— На днях.
Вебстер рассмеялся и откинулся назад.
— На самом деле, мой кузен, герцог, подошёл бы для этой работы лучше, чем я, Лаймэн. Вы знаете это не хуже меня.
— Я имел удовольствие знать вашего кузена много лет, — ответил Кармайкл. — Я испытываю к нему величайшее почтение и он в самом деле опытный дипломат. Тем не менее, я действительно не думаю, что он мог бы проделать ту работу, которую сделали вы.
— Вот это, — заявил Вебстер, — и в самом деле нелепица!
— Ничуть. Ваш статус офицера флота, особенно учитывая посты, которые вы занимали, несомненно, отчасти является тому причиной. — улыбнулся Кармайкл. — Причина, по которой Звёздное Королевство традиционно назначает на пост посла в Лиге действующих, либо вышедших в отставку военных, заключается в том, что они оказывают на политиканов солли некое гипнотизирующее воздействие. Они мало встречают настоящих военных такого уровня и довольно грубоватая прямота, которой обзаводятся флотские типы вроде вас, как кажется, обретает приятный контраст с извержениями банальностей и осторожному политическому маневрированию, к которому они привыкли.
Однако в вашем случае, честно говоря, это потому, что вы совершенно неспособны лгать, Джим.
— Прошу прощения? — заморгал Вебстер и Кармайкл рассмеялся.
— Я сказал, что вы совершенно неспособны лгать. По сути дела, вы в этом настолько плохи, что в тех двух-трёх случаях, когда я видел, что вы пытаетесь солгать, люди с которыми вы говорили, попросту предполагали, что вы преднамеренно симулируете ложь, чтобы добиться своего.
Вебстер прищурился и Кармайкл пожал плечами.
— Вы просто честный человек. Тут ничего не поделаешь. И это редкость — большая редкость — для человека вашего теперешнего уровня. В особенности здесь. — Кармайкл поморщился. — Воздух Старой Земли полон духом упадка, и может быть поэтому честность здесь так редка. Даже независимо от этого они действительно вас не понимают, потому что, в отличие от подавляющего большинства из них, вы на самом деле бывший военный. Однако, когда вы что-то говорите, лично или как представитель королевы, они уверены, что вы говорите правду. Сейчас, особенно в связи со спорами насчёт нашей переписки с хевами и махинациями в Скоплении Талботта, это невероятно важно, Джим. Не недооценивайте себя.
Вебстер махнул рукой, как будто испытывая неудобство от объяснений Кармайкла.
— Может быть, — сказал он и встряхнулся. — Говоря о хевах, что вы думаете о предложенном Причарт саммите?
— Я был удивлён, — признался Кармайкл, меняя тему разговора. — Это весьма необычный шаг, особенно для хевенитов. В действительности, это настолько необычно, что я склонен думать, что она должна быть действительно серьёзна в своих намерениях.
— Господи, это было бы величайшим облегчением, — искренне произнёс Вебстер. — Мне не по душе эти дела в Скоплении. Они заходят дальше, чем мы предполагали. Я в этом уверен. Я не могу определённо сказать, что там затевается. Но что-то есть и я не могу отделаться от ощущения, что в конечном итоге это может оказаться для нас ещё опаснее хевов.
Кармайкл откинулся в кресле, даже его лицо опытного дипломата демонстрировало потрясение, и Вебстер разразился резким лающим смешком.
— Я не сошёл с ума, Лаймэн. И я не недооцениваю сложившуюся военную ситуацию — можете мне поверить. Однако Республика Хевен — бледная немочь по сравнению с Солнечной Лигой, и если Меза — и вы, также как и я, знаете, что Терехов прав насчёт вовлечённости Мезы — сможет заставить Пограничную Безопасность сделать за себя грязную работу, то ситуация будет тысячекратно хуже. А солли в достаточной степени самоуверенны, чтобы большинство их так называемых политических лидеров даже не придало этому внимания.
— Наверное вы правы, — произнёс вынужденный уступить Кармайкл, хотя это ему было очень не по душе. — Однако вы серьёзно полагаете, что события в Скоплении есть нечто большее, чем традиционные усилия Мезы удерживать нас насколько возможно дальше от себя?
— Взгляните на размах этих усилий, — сказал Вебстер. — Речь идёт о линейных крейсерах стоимостью в миллиарды — многие миллиарды — долларов. Кто-то выложил денежки, чтобы за них расплатиться, не говоря уже о координации действий УПБ, местных террористов и целой звёздной нации, привлечённой в качестве орудия. Это гигантские усилия, и к тому же более прямые, чем когда-либо предпринимавшиеся Мезой или «Рабсилой» за последние несколько столетий. Чёрт, да со времён Эдварда Саганами!
— Но разве это не могло быть просто потому, что они обеспокоены нашим приближением и знают, насколько мы заняты Хевеном? Я имею в виду, что они знают, что мы не располагаем большими ресурсами, которые можем задействовать против них.
— Убеждён, что это они тоже учитывают, — согласился Вебстер. — однако они всё равно высунулись из тени дальше обычного. Не только в отношениях с нами; и с солли тоже. Они рискуют выходить на поверхность, а прежде всегда грызли корешки. — Он покачал головой. — Нет. Тут есть что-то новенькое и это заставляет меня волноваться.
— А теперь вы заставляете волноваться меня, — пожаловался Кармайкл. — Мы не можем разбираться только с одним кризисом за раз? — немного горестно прибавил он.
— Хотелось бы. — Вебстер секунду барабанил пальцами по столу, затем пожал плечами. — На самом деле, я полагаю, что так и будет, при условии, что из идеи саммита что-то выйдет. А тем временем, боюсь, это также означает, что мы должны быть любезны с послом хевов и его людьми, по меньшей мере публично.
— Ну, сегодня вечером у нас будет такая возможность, — философски сказал Кармайкл.
— Знаю, — хмуро сказал Вебстер. — Оперу я тоже ненавижу.
* * *
— Мы готовы?
— Да. — Родерик Толман считал себя «облегчителем» и он знал своё дело. Несмотря на то, что из-за природы дел, которые он «облегчал», он должен был держаться как можно незаметнее, на недостаток работы он не жаловался. И без всякой ложной скромности он знал, что без него не обойдутся.
— Деньги на месте?
— Да, — ответил Толман, стараясь, чтобы его голос не звучал с усталым терпением. В конце концов, он на самом деле знал, как делать свою работу. — Перевод денег произведён и зафиксирован задним числом, а затем подчищен… по большей части. Я собственноручно выполнил все манипуляции с компьютерами. — Он улыбнулся и покачал головой. — Хевенитам на самом деле следует обратиться к хорошей фирме из Лиги, чтобы модернизировать свою систему безопасности. Она не должна быть настолько лёгко взламываемой.
— Думайте, что говорите, — кисло сказала его теперешний наниматель, — Их бухгалтерское программное обеспечение может быть уязвимо, но мы раза четыре пытались взломать другие защищённые файлы и всё время неудачно. Как я подозреваю, на самом деле вы вошли в их банковские программы с конца солли, так?
— Ну да, — признался Толман, — я пробрался через их интерфейс с банками.
— Так я и думала, — работодатель покачала головой. — Не принимайте это на свой счёт, но многие солли делают кое-какие достаточно необоснованные предположения насчёт собственного технического превосходства. В один прекрасный день это может обернуться против вас и укусить вас всех за задницы. Больно.
— Думаю, что всё возможно, — пожал плечами Толман. В конце концов, никто не мог угрожать Лиге. Сама эта мысль была абсурдна.
— Прекрасно, — сказала его наниматель, — если вы обо всём позаботились, то я полагаю, что вы отработали свои деньги.
— Вы полагаете верно, — сказал ей Толман.
— Важнее всего, — произнесла работодатель, не спеша передавать неотслеживаемую печатную копию сертификата на облигации на предъявителя, — чтобы эта специфическая подтасовка была полностью непрослеживаемой. Единственное место, куда она может вести, это обратно к хевенитам.
— Я это понял с самого начала. — Толман слегка откинулся в кресле. — Вы знаете мою репутацию. Вы пришли ко мне прежде всего потому, что я гарантирую качество работы и мои клиенты никогда не попадались. Трудность была не в том, чтобы внести необходимые изменения. Трудность заключалась в том, чтобы проникнуть разом в четыре защищенных хранилища данных, чтобы добраться до резервных копий банковских файлов. Ну, и ещё, — он позволил себе ленивую и высокомерную усмешку великолепного профессионала, — то, чтобы при этом остались правильные отпечатки пальцев. Когда банковские следователи начнут поднимать эти файлы, они обнаружат, что хевениты сумели проникнуть в три их хранилища, но не заметили четвертого. Именно там я и упрятал файл, в котором отмечен перевод денег. Это достаточно элегантно, если позволите так отозваться о самом себе. Если они начнут действительно тщательную проверку, то обнаружат, что эти гадкие хевенитские хакеры сумели стереть следы перевода в трех местах, о которых знали, но четвертый файл подвел их под монастырь. Поверьте мне, если они отследят эту проводку, то будут способны даже установить терминал посольства, с которого, как предполагается, был произведён перевод денег.
— Замечательно! — улыбнулась она. — Именно это я и хотела услышать. А теперь насчёт вашей платы.
Она сунула руку в карман своей элегантной куртки, а Толман позволил креслу занять вертикальное положение, протягивая руку — и потрясённо замер.
— Что?.. — начал было Толман, но вопрос так никогда и не закончил, поскольку пульсер в её руке кашлянул. Очередь дротиков ударила Толмана в горло и прошла вверх через шею и левую сторону головы, приведя к ожидаемым ужасающим результатам.
Его нанимательница с отвращением скривилась, однако она была достаточно осторожна, чтобы сесть дальше обычного. Разлетающиеся брызги её не задели. Она положила пульсер на стол, брезгливо оправила куртку и покинула офис. Прошла по коридору и вызвала лифт до стоянки, где села в свой аэрокар и спокойно улетела. Пятью минутами позже она приземлилась в нескольких милях от бывшего офиса безвременно усопшего Толмана.
Эта стоянка аэрокаров находилась в намного менее привлекательной части города. Большинство стоящих здесь машин было старо и разбито. От их вида скривились бы даже члены молодёжных шаек, рыщущие в поисках лёгкой наживы.
Она поставила свою новёхонькую, дорогую спортивную машину возле одного из этих разбитых и грязных аэрокаров и спрятались в тени. Тщательно осмотревшись вокруг, она достала из кармана небольшой аппарат и нажала кнопку. Казалось, что по её лицу прошли не поддающиеся описанию рябь и дрожь, и её облик — не только лицо, но и всё тело — резко изменился, темнея и грубея, когда перестали действовать покрывавшие всё её тело нанотехи. Незримо крохотные механизмы отпускали свои захваты, улетая в утреннем бризе прочь, и на месте довольно высокой белокурой женщины, убившей Родерика Толмана, оказался темнолицый мужчина, чуть ниже среднего роста, с жилистым мускулистом телом и женской грудью.
Он поморщился и залез под рубашку, вытащив набивку и бросив её на заднее сиденье аэрокара. Быстрая струйка из маленького аэрозольного баллончика и набивка рассеялась легким туманом.
Он одёрнул одежду, затем отпер грязную машину, стоящую возле аэрокара, в котором он прилетел, уселся на место водителя, поднял её на антигравах и преспокойно улетел. Он вошел в один из ведущих за пределы города транспортных потоков, включил автопилот и откинулся в кресле, лениво размышляя о том, найдена ли и разграблена ли уже оставленная им машина, или нет.
Если нет, то он был уверен, что это произойдёт в самом ближайшем будущем.
* * *
Сэр Джеймс Боуи Вебстер радостно улыбнулся, выходя из официального дипломатического лимузина перед Большим Оперным Театром Нового Чикаго, несмотря на то, что его зубы сами собой порывались заскрипеть. Он никогда не любил оперу, даже в лучшие времена, и то, что солли гордились тем, что их опера — как и всё остальное — была наилучшей из всех существующих в известной вселенной, раздражало ещё больше.
Если на него нажать, то Вебстер мог бы признать, что обитатели планет вроде Старой Земли или Беовульфа по крайней мере имели добрые намерения. То, что они разбирались в происходящем вне их собственных милых маленьких звёздных систем меньше средневекового крестьянина, было прискорбно, однако это не было следствием какой-то врождённой недоброжелательности. Или, даже, на самом деле, глупости. Они просто были слишком заняты важными для них вещами, чтобы чрезмерно задумываться о проблемах вне пределов своего кругозора. Но то, что они самодовольно полагали, что Солнечная Лига, с её огромной, коррумпированной бюрократией и пекущимися лишь о собственных интересах управляемыми элитами, всё ещё была даром Божьим галактике, временами мешало помнить, что большинство их грехов были грехами упущения, а не деяния.
По крайней мере они с Кармайклом добились некоторого прогресса в деле с кровавыми событиями в Скоплении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Вебстер рассмеялся и откинулся назад.
— На самом деле, мой кузен, герцог, подошёл бы для этой работы лучше, чем я, Лаймэн. Вы знаете это не хуже меня.
— Я имел удовольствие знать вашего кузена много лет, — ответил Кармайкл. — Я испытываю к нему величайшее почтение и он в самом деле опытный дипломат. Тем не менее, я действительно не думаю, что он мог бы проделать ту работу, которую сделали вы.
— Вот это, — заявил Вебстер, — и в самом деле нелепица!
— Ничуть. Ваш статус офицера флота, особенно учитывая посты, которые вы занимали, несомненно, отчасти является тому причиной. — улыбнулся Кармайкл. — Причина, по которой Звёздное Королевство традиционно назначает на пост посла в Лиге действующих, либо вышедших в отставку военных, заключается в том, что они оказывают на политиканов солли некое гипнотизирующее воздействие. Они мало встречают настоящих военных такого уровня и довольно грубоватая прямота, которой обзаводятся флотские типы вроде вас, как кажется, обретает приятный контраст с извержениями банальностей и осторожному политическому маневрированию, к которому они привыкли.
Однако в вашем случае, честно говоря, это потому, что вы совершенно неспособны лгать, Джим.
— Прошу прощения? — заморгал Вебстер и Кармайкл рассмеялся.
— Я сказал, что вы совершенно неспособны лгать. По сути дела, вы в этом настолько плохи, что в тех двух-трёх случаях, когда я видел, что вы пытаетесь солгать, люди с которыми вы говорили, попросту предполагали, что вы преднамеренно симулируете ложь, чтобы добиться своего.
Вебстер прищурился и Кармайкл пожал плечами.
— Вы просто честный человек. Тут ничего не поделаешь. И это редкость — большая редкость — для человека вашего теперешнего уровня. В особенности здесь. — Кармайкл поморщился. — Воздух Старой Земли полон духом упадка, и может быть поэтому честность здесь так редка. Даже независимо от этого они действительно вас не понимают, потому что, в отличие от подавляющего большинства из них, вы на самом деле бывший военный. Однако, когда вы что-то говорите, лично или как представитель королевы, они уверены, что вы говорите правду. Сейчас, особенно в связи со спорами насчёт нашей переписки с хевами и махинациями в Скоплении Талботта, это невероятно важно, Джим. Не недооценивайте себя.
Вебстер махнул рукой, как будто испытывая неудобство от объяснений Кармайкла.
— Может быть, — сказал он и встряхнулся. — Говоря о хевах, что вы думаете о предложенном Причарт саммите?
— Я был удивлён, — признался Кармайкл, меняя тему разговора. — Это весьма необычный шаг, особенно для хевенитов. В действительности, это настолько необычно, что я склонен думать, что она должна быть действительно серьёзна в своих намерениях.
— Господи, это было бы величайшим облегчением, — искренне произнёс Вебстер. — Мне не по душе эти дела в Скоплении. Они заходят дальше, чем мы предполагали. Я в этом уверен. Я не могу определённо сказать, что там затевается. Но что-то есть и я не могу отделаться от ощущения, что в конечном итоге это может оказаться для нас ещё опаснее хевов.
Кармайкл откинулся в кресле, даже его лицо опытного дипломата демонстрировало потрясение, и Вебстер разразился резким лающим смешком.
— Я не сошёл с ума, Лаймэн. И я не недооцениваю сложившуюся военную ситуацию — можете мне поверить. Однако Республика Хевен — бледная немочь по сравнению с Солнечной Лигой, и если Меза — и вы, также как и я, знаете, что Терехов прав насчёт вовлечённости Мезы — сможет заставить Пограничную Безопасность сделать за себя грязную работу, то ситуация будет тысячекратно хуже. А солли в достаточной степени самоуверенны, чтобы большинство их так называемых политических лидеров даже не придало этому внимания.
— Наверное вы правы, — произнёс вынужденный уступить Кармайкл, хотя это ему было очень не по душе. — Однако вы серьёзно полагаете, что события в Скоплении есть нечто большее, чем традиционные усилия Мезы удерживать нас насколько возможно дальше от себя?
— Взгляните на размах этих усилий, — сказал Вебстер. — Речь идёт о линейных крейсерах стоимостью в миллиарды — многие миллиарды — долларов. Кто-то выложил денежки, чтобы за них расплатиться, не говоря уже о координации действий УПБ, местных террористов и целой звёздной нации, привлечённой в качестве орудия. Это гигантские усилия, и к тому же более прямые, чем когда-либо предпринимавшиеся Мезой или «Рабсилой» за последние несколько столетий. Чёрт, да со времён Эдварда Саганами!
— Но разве это не могло быть просто потому, что они обеспокоены нашим приближением и знают, насколько мы заняты Хевеном? Я имею в виду, что они знают, что мы не располагаем большими ресурсами, которые можем задействовать против них.
— Убеждён, что это они тоже учитывают, — согласился Вебстер. — однако они всё равно высунулись из тени дальше обычного. Не только в отношениях с нами; и с солли тоже. Они рискуют выходить на поверхность, а прежде всегда грызли корешки. — Он покачал головой. — Нет. Тут есть что-то новенькое и это заставляет меня волноваться.
— А теперь вы заставляете волноваться меня, — пожаловался Кармайкл. — Мы не можем разбираться только с одним кризисом за раз? — немного горестно прибавил он.
— Хотелось бы. — Вебстер секунду барабанил пальцами по столу, затем пожал плечами. — На самом деле, я полагаю, что так и будет, при условии, что из идеи саммита что-то выйдет. А тем временем, боюсь, это также означает, что мы должны быть любезны с послом хевов и его людьми, по меньшей мере публично.
— Ну, сегодня вечером у нас будет такая возможность, — философски сказал Кармайкл.
— Знаю, — хмуро сказал Вебстер. — Оперу я тоже ненавижу.
* * *
— Мы готовы?
— Да. — Родерик Толман считал себя «облегчителем» и он знал своё дело. Несмотря на то, что из-за природы дел, которые он «облегчал», он должен был держаться как можно незаметнее, на недостаток работы он не жаловался. И без всякой ложной скромности он знал, что без него не обойдутся.
— Деньги на месте?
— Да, — ответил Толман, стараясь, чтобы его голос не звучал с усталым терпением. В конце концов, он на самом деле знал, как делать свою работу. — Перевод денег произведён и зафиксирован задним числом, а затем подчищен… по большей части. Я собственноручно выполнил все манипуляции с компьютерами. — Он улыбнулся и покачал головой. — Хевенитам на самом деле следует обратиться к хорошей фирме из Лиги, чтобы модернизировать свою систему безопасности. Она не должна быть настолько лёгко взламываемой.
— Думайте, что говорите, — кисло сказала его теперешний наниматель, — Их бухгалтерское программное обеспечение может быть уязвимо, но мы раза четыре пытались взломать другие защищённые файлы и всё время неудачно. Как я подозреваю, на самом деле вы вошли в их банковские программы с конца солли, так?
— Ну да, — признался Толман, — я пробрался через их интерфейс с банками.
— Так я и думала, — работодатель покачала головой. — Не принимайте это на свой счёт, но многие солли делают кое-какие достаточно необоснованные предположения насчёт собственного технического превосходства. В один прекрасный день это может обернуться против вас и укусить вас всех за задницы. Больно.
— Думаю, что всё возможно, — пожал плечами Толман. В конце концов, никто не мог угрожать Лиге. Сама эта мысль была абсурдна.
— Прекрасно, — сказала его наниматель, — если вы обо всём позаботились, то я полагаю, что вы отработали свои деньги.
— Вы полагаете верно, — сказал ей Толман.
— Важнее всего, — произнесла работодатель, не спеша передавать неотслеживаемую печатную копию сертификата на облигации на предъявителя, — чтобы эта специфическая подтасовка была полностью непрослеживаемой. Единственное место, куда она может вести, это обратно к хевенитам.
— Я это понял с самого начала. — Толман слегка откинулся в кресле. — Вы знаете мою репутацию. Вы пришли ко мне прежде всего потому, что я гарантирую качество работы и мои клиенты никогда не попадались. Трудность была не в том, чтобы внести необходимые изменения. Трудность заключалась в том, чтобы проникнуть разом в четыре защищенных хранилища данных, чтобы добраться до резервных копий банковских файлов. Ну, и ещё, — он позволил себе ленивую и высокомерную усмешку великолепного профессионала, — то, чтобы при этом остались правильные отпечатки пальцев. Когда банковские следователи начнут поднимать эти файлы, они обнаружат, что хевениты сумели проникнуть в три их хранилища, но не заметили четвертого. Именно там я и упрятал файл, в котором отмечен перевод денег. Это достаточно элегантно, если позволите так отозваться о самом себе. Если они начнут действительно тщательную проверку, то обнаружат, что эти гадкие хевенитские хакеры сумели стереть следы перевода в трех местах, о которых знали, но четвертый файл подвел их под монастырь. Поверьте мне, если они отследят эту проводку, то будут способны даже установить терминал посольства, с которого, как предполагается, был произведён перевод денег.
— Замечательно! — улыбнулась она. — Именно это я и хотела услышать. А теперь насчёт вашей платы.
Она сунула руку в карман своей элегантной куртки, а Толман позволил креслу занять вертикальное положение, протягивая руку — и потрясённо замер.
— Что?.. — начал было Толман, но вопрос так никогда и не закончил, поскольку пульсер в её руке кашлянул. Очередь дротиков ударила Толмана в горло и прошла вверх через шею и левую сторону головы, приведя к ожидаемым ужасающим результатам.
Его нанимательница с отвращением скривилась, однако она была достаточно осторожна, чтобы сесть дальше обычного. Разлетающиеся брызги её не задели. Она положила пульсер на стол, брезгливо оправила куртку и покинула офис. Прошла по коридору и вызвала лифт до стоянки, где села в свой аэрокар и спокойно улетела. Пятью минутами позже она приземлилась в нескольких милях от бывшего офиса безвременно усопшего Толмана.
Эта стоянка аэрокаров находилась в намного менее привлекательной части города. Большинство стоящих здесь машин было старо и разбито. От их вида скривились бы даже члены молодёжных шаек, рыщущие в поисках лёгкой наживы.
Она поставила свою новёхонькую, дорогую спортивную машину возле одного из этих разбитых и грязных аэрокаров и спрятались в тени. Тщательно осмотревшись вокруг, она достала из кармана небольшой аппарат и нажала кнопку. Казалось, что по её лицу прошли не поддающиеся описанию рябь и дрожь, и её облик — не только лицо, но и всё тело — резко изменился, темнея и грубея, когда перестали действовать покрывавшие всё её тело нанотехи. Незримо крохотные механизмы отпускали свои захваты, улетая в утреннем бризе прочь, и на месте довольно высокой белокурой женщины, убившей Родерика Толмана, оказался темнолицый мужчина, чуть ниже среднего роста, с жилистым мускулистом телом и женской грудью.
Он поморщился и залез под рубашку, вытащив набивку и бросив её на заднее сиденье аэрокара. Быстрая струйка из маленького аэрозольного баллончика и набивка рассеялась легким туманом.
Он одёрнул одежду, затем отпер грязную машину, стоящую возле аэрокара, в котором он прилетел, уселся на место водителя, поднял её на антигравах и преспокойно улетел. Он вошел в один из ведущих за пределы города транспортных потоков, включил автопилот и откинулся в кресле, лениво размышляя о том, найдена ли и разграблена ли уже оставленная им машина, или нет.
Если нет, то он был уверен, что это произойдёт в самом ближайшем будущем.
* * *
Сэр Джеймс Боуи Вебстер радостно улыбнулся, выходя из официального дипломатического лимузина перед Большим Оперным Театром Нового Чикаго, несмотря на то, что его зубы сами собой порывались заскрипеть. Он никогда не любил оперу, даже в лучшие времена, и то, что солли гордились тем, что их опера — как и всё остальное — была наилучшей из всех существующих в известной вселенной, раздражало ещё больше.
Если на него нажать, то Вебстер мог бы признать, что обитатели планет вроде Старой Земли или Беовульфа по крайней мере имели добрые намерения. То, что они разбирались в происходящем вне их собственных милых маленьких звёздных систем меньше средневекового крестьянина, было прискорбно, однако это не было следствием какой-то врождённой недоброжелательности. Или, даже, на самом деле, глупости. Они просто были слишком заняты важными для них вещами, чтобы чрезмерно задумываться о проблемах вне пределов своего кругозора. Но то, что они самодовольно полагали, что Солнечная Лига, с её огромной, коррумпированной бюрократией и пекущимися лишь о собственных интересах управляемыми элитами, всё ещё была даром Божьим галактике, временами мешало помнить, что большинство их грехов были грехами упущения, а не деяния.
По крайней мере они с Кармайклом добились некоторого прогресса в деле с кровавыми событиями в Скоплении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143