А, если долго и не мигая в них всматриваться, начинала слегка кружиться голова, словно закорючки должны были вот-вот сложиться в какую-то картинку или узор. Попялив глаза достаточно долгое время, чародей вроде стал различать какую-то спираль, начертанную таинственными рунами, в самом центре листа. Стены дома расплылись, задрожали, словно в знойном мареве, а потом, будто раздвинулись… Маг продолжал упрямо ломать глаза. Вот оно, вот оно… Уже почти, почти…
Но строгий голос разрушил хрупкую сосредоточенность:
– По-моему, тебя отправили спать, а не пялиться в какие-то бумажки.
Волшебник вздрогнул от неожиданности, но всё же успел, успел увидеть, как закорючки и загогульки сложились в простую и строгую руну Чие – руну молчания или, как её иначе называли, руну безмолвия.
– Я не могу уснуть. – Словно оправдываясь сказал Торой, у которого всё никак не шла из головы Чие. – Расскажи мне что-нибудь.
Он бережно убрал пергамент обратно в Книгу.
Колдунья опустилась на край кровати и спросила:
– Что именно?
Маг задумчиво посмотрел в окно и, наконец, попросил:
– Расскажи мне про свою наставницу.
– Про наставницу? Да что ж про неё рассказывать? Бабка она была стародревняя, вредная, но, как мне кажется, не из простых. – Растерянно начала Люция.
Торой оживился:
– Что значит «не из простых»? А из каких же?
Ведьма поморщила лоб, придумывая, как объяснить:
– Ну, мне кажется, она была благородных кровей. Такая, вроде, похожа на тёмную старуху, а на деле, как кажет, как встанет, как сядет, как взглянет – ну чисто императрица Атийская! И говорила не как здешние – Ульна, например, – а по-грамотному, красиво. И меня тому же учила, чтобы слова, как деревенские, не коверкала, говорила негромко, с достоинством, ну и ещё много чего чудила – вилкой учила пользоваться, ножом, локти не растопыривать, за столом сидеть прямо… Даже ходить с толстенной книгой на голове. Как будто в лесу все эти выкрутасы могли мне пригодиться! Но, видать, уж воспитание и неё было такое – не могла рядом с собой всякую убогость терпеть.
Она замолчала, вспоминая наставницу, а волшебник удивлённо приподнял брови. Так вот в чём дело, а он-то сразу и не сообразил, что его удивило в Люции! Она вовсе не смотрится тёмной деревенщиной, выросшей в непролазной чаще. Да только вспомнить, как девушка разговаривала с ним в таверне Клотильды! То-то он не заподозрил в ней простолюдинку и купился на придворную барыньку. А ведь правда – говорила ровно, складно, держалась уверенно и осанисто.
– А зачем она навела порчу на деревню? – Снова полюбопытствовал волшебник.
В ответ на этот вопрос ведьма лишь красноречиво пожала плечами:
– Не знаю. Говорю же, моя бабка – со странностями, вроде и не злая, но в то же время… – Она задумалась, подбирая нужное слово, – Немного безумная что ли. Никогда нельзя было угадать, чего она учудит. Могла для хворой кошки целый день отвары целебные варить, а, бывало, и человека больного ни за какие деньги не принимала, пускай даже недуг у него пустяковый. Однажды парня с дурной болезнью мало, что обсмеяла, так ещё и запугала, пуще некуда. А болезнь ту даже я могла вылечить. Но не разрешила бабка. Прогнала просителя взашей.
Торой покачал головой. Что ж, похоже, и впрямь старуха была не в себе.
– А много народу-то от её оговора умерло?
Колдунка потёрла подбородок, припоминая:
– Нет, не много, человек десять…
В ответ волшебник только крякнул, мол, ничего себе «немного», а Люция продолжила:
– Да и те десять все были стариками – дряхлыми и недужными. Ну и умерли одинаково (почему, собственно на бабку и погрешили деревенские) – высохли за считанные дни – кожа да кости.
Некоторое время собеседники опять просидели в молчании. Ведьма вспоминала бабку, маг – руну Чие. Наконец, Торой нарушил тишину, он принял решение, которое казалось единственно верным, а именно, рассказать Люции о случившемся – низложении, встрече с Рогоном, Книге, даже минувшей грозе и битве. В конце концов, девчонка уже дважды спасала ему жизнь, да и, по всему видно, была далеко не глупой, вдруг, даст дельный совет? Он лишь не много скомкал нелепый рассказ о том, как очнулся в теле Рогона, один пёс, ничего дельного тогда не увидел и не услышал. А про Алеха… Про Алеха и вовсе рано рассуждать, всё же его роль (если таковая и имелась) во всей этой истории оставалась совершенно непонятной, чего уж тут догадки строить.
Но и без того рассказ получился долгим. За окном разлилась чернильная, истекающая мелким нудным дождём ночь, семейство Ульны угомонилось, и уже не было слышно в доме ни шагов, ни детского смеха, ни надтреснутого старческого голоса бабки. Ведьма слушала откровения волшебника с видом значительным и серьёзным, лишь иногда перебивала, чтобы задать тот или иной вопрос, но чаще молчала, глядя в тёмное окно. Лишь один раз девчонка озадачилась, спросив:
– Разве у Рогона была жена?
Торой посмотрел на колдунку с подозрением – не ёрничает ли? Но нет, она была до крайности серьёзна, потому он лишь отмахнулся:
– Конечно, была. У всех хотя бы раз в жизни была жена.
Люция в ответ рассеянно покачала головой, из чего волшебник сделал вывод, что странная наставница не особо много рассказывала своей воспитуемой о великом маге…
– Я совсем запуталась, – Наконец, подвела юная ведьма итог, – Значит, у нас есть вот этот нож, которым неизвестно как и зачем пользоваться, вот эта Книга, в которой ничего нельзя прочесть, вот этот листок с руной Чие, назначение которой тоже совершенно непонятно, и мальчик, не способный к волшебству. А у той странной ведьмы в наличии какое-то стародревнее чудное зеркало и целая армия всяких колдунов.
Волшебник кисло, кивнул – точнее и не скажешь. И правда, положение незавидное, да чего там – вообще плачевное.
– Я могу лишь предположить, что мальчик и зеркало как-то связаны между собой, но как именно – не понимаю. Однако связь эта, по всей видимости, очень крепка, раз ведьма так жаждет заполучить паренька. Может, без него зеркало не работает? – Торой осёкся, поняв, что совершенно зафантазировался.
Но колдунка, похоже, разделяла его предположения и не видела в них ничего смешного. Девушка задумчиво покивала, а потом сказала:
– Торой, ты же виделся с Рогоном, почему ты ничего не спросил, если не про зеркало, так хотя бы про нож или там Книгу? Ну, нельзя же быть таким бестолковым!
Волшебник виновато вздохнул:
– По правде сказать, меня больше занимал не нож и даже не Книга, а… собственное бессилие. Ну и ещё… я растерялся.
– Так тебе и надо. – Заключила ведьма, – Не будешь впредь обманывать порядочных людей, то есть меня. Подумать только! Наврал с три короба, а на самом деле увязался за мной только потому, что не умел колдовать! А если бы Рогон не вернул тебе Силу, ты бы и дальше меня морочил?
Она надулась. Девушке было до слёз обидно, что волшебник так дерзко её обманул. Вот только Торой явно не разделял её гнева. Спокойно и даже немного равнодушно он парировал:
– Кто бы говорил про порядочных людей… Забыла, как ты меня сдала Сандро Нониче? Или, может, напомнить, как спёрла мой меч и деньги? Или про этот твой приворот?
Девчонка пристыжённо засопела.
– То-то же, – наставительно закончил волшебник, – а то ишь, разошлась, невинная жертва.
За дверью комнатушки что-то едва уловимо зашуршало. Маг метнул на колдунку настороженный взгляд, но та лишь пожала плечами. Торой, не вставая с постели (ага, встанешь тут, если сидишь, запутавшись в одеяле, и вид имеешь самый непрезентабельный) лёгким усилием Воли потянул дверь на себя. В тёмном проёме нерешительно переминался с ноги на ногу Илан. На мальчишке была длинная, до пола, ночная рубашка, в которой он очень сильно походил на усталое одинокое привидение.
– Я только спросить… – Начал оправдываться, пойманный с поличным.
– И как давно ты там подслушиваешь? – Ледяным голосом осведомился маг. Этот повелительный тон мало сочетался с его внешним видом – всклокоченные чёрные волосы, голые плечи, мантия из одеяла, осунувшееся бледное лицо… Но на Илана, похоже, подействовало, во всяком случае он покраснел и захлопал глазами.
– Нет! Я только что… Я спросить… А тут свет… Я, думал, уйти… А вы говорите… Вот я и ждал… – Залепетал он испуганно.
– Ладно, входи, – сжалилась сердобольная ведьма. – Что ты хотел?
Илан протопал босыми ногами по дощатому полу и тут же, не долго думая, шмыгнул на кровать между запутавшимся в одеяло волшебником и колдуньей. После непродолжительного ёрзанья и сопенья, наконец, устроился и нерешительно задал вопрос, который терзал его с самого утра:
– Торой, зачем та ведьма хотела меня забрать?
Маг и его полуночная собеседница переглянулись, не зная, что соврать. В конечном итоге волшебник решил, что лучше всё-таки сказать правду, ну и сказал:
– Видишь ли, Илан, из мастерской твоего деда пропало старинное зеркало, мы подозреваем, что это зеркало какое-то особенное и, по всей видимости, ты имеешь к нему самое прямое отношение. Впрочем, никто не собирается тебя отдавать злым колдунам, так что не бойся.
Мальчик внимательно посмотрел на Тороя и, страшно округлив глаза, сказал:
– Но ведь их больше!
Волшебник отрезал:
– Зато мы сильнее.
Надо ли говорить, что на самом деле Торой в этом, ой, как сомневался.
Однако внучок зеркальщика бравирования не раскусил, и категоричное заявление старшего под сомнение не поставил. Мальчик лишь теснее прижался к тёплому (хотя и сильно костлявому) боку Люции и прошептал:
– Дедушка говорил, что у меня золотые руки. Только я на самом деле ничего не умею… Но он обещал, что из меня получится самый лучший мастер в роду. Говорил, будто какой-то волшебник ему сказал. Может, я сделаю колдовское зеркало?
Торой окаменел.
Ну, да, конечно, как же он мог не догадаться! Мальчик не был волшебником, он был носителем Дара, то-то волшебный огонёк в его руках переливался всеми оттенками золотого! Маг пристыжённо покачал головой, как он мог, как мог не обратить внимания на столь явный знак? Собственно, тогда он ещё не полностью очухался и был поглощён только собой, да ещё приближающейся Ихвелью, где уж тут заметить какие-то изменения цвета. Но всё же оправдать такую губительную невнимательность никак нельзя. Носитель Дара! Подумать только… Великая редкость не то что среди людей, но даже среди долгоживущих гномов и бессмертных эльфов. Конечно, виртуозных умельцев и среди тех и среди других – бессчётное множество, но подлинных Мастеров, Искусников… Вероятно, не больше сотни.
– Так ты будущий Искусник. Вон оно что… – Оторопело прошептал волшебник. – Как же я не догадался…
– Чего-чего? – Переспросила Люция. – Торой, с тобой всё нормально? Что-то физиономия у тебя больно вытянулась…
Волшебник пропустил ведьмину колкость мимо ушей и ответил:
– Он носитель Дара – будущий Искусник, понимаешь? – Заметив глуповатое выражение на лице колдунки, счёл нужным пояснить. – Ну, вот есть среди людей такие умельцы, которые изготавливают даже не произведения искусства, а настоящие волшебные артефакты – их творения обладают огромной Силой.
Мальчик и девушка переглянулись.
– Так он маг-ремесленник? – Уточнила Люция.
– Нет. – Торой задумчиво посмотрел на Илана, – Он лучше. Маг-ремесленник обычный слабосильный волшебник, вкладывающий крохи своего Могущества в вещи, которые изготавливает. А настоящий искусник вкладывает не Силу, он вкладывает душу, оттого и вещи особенные, штучные. Маг-ремесленник может изготовить сотню одинаковых волшебных побрякушек, а настоящий Искусник каждому своему изделию придаёт исключительные свойства. Брось, Люция, неужели тебе неизвестны столь очевидные вещи!
Теперь уже настала очередь ведьмы пропускать шпильку мимо ушей и с восторгом и сомнением смотреть на сидящего рядом мальчишку. Илан покраснел от избытка внимания, а самое главное, от гордости – значит, он тоже маг! Да ещё ко всему и жутко особенный! Вот ведь везуха!
Но порадоваться неожиданному откровению вдосталь не получилось – волшебник вовремя спохватился – за окном-то уже глубокая ночь!
– Довольно грезить, все по кроватям, завтра рано вставать, да и дорога дальняя. Кроме того, не думаю, что в Гелинвире нас ждёт хоть что-то обнадёживающее. Местные говорят, будто от магов ни слуху, ни духу уже который день. Наверное, волшебники затворились в крепости, поскольку опасаются нападения чернокнижников, так или иначе, завтра проверим.
Люция согласно кивнула, сладко зевнула и, согнав Илана с насиженного места, покинула комнату волшебника. Мальчик побрёл следом, осчастливленный неожиданным откровением о собственной персоне. Едва за дверями стихли лёгкие шаги, маг погасил сверкающий огонёк и уже собрался приклонить голову на подушку, как у порога снова кто-то зашаркал, на этот раз тяжёлыми старческими шагами.
«Да, что ж им тут, мёдом что ли помазано!» – разозлился чародей, которого теперь, как назло неудержимо клонило в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Но строгий голос разрушил хрупкую сосредоточенность:
– По-моему, тебя отправили спать, а не пялиться в какие-то бумажки.
Волшебник вздрогнул от неожиданности, но всё же успел, успел увидеть, как закорючки и загогульки сложились в простую и строгую руну Чие – руну молчания или, как её иначе называли, руну безмолвия.
– Я не могу уснуть. – Словно оправдываясь сказал Торой, у которого всё никак не шла из головы Чие. – Расскажи мне что-нибудь.
Он бережно убрал пергамент обратно в Книгу.
Колдунья опустилась на край кровати и спросила:
– Что именно?
Маг задумчиво посмотрел в окно и, наконец, попросил:
– Расскажи мне про свою наставницу.
– Про наставницу? Да что ж про неё рассказывать? Бабка она была стародревняя, вредная, но, как мне кажется, не из простых. – Растерянно начала Люция.
Торой оживился:
– Что значит «не из простых»? А из каких же?
Ведьма поморщила лоб, придумывая, как объяснить:
– Ну, мне кажется, она была благородных кровей. Такая, вроде, похожа на тёмную старуху, а на деле, как кажет, как встанет, как сядет, как взглянет – ну чисто императрица Атийская! И говорила не как здешние – Ульна, например, – а по-грамотному, красиво. И меня тому же учила, чтобы слова, как деревенские, не коверкала, говорила негромко, с достоинством, ну и ещё много чего чудила – вилкой учила пользоваться, ножом, локти не растопыривать, за столом сидеть прямо… Даже ходить с толстенной книгой на голове. Как будто в лесу все эти выкрутасы могли мне пригодиться! Но, видать, уж воспитание и неё было такое – не могла рядом с собой всякую убогость терпеть.
Она замолчала, вспоминая наставницу, а волшебник удивлённо приподнял брови. Так вот в чём дело, а он-то сразу и не сообразил, что его удивило в Люции! Она вовсе не смотрится тёмной деревенщиной, выросшей в непролазной чаще. Да только вспомнить, как девушка разговаривала с ним в таверне Клотильды! То-то он не заподозрил в ней простолюдинку и купился на придворную барыньку. А ведь правда – говорила ровно, складно, держалась уверенно и осанисто.
– А зачем она навела порчу на деревню? – Снова полюбопытствовал волшебник.
В ответ на этот вопрос ведьма лишь красноречиво пожала плечами:
– Не знаю. Говорю же, моя бабка – со странностями, вроде и не злая, но в то же время… – Она задумалась, подбирая нужное слово, – Немного безумная что ли. Никогда нельзя было угадать, чего она учудит. Могла для хворой кошки целый день отвары целебные варить, а, бывало, и человека больного ни за какие деньги не принимала, пускай даже недуг у него пустяковый. Однажды парня с дурной болезнью мало, что обсмеяла, так ещё и запугала, пуще некуда. А болезнь ту даже я могла вылечить. Но не разрешила бабка. Прогнала просителя взашей.
Торой покачал головой. Что ж, похоже, и впрямь старуха была не в себе.
– А много народу-то от её оговора умерло?
Колдунка потёрла подбородок, припоминая:
– Нет, не много, человек десять…
В ответ волшебник только крякнул, мол, ничего себе «немного», а Люция продолжила:
– Да и те десять все были стариками – дряхлыми и недужными. Ну и умерли одинаково (почему, собственно на бабку и погрешили деревенские) – высохли за считанные дни – кожа да кости.
Некоторое время собеседники опять просидели в молчании. Ведьма вспоминала бабку, маг – руну Чие. Наконец, Торой нарушил тишину, он принял решение, которое казалось единственно верным, а именно, рассказать Люции о случившемся – низложении, встрече с Рогоном, Книге, даже минувшей грозе и битве. В конце концов, девчонка уже дважды спасала ему жизнь, да и, по всему видно, была далеко не глупой, вдруг, даст дельный совет? Он лишь не много скомкал нелепый рассказ о том, как очнулся в теле Рогона, один пёс, ничего дельного тогда не увидел и не услышал. А про Алеха… Про Алеха и вовсе рано рассуждать, всё же его роль (если таковая и имелась) во всей этой истории оставалась совершенно непонятной, чего уж тут догадки строить.
Но и без того рассказ получился долгим. За окном разлилась чернильная, истекающая мелким нудным дождём ночь, семейство Ульны угомонилось, и уже не было слышно в доме ни шагов, ни детского смеха, ни надтреснутого старческого голоса бабки. Ведьма слушала откровения волшебника с видом значительным и серьёзным, лишь иногда перебивала, чтобы задать тот или иной вопрос, но чаще молчала, глядя в тёмное окно. Лишь один раз девчонка озадачилась, спросив:
– Разве у Рогона была жена?
Торой посмотрел на колдунку с подозрением – не ёрничает ли? Но нет, она была до крайности серьёзна, потому он лишь отмахнулся:
– Конечно, была. У всех хотя бы раз в жизни была жена.
Люция в ответ рассеянно покачала головой, из чего волшебник сделал вывод, что странная наставница не особо много рассказывала своей воспитуемой о великом маге…
– Я совсем запуталась, – Наконец, подвела юная ведьма итог, – Значит, у нас есть вот этот нож, которым неизвестно как и зачем пользоваться, вот эта Книга, в которой ничего нельзя прочесть, вот этот листок с руной Чие, назначение которой тоже совершенно непонятно, и мальчик, не способный к волшебству. А у той странной ведьмы в наличии какое-то стародревнее чудное зеркало и целая армия всяких колдунов.
Волшебник кисло, кивнул – точнее и не скажешь. И правда, положение незавидное, да чего там – вообще плачевное.
– Я могу лишь предположить, что мальчик и зеркало как-то связаны между собой, но как именно – не понимаю. Однако связь эта, по всей видимости, очень крепка, раз ведьма так жаждет заполучить паренька. Может, без него зеркало не работает? – Торой осёкся, поняв, что совершенно зафантазировался.
Но колдунка, похоже, разделяла его предположения и не видела в них ничего смешного. Девушка задумчиво покивала, а потом сказала:
– Торой, ты же виделся с Рогоном, почему ты ничего не спросил, если не про зеркало, так хотя бы про нож или там Книгу? Ну, нельзя же быть таким бестолковым!
Волшебник виновато вздохнул:
– По правде сказать, меня больше занимал не нож и даже не Книга, а… собственное бессилие. Ну и ещё… я растерялся.
– Так тебе и надо. – Заключила ведьма, – Не будешь впредь обманывать порядочных людей, то есть меня. Подумать только! Наврал с три короба, а на самом деле увязался за мной только потому, что не умел колдовать! А если бы Рогон не вернул тебе Силу, ты бы и дальше меня морочил?
Она надулась. Девушке было до слёз обидно, что волшебник так дерзко её обманул. Вот только Торой явно не разделял её гнева. Спокойно и даже немного равнодушно он парировал:
– Кто бы говорил про порядочных людей… Забыла, как ты меня сдала Сандро Нониче? Или, может, напомнить, как спёрла мой меч и деньги? Или про этот твой приворот?
Девчонка пристыжённо засопела.
– То-то же, – наставительно закончил волшебник, – а то ишь, разошлась, невинная жертва.
За дверью комнатушки что-то едва уловимо зашуршало. Маг метнул на колдунку настороженный взгляд, но та лишь пожала плечами. Торой, не вставая с постели (ага, встанешь тут, если сидишь, запутавшись в одеяле, и вид имеешь самый непрезентабельный) лёгким усилием Воли потянул дверь на себя. В тёмном проёме нерешительно переминался с ноги на ногу Илан. На мальчишке была длинная, до пола, ночная рубашка, в которой он очень сильно походил на усталое одинокое привидение.
– Я только спросить… – Начал оправдываться, пойманный с поличным.
– И как давно ты там подслушиваешь? – Ледяным голосом осведомился маг. Этот повелительный тон мало сочетался с его внешним видом – всклокоченные чёрные волосы, голые плечи, мантия из одеяла, осунувшееся бледное лицо… Но на Илана, похоже, подействовало, во всяком случае он покраснел и захлопал глазами.
– Нет! Я только что… Я спросить… А тут свет… Я, думал, уйти… А вы говорите… Вот я и ждал… – Залепетал он испуганно.
– Ладно, входи, – сжалилась сердобольная ведьма. – Что ты хотел?
Илан протопал босыми ногами по дощатому полу и тут же, не долго думая, шмыгнул на кровать между запутавшимся в одеяло волшебником и колдуньей. После непродолжительного ёрзанья и сопенья, наконец, устроился и нерешительно задал вопрос, который терзал его с самого утра:
– Торой, зачем та ведьма хотела меня забрать?
Маг и его полуночная собеседница переглянулись, не зная, что соврать. В конечном итоге волшебник решил, что лучше всё-таки сказать правду, ну и сказал:
– Видишь ли, Илан, из мастерской твоего деда пропало старинное зеркало, мы подозреваем, что это зеркало какое-то особенное и, по всей видимости, ты имеешь к нему самое прямое отношение. Впрочем, никто не собирается тебя отдавать злым колдунам, так что не бойся.
Мальчик внимательно посмотрел на Тороя и, страшно округлив глаза, сказал:
– Но ведь их больше!
Волшебник отрезал:
– Зато мы сильнее.
Надо ли говорить, что на самом деле Торой в этом, ой, как сомневался.
Однако внучок зеркальщика бравирования не раскусил, и категоричное заявление старшего под сомнение не поставил. Мальчик лишь теснее прижался к тёплому (хотя и сильно костлявому) боку Люции и прошептал:
– Дедушка говорил, что у меня золотые руки. Только я на самом деле ничего не умею… Но он обещал, что из меня получится самый лучший мастер в роду. Говорил, будто какой-то волшебник ему сказал. Может, я сделаю колдовское зеркало?
Торой окаменел.
Ну, да, конечно, как же он мог не догадаться! Мальчик не был волшебником, он был носителем Дара, то-то волшебный огонёк в его руках переливался всеми оттенками золотого! Маг пристыжённо покачал головой, как он мог, как мог не обратить внимания на столь явный знак? Собственно, тогда он ещё не полностью очухался и был поглощён только собой, да ещё приближающейся Ихвелью, где уж тут заметить какие-то изменения цвета. Но всё же оправдать такую губительную невнимательность никак нельзя. Носитель Дара! Подумать только… Великая редкость не то что среди людей, но даже среди долгоживущих гномов и бессмертных эльфов. Конечно, виртуозных умельцев и среди тех и среди других – бессчётное множество, но подлинных Мастеров, Искусников… Вероятно, не больше сотни.
– Так ты будущий Искусник. Вон оно что… – Оторопело прошептал волшебник. – Как же я не догадался…
– Чего-чего? – Переспросила Люция. – Торой, с тобой всё нормально? Что-то физиономия у тебя больно вытянулась…
Волшебник пропустил ведьмину колкость мимо ушей и ответил:
– Он носитель Дара – будущий Искусник, понимаешь? – Заметив глуповатое выражение на лице колдунки, счёл нужным пояснить. – Ну, вот есть среди людей такие умельцы, которые изготавливают даже не произведения искусства, а настоящие волшебные артефакты – их творения обладают огромной Силой.
Мальчик и девушка переглянулись.
– Так он маг-ремесленник? – Уточнила Люция.
– Нет. – Торой задумчиво посмотрел на Илана, – Он лучше. Маг-ремесленник обычный слабосильный волшебник, вкладывающий крохи своего Могущества в вещи, которые изготавливает. А настоящий искусник вкладывает не Силу, он вкладывает душу, оттого и вещи особенные, штучные. Маг-ремесленник может изготовить сотню одинаковых волшебных побрякушек, а настоящий Искусник каждому своему изделию придаёт исключительные свойства. Брось, Люция, неужели тебе неизвестны столь очевидные вещи!
Теперь уже настала очередь ведьмы пропускать шпильку мимо ушей и с восторгом и сомнением смотреть на сидящего рядом мальчишку. Илан покраснел от избытка внимания, а самое главное, от гордости – значит, он тоже маг! Да ещё ко всему и жутко особенный! Вот ведь везуха!
Но порадоваться неожиданному откровению вдосталь не получилось – волшебник вовремя спохватился – за окном-то уже глубокая ночь!
– Довольно грезить, все по кроватям, завтра рано вставать, да и дорога дальняя. Кроме того, не думаю, что в Гелинвире нас ждёт хоть что-то обнадёживающее. Местные говорят, будто от магов ни слуху, ни духу уже который день. Наверное, волшебники затворились в крепости, поскольку опасаются нападения чернокнижников, так или иначе, завтра проверим.
Люция согласно кивнула, сладко зевнула и, согнав Илана с насиженного места, покинула комнату волшебника. Мальчик побрёл следом, осчастливленный неожиданным откровением о собственной персоне. Едва за дверями стихли лёгкие шаги, маг погасил сверкающий огонёк и уже собрался приклонить голову на подушку, как у порога снова кто-то зашаркал, на этот раз тяжёлыми старческими шагами.
«Да, что ж им тут, мёдом что ли помазано!» – разозлился чародей, которого теперь, как назло неудержимо клонило в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79