Весь процесс получения пророчества показался Серому, приготовившемуся морально к древним ритуалам и мистическим обрядам, до неприличия обыденным и скучным. Жертвенное животное отдавалось другому работнику, встречавшему их у входа в комнату. После этого на восковой дощечке жрец записывал вопрос просителя и, оставив его стоять в одиночестве, уходил в отдельные покои, где была сифия. Проситель в это время стоял и разглядывал фрески, из которых узнавал следующее. Получив от жреца дощечку, сифия читала задаваемый вопрос, что-то выпивала, потом занюхивала каким-то белым порошком и впадала в священный транс, сопровождавшийся иногда священными конвульсиями, священным бредом и священными же галлюцинациями. По выходе из него – минут через пять-десять – она бормотала что-то короткое и несвязное, что торжественно интерпретировалось толстым пожилым жрецом благоговеющему клиенту. Правда, в его случае жрец был молодым и тощим, а клиент – скорее скептичным, но через десять минут ответ сиифии был донесен до Серого с надлежащей долей торжественности.
– Я выслушал предсказание сифии и истолковал его. Слушай, что она сказала. "Только принеся в наш храм голову Медузы Горгоны, ты сможешь отыскать своего друга!" – надувая щеки и округляя глаза, сообщил жрец.
– Голову ЧЕГО?
– Кого. Медузы Горгоны. Таково пророчество, – пожал костлявыми плечами служитель культа. – До свидания.
– Э-э-эй! – вскинул ладони Волк. – Подожди!.. Какую голову!? Какой Медузы!? А ты не мог, часом, что-нибудь перепутать, а?
Жрец с видом оскорбленной невинности вскинул голову.
– Таково предсказание сифии! – громко повторил он. – Да не усомнятся невежды! Следующий!..
– ...Нет, ты представляешь, Ликандр, – возбужденно жестикулируя, вот уже десять минут рассказывал Язон, встретившись опять с новым знакомым у выхода, как они договаривались, вернее, как он договаривался, а Серый не успел увильнуть, – И тогда жрец оповестил меня, что сифия предсказала, что мой поход обязательно увенчается успехом! Ты слышишь – обязательно! Это значит, что я вернусь в свой родной Пасифий с золотым руном, и узурпатор отдаст мне трон моего отца! Я так рад, Ликандр, так рад! Как будто уже жезл власти в моих руках! Забыты годы скитаний и лишений! Я стану царем. Сифии никогда не ошибаются! А как обрадуется моя сестра!.. А моя мать! Она будет просто счастлива, узнав о таком благоприятном предсказании!.. Постой, что ж это я – все о себе, да о себе... Какой я эгоист! Каков же был ответ на твой вопрос? У тебя ведь, по-моему, пропал друг? Что тебе сказала сифия?
– Кто такая... Медуза... Гордона? – с трудом припомнил отрок Сергий причудливое имя.
– Горгона? – переспросил Язон.
– Отойдите, не стойте на дороге, – из выходных ворот выкатилась очередная волна удовлетворенных просителей и, обтекая собеседников с обеих сторон, покатилась дальше.
– Ну, может, и Горгона... Не запомнил я, чья она. А кто такой, этот Горгон?
– А что случилось? – встревожился стеллиандр. – Она похитила твоего друга?
– Нет. Хотя, наверное, было бы лучше, если бы да. Я хоть бы знал, где его искать...
– Что ты, что ты!.. Не говори так! Ты сам не знаешь, что сказал! – испуганно замахал руками царевич. – Если бы Медуза Горгона похитила бы его – ему бы уже ничего не помогло! Ты знаешь, кто такая эта Медуза?
– Так поэтому я тебя и спрашиваю! – не выдержал Волк.
– А, ну да... Медуза Горгона – отвратительное, мерзкое чудовище. У нее медное тело, железные крылья, а вместо волос на голове – ядовитые змеи! Один ее взгляд превращает все живое в камень! Их три сестры – три Горгоны. Старшая – Голотурия, средняя – Актиния, и Медуза – младшая сестра. Старшие сестры бессмертные, смертная одна Медуза.
– Ну, и что? – недоуменно нахмурился Волк. – Зачем сифии медузина голова?
– Да как ты не поймешь! – воскликнул Язон. – Это же так просто! Голова Горгоны – мечта любого! С такой вещью ты становишься непобедимым – ведь, говорят, и мертвая голова Горгоны сохраняет все свойства живой, а это значит, что все твои враги превратятся в камень, не успев и глазом моргнуть!
– И это обнадеживает, – кисло поджал губы Волк. – Значит, я принесу эту башку сюда только для того, чтобы одни стеллиандры превращали в камень других... Ну, что ж... Если ты говоришь, что предсказания этих ваших сифий действительно верны, и что без этого мне приятеля моего не сыскать...
– Абсолютно верны!.. – горячо подтвердил Язон.
– Тогда подскажи мне, пожалуйста, где мне эту Медузу найти, – подытожил Серый, погладив нежно рукоять нового меча.
– Не знаю, – коротко ответил тот.
– А кто знает? – терпеливо вздохнул Волк.
– Грайи.
– Кто-о?
– Грайи. Горгоньи тетки. Говорят, они живут на самой высокой вершине Северных гор. И туда редко кто добирался. А обратно – еще реже.
"Слишком много "говорят" во всем этом", – угрюмо подумал Волк, но, опасаясь новой лекции о том, как верны все предсказания, точны все слухи и аккуратны все сплетни, вслух спросил:
– Северные горы – где это?
– На севере, – пояснил Язон, но увидев выражение лица собеседника, поспешил добавить: – Днях в пяти отсюда, если идти пешком. От Северных ворот Ванадия в ту сторону идет дорога, но потом сворачивает. Туда дороги нет.
– Ну, на "нет" и суда нет, – хлопнул по плечу стеллиандра Волк. – Спасибо за совет. Желаю успеха в твоем походе, а мне тоже пора.
– Как, ты уже пошел? А разве мы не посидим в харчевне, не...
– Пропустите, не загораживайте... – выплеснулась из выходных ворот еще одна волна искателей предсказаний.
– Нет. Не обессудь, Язон – тороплюсь я. Раньше сядешь – раньше выйдешь! Счастливо! – и, махнув на прощанье рукой, Серый скрылся за поворотом.
– А как же... – в беспомощном недоумении протянул ему вслед руки юноша. – Я же думал, что мы вместе пойдем...
– Извините, но с вами вместе пойду я, – раздался у него за спиной незнакомый голос.
– Кто ты? – с недоумением оглядел Язон незнакомца с ног до головы.
– Это царевич Ион, – рядом с первым неизвестным появился второй.
"Какие педилы..." – усмехнулся про себя Язон.
– Мне сифия сказала идти с первым встречным, – набычив голову и глядя исподлобья, не терпящим возражения тоном заявил царевич Ион. – Это – мое предсказание, как найти потерянного друга, и я буду за вами ходить, чего бы это мне не стоило.

* * *
Когда вечером Волк дохромал до своего тайника, ковер исчез.
Не веря своим глазам, Серый переворошил все кусты, заглянул под все ветки, камни и чуть ли не под все травинки, потом вышел обратно на дорогу, чтобы проверить, не ошибся ли он местом, хотя и без того знал, что не ошибся, что ветки, набросанные им поверх Масдая, раскиданы во все стороны, и что ковер бесследно пропал.
Бросив на траву мешок с котелком, ложкой, овощами и солью, которыми он по пути затарился во встречных лавках – базар так поздно уже не работал – он устало опустился на землю и стал развязывать злосчастные сандалии, выменянные им, видно, в недобрый час. Под ремешками уже виднелись красные потертости и кровавые пузыри мозолей.
"Зато не жарко," – слабо попробовал он найти ложку меда в бочке дегтя, но подобное утешение звучало неубедительно даже для него. Или в первую очередь для него.
"Эх, ножки мои ножки, ножки-хорошки, и за что же это вас так... Ведь правду говорят – дурная голова ногам покоя не дает... Сапоги менять голова додумалась, а досталось ногам... Нет в жизни справедливости. А интересно, подорожник у них тут растет? Надо посмотреть. А потом из плаща портянки нарежу. Вот и пригодился такой тонкий – а я еще брать не хотел – а так бы тоже сперли, как и ковер... Раз сперли – значит, скорее всего, горожанин какой-нибудь. Раз ворует – значит бедный. Был бы богатый – прислугу бы послал. Раз бедный – значит продавать понесет. Раз продавать – значит самому богатому, потому, что таких диковин у них тут, видать, не водится – вон, эти двое – Ирак с царем, как там его... неважно... как увидели Масдая – так все изохались. А раз диковина – значит, хорошую цену за него получить можно. Значит, богатею понесет... Ладно, ладно... А подорожника тут у них нет... Очень жалко. Придется так наматывать. А ведь ноги-то у меня не казенные. Ну, перекупщик – берегись. На натертых ногах теперь тебя еще искать сколько... И чем дольше – тем берегись."
Закончив переобувание, Волк потянулся не глядя за мешком с утварью и замер – пальцы его натолкнулись на гладкое холодное чешуйчатое что-то.
– Ах, ты дармоед! – с несправедливым упреком повернулся он к Меке. – Я тебе доверил, охранять оставил – а ты!.. Опять за бабочками гонялся! Стрекозел!
Химерик (ибо это был именно он) виновато понурил белобрысую голову с подросшими явно за эти несколько дней рожками и попытался поджать хвост.
– Эх, ты... Холера... Химера...
– М-ме...
– Вот тебе и "ме"... – со вздохом поднялся он, подхватив мешок. – Ну, я пошел, к ужину не жди.
Непонятно, почему химерик привязался к Серому с первого взгляда.
Признал ли он в его чумазом лице родителя, вожака или хозяина – оставалось загадкой, но следовал он за ним с того самого утра их первой встречи неотступно, уползая ненадолго погулять, пощипать травку, подрать кору с оливок при приземлении, но быстро возвращаясь и находясь неотступно при персоне в оставшееся время. Перед отлетом он забирался Волку на колени, сворачивался клубком и всем своим видом показывал, что здесь им, великим путешественникам, больше делать нечего.
Вот и сейчас, когда Волк направился обратно к городу по безлюдной пыльной дороге, Мека без раздумья последовал за ним.
– Кыш, – предложил ему Волк. – Халява кончилась. Летать больше не на чем пока. Живи тут в свое удовольствие – чего ты ко мне прицепился-то!
– Ме-а! – упрямо мотнул мордой химерик и, прибавив ходу, обогнал остановившегося Серого на несколько шагов. – М-ме-е-е! – рогатая голова приподнялась на полметра от земли на черном матовым туловище и стала поворачиваться из стороны в сторону, шмыгая бархатистым розовым носиком. Желтый хвост с кисточкой задумчиво подметал дорогу, поднимая облако пыли.
– Ты что – принюхиваешься, что ли? – удивился Волк. – Думаешь, ты собака?
– Ме!
– Понятно. Ну, и как? Получается? Где Масдай? Ищи Масдая, ищи, хороший козелик!.. Масдая ищем!..
Мека втянул в широко распахнувшиеся ноздри новую порцию прохладного вечернего воздуха, потом, не выдыхая, еще и еще...
Раздалось победное "М-ме-е!!!", и химерик стрелой помчался вниз под уклон, по направлению к Ванадию.
– Э-э-эй! Постой! Погоди! Погоди!!! Мека!!! Остановись!!! – Серый припустил за ним, и едва смог догнать. – Ты что – с ума сошел? Ты что – в город собрался в таком виде заявиться? Чтоб тебя или прибили, или украли? Где твои мозги-то козлиные?
– М-ме?..
– Ну, я не знаю, что с тобой делать, но, по-моему, к появлению служебно-розыскных химер эта страна еще не готова. Впрочем, как и всякая другая, сдается мне...
Отрок Сергий почесал в затылке – самое лучшее народное средство для ускорения мыслительных процессов и вывода их на качественно новый уровень. Не подвело оно и на этот раз.
– Ага! Придумал! – поднял он к стремительно синеющему небу палец и потянул завязки у мешка. – Щас мы с тобой всех перехитрим. Полезай-ка сюда! Будешь из засады мне дорогу показывать.
Мека заполз вовнутрь и высунул наружу голову. Вокруг его шеи, так, чтобы было видно только ее шерстистую часть, Волк тихонько обвязал веревку и взял мешок на руки. Идиллическая картина, тысячелетиями заставляющая художников хвататься за кисти, туристов – за фотоаппараты, а родителей – за ремень: мальчик с любимым козленком очень поздним вечером возвращается домой.
– Ме.
– Ого, а ты, кажется, за это время-то потяжелел, приятель! – крякнул Серый, пристраивая ношу поудобнее. – Ну, что – все? Готов? Поехали!
К конечной цели – как оказалось, это была роскошная загородная усадьба, обнесенная мраморной оградой с черными чугунными решетками, с большим домом, садом и двором – они прибыли после нескольких часов блужданий по городу по следам похитителя, когда было уже скорее ближе к рассвету, чем к закату. Но, несмотря на это, судя по устало фальшивящим взвизгам и хрипам каких-то туземных музыкальных инструментов, веселье за забором было в полном разгаре.
В воротах стояли два солдата с большими круглыми щитами и длинными копьями.
– А ты уверен, что это здесь? – шепотом спросил у Меки Волк, нырнув в кусты на всякий случай.
– Ме, – так же шепотом ответил химерик.
– Ну, смотри, – покачал головой Серый.
Через две минуты они уже были на территории поместья и пробирались на свет и звуки агонизирующей музыки, оставив позади суровых молчаливых (а, может, просто спящих стоя) стражей.
Стояла чудесная теплая летняя ночь, похожая на все остальные чудесные теплые летние ночи в Стелле, конечно, кроме чудесных теплых осенних, зимних и весенних ночей, и, возможно, поэтому участники вечеринки решили предаться чревоугодию, пьянству и другим порокам под открытым небом. По крайней мере, те из них, которые еще подавали признаки разумной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116