— Какой сюрприз. Я думал, что вы примерно в восьми световых минутах.
Он уставился прямо в её суровые глаза и стал ждать. Задержка на прохождение сигнала должна была составить восемь минут — шестнадцать минут в обе стороны — но она заговорила едва через пятнадцать секунд после того, как он закончил.
— Так и есть. Я разговариваю с вами через устройство, которое мы называем буем «Гермес». Это ретранслятор СКС, обладающий возможностями стандартной радиосвязи. — выражение её лица следовало бы назвать улыбкой, но оно скорее наводило на мысль о мрачной океанской бездне.
— Несколько таких устройств разбросано по системе. Я просто подключилась к ближайшему, чтобы разговаривать с вами напрямую, — продолжила она все тем же ледяным тоном. — Уверена, что вы обратили внимание на эффективность наведения моих птичек на конечном участке. Также я уверена, что вы понимаете, что у меня есть возможность уничтожить каждый из оставшихся у вас кораблей с теперешней моей позиции. Надеюсь, вы не заставите меня так поступить.
Турвиль смотрел на неё и понимал, что последнее заявление было не вполне точным. Знал, что какая-то её часть — то, что крылось за этими ледяными глазами и голосом — надеется, что он заставит её. Но слишком многие уже были мертвы, чтобы погубить ещё больше из чистой глупости.
— Нет, ваша милость, — тихо сказал он. — Не заставлю.
Прошла ещё одна бесконечная пятнадцатисекундная пауза. Затем…
— Рада это слышать, — сказала она, — однако условием того, что я приму вашу сдачу будет то, что вы оставите свои корабли — и их базы данных — в нынешнем состоянии. Это ясно, адмирал Турвиль?
Он хотел было отказаться, заявить, что сотрёт базы данных, что было обычной практикой, прежде чем сдать корабли. Но затем ещё раз взглянул в эти ледяные глаза и его решимость испарилась.
— Это… понятно, ваша милость, — заставил он сказать себя и откинулся на спинку кресла, ощущая ядовитую горечь поражения. Поражения тем более обидного, что «Беатриса» настолько близко подошла к успеху… и настолько полным образом провалилась в конце.
— Замечательно, — наконец, после ещё одной пятнадцатисекундной паузы сказала она. — Тормозите до состояния покоя относительно светила системы. После этого к вам на борт поднимутся призовые команды. Тем временем, — она снова улыбнулась, всё той же ужасающей улыбкой, — мои корабли останутся здесь, где мы можем… присматривать за происходящим.
* * *
— Ваша милость, — обратилась Андреа Ярувальская, когда Хонор закончила разговор с Лестером Турвилем.
— Да, Андреа?
Хонор чувствовала себя выжатой и опустошённой. Возможно ей следовало ощущать себя триумфатором. В конце концов, она только что уничтожила почти семьдесят супердредноутов и захватила еще семьдесят пять. Это должно было стать рекордом, вдобавок к тому, что её люди спасли столичную систему Звёздного Королевства от вторжения. Но после такой бойни, после таких разрушений, как могла женщина ощущать себя триумфатором?
— Ваша милость, мы получаем идентификацию выживших кораблей адмирала Кьюзак при помощи размещённых в глубине системы разведывательных платформ.
— Да? — Хонор почувствовала, что внутри что-то сжимается. Она не могла смотреть на жалкую горстку иконок на том месте, где был Третий флот. Если бы она сумела вывести свои корабли на позицию хотя бы несколькими минутами ранее, возможно…
Она заставила себя отставить эту мысль и взглянула в глаза Андреа.
— Ваша милость, большинство наших кораблей погибли, — тихо сказала Ярувальская, — но я вижу транспондерные коды и «Химеры», и «Непримиримого».
Сердце Хонор сжал спазм и лёд, покрывавший её душу, казалось, слегка треснул. Нимиц у неё на коленях повернулся, сел, прижавшись к ней, и потянулся погладить её по щеке длинными пальцами своей передней лапы.
— Я пытаюсь связаться с ними, — вставил Харпер Брантли, отвлекая на себя внимание Хонор и её глаза вспыхнули, когда она ощутила его эмоции. Как и Ярувальская он отчаянно пытался раздобыть для неё какие-нибудь хорошие новости, сказать ей, что те, кого она любила остались живы. Что-то, чтобы хотя бы отчасти уравновесить боль и пролитую кровь.
— Я не могу связаться с «Химерой», — продолжил Брантли. — Она выглядит в общем лучше, чем «Непримиримый», но, похоже, её гравитационно-импульсная связь вышла из строя. Однако мне удалось связаться с капитаном Томас по СКС.
— Выведите на мой экран, — немедленно среагировала Хонор и повернулась к экрану коммуникатора, на котором появилось напряжённое, измученное лицо флаг-капитана Алистера МакКеона.
— Капитан Томас! — с огромной улыбкой произнесла Хонор. — Рада вас видеть.
«Непримиримый» был едва в четырехстах тринадцати световых секундах от «Императора» — меньше, чем в семи световых минутах — и задержка в связи в одну сторону не превосходила шести с половиной секунд.
— Я тоже рада, ваша милость, — через тринадцать секунд ответила Томас, но в её голосе была какая-то странность.
— Я приняла сдачу оставшихся хевенитских кораблей, — продолжила Хонор. — Поскольку вы намного ближе к ним, будет более разумно, если процессом займутся адмирал МакКеон или адмирал Трумэн. Могу я переговорить с адмиралом МакКеоном?
Она сидела, ждала, и мысленно перебирала всё то, что необходимо обсудить с Алистером. Если он сможет взять на себя формальности, быстро отправить на корабли Турвиля боты с морской пехотой, тогда…
— Я… — начала было Томас тринадцатью секундами спустя, но остановилась, на мгновение закрыла глаза, а её усталое лицо исказилось от боли.
— Ваша милость, — тихо сказала она, — Мне очень жаль. Мы получили прямое попадание во флагманский мостик. Там… не было выживших.
Глава 69
В детской было очень тихо.
Родители Хонор несомненно ожидали её внизу, играя с Хэмишем и Эмили в карты, так что времени у Хонор было немного. Все они должны были отправиться в королевский дворец на официальный государственный обед, который задержит их допоздна, и Хонор появилась в детской в мундире, чтобы сэкономить время на переодевании. В общем и целом Хонор предполагала, что у неё вообще не было для этого времени, однако об этом оставалось только сожалеть. Всё остальное Звёздное Королевство — и, честно говоря, вся Галактика — могли подождать.
Под присмотром Эмили Линдси Филлипс помогла Хонор переодеть Рауля и Катерину и приготовить их ко сну. Теперь Хонор сидела в любимом кресле — баюкая Рауля на коленях, а Катерина спала рядом в своей колыбели — и поправляла настольную лампу. Затем она взглянула на сестру и брата, подобно древесным котам вертевшихся перед ней на лежащих на полу подушках.
— Готовы? — спросила Хонор и они кивнули. — На чём мы остановились?
— Костёр, — ответила Вера с уверенностью семилетнего ребёнка, близко и досконально изучившего книгу.
— Ну конечно. — Хонор покачала головой, открывая книгу и перелистывая страницы. — Это было так давно, что я забыла, где мы остановились.
Рауль зажмурившись захныкал с безмолвной упорной энергией четырёхмесячного малыша. Хонор коснулась его мыслесвета и улыбнулась. Рауль не был по-настоящему расстроен, просто… заскучал, пока мир не вертелся исключительно вокруг него. Слово «заскучал», по мнению Хонор, не было по-настоящему правильным, однако эмоции младенца, хотя и яркие и сильные, всё ещё находились на стадии развития и их было трудно — даже для неё — точно проанализировать.
Хонор ощутила, что Нимиц вытянулся на спинке кресла, вместе с нею протянувшись к малышу. Было нечто слегка странное в мыслесвете Рауля. Обычно Хонор держалась убеждения, что это ей только казалось, что это только отличие эмоций младенцев от эмоций взрослых людей. Но иногда она была в этом намного менее уверена и сейчас был как раз такой случай.
Нимиц прикоснулся к мыслесвету младенца и Рауль тут же перестал хныкать. Его глаза распахнулись и ощущение скуки исчезло. Хонор повернула голову, глядя на Нимица. Зелёные глаза древесного кота сверкнули на неё из полутьмы вне конуса света настольной лампы. Хонор ощутила, что кот испустил нежное утешение и Рауль счастливо загукал.
Хонор улыбнулась своим младшим брату и сестре и отложила книгу, чтобы взять Рауля на руки. Затем посмотрела на Нимица.
— Ты и со мной такое проделывал, Паршивец? — тихо спросила она кота. — Я знаю, что мы начали не в таком возрасте, но всё же?
Нимиц пристально взглянул на Хонор и она ощутила задумчивость в его зелёных глазах. Затем он, несомненно, кивнул.
— Ох, блин, — прошептала Хонор, затем опустила взгляд на широко распахнутые глаза Рауля. Малыш был поглощён, сосредоточен на… слушании и Хонор покачала головой. — Сладкая кроха, — нежно сказала она ему, — пристегни ремни. Это будет интересная поездка.
Нимиц мяукнул, весело соглашаясь с Хонор, и она ощутила, как его длинные проворные пальцы что-то сдёрнули с её шеи. Затем Нимиц стянул через голову Хонор свисающую на кроваво-красной ленте Звезду Грейсона и поманил ею Рауля.
Внимание малыша обострилось. Он не мог точно сказать, чем именно являлась эта звезда, однако яркие искорки света, пляшущие на её сияющей золотом красе, привлекли его глаза подобно магниту и малыш под мурлыканье поющего ему Нимица потянулся к ней крошечной нежной ручкой.
Хонор мгновение наблюдала за сценой, пытаясь вообразить, как самые косные из землевладельцев Грейсона отреагируют на мысль о «животном», использующем самую высокую, самую священную награду своей планеты за доблесть как игрушку, чтобы отвлечь малыша. Несомненно, инфаркты не замедлили бы и были бы тяжёлыми. Хонор от такой мысли чуть улыбнулась.
Затем она взглянула на Веру и Джеймса и её улыбка стала слегка извиняющейся.
— Извините. Но теперь, когда Нимиц занял Рауля, мы можем начать.
Она вновь открыла книгу, отыскала нужное место и начала читать.
— »Смотри, мой малыш. — Феникс раскрыл коробки и разбросал палочки корицы по гнезду. Затем он взял жестянки и рассыпал коричный порошок по вершине и бокам кучи, пока всё гнездо не покрылось пылью цвета красного кирпича.
— Вот он, мой малыш, — печально произнёс Феникс. — Традиционный коричный костёр Феникса, прославленный в песнях и сказаниях.
При третьем повторении слова «костёр» ноги Дэвида подкосились и словно какой-то комок застрял в горле. Он теперь вспомнил, где раньше слышал это слово. Оно было в его учёной книге и означало… означало…
— Феникс, — еле выдавил он, — д-д-для кого этот костёр?
— Для меня самого, — произнёс Феникс.
— Феникс!»
Рауль счастливо ворковал, тянясь за сияющей звездой, а Хонор ощущала увлечённое внимание Веры и Джеймса, поглощённых рассказом. Хонор всегда считала, что заключительную главу тяжело читать, не позволяя голосу наполниться слезами и позволяя ему только слегка подрагивать.
Сегодня вечером это было труднее обычного.
Хонор продолжала читать хорошо знакомые, любимые слова, однако под ними скрывались другие мысли, крайне далёкие от мирной тишины этой успокаивающей и уютной детской.
Три недели. Всего лишь три недели прошли после побоища и разрушения, после смерти. Звёздное Королевство всё ещё пребывало под впечатлением случившегося. Несомненно, в Республике Хевен вскоре произойдёт то же самое, когда через две недели или около того известия достигнут Нового Парижа.
Сто тридцать девять мантикорских, грейсонских и андерманских супердредноутов и семь НЛАКов были уничтожены полностью, а ещё семь супердредноутов и два носителя повреждены настолько сильно, что никогда более не вступят в бой. Двадцать семь линейных крейсеров погибли. Тридцать шесть тяжёлых крейсеров и две тысячи восемьсот шесть ЛАКов уничтожены. В официальном списке погибших Альянса значились 596 245 человек и ещё 3 512 были ранены, но остались в живых. Однако дела Республики обстояли ещё горше: погиб двести пятьдесят один супердредноут; наряду с девятью НЛАКами, шестьюдесятью четырьмя линейными крейсерами, пятьюдесятью четырьмя тяжёлыми крейсерами и 4 612 ЛАКами. Шестьдесят восемь супердредноутов, семь НЛАКов и более трёх тысяч ЛАКов были захвачены. Звёздное Королевство всё ещё пыталось определить истинный потрясающий масштаб потерь Лестера Турвиля, однако уже определённые ими числа достигали почти 1,7 миллиона погибших, 6 602 раненых и 379 732 пленных. По мнению Патриции Гивенс, число погибших практически наверняка должно было ещё возрасти. Прежде, чем всё закончится, оно могло даже превзойти два миллиона человек.
За всю историю никто и никогда не видел подобного сражения и оно должно было стать решающим. Боевые стены Альянса и Республики были обескровлены. Тем не менее, несмотря на ужасающие жертвы со стороны Хевена, соотношение потерь было в пользу Республики в кораблях и, в особенности, в людях. Если бы не существование «Аполлона» — пока что развёрнутого исключительно на кораблях Хонор — никакая сила во вселенной не смогла бы помешать оставшимся у Республики Хевен СД(п) прокатиться по домашней системе Мантикоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Он уставился прямо в её суровые глаза и стал ждать. Задержка на прохождение сигнала должна была составить восемь минут — шестнадцать минут в обе стороны — но она заговорила едва через пятнадцать секунд после того, как он закончил.
— Так и есть. Я разговариваю с вами через устройство, которое мы называем буем «Гермес». Это ретранслятор СКС, обладающий возможностями стандартной радиосвязи. — выражение её лица следовало бы назвать улыбкой, но оно скорее наводило на мысль о мрачной океанской бездне.
— Несколько таких устройств разбросано по системе. Я просто подключилась к ближайшему, чтобы разговаривать с вами напрямую, — продолжила она все тем же ледяным тоном. — Уверена, что вы обратили внимание на эффективность наведения моих птичек на конечном участке. Также я уверена, что вы понимаете, что у меня есть возможность уничтожить каждый из оставшихся у вас кораблей с теперешней моей позиции. Надеюсь, вы не заставите меня так поступить.
Турвиль смотрел на неё и понимал, что последнее заявление было не вполне точным. Знал, что какая-то её часть — то, что крылось за этими ледяными глазами и голосом — надеется, что он заставит её. Но слишком многие уже были мертвы, чтобы погубить ещё больше из чистой глупости.
— Нет, ваша милость, — тихо сказал он. — Не заставлю.
Прошла ещё одна бесконечная пятнадцатисекундная пауза. Затем…
— Рада это слышать, — сказала она, — однако условием того, что я приму вашу сдачу будет то, что вы оставите свои корабли — и их базы данных — в нынешнем состоянии. Это ясно, адмирал Турвиль?
Он хотел было отказаться, заявить, что сотрёт базы данных, что было обычной практикой, прежде чем сдать корабли. Но затем ещё раз взглянул в эти ледяные глаза и его решимость испарилась.
— Это… понятно, ваша милость, — заставил он сказать себя и откинулся на спинку кресла, ощущая ядовитую горечь поражения. Поражения тем более обидного, что «Беатриса» настолько близко подошла к успеху… и настолько полным образом провалилась в конце.
— Замечательно, — наконец, после ещё одной пятнадцатисекундной паузы сказала она. — Тормозите до состояния покоя относительно светила системы. После этого к вам на борт поднимутся призовые команды. Тем временем, — она снова улыбнулась, всё той же ужасающей улыбкой, — мои корабли останутся здесь, где мы можем… присматривать за происходящим.
* * *
— Ваша милость, — обратилась Андреа Ярувальская, когда Хонор закончила разговор с Лестером Турвилем.
— Да, Андреа?
Хонор чувствовала себя выжатой и опустошённой. Возможно ей следовало ощущать себя триумфатором. В конце концов, она только что уничтожила почти семьдесят супердредноутов и захватила еще семьдесят пять. Это должно было стать рекордом, вдобавок к тому, что её люди спасли столичную систему Звёздного Королевства от вторжения. Но после такой бойни, после таких разрушений, как могла женщина ощущать себя триумфатором?
— Ваша милость, мы получаем идентификацию выживших кораблей адмирала Кьюзак при помощи размещённых в глубине системы разведывательных платформ.
— Да? — Хонор почувствовала, что внутри что-то сжимается. Она не могла смотреть на жалкую горстку иконок на том месте, где был Третий флот. Если бы она сумела вывести свои корабли на позицию хотя бы несколькими минутами ранее, возможно…
Она заставила себя отставить эту мысль и взглянула в глаза Андреа.
— Ваша милость, большинство наших кораблей погибли, — тихо сказала Ярувальская, — но я вижу транспондерные коды и «Химеры», и «Непримиримого».
Сердце Хонор сжал спазм и лёд, покрывавший её душу, казалось, слегка треснул. Нимиц у неё на коленях повернулся, сел, прижавшись к ней, и потянулся погладить её по щеке длинными пальцами своей передней лапы.
— Я пытаюсь связаться с ними, — вставил Харпер Брантли, отвлекая на себя внимание Хонор и её глаза вспыхнули, когда она ощутила его эмоции. Как и Ярувальская он отчаянно пытался раздобыть для неё какие-нибудь хорошие новости, сказать ей, что те, кого она любила остались живы. Что-то, чтобы хотя бы отчасти уравновесить боль и пролитую кровь.
— Я не могу связаться с «Химерой», — продолжил Брантли. — Она выглядит в общем лучше, чем «Непримиримый», но, похоже, её гравитационно-импульсная связь вышла из строя. Однако мне удалось связаться с капитаном Томас по СКС.
— Выведите на мой экран, — немедленно среагировала Хонор и повернулась к экрану коммуникатора, на котором появилось напряжённое, измученное лицо флаг-капитана Алистера МакКеона.
— Капитан Томас! — с огромной улыбкой произнесла Хонор. — Рада вас видеть.
«Непримиримый» был едва в четырехстах тринадцати световых секундах от «Императора» — меньше, чем в семи световых минутах — и задержка в связи в одну сторону не превосходила шести с половиной секунд.
— Я тоже рада, ваша милость, — через тринадцать секунд ответила Томас, но в её голосе была какая-то странность.
— Я приняла сдачу оставшихся хевенитских кораблей, — продолжила Хонор. — Поскольку вы намного ближе к ним, будет более разумно, если процессом займутся адмирал МакКеон или адмирал Трумэн. Могу я переговорить с адмиралом МакКеоном?
Она сидела, ждала, и мысленно перебирала всё то, что необходимо обсудить с Алистером. Если он сможет взять на себя формальности, быстро отправить на корабли Турвиля боты с морской пехотой, тогда…
— Я… — начала было Томас тринадцатью секундами спустя, но остановилась, на мгновение закрыла глаза, а её усталое лицо исказилось от боли.
— Ваша милость, — тихо сказала она, — Мне очень жаль. Мы получили прямое попадание во флагманский мостик. Там… не было выживших.
Глава 69
В детской было очень тихо.
Родители Хонор несомненно ожидали её внизу, играя с Хэмишем и Эмили в карты, так что времени у Хонор было немного. Все они должны были отправиться в королевский дворец на официальный государственный обед, который задержит их допоздна, и Хонор появилась в детской в мундире, чтобы сэкономить время на переодевании. В общем и целом Хонор предполагала, что у неё вообще не было для этого времени, однако об этом оставалось только сожалеть. Всё остальное Звёздное Королевство — и, честно говоря, вся Галактика — могли подождать.
Под присмотром Эмили Линдси Филлипс помогла Хонор переодеть Рауля и Катерину и приготовить их ко сну. Теперь Хонор сидела в любимом кресле — баюкая Рауля на коленях, а Катерина спала рядом в своей колыбели — и поправляла настольную лампу. Затем она взглянула на сестру и брата, подобно древесным котам вертевшихся перед ней на лежащих на полу подушках.
— Готовы? — спросила Хонор и они кивнули. — На чём мы остановились?
— Костёр, — ответила Вера с уверенностью семилетнего ребёнка, близко и досконально изучившего книгу.
— Ну конечно. — Хонор покачала головой, открывая книгу и перелистывая страницы. — Это было так давно, что я забыла, где мы остановились.
Рауль зажмурившись захныкал с безмолвной упорной энергией четырёхмесячного малыша. Хонор коснулась его мыслесвета и улыбнулась. Рауль не был по-настоящему расстроен, просто… заскучал, пока мир не вертелся исключительно вокруг него. Слово «заскучал», по мнению Хонор, не было по-настоящему правильным, однако эмоции младенца, хотя и яркие и сильные, всё ещё находились на стадии развития и их было трудно — даже для неё — точно проанализировать.
Хонор ощутила, что Нимиц вытянулся на спинке кресла, вместе с нею протянувшись к малышу. Было нечто слегка странное в мыслесвете Рауля. Обычно Хонор держалась убеждения, что это ей только казалось, что это только отличие эмоций младенцев от эмоций взрослых людей. Но иногда она была в этом намного менее уверена и сейчас был как раз такой случай.
Нимиц прикоснулся к мыслесвету младенца и Рауль тут же перестал хныкать. Его глаза распахнулись и ощущение скуки исчезло. Хонор повернула голову, глядя на Нимица. Зелёные глаза древесного кота сверкнули на неё из полутьмы вне конуса света настольной лампы. Хонор ощутила, что кот испустил нежное утешение и Рауль счастливо загукал.
Хонор улыбнулась своим младшим брату и сестре и отложила книгу, чтобы взять Рауля на руки. Затем посмотрела на Нимица.
— Ты и со мной такое проделывал, Паршивец? — тихо спросила она кота. — Я знаю, что мы начали не в таком возрасте, но всё же?
Нимиц пристально взглянул на Хонор и она ощутила задумчивость в его зелёных глазах. Затем он, несомненно, кивнул.
— Ох, блин, — прошептала Хонор, затем опустила взгляд на широко распахнутые глаза Рауля. Малыш был поглощён, сосредоточен на… слушании и Хонор покачала головой. — Сладкая кроха, — нежно сказала она ему, — пристегни ремни. Это будет интересная поездка.
Нимиц мяукнул, весело соглашаясь с Хонор, и она ощутила, как его длинные проворные пальцы что-то сдёрнули с её шеи. Затем Нимиц стянул через голову Хонор свисающую на кроваво-красной ленте Звезду Грейсона и поманил ею Рауля.
Внимание малыша обострилось. Он не мог точно сказать, чем именно являлась эта звезда, однако яркие искорки света, пляшущие на её сияющей золотом красе, привлекли его глаза подобно магниту и малыш под мурлыканье поющего ему Нимица потянулся к ней крошечной нежной ручкой.
Хонор мгновение наблюдала за сценой, пытаясь вообразить, как самые косные из землевладельцев Грейсона отреагируют на мысль о «животном», использующем самую высокую, самую священную награду своей планеты за доблесть как игрушку, чтобы отвлечь малыша. Несомненно, инфаркты не замедлили бы и были бы тяжёлыми. Хонор от такой мысли чуть улыбнулась.
Затем она взглянула на Веру и Джеймса и её улыбка стала слегка извиняющейся.
— Извините. Но теперь, когда Нимиц занял Рауля, мы можем начать.
Она вновь открыла книгу, отыскала нужное место и начала читать.
— »Смотри, мой малыш. — Феникс раскрыл коробки и разбросал палочки корицы по гнезду. Затем он взял жестянки и рассыпал коричный порошок по вершине и бокам кучи, пока всё гнездо не покрылось пылью цвета красного кирпича.
— Вот он, мой малыш, — печально произнёс Феникс. — Традиционный коричный костёр Феникса, прославленный в песнях и сказаниях.
При третьем повторении слова «костёр» ноги Дэвида подкосились и словно какой-то комок застрял в горле. Он теперь вспомнил, где раньше слышал это слово. Оно было в его учёной книге и означало… означало…
— Феникс, — еле выдавил он, — д-д-для кого этот костёр?
— Для меня самого, — произнёс Феникс.
— Феникс!»
Рауль счастливо ворковал, тянясь за сияющей звездой, а Хонор ощущала увлечённое внимание Веры и Джеймса, поглощённых рассказом. Хонор всегда считала, что заключительную главу тяжело читать, не позволяя голосу наполниться слезами и позволяя ему только слегка подрагивать.
Сегодня вечером это было труднее обычного.
Хонор продолжала читать хорошо знакомые, любимые слова, однако под ними скрывались другие мысли, крайне далёкие от мирной тишины этой успокаивающей и уютной детской.
Три недели. Всего лишь три недели прошли после побоища и разрушения, после смерти. Звёздное Королевство всё ещё пребывало под впечатлением случившегося. Несомненно, в Республике Хевен вскоре произойдёт то же самое, когда через две недели или около того известия достигнут Нового Парижа.
Сто тридцать девять мантикорских, грейсонских и андерманских супердредноутов и семь НЛАКов были уничтожены полностью, а ещё семь супердредноутов и два носителя повреждены настолько сильно, что никогда более не вступят в бой. Двадцать семь линейных крейсеров погибли. Тридцать шесть тяжёлых крейсеров и две тысячи восемьсот шесть ЛАКов уничтожены. В официальном списке погибших Альянса значились 596 245 человек и ещё 3 512 были ранены, но остались в живых. Однако дела Республики обстояли ещё горше: погиб двести пятьдесят один супердредноут; наряду с девятью НЛАКами, шестьюдесятью четырьмя линейными крейсерами, пятьюдесятью четырьмя тяжёлыми крейсерами и 4 612 ЛАКами. Шестьдесят восемь супердредноутов, семь НЛАКов и более трёх тысяч ЛАКов были захвачены. Звёздное Королевство всё ещё пыталось определить истинный потрясающий масштаб потерь Лестера Турвиля, однако уже определённые ими числа достигали почти 1,7 миллиона погибших, 6 602 раненых и 379 732 пленных. По мнению Патриции Гивенс, число погибших практически наверняка должно было ещё возрасти. Прежде, чем всё закончится, оно могло даже превзойти два миллиона человек.
За всю историю никто и никогда не видел подобного сражения и оно должно было стать решающим. Боевые стены Альянса и Республики были обескровлены. Тем не менее, несмотря на ужасающие жертвы со стороны Хевена, соотношение потерь было в пользу Республики в кораблях и, в особенности, в людях. Если бы не существование «Аполлона» — пока что развёрнутого исключительно на кораблях Хонор — никакая сила во вселенной не смогла бы помешать оставшимся у Республики Хевен СД(п) прокатиться по домашней системе Мантикоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143