлюсь. Но, как бы мне ни хотелось представить его в качестве виновника случившегося, я полагаю вы всё же преувеличиваете. Во-первых, он умён. Он должен осознавать, что рано или поздно победитель, кто бы им не оказался, наложит свои лапы на дипломатические архивы другой стороны. Во-вторых, как бы я его ни презирала и подозревала, я не могу представить себе его преднамеренно развязывающим войну только лишь для удовлетворения собственных политических амбиций. Особенно, когда нет возможности быть уверенным, что мы собираемся выиграть эту хрень. И, в третьих, каким таким образом он мог бы провернуть это так, чтобы больше никто в госдепе не понял, что Джанкола внёс правки в исходные тексты дипломатических нот?
— Я никогда не говорил, что Джанкола дурак, — спокойно ответил Ушер. — И, отвечая на твои первое и второе замечания, я никогда не утверждал, что он намеревался развязать войну. Если мои параноидальные подозрения верны, он намеревался создать кризис, который смог бы успешно «разрешить» в качестве демонстрации собственной компетентности и непоколебимости, чтобы усилить свои позиции к тому моменту, когда, несколько лет спустя, он выдвинет свою кандидатуру на президентский пост. Если бы он осуществил именно то, что, как я полагаю, планировал, войны бы не было и ни одна из сторон не получила бы доступа к архивам другой. Вероятно, прошли бы по меньшей мере десятки лет, прежде чем кто-либо получил возможность сравнить оригиналы.
— Может и так, но всё ещё остается вопрос, как он мог это провернуть. — покачала головой Абрио. — В любом случае он должен был подменить оригиналы нот манти после того, как они были получены и зарегистрированы. И, учитывая то, что манти опубликовали в качестве своей версии нашей корреспонденции, он должен был изменить и её по сравнению с теми вариантами, которые видели до отсылки президент и остальные члены кабинета.
— Фальсификация исходящей переписки не представляла бы затруднений, — ответил Ушер. — У него есть личный, прямой доступ к переписке. В конце концов, он же госсекретарь! Ещё у него есть доступ к внутреннему учёту госдепартамента, механизму уничтожения записей и системам безопасности. И, да, — Ушер взмахнул рукой, останавливая попытавшуюся перебить его Абрио, — я знаю, что Джанкола должен заламывать руки после того, как манти опубликовали свою версию документов. В конце концов, наш «специальный посланник» тоже имел доступ к документам, реально переданным Мантикоре. Он должен знать, на самом ли деле они опубликовали именно те документы, которые он передал. Однако мистер Гросклод не сказал ни единого слова в подтверждение. Это означает или что опубликованные манти документы на самом деле поддельные, или…
— Или что Гросклод тоже замешан. — Тёмные глаза Абрио задумчиво прищурились и Ушер кивнул.
— Именно так. А Ив Гросклод с Арнольдом Джанколой давно работают вместе. Несомненно, очень разумно, что госсекретарь выбрал в качестве специального посланника человека, пользующегося его полным доверием. Но что именно Джанкола доверил Гросклоду сделать для него?
— Господи Иисусе, — Абрио потерла руки, как будто ощутив внезапный озноб. Но затем она снова насупилась.
— Хорошо, представим себе, что Джанкола, возможно, сфальсифицировал исходящую переписку и, предполагая, что Гросклод действительно собирался пустить для него эту дезу в ход, он, возможно, в этой части преуспел. Но что насчет нот манти? Не подлежит сомнению, что они были защищены соответствующими идентификационными кодами!
— Именно поэтому я тебя и вызвал, — мрачно заявил Ушер. — Я должен был соблюдать крайнюю осторожность, однако на прошлой неделе я наконец-то добыл копию одной из исходных дипломатических нот манти.
— Минуточку, — Абрио воззрилась на него с настоящим смятением. — Добыли копию? Какого черта вы её просто не запросили? Насколько я помню, шеф, вы и президент находитесь в прекрасных отношениях. Так за чьей же спиной мы действуем сейчас?
— Будь серьёзней, Дэнни! — громоподобно фыркнул Ушер. — Элоиза — а также ЛеПик и Том Тейсман — абсолютно серьёзно относятся к «верховенству закона». Да и я тоже. Но оно у нас всё же ещё не совершенное. И задумайся о военной и дипломатической значимости того, о чём мы тут говорим. Если бы я попросил у Элоизы доступ к оригиналам дипломатической переписки, я должен был бы объяснить ей, зачем мне это надо. Скорее всего, она достаточно верит мне — и не верит Джанколе — чтобы дать мне доступ. Но в таком случае Элоиза должна официально узнать о моих подозрениях. И что, она преспокойно даст мне доступ, который я, как предполагается, не могу получить без ведома и одобрения госдепартамента или же контроля за соблюдением конституции со стороны Конгресса? Или она прикажет ЛеПику начать полномасштабное тайное расследование? И что произойдет, когда неизбежно просочится информация о том, что один из членов нашего собственного Кабинета на самом деле смог состряпать полностью сфальсифицированную дипломатическую переписку, которая подтолкнула нас к возобновлению войны с Мантикорой? Скорее всего, это, как абсолютный минимум, нанесло бы ущерб её администрации. И масштаб возможных неприятностей нарастает лавинообразно. В настоящее время всего лишь два человека знают о моих подозрениях и оба они сейчас находятся в этом кабинете. И пока я не смогу сказать Элоизе нечто конкретное, это останется совершенно неофициальным, не подлежащим огласке, совершенно «чёрным» расследованием. Это полностью понятно?
— Да, сэр, — с непривычной официальностью ответила Абрио. Суровые глаза Ушера несколько секунд сверлили её, затем Ушер удовлетворённо ухмыльнулся.
— Не хотел бы показаться упёртым, — заметил Ушер, — однако это такая операция, которую мы не можем позволить себе предать гласности до тех пор, пока не расставим все точки над i.
— Вижу, шеф, что вы не потеряли ваш дар к преуменьшению, — сухо ответила Абрио. — Однако вы собирались что-то сказать насчет идентификационных кодов манти.
— Я собирался сказать, что то, что депеши действительно имели соответствующие мантикорские коды идентификации, на самом деле лишь усиливает мои первоначальные подозрения.
Абрио казалась сбитой с толку и Ушер хихикнул. Звук был на редкость лишен какого-либо юмора.
— Дэнни, есть множество вещей, о которых, как предполагается, я официально не в курсе, — заявил он. — В особенности, президент — и конгресс — были предельно четки в отношении несокрушимого разделительного барьера, который они желают видеть между внутренними полицейскими учреждениями и разведывательной деятельностью. Учитывая мрачные примеры МВБ и госбезопасности, их трудно винить. И, в принципе, я не могу с ними не согласиться. Именно поэтому я так забочусь о создании официального прецедента уважения этого барьера. Кто бы ни занял после меня этот пост, он должен будет с ним считаться, и это только справедливо. Однако, учитывая ту массу невероятно запутанных проблем, которые нам оставила госбезопасность, совершенно невозможно так быстро провести четкие разделительные линии. Так что я неофициально и в частном порядке раскидываю свои разведывательные сети настолько широко, насколько только могу. Именно поэтому я и наткнулся на этот увлекательно лакомый кусочек информации.
— Какой именно? — с некоторым оттенком нетерпения потребовала продолжения Абрио, поскольку Ушер сделал паузу в повествовании.
— Незадолго до того, как гражданин председатель Сен-Жюст свёл столь неудачное знакомство с дротиком пульсера, госбезопасность ухитрилась украсть криптоключ мантикорского министерства иностранных дел. Не личный ключ министра, но служебный ключ министерства.
— Да вы шутите!
— Нет, не шучу. — Ушер покачал головой. — Я могу только строить предположения, так как не имею доступа ко всей информации об операции, однако подозреваю, что госбезопасность ещё много лет назад приставила кого-то к Декруа. Бог свидетель, она была настолько пронырлива, что возможно на самом деле сама позволила им сделать это, если считала, что сможет извлечь какое-то преимущество. Графиня Новый Киев могла быть идиоткой, но идиоткой с принципами, и я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них мог настолько сильно втереться к ней в доверие, чтобы получить необходимый доступ. Однако, в то время, когда Высокий Хребет перетасовывал свой кабинет после заключения перемирия, человек, которого они имели в окружении Декруа, сумел достать физическую копию носителя с ключом.
— Который стал действующим рабочим ключом, — заметила Абрио.
— Именно. Манти сменили коды, когда Декруа принимала дела от Нового Киева. И если у Джанколы были нужные контакты, он мог узнать, что мы располагали криптоключом. Ты же знаешь, Дэнни, что наши системы безопасности всё ещё полны закладок. И никто не может сказать, кто мог получить эту информацию или, может быть, был способен её хакнуть для Джанколы.
— Шеф, но вы ведь не установили, что кто-то вообще сделал это?
— Нет. Пока нет. И это одна из тех занятных маленьких задач, которые я собирался свалить на тебя.
— Спасибочки, черт побери! — воскликнула Абрио и насупилась в размышлении.
— Даже если я смогу это установить, — после краткого раздумья продолжила Абрио, — то факт, что Джанкола имел доступ к ключу, не будет доказывать, что он как-то это использовал.
— Может и будет. Или, по меньшей мере, сделает подобный вывод крайне вероятным. Во всяком случае достаточно вероятным для меня, чтобы чувствовать уверенность в нахождении вероятной причины.
— Но как?
— Поскольку единственным ключом, которым была подписана единственная виденная мною оригинальная дипломатическая нота, был именно тот, который мы сумели раздобыть, — мрачно ответил Ушер. — Ноты, даже особо важные, могут и не быть подписаны личным ключом министра иностранных дел, однако такая ситуация необычна. Так что предположим, что мы сумели установить, что Джанкола имел в своём распоряжении основной ключ. И предположим, что мы исследуем всю относящуюся к делу переписку и обнаружим, что ни одна из мантикорских нот не подписана личным ключом Декруа?
— Причиной этого может быть только одно из двух, — тихо произнесла Абрио.
— В точку. — Ушер шутливо отсалютовал кофейной чашкой, отпил глоток и чуть улыбнулся Абрио.
— Итак, старший специальный инспектор Абрио, как именно вы намереваетесь начать ваше совершенно противозаконное конфиденциальное расследование?
Глава 15
— Ну вот, давно пора, — с глубоким удовлетворением произнесла Мерседес Брайэм, разглядывая растущую в иллюминаторе бота громаду супердредноута «Император». — Я уже начала думать, что мы никогда не сформируем этот флот.
Брайэм сидела рядом с Хонор, около люка. Хонор кивнула в молчаливом согласии со своим начальником штаба, изучая дрейфующую на фоне звёзд тяжеловесную гору брони, поблескивающую сверкающими искорками сигнальных огней. КЕВ «Император» намного превосходил последний флагманский корабль Хонор. Почти на две мегатонны тяжелее, мощно бронированный, без усеянных люками ангаров бортов НЛАКа. Один из кораблей новейшего типа «Инвиктус», «Император» входил в десятку мощнейших из существующих кораблей. К сожалению, число кораблей этого типа было намного меньше первоначально предполагавшегося, так как множество недостроенных «Инвиктусов» погибло прямо на верфях Грендельсбейна.
Другие пять кораблей эскадры — еще два корабля типа «Инвиктус» и три корабля более старого, но всё ещё грозного типа «Медуза» — вращались по орбите Сан-Мартина вместе с флагманом флота. Сразу за «Императором» Хонор заметила КЕВ «Непреклонный», флагман эскадры Алистера МакКеона, и при его виде ласково улыбнулась. «Если кто и заслужил флагманский пост, так конечно Алистер», — подумала она. И не смогла припомнить никого, кому бы охотнее доверила прикрывать в бою свою спину.
Бот замер у борта «Императора» и развернулся на гироскопах, затем его захватили причальные силовые лучи шлюпочной палубы. Они подтянули крохотное судёнышко и с легким толчком уложили на стыковочные амортизаторы. Переходной туннель выдвинулся, чтобы соединиться с горловиной люка, а пуповины систем обслуживания выскользнули и защёлкнулись в бортовых разъёмах бота, пока Хонор разглядывала встречающих через прозрачный бронепласт шлюпочной палубы.
— Есть герметичность, — сообщила причальной команде бортинженер, глядя на свою приборную панель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
— Гммм… — Абрио пощипала свою нижнюю губу и пожала плечами. — Может и так. Но должна вам сказать, шеф, что это звучит чрезвычайно необоснованно.
— Я же сказал, что это только часть доводов, — напомнил ей Ушер. — Есть и другие факторы — можно сказать витают в воздухе. Одним из них является то, насколько хорошо я знаю наших собственных деятелей.
— Шеф, я и сама ненавижу Джанколу до глубины души. И что бы он ни натворил, я ничуть бы не удивлюсь. Но, как бы мне ни хотелось представить его в качестве виновника случившегося, я полагаю вы всё же преувеличиваете. Во-первых, он умён. Он должен осознавать, что рано или поздно победитель, кто бы им не оказался, наложит свои лапы на дипломатические архивы другой стороны. Во-вторых, как бы я его ни презирала и подозревала, я не могу представить себе его преднамеренно развязывающим войну только лишь для удовлетворения собственных политических амбиций. Особенно, когда нет возможности быть уверенным, что мы собираемся выиграть эту хрень. И, в третьих, каким таким образом он мог бы провернуть это так, чтобы больше никто в госдепе не понял, что Джанкола внёс правки в исходные тексты дипломатических нот?
— Я никогда не говорил, что Джанкола дурак, — спокойно ответил Ушер. — И, отвечая на твои первое и второе замечания, я никогда не утверждал, что он намеревался развязать войну. Если мои параноидальные подозрения верны, он намеревался создать кризис, который смог бы успешно «разрешить» в качестве демонстрации собственной компетентности и непоколебимости, чтобы усилить свои позиции к тому моменту, когда, несколько лет спустя, он выдвинет свою кандидатуру на президентский пост. Если бы он осуществил именно то, что, как я полагаю, планировал, войны бы не было и ни одна из сторон не получила бы доступа к архивам другой. Вероятно, прошли бы по меньшей мере десятки лет, прежде чем кто-либо получил возможность сравнить оригиналы.
— Может и так, но всё ещё остается вопрос, как он мог это провернуть. — покачала головой Абрио. — В любом случае он должен был подменить оригиналы нот манти после того, как они были получены и зарегистрированы. И, учитывая то, что манти опубликовали в качестве своей версии нашей корреспонденции, он должен был изменить и её по сравнению с теми вариантами, которые видели до отсылки президент и остальные члены кабинета.
— Фальсификация исходящей переписки не представляла бы затруднений, — ответил Ушер. — У него есть личный, прямой доступ к переписке. В конце концов, он же госсекретарь! Ещё у него есть доступ к внутреннему учёту госдепартамента, механизму уничтожения записей и системам безопасности. И, да, — Ушер взмахнул рукой, останавливая попытавшуюся перебить его Абрио, — я знаю, что Джанкола должен заламывать руки после того, как манти опубликовали свою версию документов. В конце концов, наш «специальный посланник» тоже имел доступ к документам, реально переданным Мантикоре. Он должен знать, на самом ли деле они опубликовали именно те документы, которые он передал. Однако мистер Гросклод не сказал ни единого слова в подтверждение. Это означает или что опубликованные манти документы на самом деле поддельные, или…
— Или что Гросклод тоже замешан. — Тёмные глаза Абрио задумчиво прищурились и Ушер кивнул.
— Именно так. А Ив Гросклод с Арнольдом Джанколой давно работают вместе. Несомненно, очень разумно, что госсекретарь выбрал в качестве специального посланника человека, пользующегося его полным доверием. Но что именно Джанкола доверил Гросклоду сделать для него?
— Господи Иисусе, — Абрио потерла руки, как будто ощутив внезапный озноб. Но затем она снова насупилась.
— Хорошо, представим себе, что Джанкола, возможно, сфальсифицировал исходящую переписку и, предполагая, что Гросклод действительно собирался пустить для него эту дезу в ход, он, возможно, в этой части преуспел. Но что насчет нот манти? Не подлежит сомнению, что они были защищены соответствующими идентификационными кодами!
— Именно поэтому я тебя и вызвал, — мрачно заявил Ушер. — Я должен был соблюдать крайнюю осторожность, однако на прошлой неделе я наконец-то добыл копию одной из исходных дипломатических нот манти.
— Минуточку, — Абрио воззрилась на него с настоящим смятением. — Добыли копию? Какого черта вы её просто не запросили? Насколько я помню, шеф, вы и президент находитесь в прекрасных отношениях. Так за чьей же спиной мы действуем сейчас?
— Будь серьёзней, Дэнни! — громоподобно фыркнул Ушер. — Элоиза — а также ЛеПик и Том Тейсман — абсолютно серьёзно относятся к «верховенству закона». Да и я тоже. Но оно у нас всё же ещё не совершенное. И задумайся о военной и дипломатической значимости того, о чём мы тут говорим. Если бы я попросил у Элоизы доступ к оригиналам дипломатической переписки, я должен был бы объяснить ей, зачем мне это надо. Скорее всего, она достаточно верит мне — и не верит Джанколе — чтобы дать мне доступ. Но в таком случае Элоиза должна официально узнать о моих подозрениях. И что, она преспокойно даст мне доступ, который я, как предполагается, не могу получить без ведома и одобрения госдепартамента или же контроля за соблюдением конституции со стороны Конгресса? Или она прикажет ЛеПику начать полномасштабное тайное расследование? И что произойдет, когда неизбежно просочится информация о том, что один из членов нашего собственного Кабинета на самом деле смог состряпать полностью сфальсифицированную дипломатическую переписку, которая подтолкнула нас к возобновлению войны с Мантикорой? Скорее всего, это, как абсолютный минимум, нанесло бы ущерб её администрации. И масштаб возможных неприятностей нарастает лавинообразно. В настоящее время всего лишь два человека знают о моих подозрениях и оба они сейчас находятся в этом кабинете. И пока я не смогу сказать Элоизе нечто конкретное, это останется совершенно неофициальным, не подлежащим огласке, совершенно «чёрным» расследованием. Это полностью понятно?
— Да, сэр, — с непривычной официальностью ответила Абрио. Суровые глаза Ушера несколько секунд сверлили её, затем Ушер удовлетворённо ухмыльнулся.
— Не хотел бы показаться упёртым, — заметил Ушер, — однако это такая операция, которую мы не можем позволить себе предать гласности до тех пор, пока не расставим все точки над i.
— Вижу, шеф, что вы не потеряли ваш дар к преуменьшению, — сухо ответила Абрио. — Однако вы собирались что-то сказать насчет идентификационных кодов манти.
— Я собирался сказать, что то, что депеши действительно имели соответствующие мантикорские коды идентификации, на самом деле лишь усиливает мои первоначальные подозрения.
Абрио казалась сбитой с толку и Ушер хихикнул. Звук был на редкость лишен какого-либо юмора.
— Дэнни, есть множество вещей, о которых, как предполагается, я официально не в курсе, — заявил он. — В особенности, президент — и конгресс — были предельно четки в отношении несокрушимого разделительного барьера, который они желают видеть между внутренними полицейскими учреждениями и разведывательной деятельностью. Учитывая мрачные примеры МВБ и госбезопасности, их трудно винить. И, в принципе, я не могу с ними не согласиться. Именно поэтому я так забочусь о создании официального прецедента уважения этого барьера. Кто бы ни занял после меня этот пост, он должен будет с ним считаться, и это только справедливо. Однако, учитывая ту массу невероятно запутанных проблем, которые нам оставила госбезопасность, совершенно невозможно так быстро провести четкие разделительные линии. Так что я неофициально и в частном порядке раскидываю свои разведывательные сети настолько широко, насколько только могу. Именно поэтому я и наткнулся на этот увлекательно лакомый кусочек информации.
— Какой именно? — с некоторым оттенком нетерпения потребовала продолжения Абрио, поскольку Ушер сделал паузу в повествовании.
— Незадолго до того, как гражданин председатель Сен-Жюст свёл столь неудачное знакомство с дротиком пульсера, госбезопасность ухитрилась украсть криптоключ мантикорского министерства иностранных дел. Не личный ключ министра, но служебный ключ министерства.
— Да вы шутите!
— Нет, не шучу. — Ушер покачал головой. — Я могу только строить предположения, так как не имею доступа ко всей информации об операции, однако подозреваю, что госбезопасность ещё много лет назад приставила кого-то к Декруа. Бог свидетель, она была настолько пронырлива, что возможно на самом деле сама позволила им сделать это, если считала, что сможет извлечь какое-то преимущество. Графиня Новый Киев могла быть идиоткой, но идиоткой с принципами, и я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них мог настолько сильно втереться к ней в доверие, чтобы получить необходимый доступ. Однако, в то время, когда Высокий Хребет перетасовывал свой кабинет после заключения перемирия, человек, которого они имели в окружении Декруа, сумел достать физическую копию носителя с ключом.
— Который стал действующим рабочим ключом, — заметила Абрио.
— Именно. Манти сменили коды, когда Декруа принимала дела от Нового Киева. И если у Джанколы были нужные контакты, он мог узнать, что мы располагали криптоключом. Ты же знаешь, Дэнни, что наши системы безопасности всё ещё полны закладок. И никто не может сказать, кто мог получить эту информацию или, может быть, был способен её хакнуть для Джанколы.
— Шеф, но вы ведь не установили, что кто-то вообще сделал это?
— Нет. Пока нет. И это одна из тех занятных маленьких задач, которые я собирался свалить на тебя.
— Спасибочки, черт побери! — воскликнула Абрио и насупилась в размышлении.
— Даже если я смогу это установить, — после краткого раздумья продолжила Абрио, — то факт, что Джанкола имел доступ к ключу, не будет доказывать, что он как-то это использовал.
— Может и будет. Или, по меньшей мере, сделает подобный вывод крайне вероятным. Во всяком случае достаточно вероятным для меня, чтобы чувствовать уверенность в нахождении вероятной причины.
— Но как?
— Поскольку единственным ключом, которым была подписана единственная виденная мною оригинальная дипломатическая нота, был именно тот, который мы сумели раздобыть, — мрачно ответил Ушер. — Ноты, даже особо важные, могут и не быть подписаны личным ключом министра иностранных дел, однако такая ситуация необычна. Так что предположим, что мы сумели установить, что Джанкола имел в своём распоряжении основной ключ. И предположим, что мы исследуем всю относящуюся к делу переписку и обнаружим, что ни одна из мантикорских нот не подписана личным ключом Декруа?
— Причиной этого может быть только одно из двух, — тихо произнесла Абрио.
— В точку. — Ушер шутливо отсалютовал кофейной чашкой, отпил глоток и чуть улыбнулся Абрио.
— Итак, старший специальный инспектор Абрио, как именно вы намереваетесь начать ваше совершенно противозаконное конфиденциальное расследование?
Глава 15
— Ну вот, давно пора, — с глубоким удовлетворением произнесла Мерседес Брайэм, разглядывая растущую в иллюминаторе бота громаду супердредноута «Император». — Я уже начала думать, что мы никогда не сформируем этот флот.
Брайэм сидела рядом с Хонор, около люка. Хонор кивнула в молчаливом согласии со своим начальником штаба, изучая дрейфующую на фоне звёзд тяжеловесную гору брони, поблескивающую сверкающими искорками сигнальных огней. КЕВ «Император» намного превосходил последний флагманский корабль Хонор. Почти на две мегатонны тяжелее, мощно бронированный, без усеянных люками ангаров бортов НЛАКа. Один из кораблей новейшего типа «Инвиктус», «Император» входил в десятку мощнейших из существующих кораблей. К сожалению, число кораблей этого типа было намного меньше первоначально предполагавшегося, так как множество недостроенных «Инвиктусов» погибло прямо на верфях Грендельсбейна.
Другие пять кораблей эскадры — еще два корабля типа «Инвиктус» и три корабля более старого, но всё ещё грозного типа «Медуза» — вращались по орбите Сан-Мартина вместе с флагманом флота. Сразу за «Императором» Хонор заметила КЕВ «Непреклонный», флагман эскадры Алистера МакКеона, и при его виде ласково улыбнулась. «Если кто и заслужил флагманский пост, так конечно Алистер», — подумала она. И не смогла припомнить никого, кому бы охотнее доверила прикрывать в бою свою спину.
Бот замер у борта «Императора» и развернулся на гироскопах, затем его захватили причальные силовые лучи шлюпочной палубы. Они подтянули крохотное судёнышко и с легким толчком уложили на стыковочные амортизаторы. Переходной туннель выдвинулся, чтобы соединиться с горловиной люка, а пуповины систем обслуживания выскользнули и защёлкнулись в бортовых разъёмах бота, пока Хонор разглядывала встречающих через прозрачный бронепласт шлюпочной палубы.
— Есть герметичность, — сообщила причальной команде бортинженер, глядя на свою приборную панель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143