– Что надо говорить?
– Вверх-вниз? – предположила Валькирия.
– Так... вверх... или вниз?.. – прошуршал вдруг глухой шерстяной голос откуда-то снизу.
– Вверх, конечно! – воскликнул Серый.
– Под... каким... углом?..
– Да не под углом, а над деревьями! – нетерпеливо топнул ногой Волк.
– Ногами... в сапогах... попрошу... не топать... И вообще... обувь снимайте... Кто вас таких... только... воспитывал...
– Слушай, Гарри, тебе что – мое воспитание не нравится? – многозначительно прищурившись в сторону кактуса, поинтересовался князь.
– Я вообще молчу, – решил обидеться мини-сингер, чувствуя себя в безопасности.
– Это твои...
– Нет, Сергий, это не Гарри, – тихо проговорил царевич, и в изумлении уставился себе под ноги.
– А кто тогда?
– Ковер.
– Да ну тебя!..
– Сергий, это действительно говорил ковер – я тоже слышал! – поддержал Иванушку сеньор Гарджуло.
– И я!
– И я!
– И мы слышали!
– Он сказал, чтобы вы сняли обувь!
– Сам слышал...
– Не понимаю... что... тут... удивительного... – прошелестел тот же голос. – Никто... не удивляется... когда ковер... летает... но все... почему-то удивляются... когда он... говорит...
– Ковры должны летать, а не пререкаться, – проворчал Волк. – По крайней мере, мои.
– Это мы... обсудим... потом... когда взлетим... – не стал упорствовать ковер.
Нельзя сказать, чтобы эта мысль понравилась отроку Сергию.
– Снимай сапоги, – скомандовал он царевичу, и сам поспешил подать пример.
Публика осмотрительно от комментариев воздержалась.
– Ну что, пробуете? – предложил мастер Варас.
– Пробуем, – вызывающе вздернул подбородок князь.
– Поехали, – молвил традиционное напутствие воздушных пассажиров Иванущка.
– Ковер, вверх, – скомандовал Волк. – Медленно и осторожжж... – и земля медленно и осторожно ушла у них из-под ног.
– Вправо.
– Влево.
– Вниз.
– Хорошо, – со слишком явным облегчением выдохнул Волк, оказавшись снова на твердой поверхности.
– Орлы! – восхитился Ерминок.
Вондерландцы разразились аплодисментами.
– Да ладно, чего там, – скромно потупил очи князь Ярославский. – Ерунда. Раз плюнуть. Загружайся, Иванушка.
Царевич принял на борт от Мура корзины со снедью, плащи и походный котелок, в последний раз пожав сильную руку бывшего стражника.
– Держи, Иван, – выступил вперед Шарлемань с тяжелой клеткой. – Вспоминай нас иногда.
Валькирия растрогано смахнула слезу.
– Ковер, вверх! – внезапно выкрикнул Иванушка. – До свиданья, Шарль! До свиданья, друзья!!! Мы вернемся со злотогривым конем, и тогда заберем нашу птицу!!! Берегите ее!!! Ждите нас!!!.. Мы обязательно вернемся!.. Счастли...
Маленькая темная точка быстро исчезла в белых облаках. Немногим дольше доносился до мюхенвальдцев голос царевича, но и тот скоро затих.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Скоро только сказка сказывается
– ...Иван, ты дурак! – в который раз за долгий жаркий июньский день разнеслось по ясному небу.
В ответ раздавалось обиженное молчание.
– Она же была у тебя в руках! Ну какое тебе дело, кто что когда у них там отвоевал, украл, обменял и так далее! Тебе-то ее абсолютно добровольно давали! Как ты и хотел! А сейчас вместо того, чтобы с чувством глубокого удовлетворения лететь домой, тебя несет в какие-то Дарессалями!
– Шатт-Аль-Шейхи.
– Какая разница!..
– Дарессалями находится на семьсот километров южнее, и климат там...
– Чево?
– Климат. Комбинация...
– Какая комбинация! Ты чего, перегрелся?
– Но ты же сам спросил, какая разница между Дарессалями и Шатт-Аль-Шейхом, – мстительно заметил царевич.
Серый отреагировал немедленно:
– Сам дурак.
Царевич привычно воздел очи к небу, простонал что-то нечленораздельное, но нашел в себе силы дискуссию продолжить.
– Сергий! Ну ведь он – мой друг!!! И пусть даже он сам отдавал мне ее, я не мог ее принять, не мог, ну как ты не поймешь!!! Это было бы... Неправильно. Нечестно по отношению к нему. Я ни за что получал все, а он оставался без птицы, без коня и в осажденном городе без надежды прогнать шантоньцев! Это...
– Это – здравый смысл.
Иван вздохнул.
– Ну, хорошо. Попробуем с другой стороны. Послушай, Сергий, я не понимаю, почему ты – бродяга, авантюрист и бретер...
– Сам такой, – на всякий случай осторожно отозвался Волк.
– ...почему ТЫ жалуешься, что мы летим не домой, а вперед, навстречу новым приключениям, друзьям, славе, жизни, полной восторга и неизвестности! Отчего ты не хочешь вдохнуть полной грудью хмельной воздух свободы и счастья* Я не знаю, как ты, сорви-голова и рубаха-парень, можешь...
Сергий вдохнул. Вернее, вздохнул. Он-то знал. Он знал, почему, отчего и как он может. Просто не хотел говорить. Чтобы не обидеть. Чего не сделаешь для друга. И поэтому, хоть и считал в глубине души, что он еще слишком молод, чтобы быть нянькой-телохранителем так долго, пусть даже и для такого чуда, как Иванушка, вслух он только вздохнул. Обреченно.
– Ну и ... Ну и ладно. Вперед, так вперед.
Вечерело.
Задремавший на солнцепеке по-стариковски ковер встрепенулся, пошевелил затекшими кистями и спросил:
– Садиться куда будем?
Серый походя свесил голову вниз:
– Без разницы. Ну, давай, хоть туда, – и он ткнул пальцем в опушку проплывающего под ними леса.
– Куда ведь скажете... – пробормотал ковер и начал снижение.
– Смотри, смотри!!!
Волк едва успел ухватить исчезающие за бортом ноги Иванушки и втянуть их и все остальное обратно.
Причем все остальное этого даже не заметило.
– Смотри! Смотри, Сергий!!! Там человек!!! Он ранен!!! Ковер, туда, к нему!!! Скорее!
– То туда, то сюда... Сами не знают, чего хотят... – проворчало их воздушное судно, но, тем не менее, послушалось и мягко приземлилось среди молодых кленов около неподвижно истекающего кровью незнакомца.
– Сергий, гляди... Он весь в крови... Похоже, его изодрали дикие звери... Что нам делать?..
– Перелететь, пока не поздно, на другое место, где нет диких зверей! – в который раз подивился несообразительности друга Волк.
– Что нам с НИМ делать?..
Разбойник задумчиво почесал подбородок.
– Прирезать, чтоб не мучился?
– Как ты можешь!!!..
– С большим сожалением, – нехотя признался Серый.
– СЕРГИЙ!!!
– Ну, или попробуй его для начала привести в себя и умыть. Может, все не так страшно. Я как раз тут неподалеку видел один ручеек...
Разбуженный и умытый раненый оказался принцем Соланы Орландо, который и поведал друзьям удивительную историю, похожую на сказку.
На первый день рождения единственной и долгожданной дочки короля Крисаны – страны, в которой они сейчас находились – были приглашены двенадцать добрых фей, каждая из которых приготовила волшебный подарок-пожелание для малышки – красоту, грацию, умение станцевать любой танец и спеть любую песню в мире, играть на всех музыкальных инструментах, вышивать крестиком, и прочие жизненно-важные для любой принцессы качества, а еще, по исполнении шестнадцати лет, ей было обещано, что самый прекрасный принц в округе влюбится в нее. И все бы было гладко, но откуда ни возьмись, появилась тринадцатая фея – злодейка с сердцем черным, как уголь, и предрекла, что принцесса в день своего шестнадцатилетия уколет палец веретеном и заснет вечным сном. Но бедная девушка была спасена оставшимся пожеланием последней доброй феи, обещающим ее пробуждение от поцелуя доблестного принца. В положенный срок скорбное пророчество сбылось – принцесса заснула, весь замок погрузился в беспробудную дрему вместе с нею, а покой несладким сном уснувших крисанцев стали охранять непроходимые дебри самых колючих трав, кустарников и деревьев, какие только бывают на белом свете – ученые-ботаники из соседних стран немало пополнили свои гербарии, не уставая благословлять добрую фею.
Конечно, только те, которые возвращались из этих джунглей.
И вот, не вынеся нечеловеческих страданий, презрев увещевания всех, кто любил его, Орландо решил бросить на весы удачи все, включая свою опостылевшую без любимой жизнь, и с огнем и мечом отправиться в эти богомерзкие джунгли.
Ему удалось пробиться вглубь метров на пятнадцать. Потом чудовищный лес, как бы вдруг опомнившись, набросился на него и стал терзать шипами и колючками сталь доспехов как беззащитную плоть. До последнего прорываясь только вперед, принц споткнулся обо что-то и упал...
После этого Орландо ничего вспомнить не сумел. И как оказался он здесь, в тени и прохладе настоящего мирного леса, живой – объяснить не мог...
А принц действительно был прекрасен, с неожиданной завистью подметил
Иванушка. Даже глубокие кровоточащие царапины от шипов колдовской флоры не могли испортить совершенной красоты его бледного благородного лица со следами перенесенных физических и нравственных мучений. И он так убивался по этой Оливии! Вот это пророчество! Вот это любовь!.. Как в "Приключениях лукоморских витязей", страницы с 456 по 789, где королевич Елисей...
Утром, едва встало солнце, кряхтя и охая под тяжестью трех человек, ковер-самолет поднялся в воздух и направился к замку королей Крисаны, который сверху теперь был похож всего-навсего на одну из живописных рощ, в изобилии окружавших его прежде. За год, прошедший со времени печального события, колючки времени зря не теряли.
– Вон, вон – видите, из кроны этого чудовищного репейника торчит башенка? Там была спальня принцессы Оливии. Садимся на балкон! – уже через десять минут заводил ковер на посадку Орландо.
– На балкон! – возопил ковер. – Да вы видите этот так называемый балкон?! Его носовым платком прикрыть можно! Куда, по вашему мнению, тут опускаться мне?!
– Ковер, милый, придумай что-нибудь!!! – взмолился принц. – Я должен попасть туда! Я обязан увидеть ее! Хотя бы раз – обнять прекрасную Оливию – и умереть!.. Жизнь без нее пуста, как высохший колодец, как сердце палача, как...
Серого передернуло. Еще один поэт! Надо срочно что-то делать.
– Слушай, ковер, а, может, ты в воздухе повисишь, не опускаясь, пока мы на балкон спрыгнем, и подождешь нас?
– Подожду. Если кто-то один на мне останется. Иначе не могу. Так устроен. Извиняйте.
– Ладушки, – согласился Серый. – Тогда я...
Но поймав на себе умоляющий взгляд Иванушки, закончил:
– ...останусь. Целуйтесь там без меня.
– О, Иван, Сергий – я до гроба буду вашим должником – вы возвращаете мне жизнь! – воспрянул Орландо, и надежда с новой силой вспыхнула в его взоре. – Любовь моя, я иду к тебе! Оливия!
И наследники престолов исчезли в дверях.
Сергий остался один, растянулся на ковре, подложив под голову мешок с продуктами, закинул ногу на ногу и стал ждать.
"Минут десять-двадцать... нет, пусть тридцать, у них уйдет на поиски принцессы. Минут пять на целование. Часа полтора – на восторги и объятия по случаю счастливого пробуждения. Надеюсь, что кто-то при этом не забудет отдать приказ вырубить весь это чертополох внизу и начать готовить праздничный пир. А то придется вмешаться. За год скоропортящиеся припасы, скорее всего, уже приказали долго жить, но, принимая во внимание, что птица и всякая прочая живность засыпала вместе со всеми, все равно есть шанс неплохо подкрепиться перед дальней дорогой. С Ивановой кухни ноги протянешь, если прежде не загнешься от его проповедей... Тоже мне... Ум, честь и совесть... Нашелся на мою голову... Принципиальный... А хорошо бы, умей тут готовить расстегаи рыбные... Или гуся с гречневой кашей... Так ведь гречки у них здесь днем с огнем не сыскать. Что поделаешь – дикие люди... А пирожки с капустой и грибами тоже бы сейчас лишними не оказались. Или, например, бананы в шоколаде..." – захлебнулся слюной Волк и полез в мешок за хлебом – утром, едва продрав глаза, спасательная команда вылетела к замку, даже воды не испив – Иван так горел энтузиазмом, что и думать больше не о чем не хотел, а самому Серому стенания безутешного Орландо отбивали весь аппетит, и он уже почти не сомневался, что влюбленный принц не по своей воле покинул родные пенаты, а домочадцы, вылив ему на голову переполнившуюся чашу терпения, выставили его за ворота, заявив, что или они – или эта злополучная принцесса...
Умяв полбуханки и пожалев, что воды у них оставалось так мало – придет царевич, захочет попить, а ему не хватит – отрок Сергий перевернулся на левый бок и постарался уснуть – ведь предыдущей ночью вздохи соланского принца лишили его не только аппетита, но и сна.
Но ему не удалось даже задремать.
– Блямс! – осыпалось где-то совсем рядом стекло.
И то ли послышалось, то ли почудилось:
– Сергий...
То ли шепот, то ли стон...
Волка как пружиной подбросило:
– Иван?.. Иван!.. Иван...
Там, внизу, на балконе, на куче битого стекла, лежал, вздрагивая, Иванушка, и глаза его были закрыты.
Как он вытащил царевича с балкона, умудрившись не покинуть полностью ковер, Серый так потом понять и не смог, хотя в тихие часы перед сном иногда и пытался восстановить эти события в своей памяти. Сумел он вспомнить только, как крикнул ковру – "Погнали отсюда!", свист солнечного ветра в ушах, да недвижимое тело царевича на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– Вверх-вниз? – предположила Валькирия.
– Так... вверх... или вниз?.. – прошуршал вдруг глухой шерстяной голос откуда-то снизу.
– Вверх, конечно! – воскликнул Серый.
– Под... каким... углом?..
– Да не под углом, а над деревьями! – нетерпеливо топнул ногой Волк.
– Ногами... в сапогах... попрошу... не топать... И вообще... обувь снимайте... Кто вас таких... только... воспитывал...
– Слушай, Гарри, тебе что – мое воспитание не нравится? – многозначительно прищурившись в сторону кактуса, поинтересовался князь.
– Я вообще молчу, – решил обидеться мини-сингер, чувствуя себя в безопасности.
– Это твои...
– Нет, Сергий, это не Гарри, – тихо проговорил царевич, и в изумлении уставился себе под ноги.
– А кто тогда?
– Ковер.
– Да ну тебя!..
– Сергий, это действительно говорил ковер – я тоже слышал! – поддержал Иванушку сеньор Гарджуло.
– И я!
– И я!
– И мы слышали!
– Он сказал, чтобы вы сняли обувь!
– Сам слышал...
– Не понимаю... что... тут... удивительного... – прошелестел тот же голос. – Никто... не удивляется... когда ковер... летает... но все... почему-то удивляются... когда он... говорит...
– Ковры должны летать, а не пререкаться, – проворчал Волк. – По крайней мере, мои.
– Это мы... обсудим... потом... когда взлетим... – не стал упорствовать ковер.
Нельзя сказать, чтобы эта мысль понравилась отроку Сергию.
– Снимай сапоги, – скомандовал он царевичу, и сам поспешил подать пример.
Публика осмотрительно от комментариев воздержалась.
– Ну что, пробуете? – предложил мастер Варас.
– Пробуем, – вызывающе вздернул подбородок князь.
– Поехали, – молвил традиционное напутствие воздушных пассажиров Иванущка.
– Ковер, вверх, – скомандовал Волк. – Медленно и осторожжж... – и земля медленно и осторожно ушла у них из-под ног.
– Вправо.
– Влево.
– Вниз.
– Хорошо, – со слишком явным облегчением выдохнул Волк, оказавшись снова на твердой поверхности.
– Орлы! – восхитился Ерминок.
Вондерландцы разразились аплодисментами.
– Да ладно, чего там, – скромно потупил очи князь Ярославский. – Ерунда. Раз плюнуть. Загружайся, Иванушка.
Царевич принял на борт от Мура корзины со снедью, плащи и походный котелок, в последний раз пожав сильную руку бывшего стражника.
– Держи, Иван, – выступил вперед Шарлемань с тяжелой клеткой. – Вспоминай нас иногда.
Валькирия растрогано смахнула слезу.
– Ковер, вверх! – внезапно выкрикнул Иванушка. – До свиданья, Шарль! До свиданья, друзья!!! Мы вернемся со злотогривым конем, и тогда заберем нашу птицу!!! Берегите ее!!! Ждите нас!!!.. Мы обязательно вернемся!.. Счастли...
Маленькая темная точка быстро исчезла в белых облаках. Немногим дольше доносился до мюхенвальдцев голос царевича, но и тот скоро затих.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Скоро только сказка сказывается
– ...Иван, ты дурак! – в который раз за долгий жаркий июньский день разнеслось по ясному небу.
В ответ раздавалось обиженное молчание.
– Она же была у тебя в руках! Ну какое тебе дело, кто что когда у них там отвоевал, украл, обменял и так далее! Тебе-то ее абсолютно добровольно давали! Как ты и хотел! А сейчас вместо того, чтобы с чувством глубокого удовлетворения лететь домой, тебя несет в какие-то Дарессалями!
– Шатт-Аль-Шейхи.
– Какая разница!..
– Дарессалями находится на семьсот километров южнее, и климат там...
– Чево?
– Климат. Комбинация...
– Какая комбинация! Ты чего, перегрелся?
– Но ты же сам спросил, какая разница между Дарессалями и Шатт-Аль-Шейхом, – мстительно заметил царевич.
Серый отреагировал немедленно:
– Сам дурак.
Царевич привычно воздел очи к небу, простонал что-то нечленораздельное, но нашел в себе силы дискуссию продолжить.
– Сергий! Ну ведь он – мой друг!!! И пусть даже он сам отдавал мне ее, я не мог ее принять, не мог, ну как ты не поймешь!!! Это было бы... Неправильно. Нечестно по отношению к нему. Я ни за что получал все, а он оставался без птицы, без коня и в осажденном городе без надежды прогнать шантоньцев! Это...
– Это – здравый смысл.
Иван вздохнул.
– Ну, хорошо. Попробуем с другой стороны. Послушай, Сергий, я не понимаю, почему ты – бродяга, авантюрист и бретер...
– Сам такой, – на всякий случай осторожно отозвался Волк.
– ...почему ТЫ жалуешься, что мы летим не домой, а вперед, навстречу новым приключениям, друзьям, славе, жизни, полной восторга и неизвестности! Отчего ты не хочешь вдохнуть полной грудью хмельной воздух свободы и счастья* Я не знаю, как ты, сорви-голова и рубаха-парень, можешь...
Сергий вдохнул. Вернее, вздохнул. Он-то знал. Он знал, почему, отчего и как он может. Просто не хотел говорить. Чтобы не обидеть. Чего не сделаешь для друга. И поэтому, хоть и считал в глубине души, что он еще слишком молод, чтобы быть нянькой-телохранителем так долго, пусть даже и для такого чуда, как Иванушка, вслух он только вздохнул. Обреченно.
– Ну и ... Ну и ладно. Вперед, так вперед.
Вечерело.
Задремавший на солнцепеке по-стариковски ковер встрепенулся, пошевелил затекшими кистями и спросил:
– Садиться куда будем?
Серый походя свесил голову вниз:
– Без разницы. Ну, давай, хоть туда, – и он ткнул пальцем в опушку проплывающего под ними леса.
– Куда ведь скажете... – пробормотал ковер и начал снижение.
– Смотри, смотри!!!
Волк едва успел ухватить исчезающие за бортом ноги Иванушки и втянуть их и все остальное обратно.
Причем все остальное этого даже не заметило.
– Смотри! Смотри, Сергий!!! Там человек!!! Он ранен!!! Ковер, туда, к нему!!! Скорее!
– То туда, то сюда... Сами не знают, чего хотят... – проворчало их воздушное судно, но, тем не менее, послушалось и мягко приземлилось среди молодых кленов около неподвижно истекающего кровью незнакомца.
– Сергий, гляди... Он весь в крови... Похоже, его изодрали дикие звери... Что нам делать?..
– Перелететь, пока не поздно, на другое место, где нет диких зверей! – в который раз подивился несообразительности друга Волк.
– Что нам с НИМ делать?..
Разбойник задумчиво почесал подбородок.
– Прирезать, чтоб не мучился?
– Как ты можешь!!!..
– С большим сожалением, – нехотя признался Серый.
– СЕРГИЙ!!!
– Ну, или попробуй его для начала привести в себя и умыть. Может, все не так страшно. Я как раз тут неподалеку видел один ручеек...
Разбуженный и умытый раненый оказался принцем Соланы Орландо, который и поведал друзьям удивительную историю, похожую на сказку.
На первый день рождения единственной и долгожданной дочки короля Крисаны – страны, в которой они сейчас находились – были приглашены двенадцать добрых фей, каждая из которых приготовила волшебный подарок-пожелание для малышки – красоту, грацию, умение станцевать любой танец и спеть любую песню в мире, играть на всех музыкальных инструментах, вышивать крестиком, и прочие жизненно-важные для любой принцессы качества, а еще, по исполнении шестнадцати лет, ей было обещано, что самый прекрасный принц в округе влюбится в нее. И все бы было гладко, но откуда ни возьмись, появилась тринадцатая фея – злодейка с сердцем черным, как уголь, и предрекла, что принцесса в день своего шестнадцатилетия уколет палец веретеном и заснет вечным сном. Но бедная девушка была спасена оставшимся пожеланием последней доброй феи, обещающим ее пробуждение от поцелуя доблестного принца. В положенный срок скорбное пророчество сбылось – принцесса заснула, весь замок погрузился в беспробудную дрему вместе с нею, а покой несладким сном уснувших крисанцев стали охранять непроходимые дебри самых колючих трав, кустарников и деревьев, какие только бывают на белом свете – ученые-ботаники из соседних стран немало пополнили свои гербарии, не уставая благословлять добрую фею.
Конечно, только те, которые возвращались из этих джунглей.
И вот, не вынеся нечеловеческих страданий, презрев увещевания всех, кто любил его, Орландо решил бросить на весы удачи все, включая свою опостылевшую без любимой жизнь, и с огнем и мечом отправиться в эти богомерзкие джунгли.
Ему удалось пробиться вглубь метров на пятнадцать. Потом чудовищный лес, как бы вдруг опомнившись, набросился на него и стал терзать шипами и колючками сталь доспехов как беззащитную плоть. До последнего прорываясь только вперед, принц споткнулся обо что-то и упал...
После этого Орландо ничего вспомнить не сумел. И как оказался он здесь, в тени и прохладе настоящего мирного леса, живой – объяснить не мог...
А принц действительно был прекрасен, с неожиданной завистью подметил
Иванушка. Даже глубокие кровоточащие царапины от шипов колдовской флоры не могли испортить совершенной красоты его бледного благородного лица со следами перенесенных физических и нравственных мучений. И он так убивался по этой Оливии! Вот это пророчество! Вот это любовь!.. Как в "Приключениях лукоморских витязей", страницы с 456 по 789, где королевич Елисей...
Утром, едва встало солнце, кряхтя и охая под тяжестью трех человек, ковер-самолет поднялся в воздух и направился к замку королей Крисаны, который сверху теперь был похож всего-навсего на одну из живописных рощ, в изобилии окружавших его прежде. За год, прошедший со времени печального события, колючки времени зря не теряли.
– Вон, вон – видите, из кроны этого чудовищного репейника торчит башенка? Там была спальня принцессы Оливии. Садимся на балкон! – уже через десять минут заводил ковер на посадку Орландо.
– На балкон! – возопил ковер. – Да вы видите этот так называемый балкон?! Его носовым платком прикрыть можно! Куда, по вашему мнению, тут опускаться мне?!
– Ковер, милый, придумай что-нибудь!!! – взмолился принц. – Я должен попасть туда! Я обязан увидеть ее! Хотя бы раз – обнять прекрасную Оливию – и умереть!.. Жизнь без нее пуста, как высохший колодец, как сердце палача, как...
Серого передернуло. Еще один поэт! Надо срочно что-то делать.
– Слушай, ковер, а, может, ты в воздухе повисишь, не опускаясь, пока мы на балкон спрыгнем, и подождешь нас?
– Подожду. Если кто-то один на мне останется. Иначе не могу. Так устроен. Извиняйте.
– Ладушки, – согласился Серый. – Тогда я...
Но поймав на себе умоляющий взгляд Иванушки, закончил:
– ...останусь. Целуйтесь там без меня.
– О, Иван, Сергий – я до гроба буду вашим должником – вы возвращаете мне жизнь! – воспрянул Орландо, и надежда с новой силой вспыхнула в его взоре. – Любовь моя, я иду к тебе! Оливия!
И наследники престолов исчезли в дверях.
Сергий остался один, растянулся на ковре, подложив под голову мешок с продуктами, закинул ногу на ногу и стал ждать.
"Минут десять-двадцать... нет, пусть тридцать, у них уйдет на поиски принцессы. Минут пять на целование. Часа полтора – на восторги и объятия по случаю счастливого пробуждения. Надеюсь, что кто-то при этом не забудет отдать приказ вырубить весь это чертополох внизу и начать готовить праздничный пир. А то придется вмешаться. За год скоропортящиеся припасы, скорее всего, уже приказали долго жить, но, принимая во внимание, что птица и всякая прочая живность засыпала вместе со всеми, все равно есть шанс неплохо подкрепиться перед дальней дорогой. С Ивановой кухни ноги протянешь, если прежде не загнешься от его проповедей... Тоже мне... Ум, честь и совесть... Нашелся на мою голову... Принципиальный... А хорошо бы, умей тут готовить расстегаи рыбные... Или гуся с гречневой кашей... Так ведь гречки у них здесь днем с огнем не сыскать. Что поделаешь – дикие люди... А пирожки с капустой и грибами тоже бы сейчас лишними не оказались. Или, например, бананы в шоколаде..." – захлебнулся слюной Волк и полез в мешок за хлебом – утром, едва продрав глаза, спасательная команда вылетела к замку, даже воды не испив – Иван так горел энтузиазмом, что и думать больше не о чем не хотел, а самому Серому стенания безутешного Орландо отбивали весь аппетит, и он уже почти не сомневался, что влюбленный принц не по своей воле покинул родные пенаты, а домочадцы, вылив ему на голову переполнившуюся чашу терпения, выставили его за ворота, заявив, что или они – или эта злополучная принцесса...
Умяв полбуханки и пожалев, что воды у них оставалось так мало – придет царевич, захочет попить, а ему не хватит – отрок Сергий перевернулся на левый бок и постарался уснуть – ведь предыдущей ночью вздохи соланского принца лишили его не только аппетита, но и сна.
Но ему не удалось даже задремать.
– Блямс! – осыпалось где-то совсем рядом стекло.
И то ли послышалось, то ли почудилось:
– Сергий...
То ли шепот, то ли стон...
Волка как пружиной подбросило:
– Иван?.. Иван!.. Иван...
Там, внизу, на балконе, на куче битого стекла, лежал, вздрагивая, Иванушка, и глаза его были закрыты.
Как он вытащил царевича с балкона, умудрившись не покинуть полностью ковер, Серый так потом понять и не смог, хотя в тихие часы перед сном иногда и пытался восстановить эти события в своей памяти. Сумел он вспомнить только, как крикнул ковру – "Погнали отсюда!", свист солнечного ветра в ушах, да недвижимое тело царевича на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116