Не все владельцы питейных заведений принимают в учёт то, что подвыпившие посетители легко могут устроить пожар, опрокинув в драке (или по неловкости) масляную лампу, а то и просто выбивая курительную трубку. Но Клотильда озаботилась даже этим, потому и держала под лестницей бочку с песком.
В очередной раз поразившись хозяйственности трактирщицы, волшебник толкнул тяжёлую дубовую дверь (огонёк послушно мигнул, спровоцировав очередное движение теней, и поплыл следом).
Дверь оказалась не заперта, и Торой беспрепятственно проник внутрь, оказавшись в помещении, которое, по всей видимости, служило одновременно кабинетом и приёмной. Как раз напротив входа возвышалось исполинских размеров бюро, которое своими габаритами напоминало мифическое гигантское чудовище, готовое в любой момент ринуться на непрошеного посетителя. Рядом, на полках возле окна, громоздились книги и гроссбухи, дополняли же обстановку несколько стульев вдоль стены, небольшой диван, да коробки с контрабандной выпивкой в высоком узком шкафу. В приоткрытую и обвисшую на петлях дверцу старого шифоньера низложенный маг разглядел большие пузатые бутылки с мутным пойлом.
Немудрёная обстановка комнаты весьма красноречиво свидетельствовала о своём назначении. Именно тут Клотильда подсчитывала доходы и расходы, приносимые её, в общем-то, довольно прибыльным, заведением. Торой быстрым взглядом оценил ситуацию. В тени шкафа виднелась ещё одна дверь (волшебник не сразу её заметил), должно быть, вход в гостиную. Маг в несколько шагов пересёк кабинет и попытался проникнуть в святая святых – жилые комнаты, которые хозяйка «Перевёрнутой подковы» некогда делила с мужем. Однако массивная дверь оказалась надёжно заперта и даже не шелохнулась, когда маг попытался толкнуть её плечом, петли, и те не скрипнули.
Поразмыслив несколько мгновений, волшебник двинулся к бюро и поспешно обшарил выдвижные ящики, всем сердцем уповая на удачу. В одном нашёлся кисет с табаком и небольшая курительная трубка. Долю мгновенья мужчина с сомнением смотрел на свою находку, раздумывая – забрать или нет. Колебания продолжались недолго и в результате маг раздражённо, но, тем не менее, решительно задвинул ящик обратно, не взяв ни то, ни другое.
Наконец, после того, как были тщательно обшарены все ящики и ящички, переворошена целая куча тетрадей и бумаг, а ладонь мага оказалась оцарапанной об остро заточенное гусиное перо, волшебник нашёл под кипой расписок связку разномастных ключей. Над головой чародея несколько встревожено мигнул огонёк Люции, видимо, он в очередной раз потерял пульсации хозяйки и забеспокоился.
– Без паники, – не оборачиваясь, бросил ему Торой, и снова провёл в воздухе ладонью, которая ещё хранила след ведьминой Силы. Огонёк опять мигнул и успокоился, почувствовав энергию хозяйки. И даже, как показалось магу, начал светить немного ярче, впрочем, последнее было, скорее всего, лишь игрой воображения.
Чародей прихватил ключи и направился со своей находкой к закрытой двери. Полой хитона он случайно задел приоткрытую дверцу шкафа. Старые петли жалобно и тонко скрипнули. Резкий звук, больше похожий на обиженное всхлипывание, в звенящей тишине комнаты показался Торою оглушительным, будто удар кузнечного молота. Над головой мага снова трусливо вздрогнул огонёк. Ну, весь в хозяйку, такой же паникёр.
– Свети пониже, ничего не видно. – Попросил волшебник.
Конечно, огонёк не среагировал на просьбу чужака, но, собственно, чародей на обратное и не надеялся.
Подобрать ключ даже в потёмках оказалось делом пустяковым. Вот едва слышно щёлкнул механизм, и дверь гостеприимно открылась. Н-да, внутри мага ждало весьма неожиданное зрелище…
Торой и подумать не мог, что его предположение, относительно прибыльности «Перевёрнутой подковы», окажется таким верным. Судя по обстановке гостиной, Клотильда даже приблизительно не знала, что такое нужда. За внешней скромностью заведения и его хозяйки скрывались впечатляющие доходы. Пол огромной комнаты устилал великолепный ковёр, явно эльфийской работы, что уже красноречиво говорило о его вероятной цене. Мебель, если доверять слабому свету колдовского огонька, была выполнена из редчайшей флуаронской сосны и обита роскошным бархатом. Иными словами, весьма и весьма роскошное убранство… Судя по всему, Клотильда вела хоть и уединённый, но далеко не аскетический образ жизни.
Маг хмыкнул, окинув быстрым взглядом всё это великолепие, и проследовал прочь из залы. Следом за ним, боязливо подрагивая, поплыл зелёный огонек, и помчались шальные приплясывающие тени. Волшебник протопал сапожищами по прекрасному ковру с диковинным орнаментом, миновал небольшой коридор и оказался перед двумя дверьми. Открыв одну из них, чародей обнаружил нечто вроде туалетной комнаты – огромная ванная (подстать габаритам хозяйки), туалетный столик под изящным зеркалом, куча баночек, скляночек, кисточек и пуховок на столешнице и прочее в том же духе. Поэтому, лишь на долю мгновенья задержавшись на пороге, Торой выдохнул в пространство сизое облачко пара и вышел вон в сопровождении уже ставших привычными теней.
За другой дверью, как и следовало ожидать, обнаружилась вдовья спальня с широкой кроватью и шифоньером в углу. Волшебник обошёл аккуратно застланное ложе и бесцеремонно распахнул створки шкафа. На него пахнуло сладким ароматом чистого накрахмаленного белья и оницы – цветка, который по общепризнанному мнению хозяек, уберегал содержимое платяных шкафов от характерного запаха слежавшейся ткани – давно забытый горьковатый запах, вызвавший целую бурю воспоминаний. Маг замер, вдохнув, витающий в ледяном воздухе аромат. На долю мгновенья перед его глазами даже как будто промелькнул рыжий локон, а потом всё исчезло. И запах сушёных цветов, смешанный с запахом чистых простынь, словно перестал существовать. Торой раздражённо дёрнул плечом и погрузился в недра огромного шкафа.
Шифоньер Клотильды олицетворял собой всё те же, бросающиеся в глаза достаток и роскошь – тончайшее постельное бельё, белоснежные сорочки, ворох отрезов ткани, кружевные чепчики и прочая, прочая, прочая… Наконец, на самой нижней полке маг обнаружил то, что, собственно, не сильно надеялся найти – стопку мужских вещей. Длинную шерстяную тунику Торой выудил в первую очередь, порадовавшись, что отошедший в мир Скорби супруг хозяйки таверны был не из субтильных. Собственно, субтильный мужичонка с такой дородной нимфой просто бы не совладал. Поймав себя на столь крамольной мысли, чародей хмыкнул и продолжил копошиться в вещах. Извлёк на свет несколько поношенных, но безупречно чистых суконных рубах, широкий пояс, пару хороших плотных плащей и ещё что-то по мелочи. На счастье мага, трактирщица оказалась дамой сентиментальной и трепетно хранила одежду почившего супруга, ну, а то, что вышеозначенный супруг был почти одного с Тороем роста – и вовсе казалось мистическим совпадением.
Всё найденное в шкафу добро волшебник грудой бросил на кровать, быстро прикидывая на глаз, что следует выбрать для дальнейшего пути. Наконец, определился и, поёживаясь от холода, сбросил измятый хитон мага, а затем и свою, уже далеко не свежую, сорочку. Торопливо надел хрустящую крахмалом рубаху клотильдиного мужа, после чего пришёл черёд добротной шерстяной туники и широкого пояса. Маг с тоской подумал о том, как было бы великолепно принять горячую ванну, выдохнул в пространство очередную порцию сизого пара и снова занялся переодеванием.
Одежда оказалась совершенно ледяной, и низложенного волшебника до костей пробрал холод. Ещё пару раз приложившись к бутылке с ромом, маг, наконец-то, начал согреваться. Оставив бутыль на полу возле кровати, Торой поспешно сложил хитон своего наставника, заботливо завернул в плотные складки одеяния Книгу. От мимолётного прикосновения к фолианту Рогона кончики пальцев волшебника на какое-то мгновенье онемели. Лёгкое покалывание на долю мгновенья царапнуло ладони, пробежало по запястьям, вскарабкалось на плечи, поднимая дыбом короткие волоски, и скользнуло прямо в сердце. Последнее панически ёкнуло и забилось быстрее. Мага просто передёрнуло от холода. Кровь ещё какое-то время бешено пульсировала в висках, наконец, покалывание замерло там же, где и началось – на кончиках пальцев. Пробормотав цветистое проклятие на голову того, кто привлёк в Мирар студёную зиму, Торой положил свёрток с Книгой поверх стопок одежды.
Свежая рубашка неприятно похрустывала на теле от чистоты и холода. Чародей всеми силами старался не обращать на это внимания. Торопливо ослабив шнуровку на жёстком воротничке сорочки, волшебник выбрал из кипы сваленной на кровать одежды два плотных широких плаща. Несколько мгновений подумал и захватил так же самую тёплую юбку. После этого снял с огромного клотильдиного ложа пуховое одеяло, забрал аккуратно сложенное облачение своего наставника (в пути одежда волшебника пригодится не раз и не два) и, не оглядываясь, покинул спальню, оставив вместо уюта и порядка полный кавардак. То-то хозяйка удивится, когда очнётся от колдовского сна.
Покои трактирщицы маг покидал почти бегом, чтобы хоть как-то согреться. В зале таверны волшебник без промедления направился к стойке, где спала, медленно коченея, владелица «Перевёрнутой подковы». Маг набросил на похрапывающую даму одеяло, взятое с её же собственного ложа. Чародей очень надеялся, что эта слабая мера спасёт необъятную трактирщицу от опасности замёрзнуть во сне. В результате, укрытая хозяйка таверны стала похожа на бесформенный стог сена, который кому-то вздумалось свалить прямо возле барной стойки.
Плохо знающие Тороя, приняли бы его действия за благотворительность. Остальные, впрочем, тоже. На самом же деле подобная чуткость чародея была продиктована не более чем элементарной предосторожностью. Раз зеркало, которое украли кхалаи, принадлежало хозяйке «Перевёрнутой подковы», значит, очнувшись ото сна, трактирщица сможет хоть что-то о нём рассказать, ну, хотя бы, как оно к ней вообще попало. Где гарантия, что Торою не придётся вернуться в таверну за объяснениями? А раз так, то пусть уж к тому времени Клотильда всё-таки будет жива и не являет собой звенящую от холода глыбу льда.
Закончив с благотворительностью, Торой направился наверх – пора было будить ведьму, облачаться в тёплые одежды, собирать в дорогу провизию и покидать город. Пока же Люция будет возиться с ребёнком, маг побывает на конюшне и выяснит – спят ли лошади в стойле. Скорее всего, именно так оно и окажется, но волшебник до последнего уповал на удачу, очень уж не улыбалась ему перспектива пробираться по глубоким сугробам пешком, таща на закорках Илана.
Ворох одежды, удерживаемый под мышкой, маг бросил на пол у входа в комнату, где спали ведьма и мальчик. Книгу Рогона извлёк из складок хитона и перепрятал во внутренний карман просторного плаща. Прежде чем будить ведьму, Торой хотел закончить ещё одно дело, о котором Люции знать вовсе не следовало. А уж, ради этого дела он мог поступиться даже ценными мгновениями…
Волшебник поспешно проследовал в комнату, которую ещё несколько дней назад снял у Клотильды, ни сном, ни духом не догадываясь о грядущих событиях.
В номере было прибрано, видимо, новый постоялец так и не успел въехать. Маг – не снимая обуви – встал на заправленную стареньким покрывалом кровать, легко подпрыгнул и, зацепившись руками за широкую потолочную балку, подтянулся, окинув быстрым взглядом запылённый брус.
Нож находился там же, где был оставлен хозяином несколько дней назад. Конечно, Люция при всей своей хитрости не могла найти это небольшое уродливое оружие – тайник был безыскусен, и тем самым очень надёжен. Там, где две широкие потолочные балки соединяла металлическая скоба, древесина рассохлась, образовав глубокую трещину, в эту трещину полностью и уместился старинный нож в невзрачных потёртых ножнах. Из трещины была видна только одна из кожаных петель с медной застёжкой, при помощи этой петли оружие крепилось к ноге, аккурат над щиколоткой.
Повиснув на одной руке, волшебник нащупал ножны и, ухватив за петлю, выдернул оружие из тайника, несколько неловко приземлившись на кровать. Тихо выругался и, быстро опустив голенище правого сапога, прикрепил оружие к ноге.
Этот нож, столь трепетно припрятанный, достался Торою, путём блистательной махинации двухлетней давности. В то время уже низложенный, молодой маг смог оказать эльфийскому волшебнику одну неоценимую услугу, в качестве благодарности (или платы, если быть более точным) за которую ему и было передано старинное оружие… Об этой сделке остался, как напоминание, уродливый нож, которому Торой пока не нашёл применения, да припрятанный в кладовых памяти горьковатый, почти осязаемый запах оницы. Последний, кстати, вызывал воспоминания, далёкие от радужных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
В очередной раз поразившись хозяйственности трактирщицы, волшебник толкнул тяжёлую дубовую дверь (огонёк послушно мигнул, спровоцировав очередное движение теней, и поплыл следом).
Дверь оказалась не заперта, и Торой беспрепятственно проник внутрь, оказавшись в помещении, которое, по всей видимости, служило одновременно кабинетом и приёмной. Как раз напротив входа возвышалось исполинских размеров бюро, которое своими габаритами напоминало мифическое гигантское чудовище, готовое в любой момент ринуться на непрошеного посетителя. Рядом, на полках возле окна, громоздились книги и гроссбухи, дополняли же обстановку несколько стульев вдоль стены, небольшой диван, да коробки с контрабандной выпивкой в высоком узком шкафу. В приоткрытую и обвисшую на петлях дверцу старого шифоньера низложенный маг разглядел большие пузатые бутылки с мутным пойлом.
Немудрёная обстановка комнаты весьма красноречиво свидетельствовала о своём назначении. Именно тут Клотильда подсчитывала доходы и расходы, приносимые её, в общем-то, довольно прибыльным, заведением. Торой быстрым взглядом оценил ситуацию. В тени шкафа виднелась ещё одна дверь (волшебник не сразу её заметил), должно быть, вход в гостиную. Маг в несколько шагов пересёк кабинет и попытался проникнуть в святая святых – жилые комнаты, которые хозяйка «Перевёрнутой подковы» некогда делила с мужем. Однако массивная дверь оказалась надёжно заперта и даже не шелохнулась, когда маг попытался толкнуть её плечом, петли, и те не скрипнули.
Поразмыслив несколько мгновений, волшебник двинулся к бюро и поспешно обшарил выдвижные ящики, всем сердцем уповая на удачу. В одном нашёлся кисет с табаком и небольшая курительная трубка. Долю мгновенья мужчина с сомнением смотрел на свою находку, раздумывая – забрать или нет. Колебания продолжались недолго и в результате маг раздражённо, но, тем не менее, решительно задвинул ящик обратно, не взяв ни то, ни другое.
Наконец, после того, как были тщательно обшарены все ящики и ящички, переворошена целая куча тетрадей и бумаг, а ладонь мага оказалась оцарапанной об остро заточенное гусиное перо, волшебник нашёл под кипой расписок связку разномастных ключей. Над головой чародея несколько встревожено мигнул огонёк Люции, видимо, он в очередной раз потерял пульсации хозяйки и забеспокоился.
– Без паники, – не оборачиваясь, бросил ему Торой, и снова провёл в воздухе ладонью, которая ещё хранила след ведьминой Силы. Огонёк опять мигнул и успокоился, почувствовав энергию хозяйки. И даже, как показалось магу, начал светить немного ярче, впрочем, последнее было, скорее всего, лишь игрой воображения.
Чародей прихватил ключи и направился со своей находкой к закрытой двери. Полой хитона он случайно задел приоткрытую дверцу шкафа. Старые петли жалобно и тонко скрипнули. Резкий звук, больше похожий на обиженное всхлипывание, в звенящей тишине комнаты показался Торою оглушительным, будто удар кузнечного молота. Над головой мага снова трусливо вздрогнул огонёк. Ну, весь в хозяйку, такой же паникёр.
– Свети пониже, ничего не видно. – Попросил волшебник.
Конечно, огонёк не среагировал на просьбу чужака, но, собственно, чародей на обратное и не надеялся.
Подобрать ключ даже в потёмках оказалось делом пустяковым. Вот едва слышно щёлкнул механизм, и дверь гостеприимно открылась. Н-да, внутри мага ждало весьма неожиданное зрелище…
Торой и подумать не мог, что его предположение, относительно прибыльности «Перевёрнутой подковы», окажется таким верным. Судя по обстановке гостиной, Клотильда даже приблизительно не знала, что такое нужда. За внешней скромностью заведения и его хозяйки скрывались впечатляющие доходы. Пол огромной комнаты устилал великолепный ковёр, явно эльфийской работы, что уже красноречиво говорило о его вероятной цене. Мебель, если доверять слабому свету колдовского огонька, была выполнена из редчайшей флуаронской сосны и обита роскошным бархатом. Иными словами, весьма и весьма роскошное убранство… Судя по всему, Клотильда вела хоть и уединённый, но далеко не аскетический образ жизни.
Маг хмыкнул, окинув быстрым взглядом всё это великолепие, и проследовал прочь из залы. Следом за ним, боязливо подрагивая, поплыл зелёный огонек, и помчались шальные приплясывающие тени. Волшебник протопал сапожищами по прекрасному ковру с диковинным орнаментом, миновал небольшой коридор и оказался перед двумя дверьми. Открыв одну из них, чародей обнаружил нечто вроде туалетной комнаты – огромная ванная (подстать габаритам хозяйки), туалетный столик под изящным зеркалом, куча баночек, скляночек, кисточек и пуховок на столешнице и прочее в том же духе. Поэтому, лишь на долю мгновенья задержавшись на пороге, Торой выдохнул в пространство сизое облачко пара и вышел вон в сопровождении уже ставших привычными теней.
За другой дверью, как и следовало ожидать, обнаружилась вдовья спальня с широкой кроватью и шифоньером в углу. Волшебник обошёл аккуратно застланное ложе и бесцеремонно распахнул створки шкафа. На него пахнуло сладким ароматом чистого накрахмаленного белья и оницы – цветка, который по общепризнанному мнению хозяек, уберегал содержимое платяных шкафов от характерного запаха слежавшейся ткани – давно забытый горьковатый запах, вызвавший целую бурю воспоминаний. Маг замер, вдохнув, витающий в ледяном воздухе аромат. На долю мгновенья перед его глазами даже как будто промелькнул рыжий локон, а потом всё исчезло. И запах сушёных цветов, смешанный с запахом чистых простынь, словно перестал существовать. Торой раздражённо дёрнул плечом и погрузился в недра огромного шкафа.
Шифоньер Клотильды олицетворял собой всё те же, бросающиеся в глаза достаток и роскошь – тончайшее постельное бельё, белоснежные сорочки, ворох отрезов ткани, кружевные чепчики и прочая, прочая, прочая… Наконец, на самой нижней полке маг обнаружил то, что, собственно, не сильно надеялся найти – стопку мужских вещей. Длинную шерстяную тунику Торой выудил в первую очередь, порадовавшись, что отошедший в мир Скорби супруг хозяйки таверны был не из субтильных. Собственно, субтильный мужичонка с такой дородной нимфой просто бы не совладал. Поймав себя на столь крамольной мысли, чародей хмыкнул и продолжил копошиться в вещах. Извлёк на свет несколько поношенных, но безупречно чистых суконных рубах, широкий пояс, пару хороших плотных плащей и ещё что-то по мелочи. На счастье мага, трактирщица оказалась дамой сентиментальной и трепетно хранила одежду почившего супруга, ну, а то, что вышеозначенный супруг был почти одного с Тороем роста – и вовсе казалось мистическим совпадением.
Всё найденное в шкафу добро волшебник грудой бросил на кровать, быстро прикидывая на глаз, что следует выбрать для дальнейшего пути. Наконец, определился и, поёживаясь от холода, сбросил измятый хитон мага, а затем и свою, уже далеко не свежую, сорочку. Торопливо надел хрустящую крахмалом рубаху клотильдиного мужа, после чего пришёл черёд добротной шерстяной туники и широкого пояса. Маг с тоской подумал о том, как было бы великолепно принять горячую ванну, выдохнул в пространство очередную порцию сизого пара и снова занялся переодеванием.
Одежда оказалась совершенно ледяной, и низложенного волшебника до костей пробрал холод. Ещё пару раз приложившись к бутылке с ромом, маг, наконец-то, начал согреваться. Оставив бутыль на полу возле кровати, Торой поспешно сложил хитон своего наставника, заботливо завернул в плотные складки одеяния Книгу. От мимолётного прикосновения к фолианту Рогона кончики пальцев волшебника на какое-то мгновенье онемели. Лёгкое покалывание на долю мгновенья царапнуло ладони, пробежало по запястьям, вскарабкалось на плечи, поднимая дыбом короткие волоски, и скользнуло прямо в сердце. Последнее панически ёкнуло и забилось быстрее. Мага просто передёрнуло от холода. Кровь ещё какое-то время бешено пульсировала в висках, наконец, покалывание замерло там же, где и началось – на кончиках пальцев. Пробормотав цветистое проклятие на голову того, кто привлёк в Мирар студёную зиму, Торой положил свёрток с Книгой поверх стопок одежды.
Свежая рубашка неприятно похрустывала на теле от чистоты и холода. Чародей всеми силами старался не обращать на это внимания. Торопливо ослабив шнуровку на жёстком воротничке сорочки, волшебник выбрал из кипы сваленной на кровать одежды два плотных широких плаща. Несколько мгновений подумал и захватил так же самую тёплую юбку. После этого снял с огромного клотильдиного ложа пуховое одеяло, забрал аккуратно сложенное облачение своего наставника (в пути одежда волшебника пригодится не раз и не два) и, не оглядываясь, покинул спальню, оставив вместо уюта и порядка полный кавардак. То-то хозяйка удивится, когда очнётся от колдовского сна.
Покои трактирщицы маг покидал почти бегом, чтобы хоть как-то согреться. В зале таверны волшебник без промедления направился к стойке, где спала, медленно коченея, владелица «Перевёрнутой подковы». Маг набросил на похрапывающую даму одеяло, взятое с её же собственного ложа. Чародей очень надеялся, что эта слабая мера спасёт необъятную трактирщицу от опасности замёрзнуть во сне. В результате, укрытая хозяйка таверны стала похожа на бесформенный стог сена, который кому-то вздумалось свалить прямо возле барной стойки.
Плохо знающие Тороя, приняли бы его действия за благотворительность. Остальные, впрочем, тоже. На самом же деле подобная чуткость чародея была продиктована не более чем элементарной предосторожностью. Раз зеркало, которое украли кхалаи, принадлежало хозяйке «Перевёрнутой подковы», значит, очнувшись ото сна, трактирщица сможет хоть что-то о нём рассказать, ну, хотя бы, как оно к ней вообще попало. Где гарантия, что Торою не придётся вернуться в таверну за объяснениями? А раз так, то пусть уж к тому времени Клотильда всё-таки будет жива и не являет собой звенящую от холода глыбу льда.
Закончив с благотворительностью, Торой направился наверх – пора было будить ведьму, облачаться в тёплые одежды, собирать в дорогу провизию и покидать город. Пока же Люция будет возиться с ребёнком, маг побывает на конюшне и выяснит – спят ли лошади в стойле. Скорее всего, именно так оно и окажется, но волшебник до последнего уповал на удачу, очень уж не улыбалась ему перспектива пробираться по глубоким сугробам пешком, таща на закорках Илана.
Ворох одежды, удерживаемый под мышкой, маг бросил на пол у входа в комнату, где спали ведьма и мальчик. Книгу Рогона извлёк из складок хитона и перепрятал во внутренний карман просторного плаща. Прежде чем будить ведьму, Торой хотел закончить ещё одно дело, о котором Люции знать вовсе не следовало. А уж, ради этого дела он мог поступиться даже ценными мгновениями…
Волшебник поспешно проследовал в комнату, которую ещё несколько дней назад снял у Клотильды, ни сном, ни духом не догадываясь о грядущих событиях.
В номере было прибрано, видимо, новый постоялец так и не успел въехать. Маг – не снимая обуви – встал на заправленную стареньким покрывалом кровать, легко подпрыгнул и, зацепившись руками за широкую потолочную балку, подтянулся, окинув быстрым взглядом запылённый брус.
Нож находился там же, где был оставлен хозяином несколько дней назад. Конечно, Люция при всей своей хитрости не могла найти это небольшое уродливое оружие – тайник был безыскусен, и тем самым очень надёжен. Там, где две широкие потолочные балки соединяла металлическая скоба, древесина рассохлась, образовав глубокую трещину, в эту трещину полностью и уместился старинный нож в невзрачных потёртых ножнах. Из трещины была видна только одна из кожаных петель с медной застёжкой, при помощи этой петли оружие крепилось к ноге, аккурат над щиколоткой.
Повиснув на одной руке, волшебник нащупал ножны и, ухватив за петлю, выдернул оружие из тайника, несколько неловко приземлившись на кровать. Тихо выругался и, быстро опустив голенище правого сапога, прикрепил оружие к ноге.
Этот нож, столь трепетно припрятанный, достался Торою, путём блистательной махинации двухлетней давности. В то время уже низложенный, молодой маг смог оказать эльфийскому волшебнику одну неоценимую услугу, в качестве благодарности (или платы, если быть более точным) за которую ему и было передано старинное оружие… Об этой сделке остался, как напоминание, уродливый нож, которому Торой пока не нашёл применения, да припрятанный в кладовых памяти горьковатый, почти осязаемый запах оницы. Последний, кстати, вызывал воспоминания, далёкие от радужных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79