Пока Торой размышлял, Илан боязливо косился из-за плеча няньки, рассматривая женщину в бордовом плаще. Надо же, ведьма… И совсем не похожа на Люцию – такую добрую, ласковую, знающую сотни сказок и в то же время, такую потешную… Нет, эта ведьма – каким-то непостижимым образом стоящая в рыхлом сугробе так, что не примялась ни единая снежинка – эта ведьма ему не нравилась.
– Верни мальчика. – Тем временем жёстко бросила Ихвель свой ультиматум в холодный воздух, – Верни мальчика, дурак! Девку эту страшную можешь оставить себе, но мальчишку верни. И так уже дров наломал, вовек не разобраться!
И всё-таки, несмотря на угрозы она, по-прежнему стояла неподвижно, словно опасаясь что-либо предпринять. Торой напряжённо прислушивался к безмолвному лесу. Как поняла Люция – боялся коварного подвоха. Маг и вправду не на шутку опасался засады, а то и вовсе облавы. В конце концов, где гарантия, что, пока разноглазая ведьма заговаривает беглецам зубы, сторожку не окружают плотным кольцом её сообщники? Однако интуиция подсказывала – кроме трёх путников, да колдуньи в бордовом плаще, на несколько вёрст вокруг нет ни единой живой (или бодрствующей) души.
Маг нарушил тишину тогда, когда нежданная гостья совсем отчаялась услышать от него хоть слово:
– Ихвель, – спросил Торой, – а ваши близнецы, они что – совсем тупые? Или это ты, как у тебя водится, медленно соображаешь? Я ведь уже сказал – внятно и с расстановкой – мальчика вы не получите. Всё. Нечего обсуждать.
И он собрался уже идти прочь, совершенно уверенный в том, что колдунья, памятуя расправу над братьями-колдунами, не осмелится напасть. Однако чисто по-мужски недооценил глубину её ярости.
Прогневлённая ведьма с неожиданной прытью ринулась вперёд по сугробам. Полы её плаща ледяными иглами осыпались в снег, а сразу же шелестящим студёным роем взметнулись в воздух, подняв клубы мёрзлой крупы.
И вот уже не разъярённая колдунья, а бушующий порыв метели рванул на трёх путников. Яростный визг обозлённой до крайности Ихвели слился с воем пурги, а через миг силуэт ведьмы утратил последнее сходство с силуэтом женщины и превратился в сверкающий ледяной кристалл, ощетинившийся множеством острых переливающихся граней. Кристалл этот стремительно понёсся к сторожке, но, не долетев до крыльца лишь несколько шагов, взорвался тысячей острых осколков. Торой едва успел вскинуть руку, чтобы хоть как-то отразить нежданной мощи и ярости удар.
Однако совсем отвести ужасающий бросок ведьминой Силы магу не удалось. Остановить мчащиеся ледяные осколки, острые, словно лезвия ножей, было уже попросту невозможно. Илан взвизгнул от ужаса и вцепился в плащ Тороя. Волшебнику осталось лишь крепко прижать мальчишку к себе и, в последней надежде хоть как-то его защитить, резко повернуться, подставляя ледяной смерти беззащитную спину.
Но в то же самое мгновение бесформенный девичий силуэт метнулся вперёд, став между крыльцом и ощерившейся в воздухе морозной погибелью. Люция выбросила вперёд незащищённые ладони и проорала в воздух ТАКОЕ, отчего Торой, будь он почувствительней, непременно покрылся бы испариной. К счастью, более интуитивно, нежели осознанно, волшебник успел таки с грехом пополам зажать Илану уши. Хороша была бы нянька, услышь паренёк из её нежных уст подобные словечки.
Хлёсткое деревенское ругательство ожгло воздух. Непотребная брань, словно удар хлыста рассекла курящуюся вьюгу и швырнула ледяные осколки, устремившиеся к крыльцу, в разные стороны. Мёрзлые лезвия, словно брызги фонтана, разлетелись по поляне. Некоторые из ледышек, просвистев в воздухе, с глухим стуком вонзились в мёрзлую кору елей. Некоторые в припорошенные снегом стены лесного домика. И всё-таки, стараниями юной неопытной колдунки, ни одно сверкающее лезвие не задело стоящих на крыльце людей.
Меж тем волна вьюги, в которую вновь обратилась златовласая ведьма, отхлынула к противоположному краю поляны, где взревела ещё яростнее и приготовилась к новому нападению. Похоже, Ихвель никак не ожидала, что ей осмелится противостоять какая-то неказистая пигалица в сомнительном наряде.
– Люция! – Отчаянно проорал сквозь завывания ветра Торой. – Люция!
Юная ведьма, шокированная собственной смелостью, рванула к магу во всю прыть длинных худых ног. Она, конечно, оскользнулась на ступеньке и, взмахнув в воздухе руками, неуклюже рухнула на колени, но тут же намертво вцепилась в сапоги волшебника – никакими силами не оторвёшь. Столб позёмки, которую колдунья так ловко разогнала крепким словцом (а всякое ругательство, сказанное ведьмой с должным чувством, обретает немалую силу), конечно, никуда не исчез. Девушке удалось лишь отшвырнуть свирепую противницу к краю поляны.
Рядом отчаянно и гневно закричал Илан. Испуганная Люция краем глаза успела заметить, как мальчишка изо всей силы зашвырнул подаренный магом золотистый огонёк точнёхонько в снежную круговерть. Последняя, кстати, как раз готовилась к новой атаке. Однако метко пущенное волшебное пламя на миг развеяло льдистую волну – оно ворвалось в снежный вихрь раскалённой слезой и ослабило натиск ледяной стихии. Это, конечно, не убило Ихвель и даже не отбросило её прочь, зато позволило троим беглецам выиграть несколько драгоценных секунд.
Вот только, к сожалению, недоучка Люция больше ничего не могла противопоставить опытной и злобной ведьме, потому теперь девушка всецело полагалась на Тороя… Хотя, какой из него – доходяги – спаситель? Так – смех один. Сейчас вон взмахнёт рукой да и рухнет замертво, как после схватки с близнецами чернокнижниками.
Меж тем, Ихвель, кипя от ярости и злости, снова ринулась к маленькому, засыпанному снегом домику. Позади сторожки громко и испуганно заржали, срываясь с привязи, обезумевшие от страха лошади. Животные острее людей чувствовали натиск неведомой, чуждой силы, её гнев и неистовство. Люция совершенно не к месту подумала о том, что так и не успела отблагодарить лошадок угощением. А потом эти глупые мысли вымело из головы, и колдунка ещё крепче вцепилась в волшебника, надеясь на его заступничество.
– Илан, держись! – Тем временем снова крикнул Торой.
Спутницу он держаться не просил, чувствовал – она и без того вкогтилась мёртвой хваткой. Последнее же, что Люция увидела более или менее отчётливо – был стремительно летящий из ножен меч, да, да, тот самый на котором она так славно летала в лес. Меч этот пронёсся в воздухе, разрубая кисею снежинок, а потом со звоном вонзился в промёрзшие ступеньки крыльца. От истерического вопля, исполненного ненависти и боли, у троих беглецов заложило уши. Торой рухнул на колено, одной рукой прижал к себе взвизгнувшего Илана, а другой, для устойчивости, покрепче вцепился в рукоять грозного оружия. После этого мир перед глазами Люции закрутился, верх и низ перепутались – сосны, сторожка, снежный вихрь, исчезающие в чаще лошади – всё понеслось с немыслимой скоростью, будто ведьма и её спутники стали осью какой-то огромной карусели.
Казалось, вокруг коленопреклонённого чародея взвихрился неостановимый круговорот упругой, бесплотной мощи. Эта мощь, словно играючи, отбросила прочь неистовую разъярённую ведьму, а потом поглотила волшебника и его перепуганных спутников. Последние почли за благо зажмуриться, дабы хоть как-то обрести внутренний покой. Однако охочий до чудес мальчишка всё-таки приоткрыл один глаз. Увы, ничего интересного Илан не увидел – ему лишь показалось, что и он и двое взрослых находятся в центре чего-то кружащегося и пёстрого, а потом не в меру любопытного паренька замутило, и он поспешно, хотя и с опозданием, зажмурился.
Испуганная колдунка, которая цеплялась за Тороя, словно за единственный оплот здравомыслия, боялась, что ещё чуть-чуть и её просто стошнит от всей этой круговерти. Однако желудок выдержал, хотя отчаянных попыток выпрыгнуть через горло, до поры до времени не оставил. А спустя несколько мгновений и снег, и сторожка, и деревья исчезли, превратившись в размытые нечёткие пятна. Даже возмущённый досадливый визг Ихвели растворился в пустоте, постепенно отдалясь и сливаясь с воем ветра. А потом пропал и ветер. Ещё мгновенье и Люция почувствовала, что куда-то летит. Точнее даже не летит, а падает. «Ну, ничего себе!» – Мысленно успела восхититься девушка способностям мага и сразу после этого куда-то пружинисто приземлилась.
По всей видимости, повалилась она прямиком в сугроб – рыхлый и глубокий. Следом кубарем покатился, взвизгнув от испуга, Илан и, наконец, последним, где-то рядом приземлился Торой – этот не визжал и не охал, лишь зло выругался сквозь зубы и тут же спросил:
– Все целы?
Люция, что лежала на спине, нерешительно приоткрыла один глаз и огляделась – вот уж красота, так красота – над головой безоблачно-синее небо и воздух такой сладкий! После непривычно яркого, едва ли не до боли мучающего глаза зимнего солнца здешнее не терзало, а нежно ласкало кожу. Неохота никуда бежать… А потом обоняния коснулся знакомый и такой родной запах… Запах сена! Ведьма с болезненным оханьем поднялась на локте и огляделась. Вот уж диво, так диво – сторожка исчезла, и теперь изрядно помятая и перепуганная троица находилась… Хм… А пёс его знает – где она находилась! Пока что в огромном разворошённом стогу сена, аккурат посреди просторного, уже скошенного луга. Было тепло, умиротворённо тихо, да ещё внизу, в траве, уютно стрекотал кузнечик.
Илан сел, недоумённо оглядываясь. Всё случившееся казалось таким жутким, таким противоестественным и непонятным, что мальчишка едва сдерживался, дабы не захлюпать носом. Но всё равно это мучительное усилие, вкупе с отчаянной попыткой сойти за взрослого, ничего не дало. Уголки губ страдальчески дернулись, а к горлу подкатило мучительное удушливое рыдание. Паренёк отчаянно стиснул в потных от пережитого страха руках клочья сухой травы и зажмурился. Крепко-крепко зажмурился. Однако и это не помогло. Противные девчоночьи слёзы упрямо не хотели оставаться там, где им следовало – в плотно закрытых глазах. Опасность миновала, и теперь мальчишке вроде как не было нужды храбриться. Худые острые плечи затряслись, а где-то в глубине сердца всколыхнулась глухая горькая тоска. В этот самый момент крайне, постыдно сильно, захотелось к маме. Спрятать заплаканное лицо в складках её домашнего платья (голубое, в синих васильках и с простенькой вышивкой по подолу), вдохнуть родной запах (запах хлеба и вкусной стряпни), почувствовать, как тёплая ладонь привычно ложится на затылок и ерошит непослушные волосы.
Нос сам собой с жалким хлюпаньем втянул воздух, глаза против воли растопырились, и слёзы покатились… Илан упрямо вскинулся, то ли устыдившись, то ли отчаявшись, и случайно встретился взглядом с Тороем. Тот стоял на коленях напротив, едва не по пояс в сене. Тёмно-синие глаза смотрели внимательно, не мигая. Мальчишка хотел было отвести взгляд, тем более что позорные солёные дорожки предательски сверкали на веснушчатых щеках, но ничего не получилось. Маг в ответ на этакую жалкую потугу мягко, утешительно улыбнулся, а потом произошло невероятное…
На мгновение Илану показалось, будто он тонет в зрачках волшебника. А потом в подступающей зеркальной черноте вдруг отразилось лицо мамы. Да, да! Словно Фрида Дижан стояла за спиной своего сына и тоже смотрела в глаза Торою. И вот показалось, будто родная тёплая ладонь легла на затылок и привычно взъерошила вихрастую макушку, прогоняя тоску и незнакомую доселе, удушающую боль. Скорбь и страдание отступили. Нет, не навсегда, на время, но всё же исчезли, забирая из сердца изматывающую муку. Мальчишка судорожно вздохнул, будто только-только очнулся от полуденного сна, и удивлённо огляделся, забыв о том, что собирался плакать.
– Ух, ты! Лето! – И Илан, что всего несколько мгновений назад снова был на пороге бурной истерики, радостно вскочил на ноги, едва не по пояс увязнув в сене. – Лю, посмотри, здесь лето!!!
Он счастливо запрыгал, подбрасывая в воздух пучки высохшей травы.
Рядом поднялся на ноги невозмутимый Торой. Маг с высоты своего роста сурово оглядел собравшихся в стогу:
– Все целы, спрашиваю? – Несколько сварливо повторил он свой вопрос.
Люция, которая только что умудрилась выпутаться из складок плаща и сесть, перевела таки глаза на волшебника. Во взгляде её была опаска – ну, как чародей опять начнёт в обмороки хлопаться и помирать? Но нет, он казался ничуть не более умирающим, чем радостно скачущий в сене Илан. Вот разве что морщины на нахмуренном лбу обозначились чётче, как это бывает у людей усталых, отягощённых невесёлыми думами.
– Да целы, целы. Не видишь что ли? – В тон магу отозвалась ведьма и выплюнула сухую травинку, неведомым образом угодившую в рот.
Пошатываясь в неустойчивом стогу, колдунка кое-как поднялась на ноги. Она ещё не пришла в себя после схватки с Ихвелью и всё не верила в то, что оказалась, по всей видимости, за тридевять земель от мерзкой ведьмы и студёной зимы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79